ЎЎЎ Мільця Браслаўка. Вячка Тычынін ды Ірэляхскія быліцы Якутыі. Койданава. "Кальвіна". 2020.

    Вячаслаў Васільевіч Тычынін – нар. 8 кастрычніка 1909 г. у павятовым месьце. Новааляксандраўск (белы. Езяросы, літ. Zarasai, пол. Jeziorosy - ад 1836 па 1918 год места мела назву Новааляксандраўск.) Ковенскай губэрні Расійскай імпэрыі, у сям’і агранома і настаўніцы.

    У 1937 г. Тычынін, пэўна, патрапіў пад рэпрэсіі. У 1944 г. рэдактар мясцовага радыёвяшчаньня на Аўтабазе № 1 “Дальбуду”. У 1945 г. працаваў карэспандэнтам магаданскіх газэтаў “Советская Колыма” ды “Стахановец Заполярья”. Затым пераехаў у Іркуцкую вобласьць. Ад 1964 г. пражываў у абласным месьце Курск, у 1966 г. адказны сакратар Курскай пісьменьніцкай арганізацыі. Ад 1967 г. пражываў у Падмаскоўі. Памёр 2 сакавіка 1994 году.

    Творы:

    Большая Сибирь. Роман. Иркутск. 1952. 328 с.

    Год жизни. Роман. Иркутск. 1958. 507 с.

    Отважные мальчишки. Рассказы. Иркутск. 1961. 44 с.

    Трое из океана. Приключенческая повесть. Иркутск. 1963. 216 с.

    Птичий перевал. Москва. 1964. - 18 с.

    Снежная Россия. Роман. Москва. 1964. 336 с.

    Год жизни. Роман. Москва. 1965. 454 с.

    Трое из океана. Приключенческая повесть. Воронеж. 1966. 207 с.

    Желтая операция. Рассказы. Воронеж. 1967. 167 с.

    Снежная Россия. Роман. Воронеж. 1968. 314 с.

    Невидимая рука. Рассказы. Воронеж. 1972. 84 с.

    Год жизни. Роман. Москва. 1981. 432 с.

    Каникулы на колесах. Повесть. Киев. 1988. 270 с.

    Время бросать камни. Роман. Москва. 1991. 414 с.

    Літаратура:

*    Тычинин Вячеслав Васильевич. // Писатели Восточной Сибири. Библиографический указатель. Иркутск. 1973. С. 261-262.

    Мільця Браслаўка,

    Койданава

    Вячеслав Тычинин

                                                              ИРЕЛЯХСКИЕ БЫЛИ

                                                               (Из записной книжки)

                                                              1. АЛМАЗНАЯ ТЕМА

    Сижу в столовой города Мирного, центра алмазоносного края. С любопытством прислушиваюсь к разговору за соседним столиком. Собеседников двое: пожилая полная женщина в роговых очках и молоденькая блондинка в вязаной шапочке с помпончиком.

    Помпончик:

     — Я недавно книжку интересную прочитала: когда фанатики растерзали в Персии русского посла, писателя Грибоедова, в Петербург выехал с делегацией сын шаха Хосрез-Мирза и поднес в дар «белому царю», чтоб умилостивить его, добытый в Индии алмаз «Шах». А вот сколько карат он весил, не оказано. Вы, наверное, знаете?

    — «Шах» весил всего восемьдесят семь карат,— без запинки дают справку очки.

    — «Всего»! Значит, есть и побольше алмазы?

    — Конечно. «Великий могол» весил семьсот девяносто четыре карата, а самый крупный в мире алмаз «Куллилан», добытый в Южной Африке, вытянул около трех тысяч карат. Его оценили в девять миллионов фунтов стерлингов.

    — Уй-ю-ю!

    На выразительном лице блондинки написан живейший интерес к разговору. Интерес явно бескорыстный. Очутись сейчас в ее руках «Великий могол», она наверняка не знала бы, что с ним делать. Но близость знаменитой трубки «Мир» сказывается. Близость искрящихся алмазов накладывает отпечаток на мысли горожан, даже далеких от горняцкой профессии.

                                                       2. ПЕРЕГОН «ЧЕТВЕРТАКОВ»

    Нынешним летом в порт Мухтуя на Лене прибыли первые тяжелые МАЗы. Грузоподъемность каждого гиганта 25 тонн. По этой причине шоферы прозвали могучие машины «четвертаками».

    Самосвалы требовалось перегнать в Мирный для вскрышных работ в карьере трубки «Мир». Но дорога к Мирному еще не достроена, деревянные мосты на ней не рассчитаны на такую нагрузку. Ведь каждый МАЗ весит двадцать пять тонн да столько же поднимает груза. Пятьдесят тонн. Три тысячи пудов!

    Вдобавок зарядили дожди. Даже обычные грузовики сутками буксовали в низинах, сползали в кюветы.

    В тресте «Якуталмаз» решили временно законсервировать машины в Мухтуе, дождаться заморозков. Зима скует дорогу, сделает ее проезжей. Выход, конечно, не самый лучший: самосвалы до зарезу нужны в карьере для выполнения плана. Еще нужней электрические экскаваторы. Но что делать, если стихия и бездорожье объединились?

    Так, было, и порешили. Даже поставили машины на колодки. Но нашелся бывший танкист с «тридцатьчетверки», завгар Иван Пророченко. Смельчак вызвался под свою ответственность перегнать автоколонну МАЗов.

    В день открытия июльского Пленума Центрального Комитета партии, в подарок ему, колонна вышла из Мухтуи, груженная агрегатами двух мощных электрических экскаваторов.

    Началась северная одиссея. Иван Пророченко с товарищами отвоевывали на глинистых подъемах каждый метр, рубили лес и подкладывали бревна под чудовищные колеса машин, гатили километры болот, укрепляли мосты, вытаскивали друг друга.

    Ночевали в кабинах. Спали по три-четыре часа в сутки. Ели что придется, пополняя запасы в магазинчиках дорожных поселков. Опережая колонну, в Мирный неслась весть о том, что по дороге двигаются невиданные слоноподобные самосвалы. Встречные машины заранее испуганно сползали в кюветы, освобождая проезд.

    Шли дожди. Изредка выглядывало солнце. День сменялся короткой северной ночью. А машины упрямо двигались вперед и вперед.

    На исходе четырнадцатых суток слитный рев трехсотсильных дизелей перекрыл собой все шумы Мирного. По Ленинградскому проспекту медленно шествовала автоколонна. В кузовах виднелись узлы громадных экскаваторов. Из кабин выглядывали радостные шоферы. Они сдержали слово, данное Пленуму ЦК! Мирный получил и самосвалы, и экскаваторы для ускоренной добычи алмазов.

    Имена героев: Иван Пророченко, Николай Пантюхов, Владимир Мяконький, Николай Кузнецов, Яков Курмас, Николай Гарасименко и Григорий Лунин.

                                                                3. ПОД ДРАГОЙ

    Разговариваю со старшим прорабом В. М. Сергиенко, руководящим монтажом первой драги на реке Ирелях. На берегах этой реки стоит Мирный.

    Драга огромная. Каждый черпак емкостью в 210 литров. Но, главное, эта обычная стандартная драга, предназначенная для работы на золотых россыпях, одновременно со сборкой реконструируется, приспосабливается к добыче алмазов.

    — Трудно достается, Василий Михайлович?

    — Да нет. Вот только детали неаккуратно присылают на сборку. Задерживаем монтаж против обязательства.

    — Уж будто бы никаких трудностей, препятствий при сборке не было?

    Сергиенко усиленно размышляет, потом сокрушенно разводит руками:

    — Ей-богу, не припомню. Работа у нас такая, обыкновенная. Правда, нормы наши люди перевыполняют. Это уж точно.

    Много позже я все-таки узнал, что далеко не все проходило здесь так гладко, как кажется прорабу.

    Зимой спирт совсем прятался в шарик термометра. Температура снижалась до 56 градусов. На стылых листах железа монтажники чувствовали себя в валенках так, словно стояли босиком.

    Но самое грозное испытание пришло перед весной. Наледь прорвала дамбу. Ледяная вода хлынула под драгу, стоявшую еще на стапелях, без днища. Началось обмерзание. Вся работа могла пойти насмарку. Чтоб приварить днище, сделать драгу плавучей, готовой к весеннему паводку, требовалось немедленно вырубить весь лед. Местами между ним и корпусом драги просвет сузился уже до тридцати сантиметров.

    Объявили аврал. Четверо суток, почти без отдыха, все монтажники во главе с Сергиенко рубили, кололи, вытаскивали лед из-под драги, протискивались боком, на спине, в

узкие щели. Так были вынуты шестьсот кубометров льда. Шестьсот! К корпусу драги приварили днище, она .обрела плавучесть.

                                                         4. ОЖИВШАЯ ЛЕГЕНДА

    На улице П. Ойунского в Мирном есть необычный дом под номером девять. Внешне он ничем не отличается от соседних домов: такой же двухэтажный, деревянный, как и все прочие. Но на фасаде укреплена черная мемориальная доска:

    Любопытно! Щелкаю затвором своего Фэда, переношу в блокнот надпись с мемориальной доски. «Где-то теперь этот бригадир плотников?» Собираюсь уходить. Откуда-то появляется рослый мужчина в рабочей одежде.

    — Интересуетесь?

    — Да. Первый дом в городе! Это ведь уже почти легенда. А вы случаем не слышали, где теперь его строитель Петров?

    — Здесь.

    — Где здесь? В Мирном?

    — Нет, перед вами. Я Петров.

    — Вы? Петров? Павел Петрович?

    — Ну да! Что вы так удивляетесь? Я как срубил этот дом с бригадой, сразу же мне в нем квартиру и дали. Так и живем тут Да вы заходите! Девочки мои в школе, а хозяйка дома. Рада будет гостю.

    Я испытал ощущение, сходное с тем как если бы разглядывал портрет, и вдруг он ожил, заговорил бы со мной.

                                                  5. ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПРОСПЕКТ

    Никакой это не проспект и даже не улица. Просто обычная гравийная дорога длинная, прямая. Спускается она к реке Ирелях

По сторонам стоят клуб, контора треста «Якуталмаз».

    Но никто в Мирном не зовет эту дорогу иначе, как Ленинградский проспект Когда тут появились первые строители, начали прорубать просеки. Рубили землячествами. Эту рубили ленинградцы: шоферы, трактористы, горняки. Один из лесорубов повесил на лиственнице дощечку с надписью «Ленинградский проспект».

    Так с тех пор оно и пошло: проспект и проспект. Нет домов на проспекте? Ну и что же. Будут!

    /Ангара. Иркутск. № 4. 1960. С. 15-17./