ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЕ
Людям, которые опережают свое время, чаще
всего приходится несладко. Тому пример — один из авторов предлагаемой
повести-романа, Геннадий Евгеньевич Березовский.
О его произведении и о нем самом я услышал
впервые еще лет 15 назад, когда работал в Якутском книжном издательстве.
Услышал в связи с весьма печальным для любого писателя случаем: оказалось, в
издательстве затеряна рукопись некоего Березовского, и главный редактор
допрашивал, не у меня ли она затерялась. Но у меня было полное алиби, так как я
работал в полит-массовом отделе, а пропавшая рукопись была художественной.
Пострадавшего автора в дни расследования я видел только мельком.
Как я понимаю теперь, такая рукопись в
мрачные годы застоя и не могла не пропасть. Она была просто обречена на
пропадание. Ведь чего боялся застой? Да именно таких, я сказал бы, дерзких,
произведений.
Через какое-то время после этого я перешел
в «Полярную звезду». Здесь-то мне и удалось познакомиться с нашим фантастом
поближе, поскольку он частенько заглядывал в редакцию.
Надо сказать, что редакционное начальство
Г. Е. не жаловало. Грозило милицией и психушкой, пыталось вытолкать физически.
Не удалось!
Наблюдая эту грандиозную битву с
непризнанным писателем, я с течением времени стал понимать, почему она
бесполезна: Березовский не один. Не в смысле, что их двое. За ним целый другой
мир, иная могущественная цивилизация, которая посредством писателя-фантаста дает
землянам знать о себе.
В этом я очень скоро убедился. Однажды
открываю свой почтовый ящик. И что же? В нем письмо. В обыкновенном
авиаконверте. Но на этом обыкновенность кончалась. Куда, кому — ничего нет. А
вместо обратного адреса — огромная печать в виде концентрических красных кругов
наподобие планетной системы...
Я сразу понял, что это не шутка и письмо не
мне. Не без тайного трепета отнес его в редакцию и при первой же встрече с Г.
Е. показал ему: «Как Вы думаете, не Вам ли это?». Геннадий Евгеньевич без
всякого удивления взял письмо и уверенно сказал: «Мне».
И внимательно изучив печать, пояснил, что
это действительно модель далекой планетной системы, и что разумная жизнь
существует в ней на четвертой планете. Затем положил письмо в карман и ушел.
Однако потом и его охватила робость перед
таинственным посланием, попавшим неведомо как и откуда в мой почтовый ящик: как
признался Г. Е. впоследствии, конверт не вскрывал несколько дней, пока тот не
стал излучать какие-то нетерпеливые импульсы. Пришлось вскрыть. Увы! В письме
оказалась шифровка, которую невозможно было прочесть!
Через какое-то время прямо в редакции, на
столе техреда А. Шапошниковой неизвестно откуда появилось новое письмо в
большом конверте, испещренном как бы японскими иероглифами. Теперь-то уж
сомнений, кому оно адресовано, не было Но вновь — то ли инопланетный язык, то
ли шифровка.
В дальнейшем пришельцы перешли на обыкновенный
русский язык, но от этого их письма не стали более понятными. То они требовали
ускорить написание романа-повети, то запрещали его печатать — дескать, он их
разоблачит. Однажды пришло сообщение на красиво оформленном листе о том, что
землянин Геннадий Березовский за свой роман награждается премией ВЗЦ
(Всегалактической Звездной Цивилизации) в размере 500 венерианскнх далмненгов,
в то время как раньше был намёк, что ее назначат в марсианских бранувасах (эти
странные слова фантаст не без юмора расшифровал как «брал у вас» и «дал мне»).
Премию обещали выслать воздушной почтой, но, хотя писатель остро нуждался, ни
одного из драгоценных далмененгов (уж, конечно, подороже долларов) ни воздушной
почтой, ни какой иной не получил. Взамен в бумажном конверте был прислан
бумажный рубль, правда, совершенно новый, — изготовленный явно не на земле и уж
во всяком случае не на Пермской фабрике гознака, так как в семизначном номере рубля
писатель обнаружил и свой год рождения, и год рождения сына, год начала работы
над повестью и еще какой-то год. Этот рубль хранился у автора «Меморандума»
более пяти лет, пока жена Г. Е. по ошибке не истратила его на хлеб. И вот —
вообразите: через несколько дней этот рубль возвращается в дом сторублевой
купюрой с тем же номером!
Не все инопланетные послания сохранились.
Но уцелела фотокопия депеши, отправленной главным героем «Меморандума» — Асироном,
которого автор по ошибке называл Асироном Сингхом. Вот она дословно (обратите
внимание: по инопланетной грамматике каждое слово начинается и кончается
прописной буквой!»:
«КурьеР В ПутИ ЖдитЕ ДО МартА 1988 ГодА
В СлучаЕ НеприбытиЯ
СвязЬ
ЧереЗ
К. И. О.
ВыходитЬ НА СвязЬ
СамомУ.
АсироН
ПланетА АдзевЗ
ГолубоЙ ХУ-343
Р. S. В
СвязИ С КомпрометациеЙ
ФамилиИ СингХ СикскимИ
СепаратистамИ ВпредЬ ИменоватЬ
МЕНЯ В РоманЕ ТолькО АСИРОН
(БЕЗ СИНГХ!)
21. VII. 1987
(ПО ЗемномУ КалендарЮ)»
Автор, разумеется, свято выполнил указание
своего героя, вымарав из уже готового текста опозоренную фамилию Сингх и стал
ждать Курьера. Но, видимо, межгалактические коммуникации еще как следует не
отлажены, и посланник ВЗЦ не прибыл.
Г. Е. пришлось выходить на связь самому. Он
давно уже подозревал, что наш выдающийся иллюзионист Кио — не кто иной, как
резидент планеты АдзевЗ, и посылал ему шифрованные телеграммы, о чем
свидетельствует, например, такая записка фантаста ко мне:
«Ув. Иван Антонович,
пожалуйста, передайте в Москву, когда (8/I-87 г.) позвонят, что если Игори Кио не одолжит 50 рублей — то проклянём
последним проклятием...
Твой друг Г. Е. Б.
Р. S.
Если я сейчас не куплю машинку, то никогда не куплю. Пишмашинка необходима, как
воздух, как хлеб.
Березовский Г. Е.»
Все это — и 50 рублей, и пишмашинка — иносказания
Что же стоит за ними, знает один автор.
Итак, Г. Е. вновь отправил Кио телеграмму,
но великий иллюзионист не отозвался. Только после этого мы с Г. Е. обнаружили,
что в депеше Асирона после букв К. И. О. стоят точки. Что же, это не фамилия, а
аббревиатура? Скажите точнее, абракадабра. Неужели инопланетяне не могут
изъясняться понятней!
А через год пришло письмо от адзевзца
Никса. Нике сообщал, что его межпланетный корабль потерпел крушение в районе
Чурапчи и что для ремонта требуется заказать на ЯЦЭС какую-то цапфу. На это
дело Г. Е. потратил три дня, ибо не так-то просто было объяснить, для чего
требуется цапфа, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Но тут, по счастью,
пришло новое сообщение, что корабль отремонтирован и благополучно стартовал
назад. Одновременно Никс уведомлял, что Асирон погиб, и отныне он сам будет Главным
героем повести.
Нам с Г. Е., конечно, было очень жаль, что
Асирона нет в живых, мы уже к нему как-то привыкли. Но что поделаешь, все живое
смертно. А еще Г. Е. был в большой обиде, что его новый Главный герой не зашел
хотя бы на чашку чаю. Меня же, сказать по правде, это вполне устроило, ибо кто
их знает, этих инопланетян. Уж очень загадочно они себя ведут!
Например, одно время казалось, что за Г. Е.
они следят прямо как Господь Бог. Как-то в разговоре со мной Г. Е. пожаловался,
что все-таки тяжеловато ему описывать инопланетные корабли — ведь он их не
видел. Ну что ж! Поговорили — и забыли. Я-то ведь тоже их не видел, чем могу
помочь. Прошло недели две. Вдруг вбегает взволнованный Г. Е. Оказывается, он
получил по почте схемы инопланетных транспортов. Я был поражен. Никогда не
думал, что межпланетные корабли могут иметь такие формы. Один из них был с виду
обыкновенная двуручная пила, так называемая «Дружба-2», а другой — вылитый
сапог без каблука Из голенища сапога и ручек пилы вырывалось реактивное пламя —
тем, собственно, и отличались эти корабли от земных предметов. «Смейтесь,
смейтесь, — сказал Г. Е. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним». И,
помолчав, добавил: «Думается я не вижу, что это сапог, а это пила? Еще как
вижу. Но это не земная пила и не земной сапог». И как обычно, он был гениально
прав!
В другой раз они чего-то понаписали о
каких-то зловещих роботах, одного из которых звали Дайбус-4. Я уже совсем не
помню, что именно о них говорилось.
Потом пришельцы затеяли с Г. Е. какую-то
игру, устроив с ним переписку на стене соседнего дома. Остроумный Г. Е. называл
это «наскальными надписями». Теперь ему не надо было тратиться на телеграммы и
конверты. Как только требовалась какая-то консультация по повести-роману, он
просто подходил к соседнему дому и писал на нём, что нужно. Иногда там же он
находил и ответы. Однако пришельцы вдруг начали грубить. После того как Г. Е.
однажды обнаружил на «скале» свое имя в самой фамильярной форме (ГЕНА), вслед
за которым следовало исключительно краткое ругательство из трех букв, эту
переписку, глубоко уязвленный, он прекратил сам.
В последнее время инопланетяне перестали
тревожить Г. Е. хотя, судя по сообщениям газет, кишмя кишат на нашей планетенке.
Видно, после того, как повесть-роман была закончена, они ее тайком скопировали,
воспроизвели каким-то способом в Межгалактическом пространстве, и теперь она
носится от планеты к планете. Больше им от писателя-землянина ничего не нужно.
Но тем самым автору нанесена несмываемая обида. Произведение издано, а гонорар
не получен и из 500-дальмненговой премии выплачен только один деревянный рубль,
и даже не прислано ни одного авторского экземпляра. Потому-то «Полярная звезда»
в новых, послеперестроечных условиях, и решила его опубликовать, дабы
восстановить законность и справедливость.
Из особенностей стиля Г. Е обязательно
следует отметить следующие, чтобы читатель не заподозрил автора в слабой
орфографической подготовке. Во-первых, по межгалактическим понятиям слово Время
обязательно пишется с прописной буквы. Об этом ещё 2 июня 1991 года, то есть за
10 дней до избрания российским призедентом, Г.
Е. писал Б. Н.: «Уважаемый писатель Борис Николаевич! Самый первый главный спор
с главным редактором выйдет из-за слова-явления Время. С юности я — Г. Е. Б. —
пишу понятие Время с заглавной буквы. Если и на этот раз главредактор Федоров
не захочет пропустить слово-понятие Время с заглавной буквы, публикации в
журнале «Полярная звезда» не будет. Мне, в течение всего периода творческой
работы над романом-повестью «Меморандум взаимопонимания» (1969-1989 гг.)
внушалось матерью-Природой и Господом Богом, писать слово Время с заглавной
буквы. Потому что рано или поздно это словосочетание будет писаться с заглавной
буквы. Приоритет в писании с заглавной буквы слова Время был отдан мне и я не
откажусь от этой прерогативы. Или — или. Или с заглавной буквы, или публикации
не будет!». Как видите, позиция Г. Е. очень твердая, поэтому гл. редактору
пришлось уступить.
Кроме того, Г. Е. принципиально против слов
«был» и «последний», которые заменяет на «являлся» и «крайний». Это всегда надо
иметь в виду, чтобы не попадать впросак.
Вполне понятна неприязнь Г. Е. к
исключительно грубому слову «олигофрен», которое он заменяет на высокопоэтичное
«оксюморон». Думается, академикам пора бы уже присмотреться к некоторым фактам
нашего великого и могучего, правдивого и свободного языка, и который почему-то
затесались подобные грубости.
Кто-нибудь из читателей может спросить, а
какова же роль в писании повести второго Березовского — Г. Г.? Прежде всего,
своим появлением на свет Г. Березовский-младший подтвердил видающийся
пророческий потенциал Г. Березовского-старшего, который еще 1. 9. 1976 года в
своей записной книжке писатель записал:
Геннадий
Геннадьевич
Березовский.
И вот «спустя три года. 7 апреля 1979 года
Родился Сын, которого без спора с женой Наименовали Геной», — писал мне Г. Е.
13/10-1988 года.
Ну, а затем в течение 10 оставшихся лет работы
над повестью-романом Г. Г. так или иначе влиял на нее своим зримым
присутствием.
В рассказанном мной много чудесного и даже
как бы неправдоподобного. Но все это правда. О том свидетельствуют не только
отзывы известнейшею якутского писателя-фантаста, которые прилагаем, но и
публикуемая здесь фотография авторов. Они —не фантомы, они живые люди. Но не
обыкновенные, не мы с вами. Они — впередсмотрящие. Посмотрите, как они смотрят
вперед.
Иван Ласков,
также отчасти фантаст.
Геннадии Березовские
МЕМОРАНДУМ ВЗАИМОДОВЕРИЯ
Роман-повесть
Светлой памяти матери-бабушки Березовской
и отца-дедушки Евгения посвящаем.
Авторы
Пролог
«Тарелки» населяют представители
параллельной земной цивилизации, которые намного опередели людей в своем развитии. Настанет время, и они
помогут нам избавиться от многих бед.
Ю. Тарасов, газета «Правда» от 20. 05. 90
г.
Зеленый Ецнлос устало склонялся к горизонту
атеналпы Нолэаф. В надвинувшихся сумерках притихшие корни, которыми причудливые
деревья тянулись к небу, сделались еще более темными, чем являлись на самом
деле. Немногочисленные семейства птиц без спешки готовились отойти ко сну, чтоб
сохранить силы для следующего нового дня. Искусственный лес, любовно взращенный
трудолюбивыми руками нолэафян, молчаливо застыл. словно к чему-то
прислушиваясь. Словно к чему-то прислушивались и тс двое, что стремились понять
друг друга, хотя почти не обменивались словами. Развитое искусство чтения
мыслей избавляло их от этого. Мысли, произнесенные вслух, честно служили лишь
для уточнения смыслов и идей. Они, естественно, молчали. Временами в глубине
подсознания юной девушки возникали импульсы нескромных мыслей, но они являлись
настолько слабы, что она вполне была в силах справиться с ними. Это являлся их
последний, прощальный вечер. Наконец край зеленого светила коснулся водного
горизонта. Юноша еще ближе придвинулся к девушке. Оба, молча, следили, как
Ецнлос постепенно исчезает за линией горизонта, и небо над ними окрашивается в
обычный пурпурный цвет. Теплое тело девушки начало зябнуть. Она тоже
придвинулась к юноше. Нервное напряжение внутри у них росло, и это ими хорошо
чувствовалось. Внезапно девушка высказала самую отчаянную свою мысль вслух:
— Друг, вы не вернетесь!
Никс вздрогнул и крепко обнял нежное
упругое тело, разогревал себя его близким присутствием. Они являлись на
искусственном камне-валуне, совершенно одни, в этом древнем и прекрасном,
грустном уголке медленно убывающего человечества. Ецнлос закатился окончательно
за горизонт, но ночь не наступила: стоял июль месяц в северном полушарии. Не
дождавшись ответных слов, девушка твердо заявила:
— Ваша подруга полетит с вами!
Звездолетчик упорно молчал. Он просто не
знал, что ответить этому бесконечно дорогому существу. Неминуемая боль
расставания все больней сдавливала мужественное сердце Никса. Ния повторила
вопрос:
— Я полечу с вами к горячей желтой адзевзе
по имени Гелиос.
Никс порывисто обнял возлюбленную. Она
ответила взаимностью. Его мужское естество напряглось, превратившись в предел.
— Нет!
Его голос прозвучал, как выстрел. Птицы по
соседству, не успевшие уснуть, отозвались хлопаньем крыльев. Девушка попыталась
встать. Никс удержал ее на месте силой. Тело девушки обмякло.
— Возьмите меня с собой!
— В качестве кого?
— В качестве жены и друга.
— Но ведь вы мне еще не жена.
— Станьте моим мужем сию минуту.
— Нет!
Из глазных впадин у девушки потекла теплая
влага. Нике пояснил:
— Все равно у нас мужской экипаж.
Все его теперешние мысли являлись о трудном
предстоящем звездном перелете, к далекой малознакомой атеналпе.
— Никс, покажите мне ее — нашу разлучницу.
Я должна увидеть ее и запомнить ее месторасположение.
Никс поднял голову, внимательно вгляделся в
усеянное звездами небо и попросту сказал:
— Ее здесь нет. Она в тени нашей
замерзающей атеналпы.
—
Надеюсь, с вами ничего не случится, пока звездолет будет лететь?
— Ничего не случится. Электронному Мозгу
звездолета верим чуть больше, чем себе.
В невообразимой тоске он обнял девушку за
тонкую талию, нежно прикоснулся сухими губами к ее нежной шее:
— Весь экипаж звездолета будет пребывать в
длительном научно-природном анабиозе.
Помолчав, он продолжил:
— Мы проснемся, когда звездолет начнет
торможение и поравняется с Геей.
— Вы
уверены, что ноэлафяне смогут там жить?
— Эксперимент уже идет. Мы летим для его
проверки.
Нике внимательно взглянул в теплые
по-девичьи, пурпурные глаза девушки, в ее густо позеленевшее от смущения лицо,
и внезапное сожаление охватило все его существо. Но не в его власти являлось
отменить завтрашний день. Диалектическое молчание их длилось долго. Они думали
об одном, и в то время каждый о своем. Наконец Никс произнес:
— Я — Никс, вернусь к тебе живой и
невредимый, юная богиня увидит сама...
— Я — Ния, не буду юной, когда вернется
Никс.
— Я ведь тоже молодым не останусь. Ния
беззвучно заплакала:
— Ваш полет нужен всему нолэафскому
человечеству, которое неотвратимо
Дорогие собеседники помолчали, подбирая слова
для произношения вслух Вдруг Ния испугалась:
— А если попадете на Гее в театр военных
действий?
— Постараемся избежать.
— Почему Гея оказалась перенаселенной?
— Раскрыть этот важный секрет — наша
главная цель. Тогда и нас станет больше.
Ния с нескрываемым восторгом посмотрела в
глаза своему другу, который продолжал придерживать ее за тонкую талию. Но повторила
свой мучительный вопрос:
— А если все-таки не вернетесь?
— На Нолэафе остаются наши бронзовые тела.
— Я буду приходить к тебе бронзовому и
разговаривать с тобой, как с живым.
Эти слова вдохновили Никса, и он решил
признаться:
— Отец Кенас хочет высадить меня на Гею для
проверки эксперимента.
— Чтобы ты женился на гейном существе?
Никс не почувствовал тона, каким она это
сказала, и, как бы развивая мысль девушки, задумчиво произнес:
— Если не будет другого выхода, придется.
Ния решительно встала с теплого, от их тел,
камня-валуна. Никс удержать ее не успел и остался один. Надо же было
проговориться. Спать идти не хотелось. Им овладели воспоминания. Как наяву,
представил он своей могучей памятью тот памятный осенний день на уборке
скудного урожая. Ния — юная ученица одиннадцатого класса, одетая в теплое
легкое шерстяное форменное одеяние, которое плотно обтягивало ее элегантную
фигуру, смеясь и что-то смешное рассказывая, проворно собирала небулки вкусного
лефотрака, выкопанные нйабмоком из почвы и разбросанные по поверхности. Он,
Никс, трудился рядом, собирая небулки в тот же ордев, что и Ния... Ноги сами
понесли его к эллингу летательных аппаратов. Он с далекого детства любил
передвигаться по воздуху, хотя и не одобрял в себе эту любовь. Новенький
лбажирид голубел боками и являлся готовым к безопасному полету в воздушном
океане. Никс влез в полупрозрачную кабину. Двигатели равномерно заработали.
Звездолетчик поднял лбажирид в воздух и направил его в сторону поля. Но в ту же
минуту вспомнил, что завтра летит на Гею и повернул к сверкающему огнями
ночному городу. Он торопился в фильмотеку.
1.
Перелет
Каждую минуту в СССР рождаются 10 детей.
Из авторитетных источников информации.
Межпланетный
космический корабль иновремян, в длину несколько сот метров, окутался у
широкофезюляжного основания ослепительными клубами огня, медленно, словно
нехотя, начал отрываться от бетонированной площади и через десяток секунд исчез
в бездонном пурпурном небе. Неизвестная по счету экспедиция нолэафян
благополучно стартовала с медленно замерзающей атеналпы. Словно налившись
свинцом, мускулистые тела космонавтов с тяжестью преодолели гравитационное поле
родной атеналпы, которая, казалось, с величайшей материнской болью расставалась
со своими кровными сыновьями. Состав специальной космической экспедиции,
тщательно-многолетне снаряженной и подготовленной самим Правительством, состоял
из мужчин. Женская должна стартовать позже, по специальному радиосигналу мужской,
ответственным руководителем которой являлся Кенас Гудини — почетный член
Правительства. Ответственным руководителем женской являлась друг Кенаса, Сув.
Спецэкспедиции являлись сугубо официальными и Правительственными. Корабль
командора Кенаса, с точки зрения геян, именовался несколько странно: САПОГ. Но
это являлось сокращение: развернутое наименование корабля звучало куда больше
внушительно — самоусовершенствованный поглотитель галактик. Корабль командора
Сув именовался ПИЛА — поглотитель инерционный лакированный. Корабль мужчин развил
огромную скорость: свыше двенадцати километров в секунду, точно нацелив свое
тело на третью планету жизнетворящей желтой адзевзы по имени Гелиос. У этого
сравнительно могущественного небесного тела имелось в наличии девять атеналп:
Меркурий, Венера, Гея, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун и Плутон. На двух из
них текла высокоорганизованная Разумная Жизнь. Еще две являлись перспективными:
Меркурий и Венера, наименованные в честь богов. Остальные семь атеналп являлись
безжизненными. Все эти достоверные сведения руководитель Кенас почерпнул из
гейских источников информации. На борту имелись также в наличии копии Дневников
предыдущих экспедиций. Одна из крайних закончилась не совсем удачно. Дело в
том, что на Гее от нее отстали и являлись захваченными два
высококвалифицированных робота: Кинчевк и Дитер, да и суперробот Дайбус-4 едва
унес ноги от слишком любопытных геян. Дайбус-4 являлся призван охранять
обитаемое пространство-прямоугольник суверенной территории Чурап-167, где
пригеялись нолэафяне. С ним оставалась сверхновая лазерная установка и
кибернетический Мозг, которые подавляли силу воли человека на расстоянии пяти
миль. Поэтому геяне не могли попасть на суверенную территорию. Но однажды
Дайбус-4 сам вышел за ее пределы прогуляться и едва не являлся схвачен. К этому
времени Кинчевк и Дитер являлись разобраны пятиклассниками на дефицитные
радиодетали, а по Гее прошла сплетня, что пришельцы вынуждают геян накладывать
на себя руки. Зависая в т. н. ТАРЕЛКЕ над квартирой будущего самоубийцы, роботы
по заданию мстительных шефов якобы просто-напросто «убивают» неугодного им
геянина. Эта инсинуация породила необоснованную вражду отдельных геян к
суверенной территории иновремян. Репутацию крайних спасла партия зеленых, которая
коварно утверждала, что никаких пришельцев не может являться, и что любые
ненормальности есть следствие бездумного обращения с природой. На самом деле,
главари этой партии давно продались Дайбусу-4 за добываемые тем на суверенной
территории шкуры пушных зверей и изготавливаемые им из этих шкур головные уборы
и обувь.
В конце прошлого века, когда зеленые на
всей Гее путем прямых и всеобщих выборов пришли к власти, у нолэафян наконец
появился шанс открыто показаться человечеству. Но не тут-то являлось. Продажные
лидеры так организовали геомагнитное поле атекалпы, что корабли с Нолэафа никак
не могли пригеиться. Пришлось ждать семьдесят лет, прежде чем зеленые полностью
не развалили экономику и не являлись с позором устранены. Все это время
единственным негейским «существом» на Гее являлся Дайбус-4...
Замерев неподвижно, Кенас Гудини переводил
взгляд с одного показательного прибора на другой. Убедившись, что корабль
разогнался до требуемой скорости и начал равномерно поглощать межпланетное
пространство, командор, уютно устроившись в астронавтском кресле, открыл
фолиант с шелковой тесьмой посреднине: «Группа зазевавшихся землян, захваченная
однажды в плен в конце прошлого века, дала за пределами Земли некоторое
потомство, которое полностью приняло к сведению якобы единственно правильные в
Солнечной системе чужие Законы как свои. Периодически тщательно подготовленные
потомки похищенных секретно засылались на Землю, и они, быстро
сориентировавшись в миллионном городе и прихватив с собой инкассаторскую сумку,
благополучно возвращались на Орбиту вокруг Земли. Данные разноцветные дензнаки,
отнятые насильственным путем, т. к. отнимались с помощью грубой силы, шли
сугубо на покупку земных продуктов и товаров, которые с удовольствием
использовались пришельцами». Кенас презрительно усмехнулся и громко захлопнул
бездарный клеветнический пасквиль гейского писателя — ненаучного фантаста,
состряпанный по заказу лидеров — иуд. Не вставая со своего места, он посмотрел
на панель внутренней связи: примерно половина сигнализаторов-индикаторов
сигнализировала красным светом — первая половина мужского экипажа благополучно
заснула в своих анабиозных саркофагах. Лишь сигнализатор его единокровного сына
светил не тем светом. Это обстоятельство слегка омрачило отца-командора: почему
он не спит? Впрочем, возникла у Кенаса диалектическая мысль, дорога длинная —
уснет.
А Никс никак не мог самопогрузиться в
самоанабиоз, потому что накануне секретного старта с неотвратимо замерзающей
планеты заместитель отца-командора всю ночь тайно провел во всепланетном
книго-фильмохранилище. Найдя по компьютерным каталогам отчет крайней
экспедиции, Никс прочел в нем такие взбудоражившие строки: «...и десантировали
на Гею младенца женского пола. Большеглазая и пурпурноокая, нежнозеленая
девочка являлась любезно принятой одной семьей, состоящей из двух человек —
мужа и жены. Мария и Василий, выйдя однажды утром па лестничную площадку,
увидели запеленатое в байковую пеленку существо. Существо не подавало звука, но
почувствовалось супругами-геянами живым и разумным. Ее сравнительно огромные
глаза, казалось, с изумлением разглядывали будущих родителей. Женщина первая
подхватила легкое тельце и тут же занесла в благоустроенную городскую квартиру.
В квартире мужчина, разглядев девочку, как следует, тихо сказал:
— Мария, пусть у нас с тобой будет дитё:
дочь.
Тихая матушка, во все глаза разглядывая
неземное существо, тихо возразила:
— Батюшка, погоди радоваться. Сдается мне,
что это...
Василий не дал договорить. Закрыв жене
ладонью немногословный рот, он твердо сказал:
— Матушка, я ждал ее многие годы, еще с
юных лет.
Мария укоризненно сверкнула на мужа глазом,
ни то радостно, ни то сердито проговорила:
— Ждал, ждал и дождался.
— Молчи, матушка. Я и сам вижу, что она
зеленоватая.
Он развернул байковую пеленку. Из складок
выскользнула толстая плотная пачка банкнот, имевших хождение в данной
местности. Батюшка выхватил из середины одну купюру, посмотрел серьезно на
свет:
— Матушка, сдается мне, что эта
великолепная рентгеноскопия совершенно не фальшивая.
— Эх, батюшка! Разве в рентгенокопиях
счастье? Власть-то зеленая кончилась!
— Одна зеленая власть кончилась, другая
зеленая власть начнется.
Охранник фильмо-книгохранилища, подойдя к
засидевшемуся читателю, молча уставился ему в необыкновенные глаза. В голове у
непростого читателя четко прозвучало:
— Мой друг, вы не устали? Никс мысленно
ответил:
— Мое астронавтское Я специально не спит,
готовясь к анабиозу.
Сторож спецохраны, глядя в глаза
замкомандора, мысленно промолвил:
— А мое Я поспит, пока вы бодрствуете.
Никс в ответ промолчал и, отведя, взгляд,
вновь углубился в чтение: «... молодая матушка держала на материнских руках,
несомненно, девочку. Ее безволосая головка и нежное тельце казались гейскому
глазу не вполне пропорциональны. Непохожие на земные глаза широко посажены и
слегка заужены, на месте носа выпуклость с двумя отверстиями. Ротик являлся
небольшим и служил неземной доченьке для приема пищи. Справа и слева на головке
имелись ушные раковины, служащие для улавливания внешних звуковых волн.
Землянин взял у жены дитё, поцеловал в носовую выпуклость, переложил на сгиб
левой руки, крепко, по-родственному, с теплым земным чувством притянул к
доброму отцовскому сердцу. Яркие глаза дочери повлажнели. Крохотная, она
понимала все. Тонкими ручонками она потянулась к своему отцу. Он, нисколько не
брезгуя, начал ловить ртом ее пальчики. Когда в их поле зрения появилась
матушка, Василий сурово посмотрел ей в кроткие преданные глаза, внушительно
сказал:
— Матушка, она необходима нам.
Матушка протянула к ребенку свои надежные
верные руки:
— Отец Василий, пока я живу на свете,
малышка мне родней родной. Батюшка обнял обеих, проникновенно сказал:
— Матушка, будет у нас, даст Господь Бог, и
родное дитё, пожалуйста, не сомневайся...
Мария, привыкая к образу дочери,
доброжелательно сказала, целуя ее:
— Я, как законная мама, даю ей русское имя:
Лариса.
На этом интересном месте отчет обрывался.
Никс посмотрел на циферблат часов: пора — мелькнула мысль. Затем он проговорил
в микрофон микрорации пароль: ПИЛА. С запястья, из динамика микрорации
прозвучало:
— Никс, бокал вашего любимого напитка и
завтрак, называемый «перед полетом», ждет вас на Малом космодроме.
— Корабль САПОГ к старту готов?
— Да, межпланетный корабль САПОГ, по
маршруту Нолэаф — Гея, к старту готов.
Никс встал и, не попрощавшись со спящим
охранником, покинул книго-фильмохранилище.
Космический корабль с чудовищной скоростью
поглощал пространство. Впереди, строго по курсу, мерцала Гея, на которой
затерялся десантированный двадцать лет назад нолэафскнй младенец женского пола.
2. Знакомство
Они пришли из
ниоткуда и ушли в никуда.
Владимир Рыбин, «Дверь в иной мир».
Сборник ФАНТАСТИКА - 77.
Воскресное утро. За тройными рамами окна
пятидесятиградусная стужа с белесым туманом, навевающим на одиноких прохожих
неизъяснимую грусть и тоску. В теплой комнате, на теплой и чистой постели,
нежится девушка. Вставать ей никак не хочется. В чудесных сновидениях она
видела себя то птицей, летящей над полем, то являлась среди незнакомых людей, в
красивом незнакомом городе, раскинувшемся на пологих склонах древних гор.
Окончательно проснувшись, девушка посмотрела на циферблат электронных часов:
одиннадцать, пора вставать. Она находит теплыми ногами домашние туфли,
неторопливо подходит к широкому окну. Несмотря на то, что рамы окна тройные,
света они пропускают вполне достаточно. В начале долгой зимы девушка
собственноручно отмыла каждую четвертинку от пыли и копоти. Неугомонные
мальчишки по-деловому гоняли цветную шайбу, разделившись двое на двое.
Казалось, низкая температура только бодрила их, увлекающихся свежим воздухом.
На девушку же белесый туман за окном подействовал угнетающе.
— Мама?
Ей никто не отозвался. Она позвала громче:
— Ма-ма-а-а-?
Из смежной комнаты она услышала громкий
родной голос:
— Что, доченька?
Лариса быстро проследовала по коридору и
вошла в маленькую уютную спаленку. Почти половину комнаты занимала широкая
деревянная диван-кровать. На ней, укрывшись тонким одеялом, возлежала женщина.
Лежа головой к окну, она читала потрепанную книгу. Дочь молча села в ногах у
матери, взглянула на заглавие, прочла глазами: «Жизнь». И плохо поверив своим
глазам, перечитала шепотом: «Жизнь». Ги де Мопассан. Она слегка улыбнулась. Ее
лукавую улыбку интуитивно почувствовала хитро-мудрая мать.
— Мама, вы сегодня не на службе?
Мать Мария промолчала. Чтение увлекло ее,
но вопрос дочери, которую она любила больше всего на свете, дошел до нее. Она
повернула очередную страницу. Ее внимание раздвоилось. Мать Мария отложила
книгу великого француза и посмотрела на дочь одним глазом:
— Приболела.
— Мама, а что с вашим глазом?
— Каким?
— Правым.
— Не открывается.
— Шутите?!
— Какие там шутки, ячмень сел.
— Значит, в кино не пойдем?
— Да уж какое там кино.
— «Новые сказки Шехерезады», две серии...
— А папа?
— Папу возьмем с собой.
— Пойдет он с тобой. У него воскресенье
сегодня.
Разочарованная дочь направилась в ванную
умываться. В ванной она невзначай прикоснулась к горячей трубе центрального
отопления, невольно ойкнула. Затем энергично почистила жемчужные зубки
порошком, поколебавшись несколько секунд, на второй ряд почистила хвойной
пастой. Умылась прохладной водой. Со стороны казалось, ее воскресным действиям
не будет конца. Наконец, она очутилась на кухне. Мать уже накрыла на стол и,
скрестив жилистые руки на груди, вместе с отцом ждала дочь. Отец, как
почувствовала девушка, все время порывался что-то сказать, но матушка всякий
раз махала в его сторону рукой, и он замолкал на полуслове. Когда они увидели
дочь, батюшка Василий все-таки произнес:
— Матушка, налейте стопочку в честь
будущего праздника.
Он еще хотел сказать с десяток слов, чтобы
добиться вожделенного напитка, но голодное урчание в пустом желудке остановило
его. Мария на всякий случай сверкнула на батюшку глазом, внутренне готовясь
дать отпор стихийному пьянству. В следующую минут хозяин сел за стол, женский
пол последовал его примеру.
— Так вы до сих пор не позавтракали,
предки?
Лариса проговорила и сама же испугалась
сказанного. «Предки» промолчали, как бы не расслышав непонравившееся слово.
Когда припоздавший завтрак закончился в полном молчании, хозяйка, словно бы
между прочим, заметила:
— Чья сегодня очередь идти в магазин, за
продуктами?
Батюшка дипломатично промолчал, машинально,
про себя, бормоча двухсловную молитву. Дочь, не выдержав молчания отца,
произнесла:
— Я прогуляюсь в магазин, дорогие мои.
Батюшка, прошептав вслух: господи
благослови, резко возразил:
— Дочь моя, моя очередь идти в магазин!
Но тут же смягчился:
— Я могу уступить тебе, доча, свою очередь,
желаешь?
Лариса, тепло одевшись, вышла на лестничную
площадку и нажала указательным пальцем темную пластмассовую кнопку возврата
лифтной кабины. Тот же час где-то внизу громыхнуло и через полминуты отворились
двухстворчатые двери, впустив пассажирку вглубь. В кабине она вновь нажала на
кнопку, с цифрой 1, и лифт пополз вниз, к центру Земли. Менее чем через минуту
девушка очутилась на улице. Лютая декабрьская стужа на миг перехватила дыхание
и заставила ее натянуть шерстяной шарф на маленький нос. В таком необычном виде
она бодро зашагала в близнаходящийся продуктовый магазин самообслуживания.
Покупателей в городском Доме торговли было немного: многим поцелуи Деда Мороза
не доставляли удовольствия. В просторном торговом зале работали
электронно-механические продавцы: они длинными рядами выстроились вдоль зала.
Лариса начала отовариваться с хлебного робота. Кинув два железных жетона в
щелку слева, она получила батон свежего хлеба справа. Обойдя ради любопытства
весь длинный ряд тихо жужжащих тружеников, подошла к пожилому продавцу за
бархатным прилавком. Окинув беглым взглядом богатый ассортимент канцтоваров,
Лариса выбрала красочно оформленный календарь-памятку и шариковую авторучку в
форме многоствольного ружья. Она отдала за это десятирублевую спецассигнацию.
На мороз выходить не хотелось. От входящих с улицы людей чуть-чуть припахивало
морозом и духами. Лариса остановилась в стороне, разглядывая календарь и
авторучку — позолоченную. Предновогодний подарок самой себе ей нравился, хотя
она испытывала равнодушие к металлу золоту, считая его заурядным элементом
таблицы Менделеева. Юное сердце девушки наполнилось сладострастным ощущением
счастья от недорогой маленькой покупки, и радостное предчувствие,
преследовавшее ее последние дни уходящего старого 2091 года, вновь охватило ее.
Она являлась единственным ребенком у своих необычных родителей. Ее отец, добрый
и ласковый, честный до наивности, всю сознательную Жизнь отдал служению
религиозному культу. Из отрывочных сведений, которые Лариса скупо получала от
отца в часы редких откровений, она знала, что у ее любимого отца в далекой и
тревожной юности имела место несчастливая любовь к семнадцатилетней девушке.
Ларисе же подходило к тридцати годам. И как все девушки ее времени, в бессонные
ночи она мечтала о благородном рыцаре из чудесной неземной сказки. Поэтому ее
любимым занятием в свободное от работы Время являлось чтение
научно-фантастической литературы.
Вдруг Лариса увидела в немногочисленной
толпе свою единственную подругу детства, узнала с трудом, так как та из
тоненькой стройной девочки превратилась в полную солидную молодую женщину:
— Люба, ты?
Люба остановилась, непонимающе уставилась
на Ларису:
— Простите?..
Она внимательно всмотрелась. Ее память
резко скакнула назад во Времени и Пространстве, тщательно переворошила прошлое.
И, наконец, уловив на лице Ларисы далекие знакомые детские черты, радостно
воскликнула:
— Лариса!
Они сблизились на самое короткое
расстояние.
— Едва тебя узнала, Лариса, хоть ты почти
не изменилась.
— Зато ты, Люба, изменилась, похорошела.
Матерью собираешься стать? Крайние слова Лариса произнесла тихо, но Люба, как
чуткий радиолокатор, услышала:
— И не говори. Сподобил господь спозаранку,
не дал погулять подольше. И сквозь набежавшую слезу запричитала:
— Боюсь, Ларисочка!
Глядя в глаза подруге, Лариса подумала:
«Раньше бы боялась». Вслух же произнесла:
— А чего боишься? Дело-то житейское.
И увидев неподдельный страх в красивых
накрашенных глазах Любы внушительно закончила:
— Поздравляю тебя, Люба, с будущим Новым
Годом! И, конечно, с новым счастьем. Поверь, все будет благополучно, в том
числе и твои будущие роды.
— Спасибо, Лариса. В свою очередь поздравляю
тебя с Новым Годом! Желаю тебе в будущем году познакомиться с хорошим парнем.
Или уже есть?
— Секрет. Расскажи, пожалуйста, Люба, как она
— семейная счастливая Жизнь? Муж не обижает?
Люба на миг задумалась, лукаво улыбнулась:
— Обижает. Приходит домой с работы усталый,
поужинает и спать.
— Много работает?
— Много.
— И по субботам?
— И по субботам. Почти со мной не
разговаривает. Видно, все до свадьбы рассказал.
С этими словами обе подруги шагнули за
порог, а выйдя на улицу, беседа их застыла от низкой температуры. Пожелав друг
другу счастливой встречи Нового Года, подруги простились сердечно.
Мороз крепчал. Но лютая стужа почему-то не
торопила волевую девушку поскорей укрыться под надежную крышу теплого дома.
Непредвиденная встреча в какой-то мере растревожила мужественное сердце юной
девы. Ей захотелось испытать в Жизни то же, что и Люба. Мудрая от природы и
бога, девушка не верила на слово. Всегда хотелось попробовать самой, как
говорится, на зубок. Она с тихой грустью смотрела вдаль, как бы надеясь увидеть
там свое счастливое будущее. Устав смотреть вдаль, перевела взгляд на медленно
набегавшую под ноги дорогу. Диалектические мысли ее крутились вокруг своей
постоянной оси, перескакивая с пятого на десятое. Вдруг грустная девушка
услышала позади себя догоняющие ее чужие шаги. Ее кто-то явно догонял. Чтоб
убедиться в этом. Лариса медленно обернулась и увидела живое существо мужского
пола, которое как будто не торопилось, но двигалось довольно быстро. Впереди
него двигалась невидимая звуковая волна, которая и заставила обернуться Ларису.
От пристального внимания живого существа
мужского пола не ускользнуло, что таинственная девушка оглянулась на него как
бы благосклонно. И оно приняло мужское решение — познакомиться. Ее необычное
закутанное до глаз лицо заставило тревожно сжаться ко всему привыкшее сердце
звездолетчика. Быстро скоординировав все человеческие возможности для
знакомства в неестественных условиях, заодно вспомнив оставленную на Нолэафе
подругу, Нию, он заинтересованно спросил:
— Здравствуйте, прелестная девушка! Не
откажите в любезности: который час? Лариса недоуменно молчала. Ее смутило
необычное для этих мест многословие прохожего. Искоса поглядывая на прохожего,
она невольно залюбовалась его богатой шевелюрой темно-русого цвета, которая
надежно укрывала от мороза его невидимые уши. Пальто на прохожем совсем не
имелось, он являлся одетым в костюм и галстук. Лариса сразу поняла, что
прохожий с медленно замерзающей планеты. Ее серьезное лицо помимо воли начало
расплываться в глупой, неуместной улыбке. Она приняла решение: схитрить.
— Я не городская башня, чтоб сообщать
Время, товарищ, не знаю как Вас зовут?
Захотев схитрить в свою очередь, он тут же
передумал и сказал правду:
— Никс.
Могучие биоволны любви окутали Пространство
и Время вокруг Ларисы. Ей вдруг сделалось тепло и даже жарко. Лариса усилием
силы воли сдернула шарф с носа, в упор посмотрела на чужака и пошла прочь, но
тот молча пошел рядом.
«И чего он ко мне привязался», — тревожно и
в то же время возбужденно подумала она. И вдруг он сказал:
— Простите-извините, вы не подумайте, что я
к вам привязываюсь. Город большой, а жителей почти не видно. Неужели боятся
мороза?
«Он что же, мысли читает?» — всполошилась
дочь отца Василия и матери Марии.
— Конечно, читаю, а разве вы не читаете?
«Не дай бог такого мужа, ведь ничего не
скроешь», — подумала Лариса и ускорила шаги. Но Никс не отставал. Поняв, что
показывать свое умение читать чужие мысли не следует, он умело переключил
разговор:
— Оставьте, пожалуйста, мне свое имя на
память, девушка, или попроще, как вас зовут?
И тут Лариса остановилась.
3. Продолжение знакомства
Война несовместима с Жизнью,
кто
бы ты ни был и где бы ни жил.
Журнал «Крестьянка» № 10.
Итак, необыкновенное знакомство состоялось.
Девушке все-таки пришлось в конце концов сообщить свое настоящее имя, хотя ей
этого не хотелось. Тут прохожий разговорился. Необычное красноречие его,
казалось, не имело предела. Внезапно вспыхнувшее, как яркий факел, чувство к
землянинке-девушке освободило у влюбленного в нее Никса всю накопленную им
информацию. Влюбившись друг в друга с первого взгляда, Лариса Ионова и Никс
находились на трескучем декабрьском морозе, но невидимое облачко молодой любви
надежно укутывало их.
О. Василий, устав ждать дочь из Дома торговли,
одевшись потеплей, вышел в дворовый сквер. В сквере, увидев свою единственную
дочь в обществе молодого мужчины, о. Василий было рассердился, но, разглядев на
родном лице дочери улыбку, сменил отцовский гнев на материнскую милость. Первым
его желанием являлось просто-напросто прогнать странного кавалера, но
священнослужитель Василий по-настоящему любил свою дочь, поэтому усилием силы
воли он сдержался, скрипнув зубами. Он, как верный сторожевой пес, издали
наблюдал за молодыми, гипнотизируя их так называемым детским гипнозом. В
нерешительности прошелся туда-сюда, с трудом растаптывая новые пимы, однако не
решаясь подойти поближе к молодым людям. Дочь тем временем решилась задать
весьма интересующий ее жгучий вопрос:
— Никс, а где вы трудитесь?
Рассказчик запнулся, замер, сосчитал вслух
до десяти и отрывисто сообщил:
— Секрет.
Лариса недоуменно посмотрела на нового
знакомого, словно увидела его впервые. Улыбка медленно исчезла с ее личика. Ее
красноречивый далекий взгляд о. Василий воспринял как призыв к немедленной
помощи. Он почему-то рысцой кинулся бежать к дочери. Слегка запыхавшись, он
громко проговорил:
— Дочь, иди, пожалуйста, домой.
После этого он замолчал, разглядывая дочь и
ее нового знакомого. Ее тяжелую продуктовую сумку с необыкновенной легкостью
держал в руках человек, у которого, по-видимому, не нашлось денег на пальто.
Это о. Василию не понравилось:
— А вы, молодой
человек, постеснялись бы в такую стужу останавливать девушку.
Он сердито и, казалось, гневно уставился на
незнакомца. Сердце его стучало гулко, в бешеном ритме. Межпланетный
путешественник со скрытой радостью всматривался в сразу полюбившиеся черты
важного землянина. Это необычное дружелюбное разглядывание заросшего сизой
бородой лица поразило батюшку. Напряженный поединок двух существ одного пола
продолжался не более одной минуты. Никс молча уважая священнослужителя,
негромко произнес:
— Я полюбил вашу пурпурноглазую дочь с
первого взгляда и сердечно прошу не осуждать меня за это.
Сердито перебив, о. Василий сказал:
— А с десятого взгляда разлюбите?
Никс, оставаясь по-прежнему спокойным,
отпарировал:
— Вы плохо знаете меня, отец, чтобы
говорить так. Такие, как я, не предают своих друзей.
— Да, я отец, молодой человек, и обязан защищать
свое любимое чадо от посягательств...
— Я не посягаю на вашу любимую дочь, скорей
наоборот — я ее от кого угодно защитю.
— Сперва защитю, а потом на Центавру
какую-нибудь?
Незнакомец закаменел:
— Вы, отец, подозреваете меня в неземном
происхождении?
— Подозреваю!
— А доказательства где? Одни слова.
— Империализму по шапке дали в прошлом веке
и вам дадим!
— Это уж слишком, отец, — пролепетала
Лариса.
— Доча, домой! — рявкнул не своим голосом
о. Василий. В ответ на это, дочь, рассердившись и передернув плечами, вместе с
тяжелой сумкой быстро удалилась.
— А теперь, батюшка, когда мы с вами
остались совершенно без свидетелей ответьте мне. пожалуйста, что дурного вам
лично сделали инопланетяне?
— Мне лично ничего. Скорей наоборот. Но
ведь исчезают молодые люди!
И когда они вновь возвращаются на землю,
исчезают инкассаторские сумки, — закончил его тайную невысказанную мысль
пришелец.
Батюшка дико уставился на Никса, словно
увидел перед собой нечеловека. Через силу разомкнув уста, он чуть слышно
пробормотал:
— Вы читаете мысли?..
— Только в порядке самообороны. Не верьте
сплетням.
Нос батюшки заиндевел, покрылся едва
видимым инеем. Всегда хладнокровный о. Василий на этот раз не походил на самого
себя. Не менее спокойный его собеседник тоже слегка заволновался, слазил за
пазуху и пощелкал включателями. Это тайное действие не ускользнуло от зоркого
внимания о. Василия:
— Простите за любопытство, что вы за
пазухой разыскиваете?
— Я не разыскиваю. Замерз от металлической
безрукавки.
— Может быть, зайдете к нам в дом на чашку
чая?
— Ни в коем случае. У себя дома меня ждет
ванна.
— Как вам угодно. На прощанье запомните: я
люблю свою дочь больше Жизни и прошу Вас оставить ее в покое.
Нике, рассвирипев
внезапно, громко и грозно переповторил:
— И я полюбил ее больше Жизни.
О. Василий с достоинством и молча удалился
к своему дому. А влюбленный Никс долго и нехорошо посмотрел ему вслед. Когда
пожилой собеседник, не оглянувшись, скрылся за дверью подъезда, он резко
развернулся и быстро пошел назад. Свое первое знакомство на планете Нике
посчитал не очень счастливым. В этом он обвинил свою природную неторопливость.
Уйди он чуть-чуть раньше, и не состоялся б этот непредвиденный разговор-спор. И
Нике сразу, тут же, на ходу, решил исправить дело. Он решил больше никогда не
встречаться с девушкой.
Редкие встречные совершенно не обращали на
него внимания, потому что его прелестные приклеенные усы темного цвета делали
его гладкое лицо самым обыкновенным, как лицо постового посреди улицы. Кстати,
о постовых. Нике их боялся, как первобытный человек огня. Еще когда он учился в
Школе III Ступени, опытные преподаватели неустанно внушали ему, что на
кремневой планете Земля грозной силой являются вооруженные полицейские силы.
Ему и его сотоварищам крепко советовали, как на бумаге, так и устно,
остерегаться коварных землян в униформе. Вспомнив строгих, справедливых
учителей и их наставления, Нике огляделся по сторонам, ища глазами постового, но
не увидел. Настроение у него вновь пришло в норму. Он медленно шел по неуютной,
насквозь промерзшей улице, не думая сильно о том, когда же дойдет до своей
временной квартиры в землянской отель-гостинице. Закутавшись потеплей в чистошерстяной
шарф и закрыв нос, Никс остановился на злектробусной остановке, сел на
деревянную скамью, что прислонилась спиной к
теплому шлакоблочному домику, и предался воспоминаниям. Нахлынувшие на
него воспоминания как бы держали его в своих объятиях. Астронавтом он стал
благодаря семейной традиции. С самого раннего детства Никс, в тайне от
ровесников-конкурентов, мечтал полететь к желтой адзевзе, исподволь готовя себя
к тяжелому длительному путешествию через холодные бездны межпланетного
пространства. И, наконец, после долгого утомительного пути и беспамятного пребывания
в анабиозе, в котором находился весь немногочисленный Экипаж во главе с
командором Кенасом, их исполинский межпланетный корабль начал долгожданное
торможение. Но когда собравшиеся все вместе члены экспедиции увидели в
сталенитовые иллюминаторы быстро увеличивающийся диск Геи, они отчетливо
осознали, что голубая атеналпа слишком мала для бесшумного приземления их
корабля-исполина. И они — могущественные люди Вселенной, скрепя сердце, приняли
единственно правильное решение не пригеяться. Межзвездный корабль-исполин
превратился во Временный искусственный спутник планеты.
Сын замерзающего Нолэафа и усыновленный сын
Геи запрокинул голову, с грустью пытаясь разглядеть сквозь морозную мглу хотя б
одну звездочку. Вместо бесконечного звездного неба над головой одинокого
прохожего имелся сплошной туман — пары замерзшей в воздухе воды. Вдруг Нике
внезапно увидел близко проехавший мимо него электробус. «Проспал!» — с
озлоблением в свой адрес подумал он и помчался за электробусом. Но тут его
остановил неизвестно откуда появившийся человек в форме. Человек прикоснулся
пальцами правой руки к форменной шапке и тоном вежливого, но рассерженного
службиста сказал:
— С вас десять рублей штрафу, товарищ!
Нике, испугавшись, замер. Единственное, чем
он располагал, так это так называемым фальшивым паспортом и фальшивыми
купюрами. Тем не менее, Нике вынес из ближайшего кармана заранее отложенные для
такого случая десять рублей и протянул их человеку в форме:
— Пожалуйста, дорогой товарищ!
Заскучавший на службе человек, сообразив,
что поздний вежливый прохожий лишен чувства юмора, решил и далее разыгрывать:
— А Вы мне не фальшивую купюру даете,
товарищ?
Инопланетянин лишился от страха дара речи,
посчитав, что человек в форме читает его мысли. Но тот нагло засмеялся и
отступил в сторону, уступая дорогу. Инопланетянин с непредъявленной купюрой в
кулаке пошагал дальше. Настроение у него поднялось: натренированное тело
почувствовало под левой подмышкой подарок отца — личное боевое оружие, в кобуре
с открытым карманчиком. В другом, правом кармане солидная банкнота доверчиво
прижималась к своему хозяину. Хозяин берег ее для будущей земной свадьбы с
пурпурноглазой невестой. Ее теплый образ в очередной раз возник перед мысленным
взором Никса. Он с удовольствием пережил сладостные секунды и повернул наконец
к гостинице. Ведь в самое ближайшее Время ему предстояла очередная радиосвязь с
отцом Кенасом. Их корабль-исполин, став рядовым, как все землянские спутники
Земли, посылал в земной эфир радиопозывные на незнакомом коде. Многочисленные
радиолюбители успевали записать через свои
любительские радиоприемники незнакомый шифр, подолгу носили подозрительные
радиограммы в карманах и, не расшифровав их, — уничтожали. Свой сверхмощный
радиопередатчик на кварцевых батареях инопланетянин сохранял в чемодане, как
черепаха сохраняет свое нежное тело в костяном панцире. Чемодан небольшого
размера напоминал портфель плоскоквадратной формы и являлся тяжелым по весу.
Для пущей безопасности Никс содержал также фальш-чемодан-портфель. Он до конца
своей Жизни не забудет, с каким трудом поселился в отель-гостинице:
неподкупному регистратору в вестибюле пришлось дать лишнюю ассигнацию для будущей
Дружбы. Сутки перед этим Никс провел в вестибюле отель-гостиницы в кресле,
зорко охраняя свой немногочисленный багаж, притворившись спящим. Наконец после
мудро разработанной и ловко осуществленной финансовой операции он получил
долгожданный ключ от однокомнатного номера-люкса с видеотелефоном, белой эмалированной
ванной и большим цветным телевизором. Войдя во временную квартиру и заложив
дверь на ключ, звездный путешественник глубоко и с облегчением вздохнул. Первым
делом он решил смыть путевую пыль и освежиться, то есть — принять ванну. Новый
постоялец походил по дешевому поролоновому ковру в шерстяных носках, заглянул в
тесный санузел, нашел над ванной краны — с красной и голубой метками и пустил
воду. Пока вода журчала в ванну, он обследовал комнату, найдя ее очень уютной,
убрал багаж в стационарный гардероб, в котором при желании мог поместиться
человек, проверил, работает ли видеотелефон? Научно-техническое достижение
землянской науки и техники — видеотелефон работал исправно, сообщая об этом
монотонным тихим гудением в эбонитовой трубке. К сожалению, видеозвонить пока
являлось некому, разве только дежурному-регистратору в вестибюль-прихожей. Никс,
расслабившись, лег на застланную темным покрывалом диван-кровать, прислушался к
бегущей по-казенному медленно воде... и чуть-чуть не заснул: сказалась
бессонная ночь в кресле, перед равнодушной администрацией, обставленной
разноцветными видеотелефонами и даже одной телекамерой, удачно замаскированной
так, что о ней никто не догадывался. Чтоб окончательно не заснуть и не устроить
маленький потоп, Никс приказал сам себе подняться и залезть в наполненную
теплой водой ванну. Перед тем как начать намыливать себе загрязневшую голову,
он проверил душевой шланг: гибкий шланг работал — гнулся исправно, вода при
переключении на сместитель лилась, как из поливального ведра. Она, помощница
людей, почему-то напомнила ему его садовый участок, находящийся в настоящий
момент за три звездных года от уютной землянской отель-гостиницы. И как всегда,
воспоминания об оставленной атеналпе-Родине вызвали в сердце у него
непреходящую человеческую боль...
Базовый спутник — исполинский корабль
древней и мудрой цивилизации безнаказанно вращался — падал вокруг маленькой, по
звездным масштабам, но дорогой Геи, то приближаясь к ней, то от нее отдаляясь.
В запертом на хитромудрый числовой замок чемодане-портфеле приемопередающая
рация являлась отрегулированной заранее.
И теперь, в ночь с воскресенья на
понедельник, глубокой морозной ночью, поторапливаясь, возвращался в свой
гостиничный номер-люкс нежданный гость планеты Земля, по имени Никс Кенас.
/Полярная звезда.
№ 1. Якутск. 1993. С. 115-131./
[Существует
мнение, что Березовские – это зашифрованное название Березяки, родной деревни
Ивана Ласкова]
Иван Антонович Ласков – род. 19 июня 1941
г. в областном городе Гомель БССР
(СССР).
С 1966 г. обучался на отделении перевода в
Литературном институте имени А. М. Горького в Москве. В 1971 г., после
окончания института с красным дипломом, переехал в Якутскую АССР, на родину
своей жены, якутской писательницы Валентины Николаевны Гаврильевой.
С сентября 1971 г. по февраль 1972 г.
работал в газете «Молодежь Якутии», сначала учетчиком писем, затем заведующим
отделом рабочей молодежи. От февраля 1972 г. до лета 1977 г. работал в Якутском
книжном издательстве старшим редакторам отдела массово-политической литературы.
С лета 1977 г. работал старшим литературным редакторам журнала «Полярная
звезда», с 1993 г. - заведующий отделам критики и науки журнала «Полярная
звезда».
За полемические статьи про отцов-основателей
ЯАССР весной 1993 г. был уволен с работы и ошельмован представителями якутской
«интеллигенции». 29 июня 1994 г. Иван Антонович Ласков был найден мертвым «в
лесу у Племхоза», пригороде Якутска по Вилюйскому тракту за Птицефабрикой.
Юстына Ленская,
Койданава
