Людмила Ивановна Рублевская (Рублеўская) белорусская поэтесса, прозаик, журналист, литературный критик - род. 5 июля 1965 г. в Минске, столицы БССР (СССР).
В 1984 году окончила Минский архитектурно-строительный техникум. Работала в конструкторском бюро ПО «Горизонт», техником-архитектором. В 1986-1987 гг. училась в Литературном институте в Москве, на отделении поэзии. Затем перевелась на белорусское отделение филологического факультета Белорусского государственного университета, который окончила в 1994 году.
Работала в газетах «Наша слова», «Літаратура і Мастацтва», журнале «Першацвет». В газете «Лiтаратура i мастацтва» занимала должность редактора отдела критики. В дальнейшем она литературный обозреватель отдела культуры газеты «Советская Белоруссия» - «Беларусь сегодня», такой классический коллаборационизм, времен войны СССР с Германией, жаждущий денег.
Была автором радиопередач «Дзеяслоў» на канале «Культура», в которых рассказывалась про историю и современность белорусского языка. Руководила объединением молодых литераторов «Литературное предместье».
В марте 2013 года по результатам голосования в рамках совместного проекта «Секрет успеха», проведённого Фондом ООН в области народонаселения и порталом Lady.tut.by вошла в десятку среди ТОП-10 самых успешных женщин Беларуси 2013 года.
Её произведения успешно переведены на русский, немецкий, английский, французский, болгарский, польский и другие языки. Отдельные её драматические произведения ставились на сценах белорусских театров, по драматической поэме «Последняя из Алелькович» снят одноименный видеофильм (1999 год). Также Людмила Рублевская выступает в печати как критик и литературовед.
Литература:
* Смольская В. У. Рублеўская Людміла. // Беларускія пісьменнікі. Біябібліяграфічны слоўнік у 6 тамах. Т. 6. Мінск. 1995. С. 660.
* Барташэвіч М. П. Рублеўская Людміла. Бібліяграфія. // Беларускія пісьменнікі. Біябібліяграфічны слоўнік у 6 тамах. Т. 6. Мінск. 1995. С. 660.
Сымоньня Шклатара
Койданава
Пісьменніца Людміла Рублеўская звольнілася з «СБ. Беларусь сегодня»
Грамадства 22-09-2020
Пісьменніца Людміла Рублеўская сышла з галоўнай афіцыйнай газеты “СБ. Беларусь сегодня”, піша Еўрарадыё.
У каментары TUT.by яна паведаміла, што сыход адбыўся яшчэ месяц таму. Апошнія публікацыі Рублеўскай на сайце выдання датаваныя 14 жніўня.
Ад іншых каментароў пісьменніца адмовілася.
У “СБ. Беларусь сегодня” яна працавала літаратурнай аглядальніцай з 2003 года. Цяпер яе тэксты выходзяць на сайце газеты “Звязда”.
Людміла Рублеўская — вядомая беларуская пісьменніца. Сярод яе кніг — аповесці “Сэрца мармуровага анёла”, “Ночы на Плябанскіх Млынах”, серыя раманаў “Авантуры Пранціша Вырвіча”. Першы з іх экранізаваны сёлета на “Беларусьфільме”. У 2017-м Рублеўская стала лаўрэаткай Нацыянальнай літаратурнай прэміі за кнігу “Авантуры Пранціша Вырвіча”.
З галоўнай афіцыйнай газеты за апошнія два месяцы звольніліся шэраг супрацоўнікаў. З пачатку жніўня з навінавага аддзела звольніліся Аліна Янчур, Аляксандр Кастыка, Вадзім Шундалаў і Святлана Галуза. Спыніў супрацу з выданнем пісьменнік Уладзімір Сцяпан, які сёлета быў узнагароджаны Нацыянальнай літаратурнай прэміяй як найлепшы беларускі празаік.
Таксама з выдання сышла Юлія Васілішына — жонка рэдактара аддзела расследаванняў “СБ. Беларусь сегодня” Рамана Рудзя.
ЛИТВИН С КОЛЫМСКОЙ ЗАИМКИ
На берегу реки Колымы умирал человек.
Он давно был к этому готов, смерть не раз приближалась на расстояние удара... Ему вообще очень повезло, что смог дожить до 47 лет, в то время как столько друзей, юных повстанцев, легли в землю — кто в родную, кто в эту, сибирскую... Повезло, что смог столько совершить в жизни, хотя ему не дали ни получить нормальное образование, ни путешествовать туда, куда хотелось... Его уделом стала Сибирь, климат которой медленно убивал его.
Повезло и в том, что он, бесправный ссыльный, встретил любовь, создал семью... И теперь они были рядом — жена, преданная помощница, и двенадцатилетний сын Саша, записывающий под диктовку отца, у которого уже выпадает из рук карандаш.
Да, он чувствовал, что, возможно, едет умирать в эту последнюю экспедицию на Колыму, знал, что чахотка может обостриться... Но, наверное, такая смерть была ему милее, чем медленное угасание в столице империи. Не зря он так упорно стремился сюда, несмотря на предупреждения докторов.
Но смерть не должна стать помехой.
И умирающий составляет письмо в Императорскую академию наук и распоряжение: экспедицию надлежит продолжить, как и планировалось, до Нижне–Колымска, руководство возьмет на себя вдова, Мавра Павловна Черская.
На распоряжении дата: 25 мая 1891 года. И подпись: Иван Черский.
Ивану Черскому предстояло прожить еще месяц, увидеть, как ломается лед на суровой сибирской реке, и умереть на корабле, в притоке реки Колымы с характерным названием Прорва. И вспоминать, вспоминать родную Белоруссию...
И оставить запись: «Тут умирает литвин...»
Превращение Конфузии в Викторию
На самом деле Черского звали Ян Станислав Франц. Родился он в имении Сволна Дриссенского уезда Витебской губернии, в семье шляхтича Доминика Черского герба «Равич». На этом гербе изображена дева, сидящая на медведе. Согласно древней легенде один английский король оставил свое недвижимое имущество и корону сыну, а все движимое имущество — дочери. Сын решил обойти завещание и впустил в спальню к сестре часть ее наследства — любимого медведя покойного короля. Однако принцесса укротила зверя и выехала из спальни на его спине. Девиз герба — «превращение Конфузии в Викторию», то есть поражения — в победу.
Ян Черский герба «Равич» родился в 1845 году таким слабеньким, что его крестили не в костеле, а дома. А через десять лет умер отец. Яна и его старшую сестру Михалину поднимала на ноги мать, Ксения из Кононов. Дети получили хорошее домашнее образование. Ян играл на фортепиано, хорошо рисовал, знал несколько иностранных языков. Потом отправился в Виленскую гимназию, затем — в Шляхетский институт. Настроения в Шляхетском институте были самые революционные. И когда вспыхнуло восстание 1863 года, восемнадцатилетний Ян надел инсургентский мундир. Причем он был сторонником «Лiтоўска–Беларускага Чырвонага Жонду» — наиболее радикальной группировки, возглавляемой Кастусем Калиновским.
Разгром восстания стал культурной катастрофой для Беларуси. Тысячи и тысячи талантливых, образованных молодых людей оказались за пределами родины, став знаменитыми учеными, общественными деятелями в других странах... Ян Черский оказался в их числе. Хотя поначалу его судьба представлялась сломанной вовсе. Его лишили дворянства и выслали в Омск, в штрафной батальон. Бессрочная солдатская служба — за четыре недели, проведенные в повстанческом отряде... Имения Черских конфисковали, матери и сестре Яна пришлось искать убежища у друзей...
Кстати, изначально Черского должны были сослать еще дальше — в Благовещенск, он выкупил себе Омск за пять золотых монет. Шесть тысяч верст по этапу, в кандалах... Но по дороге в Омск Ян познакомился с геологом Александром Чекановским, тоже ссыльным. Общение с ним разбудило в юноше интерес к геологии. Чекановский восторженно рассказывал об Индии, куда собирался поехать с экспедицией...
Но вокруг была Сибирь.
Здесь Черскому доведется провести двадцать два года.
Рекрут–антрополог
В Омске ждала нелегкая солдатская служба. По иронии судьбы Черскому довелось охранять так называемый Мертвый дом — страшную каторжную казарму, где за десять лет до прибытия юного ссыльного сидел Федор Достоевский.
Все свободное время юноша тратит на самообразование. Ему разрешили пользоваться библиотекой, и Черский изучает антропологию, астрономию, теорию Чарльза Дарвина... Читает по ночам при огарке свечи, прячется с книгами в заброшенной бане. Ему помогает земляк–ссыльный, библиотекарь В. Квятковский, человек энциклопедической эрудиции. Еще одна счастливая встреча — с известным омским географом Р. Потаниным, под руководством которого Черский составляет географические карты и профили Иртыша, изучает окрестности города.
Муштра и параллельно усиленные занятия наукой приводят к болезни — Черский попадает в госпиталь. Его признают негодным к солдатской службе.
Но произошло невероятное. За несколько лет ссыльный рекрут смог превратиться в настоящего исследователя. Когда в 1869 году в Омск приехал академик А. Миддендорф, ему представили самородка. Коллекция раковин пресноводных моллюсков, собранная Черским, оказалась настолько уникальной, что Миддендорф решил, что нельзя дать пропасть такому таланту. Подобные люди были необходимы — Сибирь мало исследована...
Ссыльного освобождают от обязательной жизни в казарме. Но поступить в Казанский университет не разрешили и жить в европейской части России — тоже. Наконец с помощью академика Миддендорфа Черский получает возможность переехать в Иркутск и становится писарем, библиотекарем и консерватором музея Сибирского отдела Географического общества. Весной 1873 года он возглавляет научную экспедицию на Нижнюю Тунгуску и Оленёк, ему поручают провести детальные геологические исследования районов Восточных Саян... Карта, составленная Черским, производит фурор на форуме в Венеции. Но настоящую славу принесли исследования озера Байкал. На ссыльного ученого посыпался дождь наград: малая серебряная и малая золотая медали Географического общества, золотая медаль имени Ф. П. Литке...
Мавра и Ян
В Иркутске случается еще одна счастливая встреча. У хозяйки квартиры, которую снимает Ян Черский, две дочери — Оленька и Мавра. Молодой квартирант учит девочек грамоте. Мавра оказалась особенно любознательной... Простая девочка из Сибири, она смотрела на ученого квартиранта, худощавого высокого блондина в очках, как на принца... Он был старше ее на пятнадцать лет. Как писали, «Из этой девушки православной веры, которая еле умела читать и писать, Черский вскоре смог «создать» натуралистку с выдающимися способностями к наблюдению и умению делать научные выводы».
В 1878 году Мавра и Ян поженились, через год у них родился сын Александр. Мавра Павловна сопровождала мужа в экспедициях, помогала в исследованиях. Не все было гладко... Как–то во время большого пожара сгорел дом Черских в Иркутске. Других политзаключенных освобождают, а за Яном начинают усиленно следить — состоялось покушение на императора Александра II, а Черский — «чырвонажондавец»... Ухудшается и его самочувствие, какое–то время он вынужден работать в молочной лавке, зарабатывать на жизнь, рисуя портреты...
Академия наук наконец–то добилась для Черского права свободного передвижения. Он приезжает с семьей в Санкт–Петербург. Его ждут слава и популярность. Но, по мнению биографов, в городе ему было «душно». До академии дошли слухи, что в Сибири в очередной раз нашли труп мамонта. Как эти животные туда попадали?
Тогда–то Черский и напросился в свою последнюю экспедицию. Незадолго до этого удалось навестить Белоруссию. И за полярный круг его сопровождал еще один родственник — сын сестры Михалины Г. Дуглас.
...Черского похоронили на левом берегу Колымы. Мавра Павловна продолжила экспедицию. Затем доставила исследовательские материалы в Иркутск, коллекции и записи мужа передала в Петербурге Семену Тянь–Шанскому.
Картами, составленными Черским, пользовались вплоть до 1950–х годов. Его именем названы поселок Черский на Колыме в Якутии, два горных хребта в Сибири, берег на берегу Байкала в Баргузинском заповеднике и берег реки Иртыш и другие объекты. Имя Черского носят Иркутское товарищество белорусской культуры и проезд в Москве. О нем написаны книги... В 1962–м, например, вышел том авторства А. И. Алдана–Семенова в знаменитой серии ЖЗЛ.
Послесловие о «помещице» Мавре
Но так ли безоблачно «посмертное существование»? Когда Мавра Черская после смерти мужа оказалась в Санкт–Петербурге, для нее и сына провели сбор средств. Но Черская отказалась от пожертвований, попросив передать их для помощи учащейся молодежи. Академия выхлопотала вдове небольшую пенсию. На нее Мавра Павловна отдала сына в петербургскую гимназию, а сама переехала в Витебск. Там удалось купить участок земли с разрушенными домами. Постепенно отстроив их с помощью глухого родственника мужа и взяв кредит, Мавра Павловна выменяла фольварк Казимирово в Оршанском уезде.
И тут грянула революция. 23 сентября 1919 года был подписан декрет «Об обязательной регистрации бывших помещиков, капиталистов и лиц, занимавших ответственные посты в царском и буржуазном строе». В список помещиков попала и Мавра Павловна. Ей пришлось доказывать свои заслуги и заслуги мужа... Фольварк отняли, оставив «трудовую норму». Только в 1930 году президиум ЦИК БССР принял решение восстановить М. Черскую в избирательных правах и праве на пенсию. Но самое страшное, что случилось: в 1921 году сын Александр был убит на Командорских островах, где работал директором зверофермы. Тайна его смерти до сих пор не раскрыта.
В 1935 году Мавра Черская с невесткой и внуком переехала в Ростов–на–Дону. Там воспитанница великого ученого, несмотря на возраст, вела кружки юных любителей географии, читала лекции, занималась географическими фондами музея. Умерла она в 1940 году в доме престарелых ученых в Таганроге.
Людмила Рублевская, «СБ».
/СБ. Беларусь сегодня. Минск. № 88. 15 мая 2010. С. 30./
БЕЛОРУС НА КРАЮ СВЕТА
Помните, как Владимир Короткевич в «Колосьях под серпом твоим» описывает обряд «дядькованья»: в знатных семьях старшего сына отдавали на несколько лет на воспитание в крестьянскую семью, чтобы вырос неизбалованным, узнал цену хлеба и полюбил свою землю. Это не красивая легенда — обряд существовал, во всяком случае, шляхтич Карл Пекарский, потеряв жену, своего старшего сына Эдуарда отдал на воспитание крестьянам.
Правда, объясняли это не столько приверженностью традициям, как бедностью семьи.
Детство революционера
Потом мальчика взяла к себе тетя. Она жила в скромном домике в Минске. Жила тем, что выращивала в саду и огороде, да еще сдавала подвал на постой солдатам. Так что шляхетский сын Эдуард вырос во вполне демократической среде... К тому же тетя рассказывала ему о восстании Кастуся Калиновского, давала читать поэмы Адама Мицкевича, а когда молилась, пропускала слова–прошения о здоровье русского царя. Понятно, какие установки возникли у мальчишки.
Здание бывшей мужской гимназии в Мозыре.
Фото Елены Барсук.
Затем его отправили учиться в Мозырскую гимназию, а жил он в свободное время в усадьбе Барбарово двоюродного деда Ромуальда Пекарского. Жилось гимназисту там несладко, жена деда все время упрекала того, что тратится на мальчишку. Когда Мозырскую гимназию превратили в шестилетку, Эдуард доучивался в Минске, затем вместе с несколькими одноклассниками перевелся в Таганрогскую гимназию, где назначили директора с хорошей репутацией...
В Таганрог юный Эдуард Пекарский приехал уже с явными революционными задатками. Но подпольщиков арестовывают... Самое неприятное, что в предательстве подозревают Пекарского. Это так поразило Эдуарда, что он уезжает из Таганрога в Чернигов. Здесь становится участником кружка В. Варзара, помимо учебы в гимназии, устраивается в сапожную мастерскую и ведет пропагандистскую работу. А в гимназии распространяет нелегальные издания. В общем, гимназист из него был не очень... Хотя в математике способности обнаружил выдающиеся.
Студент–бунтовщик
Эдуард поступает в Харьковский ветеринарный институт и работает в кружке Дмитрия Буцинского. В любом учебном заведении есть преподаватели талантливые и не очень, прогрессивные и консерваторы... Против неугодных профессоров студенты бунтовали. Пекарский с друзьями воевали с преподавателем сравнительной анатомии Журавским. Выливалось это в бойкоты лекций, митинги, вплоть до банальных потасовок. Разумеется, под все подводилась политическая подкладка. Бунтовщиков стали арестовывать. Пекарский становится нелегалом. На какое–то время устраивается писарем в Княже–Богородицкое управление Тамбовского уезда, затем перебирается в Смоленскую губернию, затем — в Москву. Здесь молодого революционера выследили и арестовали.
Говорят, никому не даются испытания, которые он не сможет вынести... Более того — там, где, казалось бы, жизнь заканчивается, судьба ломается, может начинаться нечто новое. 12 января 1881 года Московский военно–окружной суд приговорил «государственного преступника» Э. Пекарского вместе с лицами, имевшими отношение к убийству агента полиции Н. Рейнштейна, к 15 годам каторжных работ. «Принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдаленные места Сибири с лишением всех прав и состояния».
В якутской глуши
Фото из архивов Якутского краеведческого музея
В этом доме в Якутске жил Н. Чернышевский
Семья шамана
фото KOROLENI.LIVEJORNAL.COM.
/«Сибирь. Северная полоса Туруханский окр.
Енисейцы (семья шамана). Эвенки.»
Новосибирский государственный краеведческий музей./
Тогда 23–летнему Эдуарду Пекарскому, наверное, казалось, что жизнь закончена. Он оказался в Якутии, в поселке Игидейцы. В первую зиму чуть не умер от голода и холода — спасали якуты. А с весны пришлось браться за непривычную работу: ссыльному выделили кусок земли, который он должен был обрабатывать. Пришлось учиться косить траву, пахать, сеять. Вскоре у Пекарского было уже четыре коровы, бык, пару телят, конь... Эдуард построил дом из обтесанных бревен. Наверное, более слабый, менее духовно устремленный человек решил бы, что и существующих занятий достаточно... Но Эдуард Пекарский хочет занять работой — настоящей, тяжелой — и свой ум. Он учит якутский язык, его увлекает местный фольклор, завораживают якутские песни. В одной из статей Эдуард Пекарский прочитал, что в якутском языке всего три тысячи слов. Но он понимал, что это не так, якутский язык значительно богаче. И начинает работу по составлению словаря. Этот огромный труд занял 45 лет.
Приходилось писать на обрывках бумаги, на оборотных сторонах использованных листов. Даже свечек не было — долгую зиму он вынужден был читать и писать при огне печурки. Но этот тяжелый труд был и спасительным. Многие ссыльные не выдерживали, ломались. Сошел с ума и умер краевед Иван Худяков, который тоже пытался собирать якутский фольклор. Та же участь постигла ссыльного Алексея Сиракова. Александр Павлов, петербургский рабочий, застрелился. Товарищ Пекарского по харьковскому кружку А. Бовбельский повесился. А ссыльного Петра Алексеева, который жил в 18 верстах от Пекарского, убили соседи.
Но в больших делах человек не бывает одинок.
Однажды революционер Эдуард Пекарский познакомился с необычной личностью — православным священником Димитрианом Поповым. Тот тоже составлял словарь якутского языка. На момент их знакомства отец Димитрий собрал более тысячи слов, в то время как Пекарский успел записать только четыре сотни. Отец Димитриан передал молодому человеку все свои наработки и впоследствии помогал с материалами.
Рождение слов
Пекарскому стали помогать в сборе материалов и другие ссыльные. В 1896 году он в соавторстве с Асмоловским написал свою первую статью «Якутский род до и после прихода русских». Статья была, как ни странно, достаточно верноподданническая: в ней доказывалось, что вхождение в Российскую империю было благотворным для якутов. На публикацию обратил внимание петербургский губернатор, заинтересовались власти и словарем, составленным ссыльным. Лингвист–самоучка налаживает связь с Восточно–Сибирским отделом Географического общества и высылает туда первую редакцию своего словаря, в котором около 20 тысяч слов и много фольклорных записей. Наверное, юношеский максимализм Пекарского поубавился, во всяком случае, в 1898 году его словарь был издан на средства сибирского золотопромышленника А. Сибирякова, то есть «классового врага».
Эдуард Пекарский провел в Сибири 14 лет. Теперь он мог вернуться в европейскую часть империи — правда, не в столичные города. Но ученый пишет отцу: «Ранее окончания печатания словаря мне нечего и думать о возвращении на родину, если даже и будет получено на то разрешение, ибо нельзя бросить работу, на которую потрачено тринадцать лет лучшей поры жизни».
Пекарскому разрешили поселиться в Якутске, от Академии наук он получал небольшую ежегодную стипендию в 400 рублей. Эдуард служит в канцелярии окружного суда, заведует библиотекой–читальней, входит в совет сельскохозяйственного общества. Когда в 1902 году состоялся съезд якутской интеллигенции, именно Пекарский готовил к печати его материалы.
После ссылки
Только в 1905 году по ходатайству Академии наук с Эдуарда Пекарского сняли ограничение в переездах и он оказывается в Петербурге. Здесь бывшего ссыльного устраивают в этнографический отдел Русского музея, затем — в музей антропологии и этнографии при Академии наук. Пекарский продолжает работу над якутским словарем, выходят новые его редакции, а также восемь выпусков трехтомного издания «Образцы народной литературы якутов». Ученый получает Золотую медаль Русского географического общества. Он ратует за создание школ на якутском языке, утверждает, что якутская культура богата и самобытна...
В Белоруссию Пекарский вернулся в 1906 году. Повидался с родней, устроил бедствующего брата Осипа на работу в акцизное ведомство. Когда–то от опасного родственника открещивались, теперь он мог благодетельствовать. Вновь Пекарский решил поехать в Белоруссию только в 1924 году, захотел навестить имение деда Барбарово. Но эта поездка из–за огромной занятости ученого не удалась.
В Якутии белоруса Эдуарда Пекарского помнят и чтут. Как–то он получил оттуда письмо: «Дорогой Одубар Хаарылабыс! (Так на своем языке звали Пекарского якуты.) Вы прибыли, считаясь преступником, в нашу отдаленную и несчастную страну, что было несчастьем для Вас и счастьем для нас...» Похоронен «отец якутской литературы», член–корреспондент Академии наук СССР, белорус из Игуменского уезда Эдуард Пекарский на Смоленском кладбище в Санкт–Петербурге.
Людмила Рублевская,
«СБ».
/СБ Беларусь сегодня. Минск. № 233. 7 декабря 2011. С. 13./
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
