sobota, 3 lipca 2021

ЎЎЎ 1. Лютаньня Гіжыжка. Дасьледчык Паўночнай Азіі Караль Багдановіч. Сш. 1. Койданава. "Кальвіна". 2021.

    Караль Янавіч /Іванавіч/ Багдановіч  - нар. 29 лістапада 1864 г. у павятовым месьце Люцын Віцебскай губэрні Расейскай імпэрыі, у каталіцкай сям’і павятовага судзьдзі.

    У 1874-1881 гг. Караль вучыўся ў вайсковай гімназіі ў Ніжнім Ноўгарадзе, у 1886 г. скончыў Горны інстытут у Санкт-Пецярбургу і працаваў у Горным дэпартамэнце. У 1886-1888 гг. займаўся дасьледаваньнямі ў Забайкальскім краі ў сувязі з будаўніцтвам чыгункі.
    У 1889-1891 гг. прымаў удзел у дасьледаваньнях геалягічнай будовы горных хрыбтоў Паміру, Тыбэту ды Цянь-Шаню.

    У самым пачатку пабудовы Сыбірскай чыгуначнай магістралі ў 1892-1894 гг. Багдановіч прыняў удзел у геалягічным вывучэньні мясцовасьці ўздоўж трасы, спачатку па дасьледаваньні ваданоснасьці Ішымскага стэпу, а затым у якасьці начальніка Сярэднесыбірскай партыі, якая вывучала тэрыторыю ад р. Воб да Байкалу.

    У 1896-1900 гг. Багдановіч, якога суправаджала ягоная жонка, дасьледаваў ўзьбярэжжа Ахоцкага мора, Камчатку, Аляску, Чукотку - узначаліўшы Ахоцка-Камчацкую экспэдыцыю 1895-1898 гг., падрыхтаваную Міністэрствам земляробства і дзяржаўных маёмасьцяў. Ён прайшоў ад Мікалаеўска-на-Амуры да порту Аян, абсьледаваў хрыбты ўздоўж берагу Ахоцкага мору ды хрыбет Джугджур. З порту Аян Багдановіч пераправіўся са сваёй экспэдыцыяй на Камчатку, дзе прычыніўся да вывучэньня вульканаў.

    На зваротным шляху з Камчаткі ва Ўладзівасток Багдановіч наведаў р. Анадыр, а з Уладзівастоку адразу паехаў у Порт-Артур, у Маньчжурыю, бо атрымаў прадпісаньне азнаёміцца з залатаноснасьцю Ляадунскай паўвыспы.

 



 

    У 1901-1917 гг. Багдановіч служыць у Геалягічным камітэце. ад 1914 г. ён ягоны дырэктар, адначасова ў 1902-1919 гг. прафэсар Горнага інстытуту.

    У 1919 г. Багдановіч, ня прыняўшы бальшавіцкі пераварот, пераехаў у Польшчу. Ад 1921 г. ён прафэсар у Кракаўскай горнай акадэміі. У час працы ў Кракаўскай горнай акадэміі вёў геалягічныя дасьледаваньні ў Гішпаніі, Пранцыі, ЗША, Паўночнай Афрыцы. Ад 1938 г. К. Багдановіч узначальваў Дзяржаўны геалягічны інстытут у Варшаве.

    Памёр Караль Багдановіч 5 чэрвеня 1947 г. у Варшаве.

    Ягоным імем названы пасёлак у Сьвярдлоўскай вобласьці, вулькан на Курыльскай высьпе Парамушыр ды мыс на поўдні выспы Сахалін.

    Літаратура:

*    Bohdanowicz Karol. // Zieliński S.  Mały słownik pionierów polskich kolonjalnych i morskich. Podróżnicy, odkrywcy, zdobywcy, badacze, eksploratory, emigrańci-pamiętnikarze, działacze i pisarze migracyjni. Warszawa. 1933. S. 35-36.

    Богданович Карл Иванович. // Горная энциклопедия. Т. 1. Москва. 1984. С. 251.

    Ярмоленка В. А.  Той, хто спазнаў таямніцы зямлі. // Родная прырода. № 4. Мінск. 1998.

    Ермоленко В. А.  Горные инженеры Беларуси – питомцы Санкт-Петербургского горного института. Минск. 1998. С. 7–14.

*    Багдановіч Карл (1864-1947). // Географы і падарожнікі Беларусі. Альбом – атлас пад рэдакцыяй доктара геаграфічных навук В. А. Ярмоленкі. Мінск. 1999. С. 32.

    Ярмоленка В. А.  Багдановіч Карл Іванавіч. // Беларуская энцыклапедыя ў 18 тамах. Т. 18. Кн.1. Мінск. 2004. С. 340-341.

*    Ермоленко В.  Белорусы и Русский Север. Минск. 2009. С. 211-218.

 

    Ягоны брат Ангел Іванавіч Багдановіч (2 (14) кастрычніка 1860, Гарадок, Віцебская губэрня, Расійская імпэрыя — 24 сакавіка (6 красавіка) 1907, Пецярбург) — вядомы расійскі публіцыст ды крытык.

    Лютаньня Гіжышка,

    Койданава.

 







 

                                         Глава 24. ОН ПОЗНАЛ ВСЕ ТАЙНЫ ЗЕМЛИ

    Выдающийся геолог и путешественник мирового масштаба Карл Иванович Богданович (1864-1947) является первым исследователем геологии Чукотки и Якутии. Он родился в местечке Люцин Витебской губернии, в семье уездного судьи. Окончил военную гимназию в Нижнем Новгороде (1881) и Петербургский, горный институт (1886), где в 1902-1919 годах был профессором геологии; одновременно с 1914 года возглавлял Государственный геологический комитет России. Его учителями в Горном институте были выдающиеся геологи А. П. Карпинский и И. В. Мушкетов, а сокурсником и впоследствии коллегой по работе будущий академик В. А. Обручев.

    Имя Карла Богдановича стало известно мировой геологической науке благодаря его широкомасштабным экспедиционным исследованиям, проведенным в 1886-1919 годах. С большим размахом он исследовал пустынный Закаспийский край под строительство Закаспийской железной дороги и хребет Копетдаг. Продвигаясь на юг, он далеко заходил в глубь Персии. По всему региону площадью 80 тысяч Квадратных километров прошли его поперечные маршруты. В результате двухлетних исследований (1886-1888) Богданович впервые установил орографию этого региона.

    Будучи в качестве геолога участником Тибетской экспедиции, полковника М. В. Певцова (1889-1890) под эгидой Русского географического общества, Богданович впервые и досконально исследовал геологическое строение горных узлов Центральной Азии, устраняя тем самым пробел предыдущих экспедиций белоруса Н. М. Пржевальского, не проводившего геологические изыскания. Всю эту территорию его маршруты покрыли густой сетью. Он проходил за день 30-40, а иногда до 60 километров по «самым убийственным горным дорогам и каменистым ущельям» на высоте 3000-6000 метров. Богданович проводил свои исследования с огромным желанием отобрать у Земли все ее тайны, узнать не только ее геологическое строение, но и историю с древнейших времен. В письме в Петербург он писал: «Детски радостное и в то же время сильное чувство охватило меня на пороге неведомой еще страны. Чем больше невзгод сулит впереди будущее, чем неприветливее глядит природа на дерзких, осмелившихся проникнуть в ее тайны, тем сильнее жажда деятельности, тем неотразимее влечет в эту неприветливую даль. В такие минуты невольно проникаешься тем огнем, который делает для нас такой привлекательной личность Пржевальского». До него здесь побывал только Пржевальский, но Богданович был первым исследователем, детально изучившим геологическое строение сложнейших районов Центральной Азии. В результате этой экспедиции среди диких хребтов и мертвой «пустыни» Тибета Богданович собрал богатейший научный материал и большего коллекцию горных пород. По этим материалам ученый обрисовал общую картину видоизменений, которую претерпела Центральная Азия в третичном и четвертичном периодах. Тибетская экспедиция Певцова - Богдановича закончилась в канун 1891 года, и вскоре ее участники возвратились в Петербург. Действительный член Русского географического Общества Карл Богданович в своем докладе на заседании общества сообщил об основных этапах геологической истории высокогорной части Центральной Азии; опубликовал подробный отчет о результатах своих исследований в «Трудах Тибетской экспедиций», полностью посвященный орографии, геологическому строению и современной осадочной толще исследованного региона.

    Весной 1892 года Богданович возглавил экспедицию Геологического комитета России для геологических изысканий под строительство Транссибирской железной дороги и отправился в Восточную Сибирь. Его исследования не ограничились предполагаемой трассой Транссибирской магистрали. Важнейшей задачей Богдановича в этой экспедиции была разведка минерально-сырьевых ресурсов Сибири вдоль строившегося Транссиба. Ценнейшим результатом этих работ было открытие Черемховского угольного бассейна, ставшего вскоре объектом, промышленной эксплуатации. Трехлетние исследования завершились выпуском капитальной монографии (1896).

    В конце 1895 года Богданович возглавил, пожалуй, самую трудную экспедицию по побережью Охотского моря и на Камчатку, затем — в Чукотку с целью систематического изучения геологи этих обширных территорий и поисков россыпей золота. Он отправился на Дальний Восток морским путем — из Петербурга в Марсель (Франция) и оттуда во Владивосток. Экспедиционные исследования начались в жестокие январские морозы 1896 года, и уже к лету Богданович был в Аяне, откуда морем перебрался в Охотск и затем, уже осенью, направился по побережью Охотского моря обратно в Аян. Здесь впервые он детально исследует геологическое строение Станового хребта, а вся протяженность его маршрута (от Николаевска до Охотска) составила 1500 километров. Летом 1897 года экспедиция переправилась на Камчатку, исследование этого полуострова проводилось около года. В 1900 году. Богданович возглавил экспедиции на Чукотский полуостров, куда он прибыл морем из Северной Америки с попутным геологическим обследованием Аляски.

    Экспедиции Богдановича на Дальнем Востоке — важный этап отечественной геологии. Впервые все российское побережье Тихого океана было охвачено детальными исследованиями с описанием геологического строения Чукотки, Камчатки и западного побережья Охотского моря. Многие геологические представления ученого (происхождение Охотско-Чукотского вулканического пояса, впадины Охотского моря и ряд других), сформулированные им 100 лет назад, сохранили свое значение до настоящего времени. Богданович обнаружил в этом Обширном регионе многочисленные и богатые золотоносные Жилы, обеспечив тем самым развитие золоторудной промышленности России на многие десятилетия. Он автор первой геологической карты этого региона в масштабе 1:840 000 (1901). Чукотской экспедицией завершился 15-летний период геологических исследований Богдановича на Азиатском континенте (1886-1901). Благодаря выдающимся способностям и невероятно интенсивной работе 35-летний ученый стал непревзойденным знатоком геологии Азиатской России.

    В начале XX века объектом исследований Богдановича стали высокогорный Кавказ и Предкавказье. И уже первые результаты, опубликованные в книге «Два пересечения Кавказского хребта» (1902), составили диссертацию ученого на занятие должности профессора геологии Петербургского Горного института. Его педагогическая работа в Горном институте продолжалась с 1903 по 1919 год. В свои лекции он постоянно вносил новые материалы, особенно по быстро развивающейся науке о полезных ископаемых. В 1914 году он стал директором Геологического комитета России и вскоре обеспечил выпуск многотомного сборника «Полезные ископаемые», изданный Российской академией наук, который дал полное представление о минерально-сырьевых ресурсах России. Одновременно он заведовал кафедрой геологии в Горном институте.

    После Октябрьской революции в России Богданович в качестве декана геологоразведочного факультета энергично взялся за подготовку геологов-нефтяников, подготовил первый учебник по геологии нефтяных месторождений (1921), более 40 его научных публикаций посвящены нефти. Это не менее плодотворный период жизни великого ученого — нефтяная промышленность России в значительной степени получила развитие благодаря его работам в этой области.

    Круг интересов Богдановича в первые два десятилетия XX столетия постоянно расширялся. Он изучал стратиграфию меловых и третичных отложений, занимался гидрогеологическими проблемами, вопросами тектоники и вулканологии, изучал загадки землетрясений, интересовался инженерной сейсмологией. Более того, он обосновал первую классификацию землетрясений, обратив внимание на то, что они в основном приурочены к узлам пересечения разломов. Все выводы ученый формулировал, опираясь, на материалы по сейсмологии различных районов Земли.

    Ему принадлежит первый учебник по рудным месторождениям (1903); спустя 10 лет вышел в свет наиболее известный труд ученого «Рудные месторождения» с учетом новейших достижений теории рудообразования в двух томах (1912-1913). В области прикладной геологии практически нет задач, которыми бы он не занимался.

    В 1920 году, не приняв идей Октябрьской революции, Богданович эмигрировал в Польшу. В середине 1921 года по распоряжению Юзефа Пилсудского (по национальности белоруса) он принял кафедру прикладной геологий Краковской горной академии, затем возглавил Государственный геологический институт в Варшаве. Во время войны 1939-1945 годов, которую он пережил в Варшаве, уже 80-летний ученый создал свой самый грандиозный четырехтомный труд «Полезные ископаемые мира», изданный посмертно, а после освобождения Польши (1944) сразу же приступил к обязанностям директора Геологического института.

    Вклад К. И. Богдановича в мировую геологическую науку огромен. Блестящий; полевой исследователь и ученый широкого профиля, белорус Богданович, принадлежал к числу выдающихся, естествоиспытателей дореволюционной России и Польши. Он внес существенный вклад и во многие разделы географической науки: устанавливал впервые или уточнял расположение горных цепей и речных долин, выполнил ряд важных и интересных географических наблюдений, в том числе вычислил высоту снеговой линии на Тибете, географическое положений вулканов Камчатки и т. д. Богдановича всегда интересовала материальная культура народов на территориям, по которым проходили маршруты его экспедиций. Он часто выступал со статьями по самым различным вопросам географии. Побывав во многих районах Евразийского континента, он открывал или находил что-то новое не только для геологической, но и для географической науки.

    За исследования в Азии Богданович трижды награжден медалями Русского географического Общества, был отмечен премией Российской академии наук (1908). Он был избран академиком Польской академии наук; состоял также членом научных обществ России, Франции, Швеции, Голландии, Чехии, Польши.

    Богданович опубликовал свыше 300 научных работ, среди которых капитальные монографии, учебники. Его труды издавались на русском и польском, а также немецком, французском, английском и других языках. Среди его многочисленных воспитанников были ставшие впоследствии выдающимися учеными академики АН СССР А. Заварицкий, И. Губкин, Д. Наливкин и др. Геологический институт Польши учредил почетную медаль им. Карла Богдановича, которая вручается ученым за выдающиеся заслуги в области геологических наук.

    На торжественном заседании, посвященном 100-летию со дня рождения К. И. Богдановича (Варшава, 1964), профессор Петербургского Горного института академик Д. И. Наливкин вспоминал: «Бесстрашие Карла Ивановича поражало; этот небольшой, сухощавый, спокойный и выдержанный человек в борьбе за выполнение работы был суровым воином. Его выдающимися экспедициями можно только восхищаться, смотреть на них с глубоким уважением, учиться по ним. На него не действовала страшнейшая жара в пустыне, его не пугали пыльные бури Центральной Азии; его не могли остановить морозы при жилье в простых палатках на безлюдных пространствах Чукотки. Карл Иванович всегда был спокоен, поразительно выдержан, неутомим, а иногда просто безжалостен к себе. Особенностью Карла Ивановича была его необыкновенная систематичность, аккуратность и тщательность в работе».

    Несмотря на продолжительную экспедиционную деятельность в тяжелейших условиях, К. И. Богданович прожил 83 года, из них 55 лет — в России, и последние 28 лет — в Польше. Великий ученый и путешественник, посвятивший всю свою жизнь науке, похоронен на почетном месте главного кладбища Варшавы. Его называли «познавшим все тайны Земли». В России его именем названы поселок недалеко от Екатеринбурга, один из вулканов на Курильских островах (остров Парамушир) и мыс на юге Сахалина.

    /В. Ермоленко.  Белорусы и Русский Север. Минск. 2009. С. 211-218./

 





środa, 30 czerwca 2021

ЎЎЎ 12. Мінадора Пілігрымка. Паўстанец 1863 году Яська Чэрскі ды Якуцкая вобласьць. Ч. 12. С. Асіноўскі "Калі я буду адыходзіць..." Койданава. "Кальвіна". 2021.



 

                                                        “КАЛІ Я БУДУ АДЫХОДЗІЦЬ...”

    Лета далёкага ўжо 1971 года... Мы, брыгада студэнтаў з Мінска, ужо каторы дзень дабіраемся ў невялічкі калымскі пасёлак, дзе плянуем зарабіць грошай на будаўніцтве дызэльнай электрастанцыі. Трэція суткі чакаем перасадкі (на гэты раз апошняй) у Сеймчане... Будынак мясцовага аэрапорту, прыземісты і цеснаваты, зрублены з цяжкай смалістай лістоўніцы яшчэ ў XIX стагодзьдзі амэрыканскімі пушнымі прамыслоўцамі, бітком набіты самым розным людам. Пасярэдзіне дашчэнту засьмечанай залі, проста на падлозе разьмясьцілася маляўнічая купка якутаў-абарыгенаў: шыракатварыя, маршчыністыя старыя, чорнавалосыя жанчыны, многія з дзецьмі, якія спрытна сноўдаюць паміж абыякавымі дарослымі, маўклівыя, быццам бронзавыя статуі, мужчыны - галовы сямействаў. Многія, у тым ліку жанчыны і старэйшыя дзеці, дзелавіта дымяць люлькамі, і таму пад нізкай стольлю стаіць хмара шызага дыму, на якую ў зале ніхто не зьвяртае ўвагі.

 

 

    У кутку на лаўцы, пад чэзлым і недарэчным тут фікусам, паважна разваліўся няпэўнага ўзросту “біч” (так на поўначы называюць бяздомных бадзяг, расшыфроўваючы гэта слова як "былы інтэлігентны чалавек”) - уладальнік вялізнай рыжай барады і шырокіх валасатых грудзей з шыкоўнай татуіроўкай - узыходзячае сонца, чайкі і кароткае слова “север”, якое, трэба меркаваць, ёміста тлумачыць сутнасьць гэтага суровага “нагруднага” малюнка. Па суседзтву з “бічом”, не зьвяртаючы ўвагі на яго волатаўскі храп, што часам, здаецца, заглушае гул залі, азартна рэжуцца ў “ачко” страшныя на выгляд мужчыны з нейкага паўночнага прыіска, якія, на ўсім відаць, вяртаюцца з мацерыка пасьля адпачынку...

    Недзе пад стольлю хрыпіць-кашляе гучнагаварыцель, а потым мэлядычны, з характэрным якуцкім акцэнтам жаночы голас паведамляе, што аб’яўляецца пасадка на борт нумар.., які накіроўваецца на Чэрскі.

    Натоўп пачынае варушыцца, штосьці гартанна лапочуць якуткі, мітусяцца карцёжнікі - і хвілін праз дзесяць усеагульнай сумятні заля амаль пустая, калі не лічыць нас з сябрамі і рыжабародага “біча”, які прадаўжае храпці пад фікусам...

    А хутка мы, выйшаўшы да лётнага поля, бачым, як палярнага варыянта Ан-24 узьлятае у бляклае неба і, зрабіўшы круг над аэрадромам, бярэ курс на поўнач, туды, дзе ў якуцкай тундры, на беразе халоднай Калымы, яго пасажыраў чакае пасёлак з прыгожай і чамусьці, мне здаецца, загадкавай назвай - Чэрскі...

    Пазьней, ужо працуючы ў пасёлку на беразе Калымы, у выхадныя дні мы не раз узьбіраліся з хлопцамі на бліжэйшую да яго гару, што крута абрывалася ў ваду ля выгібу ракі. Краявід адтуль, з амаль кілямэтровай вышыні, быў ашаламляльна дзівосны, асабліва вечарам, перад самым захадам сонца. Далёкі горны хрыбет з засьнежанымі вяршынямі ў апошніх яго промнях пераліваўся, здавалася, усімі колерамі вясёлкі. Асабліва ўражвалі макаўкі гор, сьнег на якіх быў чамусьці пяшчотна фіялетавым.

    Мясцовыя жыхары сказалі нам: гэта — адгор’і хрыбта Чэрскага...

    І толькі праз шмат гадоў даведаўся я, што і горны хрыбет, і далёкі пасёлак на Калыме (і многа чаго яшчэ) названа ў гонар Івана Дзяменцьевіча (Яна Дамінікавіча) Чэрскага - майго земляка, які жыцьцём і дзеямі сваімі ў суровай Сыбіры ўславіў сваю радзіму - Беларусь...

                                                                             * * *

    Ён нарадзіўся 15 мая 1845 года ў фальварку Свольна (цяпер гэта вёска ў Верхнядзвінскім раёне Віцебскай вобласьці) у сям’і небагатага беларускага шляхціца. Хрысьцілі хлопчыка пад імем Яна непадалёку ад Свольны, у Валынцах, у касьцёле сьвятога Георгія. Лёс яго быў трагічны і незвычайны. У 1863 годзе, калі на беларускай зямлі ўспыхнула паўстаньне супраць царскага прыгнёту, якое ўзначаліў Кастусь Каліноўскі, юнаку было ўсяго васемнаццаць. Хлопец без ваганьняў стаў у шэрагі паўстанцаў...

 

 

    Бунт супраць цара скончыўся паражэньнем інсургентаў і жорсткімі рэпрэсіямі. Іван Чэрскі, як і многія яго паплечнікі, быў “забрыты” ў салдаты. Малады шляхціц стаў радавым лінейнага батальёна ў далёкім Омску. Дарэчы, тут жа, у Омску, у такім жа батальёне, за дзесяць гадоў да высылкі туды мяцежнага беларуса, царскія сатрапы спрабавалі зламаць дух і волю другога бунтаўшчыка - Фёдара Дастаеўскага (карані будучага знакамітага расійскага пісьменьніка ў Беларусі: ёсьць на Брэстчыне, у Іванаўскім раёне, такая вёска - Дастоева).

    Салдатчына з яе безвыходнай і жорсткай муштрай можа ператварыць у тупую і пакорлівую чалавекападобную істоту нават вельмі валявога чалавека. Вытрымаць яе выпрабаваньні могуць толькі па-сапраўднаму моцныя асобы. Успомнім Тараса Шаўчэнку, таго ж Фёдара Дастаеўскага. З гэтай кагорты быў і Іван Чэрскі. Ссылка пазбавіла яго магчымасьці атрымаць (як гэта рабілі яго больш ляяльныя да рэжыму равесьнікі) вышэйшую адукацыю ў лепшых унівэрсытэтах імпэрыі — у Маскве, Санкт-Пецярбургу, Кіеве. Але вышэйшую школу юнак замяніў самаадукацыяй. Свае “унівэрсытэты” ён праходзіў у бруднай, закінутай лазьні, пры агарку сьвечкі, дзе начамі праседжваў над анатамічнымі прэпаратамі.

    Хутка да вучоных Сыбіры дайшлі чуткі пра маладога ссыльнага, які славіцца багатымі ведамі. Увосень 1871 года кіраўніцтва Усходне-Сыбірскага аддзела Рускага геаграфічнага таварыства, разьмешчанага ў Іркуцку, дамаглося ад уладаў яго пераводу ў гэты нядаўна створаны навуковы цэнтар. Так дваццаці пяцігадовы Іван Чэрскі заняў у аддзеле пасады пісара, бібліятэкара і кансэрватара музэю...

    Саяны, Прыангар’е, Селенга, Ніжняя Тунгуска... Па гэтых мясьцінах у 70-80-ыя гады XIX стагодзьдзя праляглі пуцявіны навуковых экспэдыцый, у якіх удзельнічаў Чэрскі. Але сапраўдную славу яму прынесьлі працы па дасьледаваньні Байкала. За работы па геалёгіі ўзьбярэжжа “слаўнага мора” ён быў удастоены залатога мэдаля імя Фёдара Літке Рускага геаграфічнага таварыства. Байкальскія экспэдыцыі сталі сапраўды зорным часам Івана Чэрскага. Рускае геаграфічнае таварыства адзначыла яго дасьледаваньні і другім залатым мэдалём. А вясной 1885 года Імпэратарская Акадэмія навук выклікала Чэрскага ў Санкт-Пецярбург, каб даручыць яму правесьці геалягічныя дасьледаваньні уздоўж паштовага тракту ад Іркуцка да Урала. З посьпехам закончыўшы і гэты сур’ёзны навуковы пошук, Чэрскі, атрымаўшы нарэшце доўгачаканую амністыю, застаўся ў сталіцы для работы ў Рускім геаграфічным таварыстве. Здавалася, можна ўжо і, як кажуць, спачываць на ляўрах. Але ўсё сталася інакш...

 

 

    Убачыўшы ў вучоным велізарную энэргію і багаты навуковы патэнцыял, Акадэмія навук паставіла перад Чэрскім новую складаную задачу - правесьці дасьледаваньні ўзьбярэжжа суровага мора Лапцевых...

    Перад ад’ездам у экспэдыцыю ён, ужо сурьёзна хворы, летам 1890 года разам з сям’ёй наведаў родныя мясьціны, дзе не быў больш за чвэрць стагодзьдзя... Чэрскія гасьцілі ў сваякоў ў вёсцы Парузы паблізу Віцебска. Усе разам яны накіраваліся і ў апошнюю ў жыцьці Чэрскага навуковую экспэдыцыю: ён, жонка, Маўра Паўлаўна, і адзінаццацігадовы сын Аляксандр...

 

 

    14 чэрвеня 1891 года экспэдыцыйны караван выйшаў з Якуцка. Пераправіўшыся цераз Алдан, пераадолеўшы балоцістую даліну Хандыгі, пераваліўшы праз Верхаянскі хрыбет, падарожнікі дасягнулі расійскага “полюса холаду” - Аймякона. Потым былі Індзігірка, Нэра, Барулах і, нарэшце, Калыма. Пераадолеўшы каля 2000 кілямэтраў, 28 жніўня падарожнікі прыбылі ў Верхне-Калымск, дзе і засталіся на зімоўку...

    Як успаміналі сябры вучонага, Чэрскі быў надзвычай папулярны сярод туземцаў. Яны з павагай называлі яго “наш Іван Дзяменцьевіч”...

    Набліжалася вясна 1892 года. Цяжкая хвароба канчаткова падарвала сілы Івана Чэрскага. Ён адчуваў сябе ўсё горш Зразумеўшы, што канец блізка, 25 чэрвеня вучоны напісаў завяшчаньне. Нягледзячы на пратэсты сяброў, Чэрскі настаяў на тым, каб экспэдыцыя накіравалася ўніз па Калыме, да Паўночнага Ледавітага акіяна. 31 мая месьцічы выправілі яго ў дарогу, якая стала для вучонага апошняй...

    Ён памёр 7 ліпеня 1892 года на руках у жонкі, на борце баркаса, што плыў уніз па Калыме. Перад сьмерцю загадаў, нягледзячы ні на што, прадаўжаць шлях да акіяна. У сваім дзёньніку Чэрскі запісаў: “Я зрабіў распараджэньне, каб экспэдыцыя не спынялася, нават у тым выпадку, калі настануць мае апошнія хвіліны, і каб мяне цягнулі наперад і нават у той момант, калі я буду адыходзіць...”.

    Адчуваючы блізкі канец, Чэрскі прадыктаваў тэкст спэцыяльнага распараджэньня (прыводзіцца па кнізе В. А. Ярмоленкі “За даляглядам Айкумены”): “Экспэдыцыя Імпэратарскай Акадэміі навук для дасьледаваньня рэк Калымы, Індзігіркі і Яны ўжо поўнасьцю падрыхтавалася адплыць да Ніжне-Калымска, і неабходныя для гэтага выдаткі ўжо зроблены. Між тым, сур’ёзная хвароба, якая напаткала мяне перад ад’ездам, прымушае сумнявацца, што я дажыву нават да прызначанага часу адбыцьця. Паколькі экспэдыцыя, апрача геалягічных заданьняў, мае яшчэ заалягічныя і батанічныя, якімі загадвае мая жонка, Маўра Паўлаўна Чэрская, то, каб пазьбегнуць поўнай марнасьці выдаткаваных ужо на лета 1892 года сродкаў, я раблю наступную пастанову, якая, у імя карысьці для навукі і задач экспэдыцыі, павінна быць прынятая да ўвагі і мясцовымі ўладамі:

    У выпадку маёй сьмерці, дзе б яна мяне ні засьпела, экспэдыцыя пад кіраўніцтвам жонкі маёй, Маўры Паўлаўны Чэрскай, мусіць усё-такі гэтым летам даплыць да Ніжне-Калымска, маючы на ўвазе, галоўным чынам, заалягічныя і батанічныя мэты, а таксама тыя з геалягічных пытаньняў, якія даступны маёй жонцы. Інакш, г. зн. калі экспэдыцыя 1892 года не адбудзецца ў выпадку маёй сьмерці, Акадэмія панясе буйныя грашовыя выдаткі і страты ў навуковых выніках, а на мяне, дакладней на маё імя, дагэтуль яшчэ нічым не заплямленае, кладзецца ўвесь цяжар няўдачы. Толькі пасьля вяртаньня экспэдыцыі назад у Сярэдне-Калымск яна мусіць лічыцца завершанай. Толькі тады павінна адбыцца здача экспэдыцыйнай сумы (г. зн. яе рэштак) і экспэдыцыйнай маёмасьці.

    Пасьля ўсяго сказанага вышэй хацеў бы спадзявацца, што мясцовыя ўлады за ўвесь час дзеяньня экспэдыцыі будуць спрыяць яе мэтам гэтаксама, як гэта рабілася імі і пры маім жыцьці.

    Верхне-Калымск Начальнік экспэдыцыі І. Д. Чэрскі Мая дваццаць пятага дня 1892”.

    Удава Яна Чэрскага пахавала мужа на левым беразе Калымы, насупраць вусьця ракі Амалон. Удалечыні ад роднай Беларусі набыў свой апошні прытулак нястомны падарожнік...

 


 

    Памяць аб нашым знакамітым земляку ўвекавечана на карце Сыбіры. Акрамя хрыбта Чэрскага (а гэта агромністая горная краіна ў Якуціі і Магаданскай вобласьці, па плошчы большая за Каўказ), ёсьць хрыбет Чэрскага ў Забайкальлі, гара Чэрскага паблізу Байкала, вулькан Чэрскага ў Саянах, там жа — даліна, гара і ледавік Чэрскага.

    Ніжне-Калымск, дзе была завершана экспэдыцыя, пачатая Іванам Чэрскім, з цягам часу атрымаў назву пасёлак Чэрскі.

 

 

                                                                                    * * *

    Пасьля некалькіх калымскіх тыдняў мы вярталіся дамоў. Наш самалёт, прабегшы па жорсткім грунце ўзьлётнай паласы невялічкага аэрадрома, адарваўся ад зямлі, набраў вышыню. Унізе заблішчала халоднай сінечай Калыма, справа фіялетава зазіхацелі сьнягі адгор’яў хрыбта Чэрскага. Наперадзе былі Сеймчан, Магадан, Якуцк, Масква, Мінск. Наперадзе была сустрэча з Іванам Чэрскім...

 

 

        Літаратура:

    Алдан-Семенов А. Н. Черский. М., 1962.

    Беларуская энцыклапедыя. У 18 т. Т. 17. Мн., 2003.

    Грицкевич В.П. Путешествия наших земляков. Мн., 1968.

    Мысліцелі і асветнікі Беларусі: Энцкл. даведнік. Мн. 1995.

    Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. У 6 т. Т. 6. Кн. II. Мн., 1996.

    Ярмоленка В.А. За даляглядам Айкумены: Іван Чэрскі. Мн, 1995.

    Святаслаў Асіноўскі

    /Архівы і справаводства (Архивы и делопроизводство). № 2. Мінск. 2009. С. 146-154./

 


 

                                                       «КОГДА Я БУДУ ОТХОДИТЬ...»

    Здание Сеймчанского аэропорта, приземистое и тесноватое, срубленное из тяжелой смолистой лиственницы, говорят, еще в прошлом веке американскими промышленниками, было битком набито самым разным людом. Посредине донельзя замусоренного зала, прямо на полу расположилась живописная группа якутов-аборигенов: широколицые, морщинистые старики и старухи, черноволосые женщины, многие с детьми, которые шустро сновали между невозмутимыми взрослыми, молчаливые, словно бронзовые изваяния, мужчины - главы семейств. Многие, в том числе женщины и дети постарше, деловито дымят трубками, и потому под низким потолком стояла туча сизого дыма, на которую в зале никто не обращал ровным счетом никакого внимания.

    В уголке на скамейке, под чахлым и несуразным здесь фикусом, вальяжно развалился неопределенного возраста бич - обладатель огромной рыжей бороды и широкой волосатой груди с шикарной татуировкой - восходящее солнце, чайки и короткое слово «север», надо полагать, емко поясняющее суть сего сурового «нагрудного» рисунка. По соседству с бичом, не обращая внимания на его богатырский, порой даже заглушающий галдёж зала, храп, азартно резались в «дурака» устрашающего вида мужики с какого-то северного прииска, по всему видать, возвращающееся с материка после отпуска...

    Где-то под потолком захрипел-закашлял громкоговоритель, а потом очень мелодичный, с характерным якутским акцентом женский голос известил, что объявляется посадка на борт номер.., следующий рейсом на Черский.

    Толпа зашевелилась, что-то гортанно залепетали якутки, засуетились картежники - и минут через десять всеобщей суматохи зал был почти пуст, если не считать меня с друзьями и рыжебородого бича, невозмутимо храпящего под фикусом...

    А скоро мы, выйдя к летному полю, увидели, как полярного варианта Ан-24 взмыл в блеклое небо и, сделав круг над аэродромом, взял курс на север, туда, где в восточносибирской тундре, на берегу холодной Колымы, стоял город с красивым и, почему-то, мне казалось, загадочным названием - Черский...

    Позже, уже работая на приисковой пристани, в выходные дни не раз ходили с ребятами на высокую сопку, что круто обрывалась в воду у излучины Колымы. Вид оттуда, с огромной высоты, был ошеломляюще изумителен, особенно вечером, перед самым заходом солнца. Дальний горный хребет с заснеженными вершинами в последних его лучах играл, казалось, всеми цветами радуги. Особенно поражали вершины гор, снег на которых был почему-то нежно фиолетовым.

    У местных жителей я узнал: эти чудесные горы - отроги хребта Черского...

    И только много лет позже, прочитав книжку одного известного краеведа, узнал я, что Ян Доминикович - мой земляк жизнью и деяниями своими в суровой Сибири восславивший свою родину - Белоруссию...

    Он родился 15 мая 1845 года в имении Сволно (ныне это Верхнедвинский район Витебской области) в семье небогатого белорусского дворянина. Жизнь его был трагичной и прекрасной. В 1863 году, когда на белорусской земле вспыхнуло восстание против царского гнета под предводительством Кастуся Калиновского, юноше было всего восемнадцать. Он без колебаний встал в ряды повстанцев.

    Бунт против царя кончился жестоким поражением инсургентов и страшными репрессиями. Ян Черский был «забрит» в солдаты. Молодой дворянин стал рядовым линейного батальона в далеком Омске. Кстати, здесь же, в Омске, в таком же батальоне, за десять лет до высылки туда мятежного белоруса, царские сатрапы пытались сломить дух и волю другого бунтаря - Федора Достоевского (еще раз кстати: корни будущего великого российского писателя в Белоруссии: есть на Брестчине, в Ивановском районе, такое село - Достоева).

    Солдатчина с ее безысходностью и жестокой муштрой может превратить в тупое и покорное человекоподобное существо даже очень волевого человека. Выдержать ее испытания могут только по-настоящему сильные личности. Вспомним Тараса Шевченко, того же Федора Достоевского. Из этой же когорты был и Ян Черский. Ссылка лишила его возможности получить (как это делали его более лояльные к режиму сверстники-дворяне) высшее образование в лучших университетах страны - в Москве, Петербурге, Киеве или Вильно. Но высшую школу юноша заменил самообразованием. Свои «университеты» Ян проходил в грязной, заброшенной бане, при огарке свечи, где он ночами просиживал над анатомическими препаратами.

    Вскоре до ученых Сибири дошли слухи о молодом белорусе, который обладает богатейшими знаниями. Осенью 1871 года руководство Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, расположенного в Иркутске, добилось от властей его перевода в этот вновь созданный научный центр. Так 25-летний ссыльный Черский занял в отделе должности писаря, библиотекаря и консерватора музея.

    Саяны, Приангарье, Селенга, Нижняя Тунгуска... По этим местам в 70 - 80-е годы прошлого столетия пролегли маршруты научных экспедиций, в которых участвовал Ян Черский. Но истинную славу большого ученого ему принесли работы по исследованию Байкала. За работы по геологии побережья «славного моря» он был удостоен золотой медали Русского географического общества. Байкальские экспедиции стали действительно звездным часом Яна Черского. Русское географическое общество отметило его исследования второй золотой медалью. А весной 1885 года Российская Академия наук вызывала Черского в Петербург, чтобы доверить яму провести геологические исследования вдоль почтового тракта от Иркутска до Урала. Завершив это серьезное научное изыскание, Черский, получив, наконец, столь долгожданную амнистию, остался в столице для работы в Русском географическом обществе.

    Видя в ученом огромную энергию и богатый научный потенциал, Академия наук поставила перед Яном Черским новую сложную задачу - провести исследование побережья сурового моря Лаптевых.

    В последнюю в жизни Черского научную экспедицию с ним уехали его жена, Мавра Павловна, и 11-летний сын...

    14 июня 1891 года экспедиционный караван вышел из Якутска. Переправившись через Алдан, преодолев болотистую долину Хандыги, перевалив через Верхоянский хребет, путешественники достигли российского «полюса холода» - Оймякона. Затем были Индигирка, Нера, Борулах и, наконец, Колыма. 28 августа путешественники прибыли в Верхне-Калымск, где и остались на зимовку.

    Как вспоминали друзья ученого, Черский был чрезвычайно популярен среди  туземцев. Они с уважением называли его «наш Иван Дементьевич» (белорусское имя «Ян Доминикович» они с трудом запоминали).

    ...Приближалась весна 1892 года. Тяжелая болезнь окончательно подорвала силы Ивана Черского. Он чувствовал себя все хуже и хуже. Поняв, что близок конец, 25 июня ученый написал завещание. Несмотря на протесты друзей, Черский настоял на том, чтобы экспедиция отправилась на север, к Ледовитому океану. 31 мая верхнеколымчане отправили его в дорогу, ставшую для него последней.

    Он скончался 7 июля 1892 года на руках у жены, на борту баркаса, плывущего вниз по Калыме. Перед смертью он приказал, несмотря ни на что, продолжать путь к океану. В своем дневнике Черский записал: «Я сделал распоряжение, чтобы экспедиция не останавливалась, даже в том случае, если наступят мои последние минуты, и чтобы меня тянули вперед и даже в тот момент, когда я буду отходить...».

    Вдова Яна Черского похоронила мужа на левом берегу Колымы, напротив устья реки Омолон. Вдали от родной Белоруссии обрел свой последний приют неутомимый путешественник...

    Утлый «кукурузник», попрыгав по жестокому грунту взлетной полосы, оторвался от земли, набрал высоту. Внизу запестрела холодной синевой Колыма, слева фиолетово засияли снега хребта Черского. Впереди были Магадан, Якутск, Москва, Минск. Впереди была встреча с Яном Черским...

    Подполковник

    С. Асиновский

    /Во славу Родины. Минск. 20 июля 1991. С. 4./

 


    Святаслаў Маркавіч Асіноўскі - нар. 21 верасьня 1951 г. у в. Смальяны Коханаўскага раёну Віцебскай вобласьці БССР, СССР.

    Скончыў сярэднюю школу № 4 у м. Ворша, факультэт журналістыкі БДУ у 1973 г. у Мінску, рэдактарскае аддзяленьне Ваенна-гуманітарнай акадэміі ў Маскве ў 1990 г.

    Служыў ва ЎСВ СССР (1973–1994), працаваў у газэце ЧБВА “Во славу Родины” карэспандэнтам аддела баявой падрыхтоўкі і жыцьця войск, адказным сакратаром (1984–1994), намесьнікам галоўнага рэдактара гісторыка-публіцыстычнага часопісу “Беларуская мінуўшчына” (1994–1998). Арганізатар і галоўны рэдактар навукова-практычнага часопіса “Архівы і справаводства” (ад 1999 г.).

     Чалец Саюза журналістаў Беларусі (1986), Археаграфічнай камісіі Дэпартамэнту па архівах і справаводзтву (2000). Псэўд. Алесь Соніч, Алесь Смаляніч, Васіль Заранок.

    Доўгі час служыў у войску. Болей як дзесяць гадоў жыцьця аддаў газэце Чырванасьцяжнай Беларускай ваеннай акругі “Во славу Родины”. Фактычна там і захапіўся гісторыяй, краязнаўствам. На працягу некалькіх гадоў вёў у газэце рубрыку “Белая Русь: архівы часу”. Роднай старонцы прысьвяціў кнігу “Орша: залатыя стрэлы на блакітным полі”. Своеасаблівы ілюстраваны храналягічны даведнік стаў падзеяй не толькі для аршанцаў, але і ўвогуле для ўсіх, хто цікавіцца гісторыяй Беларусі. Святаслаў Асіноўскі — аўтар кніг “Там, дзе была Неўрыда”, “Поле памяці: падзеі і постаці беларускай мінуўшчыны”, многіх публікацый у пэрыядычным друку”. /Алесь Карлюкевіч.  Знiчкi Айчыны: Орша. // Голас Радзімы. Мінск. № 4. 3 лютага 2011. С. 3./

    Ёюліня Тапалёвая,

    Койданава