ЎЎЎ Тадэвуш Грэчына. Паведамленьні з Сыбіры пра Якуцкую вобласьць. Койданава. "Кальвіна". 2021.

    Энциклопедии говорят что:

    Гречина — дворянский род польского происхождения, герба Корчак. Федор Г. пожалован в 1521 г. войтовством Воинским. Иван Г., ближайший родоначальник ныне существующего рода, был подчашием брестским. Род этот внесен в I часть родословной книги Волынской губернии. /Энциклопедическій словарь. Т. IX^а. С.-Петербургъ. 1893. С. 684./

     Гречина - старинный дворянский род шляхетского происхождения, ведущий начало от Бржеского подчашего Ивана Г. (1643). Потомство его внука, Гавриила Степановича, записано в VI ч. род. кн. Волынской губ. Есть еще несколько дворянских родов Г. того же происхождения, но записанных, по недостаточности представленных доказательств, во II и III ч. род. кн.

    В. Р-въ. /Новый энциклопедическій словарь. Т. XIV. С.-Петербургъ. 1913. Стб. 911./

    Из них Григорий /Grzegorz/ Власьевич Гречина /Hreczyna/ (1796-1840), род. на Волыни, магистр философии, доктор математических наук (1796-1840), окончил в 1816 г. Виленский университет, с 1819 г. читал алгебру и геометрию в кременецком лицее, в 1834 г. приглашен адъюнктом в университет Святого Владимира по кафедре чистой и прикладной математики, с 1837 г. - профессором по занимаемой кафедре. В 1838 г. защитил докторскую диссертацию «Рассуждение о капиллярном действии» и вскоре был назначен профессором математики в Харьков, где и умер. /Hreczyna Grzegorz. // S. Orgelbranda Encyklopedia Powszechna z ilustracjami i mapami. T. VII. Warszawa. 1900. S. 175; Гречина (Григорій Власьевич Hreczyna). // Энциклопедическій словарь. Т. IX^а. С.-Петербургъ. 1893. С. 684; Dianni J.  Hreczyna Grzegorz. // Polski Słownik Biograficzny. T. X. Warszawa-Wrocław-Kraków. 1962-1964. S. 51-52./

    Его брат Tadeusz Hreczyna (Тадеуш /Фаддей Михайлович/ Гречина /Хречына/), который родился в 1788 (1790) г. на Волыни, в парафии Котельня Житомирского повета Малопольской провинции Киевского воеводства Королевства Польского Речи Посполитой в небогатой католической шляхетской семье. После окончания учился в Волынской гимназии /уездной школе в Житомире/, уже в Российской губернии, он в 1809 г. поступил на Медицинский факультет Виленского университета, который окончил в 1815 г. со степенью доктора медицины (28 сентября 1815 г.), после защиты диссертации о сыпи portęciowej (Dissertatio inauguralis doctrinam de exanthemate mercuriali casu practico locupletans. Vilnae. 1815), он, как стипендиат правительства, 23 декабря 1815 г. в чине титулярного советника «был отправлен в Гижигу (Якутия), где боролся с эпидемией сифилиса, косящей туземцев» /Kijas A.  Polacy w Rosji od XVII wieku do 1917 roku. Słownik biograficzny. Warszawa, Poznań. 2000. S. 113./ Окружной город Гижига (Ижигинск, Гижигинск) находился в Камчатской области Иркутской губернии (сейчас село в Северо-Эвенском районе Магаданской области России), путь в который проходил через областной город Якутск Иркутской губернии.

    Уже из Гижиги в своем письме, датированным 15 января 1817 г. Гречина описал свой путь от Вильно до Гижиги, места своего назначения на должность окружного врача, которое опубликовал «Dzieńnik Wileński». Т. 6. N. 32. Wilno. 1817. S. 152-177, где сообщение о якутах «краткое, на трех страницах [S. 160-162], но очень содержательное: о еде, скотоводстве, строительстве и одежде». /Армон В.  Польские исследователи культуры якутов. Перевод с польского К. С. Ефремова. Москва. 2001. С. 26./ В том же 1817 г. Гречина прислал во Врачебное общество в Вильне описание болезней распространенных на Камчатке и в 1818 г. стал членом этого общества.

    По окончанию обусловленного срока службы (6 лет выслуги в Сибири), Гречина выехал из Гижиги и служил лекарем в Гайсинском и Ямпольском (1825) уездах Подольской губернии. После окончания службы в 1831 г. вернулся в Вильно, где в 1833 г. числился оператором при Врачебном управлении, коллежский советник, орден Святого Владимира 4 степени.

    Умер в Вильно «в 1834 г., а как утверждает Змеев, умер 3 сентября 1843 года». /Bieliński J.  Stan nauk lekarskich za czasów Akademii medyko-chirurgicznej wileńskiej, bibliograficznie przedstawiony. Przyczynek do dziejów medycyny w Polsce. Warszawa. 1888. S. 232./ «Умер 3 сент. 1845». /[Русскіе врачи писатели. Составилъ Левъ Ѳед. Змѣевъ докторъ медицины. Вып. I. до 1863 г. С.-Петербургъ. 1886.] С.-Петербургъ. 1886. С. 76./

    Письма Тадеуша (Фаддея) Гречины из Гижиги (как опубликованные и неопубликованные), которые он писал виленским профессорам Юзефу (Иосифу) Франку и Михалу Гомолицкому (со Слонимщины), а также во Врачебное общество в Вильно, хранятся в архиве АН Литовской республики в Вильнюсе.

    Труды:

    Dissertatio inauguralis doctrinam de exanthemate mercuriali casu practico locupletans quam in Caesarea Literarum Universitate Vilnensi Ad assequendum gradum Doctoris Medicinae publico medicorum judicio submittet, ... Volhy-niensis medicinae magister Seminarii Medici Caesaris munificentia sustentati Alumnus. Anno MDCCCXV die (?) Mensis Septembris. Vilnae, Typis Dioecesanis, (1815), w 8-ce, str. 15 nlb.

*    Wiadomości z Syberyi. Wyjątki z listów Pana Tadeusza Hreczyny doktora medycyny, pisanych z Hiżygi do przyjaciela w Wilnie mieszkającego. // Dzieńnik Wileński. Т. VI. N. 32. Wilno. 1817. S. 152-177.

*    Wiadomości z Syberyi. Wyjątek z trzeciago listu Pana Tadeusza Hreczyny doktora medycyny, pisanego z Hiżygi do przyjaciela w Wilnie mieszkającego. // Dzieńnik Wileński. T. VI. N. 36. Wilno. 1817. S. 660-664.

*    List Doktora Tadeusza Hreczyny, lekarza skarbowego w mieście powiatowém Hiżydze na Kamczatce, pisany pod d. 15. Lipca 1817. do Рrofеsora Jósefa Franka w Wilnie. // Pamiętników Towarzystwa Lekarskiego Wileńskiego. T. I. Wilno. 1818. S. 279-285.

*    Сообщения из Сибири. Выдержки из писем Тадеуша Гречины, доктора медицины (1817 г.). Перевел Алесь Барковски. // Якутск вечерний. Якутск. 1 сентября 2000. С. 4.

    Литература:

*    Bieliński J.  Stan nauk lekarskich za czasów Akademii medyko-chirurgicznej wileńskiej, bibliograficznie przedstawiony. Przyczynek do dziejów medycyny w Polsce. Warszawa. 1888. S. 232, 737, 796, 864, 884.

*    Hreczyna Tadeusz. // Słownik lekarzów polskich obejmujący oprócz krótkich życiorysów lekarzy polaków oraz cudzoziemców w Polsce osiadłych, dokładną bibliografią lekarską polską od czasów najdawniejszych aż do 1885 r. Ułożył Stanisław Kośmińskі. Członek i bibliotekarz warsz. tow. lek., członek związkowy wileńskiego tow. lekarskiego. Warszawa. 1888. S. 177.

г.

    Zahorski W.  Zarys dziejów Cesarskiego Towarzystwa Lekarskiego w Wilnie (1806-1897). Warszawa. 1898. S. 202, 206.

*   Frank J.  Pamiętniki D-ra Józefa Franka. Profesora Uniwersytetu Wileńskiego. Z fancuskiego przetłumaczył, wstępem i uwagami opatrzył D-r Władysław Zahorski. T. III. [Bibljoteka Pamiętników. Nr. 3.] Wilno. 1913. S. 105-108.

*    Гречина Фаддѣй Михайловичъ. // Змѣевъ Л. Ѳ.  Русскіе врачи писатели. [Русскіе врачи писатели. Составилъ Левъ Ѳед. Змѣевъ докторъ медицины. Вып. I. до 1863 г. С.-Петербургъ. 1886.] С.-Петербургъ. 1886. С. 76.

    Alkiewicz J.  Materiały do polskiej bibliografii dermatologii i wenerologii oraz ich pogranicza od XVI w. do 1951 r. Poznań. 1957. S. 142.

    Stocki E.  Hreczyna Tadeusz. // Polski Słownik Biograficzny. T. X. Warszawa-Wrocław-Kraków. 1962-1964. S. 52.

*    Armon W.  Polscy badacze kultury Jakutów. // Monografie z Dziejów Nauki i Techniki. T. CXII. Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk. 1977. S. 16, 26-27, 163, 172.

*    Stocki E.  Hreczyna Tadeusz. // Polski słownik biograficzny. T X. Wrocław-Warszawa- Kraków. 1962-1964. Reprint. Wrocław. 1990. S. 52.

*    Hreczyna Grzegorz. // Kijas A.  Polacy w Rosji od XVII wieku do 1917 roku. Słownik biograficzny. Warszawa, Poznań. 2000. S. 112-113.

    Hreczyna Tadeusz (1788 – 1834?). // Szarejko P.  Słownik lekarzy polskich XIX wieku. T. V. Warszawa. 2000. S. 174-175.

*    Армон В.  Польские исследователи культуры якутов. Перевод с польского К. С. Ефремова. Москва. 2001. С. 15, 25-26, 161.

    Trynkowski J., Wójcik Z.  Tadeusz Hreczyna i jego posługa lekarska w północno–wschodniej Azji na początku XIX wieku. // Lekarze polscy na Syberii od XVIII do XX wieku. Międzynarodowa konferencja Łódź 29-31 października 2007 r. Łódź. 2008. S. 296-307.

*    Trunkowski J.  Tadeusza Hreczyny listy z nad morza. // Польские ссыльные в Сибири во второй половине ХVIII – начале ХХ века в восприятии российский администрации, переселенцев и коренных народов Сибири. Сборник научных трудов. Омск. 2015. С. 57-66.

    Юкунда Лакшина,

    Койданава

    *

                                                       СООБЩЕНИЯ ИЗ СИБИРИ

                                  Выдержки из писем Тадеуша Гречины, доктора медицины,

                                   написанных из Гижиги к товарищу, живущему в Вильно

    …Выехав 19 марта [1816 года] из Иркутска, я прибыл в Якутск 18 апреля. Ничего в этом пути (2588 верст) особенного я увидеть не смог. Якуты занимаются только скотоводством и рыболовством, гостеприимны и услужливы. На чай, табак и водку безмерно падкие и более к лугам и лошадям своим привержены, чем тунгусы, которые к северу от Якутского тракта живут и постоянно с места на место переезжают. Хоть физиономия лица их мало отличается от тунгусского, зато языки этих двух народов совершенно непохожие. Не засевают тут никаких зерновых, да и урождаться они не могут по причине гористых, каменистых и холодных мест. Русские, сосланные за преступления на реку Лену (где проходит Якутский тракт), осужденные на поселение, правда пробуют по плодородным долинам (очень здесь редким) сеять зерновые, но те не всегда дозревают и поэтому часто они испытывают голод, так как к молодой сосновой коре, с соскобленной сухой верхней чешуи, служащей бедным якутам вместо хлеба, русские привыкнуть не могут.

    Проезжая Якутским трактом в разные поры года, мы разные имели удобства и неудобства. Самая лучшая и самая быстрая езда летом на лодках по реке Лене. Я же соскучившись продолжительным пребыванием в Иркутске – столице преступников, не пожелал дожидаться этой приятной дороги. Но за это мое нетерпение я был вынужден потом, из-за нехватки почтовых лошадей, несколько почтовых станций пройти пешком. В конце весны здесь всегда ощущается недостаток сена. Нерабочие лошади и скот сами для себя ищут под снегом высохшую траву, а содержащихся в домах, кормят молодыми ветками тальника. Поэтому они не только не пригодны к работе, а по большой части дохнут. Весной и осенью когда Лена покрывается льдинами и лодкам грозит опасность быть разбитыми, то в это время как почта так и путники вынуждены ехать верхом на конях по чрезмерно гористой, узкой, перерезанной многими реками, захламленной и не вымощенной дороге. Зимой же путь совершают на санях по льду замершей Лены.

    Якуты свои жилища, называемые юрты, делают из досок, поставленных одна возле другой вертикально наклонно по вдоль, верхним концом опертых на четырех балках, которые положены в квадрат либо прямоугольник на четырех столбах. Крыша, почти горизонтальная, возводимая над юртами, является одновременно и потолком. Все такое строение снаружи обмазано коровьим навозом, а внутри имеют камин, в котором постоянно поддерживается никогда не затухающий огонь. Окна делают либо из кусков льда, либо пластинок слюды, а чаще всего из оболочки коровьего желудка. Двери обычно бывают из деревянных досок, а иногда из лошадиной шкуры. Рубашек якуты не имеют. Носят кожаные штаны, но такие короткие, что закрывают только бедра. Этот недостаток возмещают сапогами, голенища которых длинной достигают до бедренного изгиба. Вместо сермяги, обыденной нашим крестьянам, они носят особой формы кафтаны из лошадиной шкуры, а больше всего из оленьей, которые от соседних тунгусов достаю. Одежда женщин почти ничем не отличается от мужской, и зачастую можно было бы принять одних за других, если бы из ушей не свисали серебряные, или из другого металла, кружки, излишние по правде и смешные, но, однако как украшение им служат. Ногти никогда не подстригают. Болезней в этом народе, кроме коросты и проказы, никакой другой не замечал.

    Прибыл я в Якутск 18 апреля. Отдыхая два дня в этом городке, богатом мясом, молоком, маслом и сыром, постиг я необычайную и совершенно бескорыстную гостеприимность здешних жителей. Эта их особенность характера, возможно, является следствием примера местного начальника (губернатора области), который своей человечностью покорял всех. Он был справедливый и снисходительный, внимательный к своим обязанностям и благоразумным в потворствовании, словом соединял в себе все достоинства предписываемые верховному чиновнику. Однако, несмотря на это, жители города Якутска (то есть русские издавна живущие тут) сильнее чем якуты чрезмерны в пьянстве, так, что я приноравливаясь к их обычаю, принужденный подчинятся их гостеприимству, напился сразу же по прибытию, и стал трезвым не ранее, как по выезде, а то бы меня назвали гордым и глупым.

    Не желая дожидаться весеннего бездорожья, запасшись продуктами, я покинул 20 апреля Якутск, отправившись в дорогу вместе со штабс-лекарем, едущим в Охотск…

    /Wiadomości z Syberyi. Wyjątki z listów Pana Tadeusza Hreczyny doktora medycyny, pisanych z Hiżygi do przyjaciela w Wilnie mieszkającego. // Dziennik Wileński. Т. 6. Nr. 32. Wilno. 1817. S. 160-162./

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЎЎЎ Ірына Канцавенка. Гісторыя аднаго фотаздымку з Якутыі. Койданава. "Кальвіна". 2021.

                                                    ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ

                                               СТРОЙКА ДЛИННОЙ В ДЕСЯТЬ ЛЕТ

    Именно столько работал на строительстве Байкало-Амурской магистрали легендарный Белорусский комсомольско-молодежный отряд имени Николая Кедышко. За его плечами — станции Золотинка (Якутская республика) и Чара (Читинская область), два жилых поселка с необходимой промышленной и бытовой инфраструктурой, 120 километров железнодорожных путей. А начиналось все в 1975 году, когда в первых числах апреля отряд высадился на юге Якутии, рядом с самой холодной 60-й параллелью. Тайга еще находилась в плену сибирской зимы. Кругом лежал глубокий снег, дул ледяной северный ветер. Белорусам выпала честь быть первопроходцами самого трудного и важного участка магистрали Тында — Беркакит, открывающего доступ к огромным богатствам этого края. Немало пришлось приложить сил, чтобы в 1977 году в тайге зазвучал гудок поезда.  На снимке БЕЛТА мы видим, как «старожила» Золотинки Василия Журавского (второй слева) поздравляют с таким значимым событием командир Белорусского зонального студенческого стройотряда в Якутии И. Турлай, заведующий сектором ударных комсомольских строек ЦК ЛКСМБ Ю. Ретинский и комиссар Белорусского ССО В. Ступников. Что помнят эти люди о «стройке века»? Какой след она оставила в их жизни? За информацией о бамовцах я обратилась в Белорусский республиканский союз молодежи.

 

                                  «Каждый бамовец с трепетом вспоминал те времена»

    Найти удалось только одного человека, изображенного на фотографии, — Юрия Ретинского. Он уже вышел на пенсию, а сейчас работает главным инженером в Национальном историческом архиве Республики Беларусь. Туда я к нему с фотографией и отправилась.

    — Да, вот я: второй справа, — ностальгически улыбаясь, показывает Юрий. — Молодой еще. Этот отряд уехал в Золотинку в 1975 году. Возил его комсорг Владимир Горбач. Я,  став заведующим сектором ударных комсомольских строек, несколько раз в году бывал на БАМе. Эту должность занимал с 1977 по 1986 год.

 

    Крайних на фотографии наш герой не помнит. А вот Василия Журавского узнал. Его мать была дояркой колхоза «Советская Белоруссия» Наровлянского района. Отец — бывший фронтовик, работал на ферме. До БАМа Василий прошел хорошую школу на строительстве Мозырского нефтеперерабатывающего завода, а потом возводил с первого колышка Золотинку. В честь XXV съезда КПСС его бригада плотников не побоялась взять на себя повышенные обязательства — выполнять задания каждого месяца не менее чем на 120 процентов. Впоследствии Василий Журавский стал лауреатом премии Ленинского комсомола.

    — Я был в Золотинке, когда его выбрали комиссаром отряда. Руководство бригадой Василий передал Ивану Олехновичу, — продолжает рассказ Юрий Ретинский. — Дальше о его судьбе я ничего не знаю. До Журавского эту должность занимал Николай Бондарев. Его уже, к сожалению, нет с нами. После возвращения с БАМа Николай Степанович был участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, где получил профессиональное заболевание и умер в 60 лет.

    …В день встречи поезда 24 июля 1977 года станцию украсили лозунгами, флагами, повесили несколько транспарантов. Склон сопки стал своего рода трибуной для жителей поселка и гостей. Кто-то принес фотографию, сделанную в день отъезда на БАМ. Она переходила из рук в руки. Почти все, кто был запечатлен на снимке, присутствовали на празднике. Потом Василий Журавский передал ее нашему герою и… раздался гудок.

    — На передней части поезда укрепили портрет Ленина и лозунг: «Вперед на Беркакит!» — уточняет Юрий. — Впереди же состава с факелом в руках бежала белорусская комсомолка Людмила Жукович. Это было символом передачи трудовой эстафеты новому подразделению строителей магистрали.

 

    Помимо отряда имени Николая Кедышко, белорусы входили в состав сводных комсомольско-молодежных отрядов имени XVII, XVIII и XIX съездов ВЛКСМ. В 1978 году в поселок Кичера прибыл отряд имени XVIII съезда.

    — Входивший в его состав Геннадий Лучина даже свое унитарное предприятие открыл в Минске с одноименным названием поселка. Выполняет оно дорожно-строительные работы, — добавляет Юрий Ретинский. — А вообще, порядка двух тысяч юношей и девушек за десять лет побывали на строительстве БАМа. Выезжали они обычно на три — шесть лет. За это время «становились на ноги». В Беларуси за ними сохранялись очереди на получение жилья, бронировались рабочие места. Как правило, отрядовцы получали после трехлетней работы медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали». Некоторые из них доросли до мэров городов в тех краях.

    В 2005 году комсомольско-молодежный отряд имени Николая Кедышко праздновал 30-летний юбилей. Белорусский республиканский союз молодежи, выступая в качестве правопреемника комсомола, провел встречу строителей из отряда с активистами нынешнего молодежного движения.

    — На это мероприятие, названное «Встречей поколений», пригласили представителей правительства Российской Федерации и Республики Саха (Якутия), делегацию от Союзной общественной палаты, бывших руководителей ЦК ВЛКСМ и, конечно, наших белорусских строителей. Каждый бамовец с трепетом вспоминал те времена, — подытожил собеседник.

                                                                  Отъезд с маршем

    Юрий Ретинский свел меня с Владимиром Горбачом, возившим отряд имени Николая Кедышко на БАМ. Он также сейчас вышел на пенсию. О событиях тех лет не забывает и охотно делится воспоминаниями:

    — Моей задачей было доставить первых «бойцов» и там их обустроить. Нас торжественно, под марш, отправляли с первого пути минского вокзала. Добирались через Москву по старой Транссибирской магистрали до станции БАМ шесть дней. Ехали парни и девушки туда с разными целями: одним нужна была романтика, другим — деньги. Но я бы не сказал, что многие туда ехали только за длинным рублем.

    В книге Владимира Павловича «Золотинка» я нашла выдержки из анкет, которые заполняли добровольцы по пути на стройку. В каждой из них содержалось пять вопросов, и первый из них — «Почему вы решили поехать на БАМ?». Вера Агафонова из отряда Кедышко писала: «В одном предложении не скажешь всего, о чем думала целый год, прежде чем поехать. Но главное все же — желание более полной отдачи сил, желание испытать себя. И еще очень хочется, чтобы где-то на земле, на карте была точка, о которой я могла бы сказать: это мой город (пусть не город, пусть станция)». Эти анкеты можно было заполнять и анонимно, чтобы каждый мог написать все, что хочет. На безымянных листах добровольцы писали: «Еду на БАМ, чтобы знать, что и мой труд вливается в труд моей республики, чтобы дети мои тоже шли такой дорогой»; «Дома в Минске у меня остались жена и два сына. Не так-то просто было расставаться. И все-таки я не мог не поехать, ведь строится магистраль будущего». Были и такого рода ответы: «Хочу хорошо заработать»; «Материальная сторона дела для меня — главная».

    На станции БАМ отряд встречали автобусы, и всю группу, а это порядка 160 человек, повезли в поселок. Коренные жители поселка эвенки ждали белорусов на улице и с интересом наблюдали за происходящим. Многие из них были в национальных костюмах. Ведь для жителей это было особым событием: они понимали, что их тихий уголок заживет скоро по-другому.

 

     — К моменту прибытия молодым людям уже было подготовлено жилье. Это, естественно, были простые вагончики. Некоторые из них оборудовали под магазин и медпункт, столовую и библиотеку. Клубом и кинотеатром служили натянутые две большие палатки, — рассказывает Владимир. — Мы распределили, кто с кем будет жить. Проверили приказы о принятии на работу. Я тогда занимал должность комсорга ЦК ЛКСМБ на строительстве газопровода «Торжок — Минск — Ивацевичи». На этом моя миссия заканчивалась. И больше в Золотинку я не ездил.

    С Василием Журавским Владимир Горбач был знаком: в течение пяти дней, пока отряд обустраивался, он с ними жил. А с Николаем Бондаревым встречались не единожды в Минске, когда последний был в командировках.

                                                                 Покорение тайги

    Нам все-таки очень хотелось пообщаться и с теми, кто непосредственно участвовал в покорении тайги, и мы нашли еще одну нашу землячку, судьба которой была связана с Золотинкой.

 

    У Галины Ковалевой в столице БАМа Тынде (находится в 141 километре от Золотинки) прошел самый продуктивный период жизни. Она уехала туда из Минска с мужем и двумя детьми в ноябре 1972 года, когда масштабное строительство еще не началось, и осталась на целых 14 лет.

    Поначалу Галина работала запасным учителем в районо, а затем инженером по подготовке кадров в тресте «БАМстроймеханизация». Параллельно вела занятия в филиале иркутского строительного техникума. В 1978 году Галина стала директором учебного пункта при тресте.

    — В основном на БАМе использовалась японская и немецкая техника, которая рабочим была незнакома. Поэтому приходилось их переучивать, — поясняет женщина.

    Каждые полгода Галина объезжала 17 мехколонн, находящихся в ведении треста, и интересовалась, как работается молодым людям. В Золотинке, к слову, находилась 158-я мехколонна, в которой директор часто бывала.

    — Конечно, в основном жаловались рабочие на быт. В самых первых вагончиках стояли двухъярусные кровати, потом появились вагоны в форме бочки. Там уже жило рабочих поменьше. И только затем появились вагоны, в которых хватало места, чтобы организовать что-то наподобие кухни.

    Во временном жилье было местное отопление. Но из-за того, что люди работали, часто протапливать его не получалось. Истопников не хватало.

    — Прохладно там было. Морозы же зимой доходили до 50—55 градусов. Причем много снега выпадало только в феврале. В декабре-январе осадков в основном не было. Я, когда только приехала в Тынду, все смеялась, что люди в валенках шлепают по песку. К новому климату привыкла только через пару месяцев. Особенно тяжело приходилось ребятам из Грузии, Молдовы, Азербайджана. Механизаторы, кстати, работали зимой в три смены, а не в две, как обычно. Из-за морозов технику нельзя было выключать, потому что потом ее бы не завели. Другим же бригадам работать по такому графику необходимости не было: у строителей домов, штукатуров, маляров, каменщиков, путейцев была одна смена.

 

    С едой поначалу в тайге был дефицит. А когда объявили о начале стройки, то продуктами БАМ снабжала вся страна. Правда, овощи и фрукты завозили только один раз — осенью. А вареную колбасу и мясо – зимой, потому что их замораживали. Иначе еда бы портилась. Молоко тоже замороженное привозили. Его растапливали, процеживали и пили. Позже в Тынде появился молочный завод.

    — Поначалу много тушенки ели, — добавляет Галина. — Я уже потом ее запах переносить не могла. На месте можно было купить оленя, лося, глухаря. Рыба никогда на столе не переводилась. Мой муж сибиряком был и ел благородную рыбу сырой. Потом мы даже себе теплицу построили и выращивали помидоры и огурцы. Базара же как такового в Тынде не было. Только один китаец продавал возле магазина морковку и лук. Отрядовцы питались в котлопунктах. За раз там могло поместиться человек шестнадцать. В Золотинке, помню, были очень вкусные рыбные пироги.

    Жили в тайге люди дружно. Многие строители создавали там семьи и оставались.

    — Весело нам было, — ностальгирует женщина. — Каждое лето проходил фестиваль «Огни магистрали». К нам приезжали именитые артисты: Дин Рид, Эдуард Хиль, Людмила Сенчина, Иосиф Кобзон, ВИА «Самоцветы» и «Верасы». Они выступали обычно на сопке Любви возле Тынды. Мы ее так называли, потому что там постоянно молодежь встречалась. Потом уже появились клубы, другая инфраструктура. Было много среди нас и поэтов, которые писали хорошие стихи про магистраль. Всем бамовцам предоставлялись большие отпуска — 48 дней. Также давалось 14 неоплачиваемых дней на дорогу, если кто-то желал поехать куда-нибудь.

    За время жизни на БАМе вспоминает бывший директор только один казус. На станции Аносовская, где встречали очередной отряд москвичей, вывесили лозунг: «Привет первопроходимцам!». Потому что часто многие столичные жители уже через неделю уезжали обратно. Не выдерживали. По партийной линии, конечно, за эту «шутку» кто-то ответил.

    В 1986 году Галина уехала с семьей жить в Лабытнанги, а через 10 лет вернулась в Минск и вышла на пенсию. Награждена медалью «За строительство БАМа». А дома у нее красуется несколько сувенирных путейных костылей, которые получали только отличившиеся работники.

    С тем, что магистраль — это «дорога в никуда», женщина не согласна:

    — Там же много полезных ископаемых. Месторождения, конечно, не находятся прямо возле железной дороги. К ним нужно подъездные пути строить. И как следствие — поселок, чтобы было кому их разрабатывать. А это — деньги. Когда СССР распался, то с финансами возникли проблемы, поэтому многие так пессимистично говорили. Тем не менее, в Нерюнгри же добывают уголь открытом способом. Я там бывала и видела, как это происходит. Сейчас уже прокладывают дорогу дальше — к Магадану. Магистраль еще даст о себе знать.

    …БАМу были нужны романтики особого склада. Ребятам, которые умели лишь петь песни у костра, здесь делать было нечего. Тайга ждала сильных, хорошо подготовленных в профессиональном и моральном отношении людей. Бойцов крепкой закалки. Такие ее и покорили.

    Сейчас через Золотинку в среднем в день проходят от 10 до 14 грузовых поездов. Эта ветка БАМа — единственная транспортная артерия, которая связывает южную Якутию со страной. По ветке проходят три пассажирских поезда, которые едут из Нерюнгри до Хабаровска, Москвы, Новосибирска и обратно. Доехать без пересадки можно до 127 городов. Значит, все-таки строили белорусы дорогу не «в никуда», а в будущее.

    Ирина Концавенко

    /7 дней. Минск. № 21. 23 мая 2013. С. 12-13./