ЎЎЎ Іван Ласкоў. Племя Баскетбалістаў або Валаш уносіць камяні. Койданава. "Кальвіна". 2022.

 

    Иван Ласков

                                                       ВАЛАШ УНОСИТ КАМНИ

                                                   ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

                                                                                          Но горные люди не выше,

                                                                                          Чем люди равнины моей...

                                                                                                 Барс Годоу, «Природа и я»

                                                                         ПРОЛОГ

    Солнце грело его мускулы.

    Он стоял на теплом граните, сжимая в руках мяч из овечьей кожи.

    Он не чувствовал веса мяча.

    Его гибкое тело, готовое к прыжку, покачивалось в такт движениям плети.

    — Быстрее, быстрее! — крикнул Смит, Наследник Вождя.

    Джонни раскачивался. Его кости хрустели. Это было приятно. Над головой висела корзина, сплетенная из лошадиной гривы.

    — Раз!

    Он подпрыгнул, как разжатая пружина. Мгновение — и мяч, шурша по сетке, упал к его ногам, отскочил и очутился в руках Джонни»

    — Так. Дальше!

    Он отошёл от щита, прицелился и швырнул мяч. Есть!

    — Ещё дальше!

    Джонни улыбнулся. Он стоял под противоположным щитом. Он знал что попадёт. Он не мог не попасть. Он докажет всем, кто выше его ростом, что умеет играть в баскетбол. Он — последний кандидат в команду, уходящую в долину.

    Пять рабов е завистью смотрели на него.

    — Ну!

    И мяч снова в сетке, и Смит опустил плеть.

    — Годен, — пробурчал он. — Ты хороший раб. А я думал когда-то бросить тебя в пропасть, чтобы та не нарушил чистоту племени. Завтра пойдёшь с остальными. А вы, — крикнул он другим рабам, — марш на плотину! Этот недоросток сильнее вас.

    Рабы угрюмо переглянулись и отошли от Главной баскетбольной площадки, гладкой, как стекла на окнах Вождя. Они пошли, опустив головы, на берег Валаша, откуда доносился грохот камней. Джонни стало жаль их.

    — Я тоже пойду, — сказал он, — дробить камни.

    — Нет, — пробурчал Смит. — Нет. Я люблю, когда рабы сами хотят работать, но сегодня ты не будешь дробить камни. Ты должен отдохнуть, чтобы хорошо сыграть в долине. Иди!

    Джонни покорно пошёл в горы. Он оглянулся. Смит сидел на розовом камне, опустив плеть. Волосы упали ему на лоб. Джонни вздрогнул Ему показалось, что Наследник Вождя смотрит на него из-под иссиня-чёрных бровей.

    Он шёл в горы через город, в котором жил всегда. Вот дом, в котором он спит с такими же молодыми парнями, как и он сам. В этом доме нет окон. Он сложен из грубо отёсанных плит. Есть только отверстие, через которое рабы вползают на нары вечером и выползают утром, когда нужно идти на работу. Вот дома надсмотрщиков. В них окна, затянутые бычьим пузырём. А там, вдали — Дом Вождя. В стёклах его окон играет солнце, и хотя Джонни очень хотелось посмотреть, что такое стекло, он никогда не подходил к Дому Вождя. Потому что это запрещено.

    Он поднялся на скалу и сел, свесив ноги над пропастью. Внизу, под ним, раскинулся Город Баскетболистов, Валаш, и за рекой — поля и пастбища. Джонни всегда удивлялся природе. Как она сумела поставить вокруг Страны Баскетболистов такие высокие горы, что никто не видел их вершин! Только один Баскетболист сумел подняться на горы, и где-то там он увидел людей. Они живут в большой долине за горами, И завтра он, Джонни, пойдёт к людям долины с другими рабами, чтобы играть в баскетбол.

    Он поднял колени к подбородку и сцепил на них могучие руки. Он одним из первых увидит долину, увидит других людей. Этого права он добивался всю жизнь. Ему не повезло. Он медленно рос по сравнению с другими рабами. К тому же, на его голове курчавились белые волосы, а у остальных Баскетболистов волосы чёрные. Говорят, что отец Джонни был тоже белоголов, но отец погиб так давно, что Джонни его не помнит. И вот, чтобы не нарушать чистоту племени, Наследник попросил у Вождя разрешения швырнуть его в пропасть. Но, говорят, Вождь не разрешил. Он сказал, что в племени и так мало людей, что нужны рабочие руки, а Джонни он повелел как можно больше прыгать на баскетбольной площадке — разумеется, в нерабочее время — чтобы быстрее вырасти. Джонни тренировался каждый день, но всё равно рос мало и в свои девятнадцать лет едва доставал головой плечо среднего Баскетболиста. Но зато Джонни стал сильным и гибким, как барс, и он лучше всех забрасывал мяч в корзину. И Наследник включил его в команду.

    Люди долины? Какие они? Человек, который видел их, говорил, что они маленького роста — ниже Джонни. Смешно. Разве так может быть? Ещё он говорил, что они разговаривают не так, как Баскетболисты, но быстро научились понимать его. Удивительно. А раньше все — и ходят слухи — даже Вождь — считали, что на Земле нет других людей, кроме Баскетболистов. Только старики-рабы, прежде чем умереть, рассказывали удивительные легенды.

    Они, старики, говорили, что Баскетболисты не единственное племя на земле — есть ещё племена, и их надо искать...

    Они, старики, говорили, что много лет назад Баскетболисты жили совсем не так, как сейчас. Они утверждали, что когда-то все Баскетболисты были равны. Рабов не было. Надсмотрщиков не было. Все жили в домах, лучших, чем Дом Вождя. Эти дома были построены якобы не из гранитных плит, а из дерева, и потому зимою в них было тепло. Старики добавляли, что тогда не было и Вождя. Они правильно делали, что рассказывали свои сказки перед самой смертью. Когда по доносам наговорщиков за ними приходили надсмотрщики, они находили вместо старого раба холодный труп. И легенда ждала очередной смерти, чтобы вновь будоражить душ рабов...

    Джонни посмотрел на солнце. Оно медленно опускалось. Кончался день. Сегодня Джонни последний раз будет спать в городе Баскетболистов. Потом, конечно, они вернутся. И, наверно, что-нибудь изменится. Может, Джонни сыграет так хорошо, что его сделают надсмотрщиком. Иногда ведь бывало, что хорошие рабы становились надсмотрщиками, а нерадивые надсмотрщики — рабами.

    Солнце зашло. И в тот же момент внизу послышался протяжный тонкий крик. Он звенел, как натянутая струна, унылый и отчаянный.

    Пора на вечернюю молитву.

    Он пришёл к святому месту. Рабы, голые до пояса, стояли на коленях. Теперь можно было различить, о чём пел голос.

    ... — Слава великому Творцу, который дарует нам жизнь... Слава мудрому Вождю, который поддерживает в нас жизнь — ... А-а-а ...

    Джонни опустился на колени. Кто-то ударил, его по плечу. Джонни вскочил. Перед ним стоял Смит.

    — Идём, — сказал он, — для тебя молитва отменяется. У Вождя мало времени.

    Он молча пошел за Наследником. Потом он заметил, что рядом с ним идут ещё шестеро Баскетболистов. Он догадался: Это те, которые тоже пойдут в долину. Они стучали башмаками по остывающему граниту, вглядываясь во мрак. В Доме Вождя горел светильник.

    — На колени! — приказал Наследник.

    В дверном проёме показалась высокая чёрная фигура. Это был Вождь. Джонни никогда не видел его. Он со страхом упал на колени и опустил голову. Вождь почти не был виден. Зато отчётливо слышался его голос.

    — Рабы, — говорил Вождь, — завтра вы уходите в долину, чтобы встретиться с людьми иного племени. Там будет подстерегать вас множество опасностей. Не исключено, что это отсталое племя людоедское. Вы должны как можно меньше разговаривать с людьми. О вашей жизни и безопасности будет заботиться Смит. Вы должны беспрекословно выполнять все его приказания, как и здесь.

    Священный трепет охватил Джонни. Вождь велик и мудр. Он заботится о их жизни. Проницательный, он знает, что встретится у них на пути.

    — Вы всегда должны помнить, что Баскетболисты — лучшие люди земли, самые сильные и умные. Мы можем сокрушить любое племя, если оно одно. Но, может быть, их несколько. И если они злы, то по вашим следам они ворвутся в наш город и съедят нас. И поэтому я запрещаю вам говорить что-либо о нашей жизни и обо всём, что нас окружает. За непослушание — смерть.

    Нет, ни за что и никогда Джонни не проболтается. Он выполнит волю Вождя. Слово Вождя — закон.

    — Вы встретитесь с грубыми невежественными варварами. Я не сомневаюсь, что вы победите их. Вы должны победить. Вы должны доказать им, что Баскетболисты — самые сильные люди на земле.

    Вождь протянул руку.

    — Вы слышали, рабы? Желаю вам успеха.

                                                                      ГЛАВА ПЕРВАЯ

    В 777 году Светлане исполнилось шестнадцать лет.

    Светлана вспомнила, как они встречали этот год. Они — это прежде всего она, Светлана, старший брат Волк и мама. А потом был ещё папа. Высокий, смуглый папа, который загорел на кобальтовых рудниках в Австралии. Там что-то сломалось, и папа ездил починять. Весь мир знал, что сломалось, а Светлана не знала. Она была совсем легкомысленной девчонкой.

    Папа очень редко приезжал в Моглав. Всё дела. Ведь он — председатель Высшего Совета. Он долго звал маму и детей в Солнце, но мама не хотела ехать в Африку: ей, видите ли, там жарко. Папа злился, но Светлана без мамы никуда, а Волк сказал прямо:

    — Не поеду. Здесь я — Волк, просто Волк. В Солнце я буду Волк, сын Мурата.

    Папа ещё больше рассердился, но махнул рукой и уехал в столицу Землю один. За пятнадцать минут до Нового года он появился дома, и его плечи были покрыты сверкающими белыми звёздочками. Оказалось, что папа упросил Бюро погоды устроить в Моглаве небольшой снегопад. Мама страшно обрадовалась и выбежала на улицу вместе со Светланой, а они обе бегали, ловили снег и смеялись, как девочки. Ну, Светлане не было и шестнадцати, а как же мама? А маме тоже простительно. Она родилась в Гренландии, где зимой снег не успевал таять, и каталась на лыжах.

    Какой-то мальчишка засмотрелся на Светлану: Светлана тогда ещё не знала, что его зовут Бойд. На неё можно было засмотреться. В ней причудливо переплелись черты матери, уроженки Севера, и отца-африканца. Волосы Светланы совеем чёрные, как уголь, а лицо смуглее, и брови чёрные, глава большие, карие и продолговатые.

    Что такое снег?

    Учитель Ворон рассказывал, что это твёрдая вода. Светлана не могла поверить, как это вода может быть твёрдой? И вот он, снег! Толстый малыш скатал снежок и с наслаждением лизал его. Потом Светлана тоже подняла кусок снега и бросила его в мальчишку, который на неё засмотрелся. Мальчишка смутился и повернулся спиной.

    А потом папа вытащил из сумки большую бутылку и сказал, что в ней содержится жидкость, которую пили когда-то люди на новый год. Как она называлась, папа не знал. Вернее, он знал, но забыл. Тогда они позвали Скарба, и Скарб вышел, прихрамывая, из своей комнаты, и прочёл надпись на бутылке, и сказал:

    — Древний напиток, именуемый вином. Одна из разновидностей, называемая шампанским. Содержит десять процентов алкоголя. Надпись сделана на древнем французском языке.

    Папа поблагодарил Скарба и спросил, не хочет ли он выпить рюмку этого шам...пан...ского. Скарб сказал, что оно противопоказано роботам, но если Мурат не возражает, он лучше выпьет стаканчик масла. Папа не возражал, и зря, потому что Скарб напился какого-то масла и капал на Волка, обвиняя его в там, что он плохо учит лювиальное исчисление. Папа поверил Скарбу, потому что Скарб был старым заслуженным роботов, ездил о папой в Африку, и там ему ногу отдавил носорог. Папа хотел починить ногу, но Скарб отказался. Ещё бы! Ясно, почему. Пока он хромает, сразу видно, что он заслуженный.

    И папа отругал Волка, а потом стал открывать бутылку, потому что стрелки часов уже почти сошлись на цифре 24. Открить ему долго не удавалось, но наконец пробка вылетела и ударилась в потолок, и из горлышка пошла пена, и папа забрызгал пиджак. А потом они выпили по рамке шам-пан-ского, и стало весело, и голова кружилась.

    Вот какой это был новый год — со снегом, с вином, совсем как в древности! А ведь наступил уже тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Просто интересно, где папа нашел вино? Когда Волк спросил об этом, папа раздвинул свои толстые губы и сказал:

    — Ну, это у нас в Австралии запросто.

    — Конечно, Франция в Австралии находилась, — невозмутимо ответил Волк.

    А Светлане захотелось спеть какую-нибудь песню, и она сначала замурлыкала, а потом и во весь голос запела:

                                                              Великий океан,

                                                              Я переплыл тебя...

    Это была самая невинная песенка Барса Годоу, но мама засмеялась почему-то и сказала папе: «Девочка совсем пьяна», а Волк прямо заявил: «Не надо было этой дуре вина давать». Светлана ударила его по спине, а Волк схватил и поднял её над головой, мама закричала: «Варвары!» Волк опустил Светлану, и понял, что поступил плохо, Светлана уже не ребенок, и ему стало грустно. Потом мама и папа долго спорили о поэзии; мама, строптивая мама, оспаривала гениальность Барса Годоу, а папа кричал:

    — Пойми, этот человек умер пятьсот лет назад, а мы и сейчас читаем его стихи так, как будто они написаны сегодня! Разве не это самое яркое свидетельство его гения!

    Мама кричала:

    — Он ничего не видел, твой Годоу! Он писал о планетах Целлюлы, ни разу не побывав на них. И что же? Когда земляне слетали на планеты Целлюлы, разве не развенчали они Годоу?

    Папа даже кулаком ударил по столу:

    — А разве они перестали восхищаться его поэмами о Целлюле? Да, в чём-то он был неправ. Но вспомни, как сказал Чиколини: «Он не угадал технику, но люди на Целлюле такие же, как и в поэмах Барса Годоу»...

    А Светлана и Вояк уже помирились, и им надоело слушать этот вечный спор. Они незаметно вышли и в лифте поднялись на крышу их тридцатиэтажного дома. Город уступами сходил к Днипу. В свете прожекторов Днип казался застывшим, ленивым. Волк знал, что это не так — когда он переплывал Днип, его всегда сносило вниз почти на сто метров. Даже ночью было видно, что город громаден — ему не было конца. С тех пор, когда Днип стал кратчайшем путем из Белого моря в Чёрное, Моглав сразу разросся и стал центром Европейского района...

    Волк опёрся на перила, а Светлана — на его плечо. У неё чуть кружилась голова. А Волк силён, очень силён! Как он поднял её пол потолок! Светлана засмеялась и сказала:

    — Вояк, ты не знаешь, как назывался наш город в древности?

    — Но знаю. Я как-то не думая об этом. А зачем тебе это?

     Просто так. Я вот вдруг представила, что когда-то и Моглав, и Днип были другими, и люди были другие.

    — Подумаешь, — засмеялся Волк.

    — Ну какой ты! Совсем ни о чём не мечтаешь.

    —Я думаю завтра с утра засесть за лювиальное исчисление. Скарб прав. В девятнадцать лет пора его знать.

    А за спинами они услышали голоса папы и мамы. Папа шумел:

    — А разве это не здорово:

                                                              И что, скажите, будет,

                                                              Когда на строгий суд

                                                              Таинственные люди

                                                              В долину с гор сойдут?

                                                              И что, скажите, выйдет

                                                              Из этого тогда?

                                                              И как они увидят

                                                              Республику труда?

    — О ком так говорил Годоу? — спросила Светлана.

    — Я не знаю, — задумчиво произнёс Волк. — Я только слышал, что в этих стихах идёт речь о племени Баскетболистов. Кто они такие — наверно, даже папа не знает.

    — Папа, — крикнула Светлана, — кто такие Баскетболисты?

    Папа остыл, подошёл и, ласково поглаживая Светлану по волосам, оказал:

    — Это очень таинственные люди. Никто на земле не видел их, хотя они и живут на земле. Они живут в каких-то горах.

    — А почему они не показываются?

    — Кто их знает! Земляне ищут их, у землян и без того много дел...

    Вдруг раздался оглушительный грохот, и над Моглавом разлетелись сотни зелёных огней. Потом громкий мужской голос произнёс:

    — Внимание, жители Моглава! Начинаем новогоднюю иллюминацию. Мы думаем, что это красиво, и надеемся, что вам это тоже понравится.

    И в воздух взлетели новые, розовые огни. Они стремительно подымались и гасли та, в вышине. На крышу ещё выбежали люди, и сразу стало тесно, и Светлана вдруг очутилась рядом с мальчишкой, которого ударила снежком. Он был совсем беленький, высокий и тонки. По его лицу бродили блики огней, а рот был слегка приоткрыт.

    — Смотри, птичка в рот залетит, — дерзко сказала Светлана и толкнула его локтем. Он оглянулся, изумился и, как и тогда, уставился на Светлану.

     — Ну, что смотришь? Как тебя зовут?

    — Бойд, — покраснел мальчишка.

    — А сколько тебе лет?

    — Семнадцать. А твой отец Мурат?

    — Да — важно сказала Светлана, — хочешь познакомиться с отцом? Вот он. Папа, это Бойд.

    — Очень приятно. Мурат, — папа пожал руку Бойда и повернулся к маме.

    — А я знаю, как тебя зовут.

    — Ну как?

    — Знаю, — он решительно замотал головой.

    Они отошли в самый дальний угол крыши, и Светлана оперлась рукой на плечо Бойда, как недавно на плечо Волка. «Боже мой, как вольно я себя веду, — с ужасом подумала она. — Это шам-пан-ское». Она сняла руку. А над ними рвались огни, сверкали и переливались. В самой верхней точке неба сошлись прожектора, образовав светящийся конус.

    — Бойд, кем ты будешь потом? Астронавтом?

    — Нет, — покраснел Бойд, — я хочу стать историком.

    — Историком? — обрадовалась Светлана. — Очень интересно! А ты не знаешь, как назывался в древности Днип?

    — Днепром, — твердо ответил Бойд, не задумываясь. — Когда-то по его берегам жили разные народы, и один из них звал Днип Днипро. А потом «ро» оторвалось, и стал Днип.

    — Подожди, — наморщила лоб Светлана. — Теперь я знаю, как назывался Моглав! Моглавро, да?

    — Нет. Могилёвом. Не надо выдумывать, — отрубил Бойд.

    — Ну и пусть, — обиделась Светлана. — А как он будет называться ещё через тысячу лет?

    Бойд пожал плечами.

    — Кто его знает? Это дело людей будущего.

    — Бойд, ты такой умный...

    — Вот ещё, — покраснел Бойд.

    — А почему ты краснеешь:

    Бойд махнул рукой и убежал.

                                                                     ГЛАВА ВТОРАЯ

    Этот Бойд каждый день попадался ей на пути. Когда она шла в школу, он выскакивал из своего подъезда и долго смотрел ей вслед — беленький, аккуратно причёсанный. Светлану всегда смешило, что он боится с ней разговаривать. И, спрашивается, почему? Когда он слишком долго пялил на неё глаза, она отмахивалась рукой и быстро бежала за угол.

    Однажды она сидела па берегу Днипа под старым дубом. Говорили, что этому дубу лет восемьсот, и под ним когда-то любил сидеть Барс Годоу. Годоу родился в Моглаве; моглавцы гордились этим. Вообще этот город всегда был богат поэтами. Может быть, в глубокой древности здесь тоже жили поэты и любили сидеть под таким же дубом. Старые языки забыты, забыты и поэты, которые писали на них. Светлана сидела и щипала пальцами траву. Было немножко грустно, жаль древних поэтов, и Светлана подумала: «Хотя бы этот Бойд появился!» И он появился. Он сел рядом. Он молчал и сосредоточенно пыхтел. Сквозь мочку его уха просвечивало солнце. Светлане надоело молчать, и она грубо спросила:

    — Ну, что скажешь?

    — Да так, мне легче молчать.

    —    Ну и молчи.

    Она повернулась спиной, а потом надела башмаки и пошла по берегу. А Бойд остался сидеть.

    Из Днипа хитро выглянула большая рыба и глотнула воздух. Светлана бросила в нее камушек. Не попала. Камушек булькнул и пошёл ко дну.

    И тогда Светлана пошла на стадион «Днип». Она вдруг вспомнила, что сегодня самый большой футбол, и Волк тоже будет играть. Она пришла за десять минут до начала и встретила у входа Скарба. Скарб сложил руки на груди и просил:

    — Светлана, проведи меня на стадион.

    — А что, у тебя своих ног нет?

    Скарб сказал, что вообще ноги у него есть, и передвигается, он самостоятельно, но здешние роботы обслуживания заметили, что Скарб слишком буйно выражает свои восторги и мешает зрителям смотреть игры. И они договорились не пускать Скарба, изучили все его приметы и теперь стоят у всех входов. Кстати, заметил он, не следует забывать, что он старый заслуженный робот, и если он хромает, то Светлана знает, почему. Другие могут этого не знать. Но Светлана! Светлане стало стыдно, и она ваяла Скарба за холодную руку и пыталась протащить, но роботы все равно заметили Скарба и сказали, что этого хромого хулигана не пустят. Тогда Светлана пригрозила, что открутит им головы, и роботы сдались.

    Скарб быстро побежал и принес Светлане мороженое, а когда они уселись, рядом со Светланой, отдуваясь, сел Бойд, и Светлана ядовито сказала:

    — Сегодня, наверно, ты побил рекорд Журдена на Два километра?

    Бойд хотел что-то сказать (на конец-то!), но в это время на стадион выбежали команды.

    Стадион был огромен, но Светлана привыкла к нему и не замечала что он большой. Она обвела глазами трибуны. Где-то под самым небом на шестом ярусе засверкали яркие вспышки — это зрители проверяли оптические приспособления. Свободных мест не было. Все население Моглава, свободное от работы, пришло смотреть Большой мяч. На поле Волк и капитан чужой команда разыгрывали ворота. Они присели и что было силы прыгнули. Чужой капитан прыгнул дальше, и Светлана чуть не заплакала от досада: теперь команда Волка будет играть против солнца.

    Бойд сказал, заикаясь от волнения:

    — Мы в-выиграем.

    — Кто мы? — накинулась на него Светлана. — Ты и я?

    — Н-наша команда. «Днип».

    — Серьезно, ты думаешь, что «Днип» выиграет?

    — Я уверен.

    — Тринадцатого июня обе команда встречались в первом финальном матче на Кубок земли в городе Солнце. Хозяева поля победили со счётом 5:4, — металлическим голосом проскрипел Скарб.

    — Это ни о чём не говорит, дядюшка робот, — насмешливо ответил Бойд.

    — Так говорят болельщики во все времена.

    Между тем Волк начал очень хитрую комбинацию. Он откинул мяч назад и побежал по левому краю, и пока он добежал до углового флага, мяч пришёл именно туда, но футболист с огромным оранжевым солнцем на груди выбил мяч за линию ворот. Стадион замер: когда Волк подавая угловой, у лучших вратарей мира подгибались коленки. А вратарь «Солнца» не был лучшим вратарём мира.

    — Смотри, — прошептал Бойд, и нечаянно положил руку на плечо Светланы, — сейчас они им дадут.

    И когда Волк ударил, стадион взревел: мяч чуть не вошел в ворота, но ударился в штангу, а потом кто-то послал его выше ворот.

    Скарб молчал. Светлана видела, что это ему даётся с трудом. Тогда она сказала:

    — Если ты будешь хулиганить, я отключу звук.

    А стадион кричал. «Днип» опять атаковал, и голубые футболки его игроков стремительно перемещались и неумолимо приближались к воротам «Солнца». Но вдруг каким-то чудом мяч попал к оранжевому футболисту, который почему-то стоял к воротам ближе, чем вся защита «Днипа», и пошёл к воротам. «Держи его» — кричал Бойд, до боли сжав плечо Светланы. Светлана тоже кричала «держи его». И весь стадион кричал. Никому не хотелось, чтобы этот гол бил забит. Но он всё-таки был забит. Скарб издал какой-то замогильный звук.

    — Не дави меня, — оказала Светлана. На её смуглую щеку скатилась маленькая слезника и испарилась. Бойд очнулся и покраснел.

    — Ноль - один, — прошептал он. — Ещё не всё потеряно.

    — Гол в ворота команды «Днип» забил Кобальт, номер девять, — разнеслось над стадионом. Зрители вежливо похлопали в ладоши.

    Светлана опустила голову. В конце концов, ей безразлично, как сыграет «Днип». Конечно, если выиграет, хорошо, в команде играет Волк, но так болеть, как это делает Скарб, просто варварство. Светлана размышляла, не обидела ли она Бойда и решится ли он снова положить руку на её плечо? Забавный мальчик. А рука у него совсем тёплая, на такая, как у Скарба. Скарб робот, а Бойд человек. Эта мысль поразила Светлану. Раньше она не чувствовала никакой разницы между Скарбом и, окажем, папой или мамой. Скарб даже был лучше: он рассказывал сказки. А Бойд... Бойд сидел неспокойно. Он нетерпеливо перебирал пальцами и покачивал носком башмака. Светлана посмотрела сбоку на его лицо и подумала, что Бойду совершенно безразлично, кто сидит с ним рядом, когда играет «Днип». Она снова уставилась на свои ноги и задумалась. Интересно, лет тысячу назад тоже играли в футбол! Она хотела спросить об этом Бойда, но вдруг услышала жидкие аплодисменты и увидела, что «Днип» снова начинает с центра.

    — Гол в ворота команды «Днип»...

    — В тысяча семьсот сорок девятом голу в ворота «Днипа» был забит точно такой же гол, — проскрипел Скарб.

    — Помолчи, Скарб, — раздражённо отозвался Бойд, — твоя электронный мозг набит совершенно ненужными знаниями и воспоминаниями.

    — Нужно учиться на ошибках, — смиренно заметил Скарб и сложил руки на груди.

    Стадион совсем приуныл. На столике у беговой дорожки стоял Кубок земли. В последний рая могловцы видели его с такого близкого расстояния двадцать лет назад. Теперь «Днип» опять выбился в финал. Неужели Кубок снова ускользнёт?

    Но уже, набирая скорость, к воротам «Солнца» мчался Волк, а рядом с ним его верный товарищ Глеб. Они так быстро передавали мяч друг другу, что стадион ахнул, а защитники «Солнца» остолбенели.

    И когда до ворог оставалось около двадцати метров, Волк остановился и сильно пнул мяч ногой, и тот, сверкнув покрышкой, влетел в ворота. Вратарь лежал на земле, нелепо раскинув руки, и огромное оранжевое солнце на его спине казалось просто пятном.

    — А-а-а! — заревел, вставая, стадион. Над ним промчалась пассажирская ракета, но даже и её вой не мог заглушить этого страстного крика. Скарб забылся и включил самый громкий клаксон, который по-настоящему понадобился только однажды — когда Скарб заблудился в тропическом лесу. Когда всё затихло, он торжественно провещал:

    — Точно такой же гол был забит в тысяча девятьсот тридцать девятом году центральным нападающим «Днипа» Каратом в ворота «Архана».

    — Молодец, старина! — повернулся Бойд. Его глаза, синие, как футболка Волка, сияли восторгом. — А я непременно буду играть в футбол.

    — Ты же хотел стать историком? — удивилась Светлана.

    — А что, историк должен быть хлюпиком? Историкам приходится даже опускаться на дно океана...

    Первый тайм кончился.

    Бойд покраснел и сказал:

    — Может, мы покатаемся в ракете?

    — Я никуда не хочу идти, — оборвала его Светлана.

    — Скарб, принеси мороженое, — попросил Бойд.

    Но Скарб отказался. Ему очень трудно ходить, сказал он, тем более, что очень многие люди хотят мороженого, и ему придётся толкаться в очереди. И вообще приличные молодые люди сами ходят за мороженым, а не посылают старых инвалидов-роботов. К тому же, Скарб хочет посидеть на солнышке, погреть свои аккумуляторы. Бойд стиснул зубы и сам пошёл куда-то; и Светлана озабоченно спросила:

    — Как ты думаешь, Скарб, он не убежит совсем?

    — Нет, — ответил Скарб.

    И Бойд в самом деле не убежал. Правда, он пришёл почему-то без мороженого, но это было не так важно, главное, что он всё-таки пришел. И Светлана подошла руку на его тёплые пальцы.

    — Не обижайся на Скарба. Он старый, заслуженный робот.

    — Ну что ты! — очень искренне ответил Бойд, и Светлана ему поверила. Начался второй тайм.

    — Я не дал бы за Солнце и ломаного сопротивления, — радостно проворчал Скарб. — Они устали, и солнце светит им в глаза.

    Бойд благодарно улыбнулся ему и перевел взгляд на поле.

    Через пятнадцать минут всё было ясно. «Днип» забил четыре гола, и счёт стад 5:2 в его пользу. Все .мячи были забиты, как говорил Скарб, из классических ситуаций. Но не успел стадион насладиться своей радостью, как в ворота «Днипа» влетело два гола, и всё опять повисло на волоске. Бойд закусил губы и не отрываясь смотрел на Волка. «Волк, пойми, — молил он, — до конца осталось совсем мало! Если вы пропустите еще один гол, Кубок проигран. Если счёт останется таким, будет утомительная переигровка. Волк, Волк, послушай меня, забей, гол!

    И Волк словно услышал его мысли. Он рванулся к воротам, ловко обвёл двух защитников, и когда он уже собирался бить по воротам, третий бросился и схватил его руками. Во все времена за это назначался одиннадцатиметровый улар. И Волк посмотрел на судью.

    Робот ткнул костлявым пальцем в отметку и отошёл. Волк разбежался, и ударил, и понял, что попал! Сирену Скарба он различал среди тысяч голосов. А именно эта сирена выла сейчас над стадионом среди оглушительных криков.

    ...Когда матч был закончен и «Днип» совершил круг почёта, раздался голос диктора:

    — Друзья! Мы просим вас не расходиться. Сейчас с очень важным сообщением выступит Мурат, председатель Высшего Совета.

    Светлана вздрогнула. Папа здесь? Стадион смолк, и все глаза устремились к самой верхней точке трибуны — туда, где в прозрачной будке комментатора стоял Мурат.

    — Дорогие друзья, — услышали все его хрипловатый голос. — Дорогие друзья. Я рад, что юноши Моглава выиграли самый почётный спортивный приз. Я рад, что в Моглаве растёт смелая, здоровая молодёжь, готовая выдержать любые испытания. Я поздравляю город Моглав с победой.

    Бурные аплодисменты прервали его речь.

    — Но это не всё, что я хотел сказать. По заданию Совета я должен передать вам сообщение чрезвычайной, важности. Одновременно с вами меня слушает вся Земля.

    Быть может, я начну издалека. Но я не могу удержаться от того, чтобы вновь не прославить гений Барса Годоу. Я говорю об одном из самых туманных страниц его творчества — об упоминании им таинственного Племени Баскетболистов. Уже во времена Годоу оно было легендой, мифом, но поэт верил в его существование, и сегодня мы имеем подтверждение его гениальной догадке.

    В горах Краторум наши разведчики полезных ископаемых наши следы пребывания человека, а вскоре и его самого. Он был гигантского роста и смугл лицом, но его черты, несомненно, такие же, как и у нас. Он искал землян, он встретил их и передал от имени вождя племени что оно готово поддерживать контакты с любым государевом, если таковое признает его суверенитет.

    Древний язык гиганта легко поддался расшифровке, единственно, мы не поняли, что такое государство и суверенитет. Петом выяснилось, что суверенитет — свобода и независимость. Мы признаём за любым человеком право на свободные действия в границах разумного.

    От имени племени гигант передал народу земли вызов на спортивный поединок по баскетболу. Высший Совет долго думал, что такое баскетбол. Может, так они называют наш футбол? Наконец, в архивах были найдены правила этой древней игры с мячом. Баскетбол — варварская силовая игра, и мы ни за что не согласились бы на матч, если бы у племени Баскетболистов нашлось что-либо более подходящее. Но, к сожалению, Баскетболисты культивируют только баскетбол. Для того, чтобы завязать дружеские связи, мы согласились.

    Высший Совет призывает юношей принять участие в матче. Я знаю, что найдётся много энтузиастов, но предупреждаю, что эта игра чревата опасностями. Я всё-таки надеюсь, что вы поможете Высшему Совету. Отобранные юноши пройдут соответствующую подготовку. Я кончил.

    Стадион застыл. Потом Светлана увидела, как по трибунам подымались Волк, Глеб и Кобальт. Они встали рядом с Муратом, немного оттеснив его, и Волк громко сказал:

    — Я ничего не боюсь. Я готов помочь Высшему Совету.

    — Я тоже, — сказал Глеб.

    — И я, — сказал Кобальт.

    — Браво! — закричал Бойд, вскакивая. И Светлана тоже вскочила. Ей было неудобно, потому что Бойд размахивал руками. Она сердито ткнула его в бок кулаком и тоже закричала пронзительным голоском:

    — Мо-ло-дцы!

    Мурат наклонил голову.

    — Благодарю вас, смелые юноши.

                                                                     ГЛАВА ТРЕТЬЯ

    — Бойд, как ты думаешь, какие они?

    Светлана выжимала мокрые волосы.

    Бойд, как всегда, сосредоточенно смотрел в песок.

    — Я думаю, —- медленно сказал он, — что Баскетболисты прежде всего очень высоки ростом.

    — Это я уже знаю. А какие у них носы, глаза?

    — Наверно, такие же, как у нас.

    — А волосы?

    — Тоже.

    — А руки?

    — Руки у них похожи на клешни крабов, — вдруг рассердился Бойд. — И вообще у каждого хвост. И огромные рога. И их речь напоминает собачил лай.

    — Ну зачем ты, Бо-ойд?

    Светлана легла на песок и посмотрела в небо. Там плыли маленькие облачка. Между ними усердно сновал распылитель запаха — с тем, чтобы дождь создавал хорошее настроение. Светлана подумала, что у самого пилота, наверно, настроение не очень. Слишком скучная работа. Куда интересней водить пассажирские ракеты из Сиднея в Архан или по другому маршруту.

    Тень Бойда падала ей на ноги. Бойд покачивал головой и в такт своим мыслям жевал травинку. Светлана представила, как щёлкают его зубы, и рассмеялась. Бойд вдруг вскочил и бросился в Днип. Только блеснули его пятки. Светлана даже не шелохнулась. Было так приятно смотреть в небо и думать о том, о сём, о тучках, о Днипе, о Баскетболистах.

    «В самом деле, какие они?»

    Глупо спрашивать у Бойда. Во-первых, Бойд тоже не видел ни одного а, во-вторых, он — человек без фантазии. Он привык копаться в земле и выдумывать что-то. Вчера в песке он нашёл заржавленный маленький цилиндрик с углублением в донышке . Цилиндрик был величиною в мизинец, даже меньше, но Бойд сказал, что такие штуки убивали людей. Смешно. Светлана взяла эту страшную штуку и бросила в Бойда. Она даже закрыла глаза и пришла в ужас, но когда открыла их, увидела, что Бойд жив и невредим и потирает лоб, и Светлана поняла, что Бойд — Великий Врунишка.

    Бойд обиделся и стал нудно объяснять, как убивали людей. Смешно. Светлана ничего не поняла. Вообще, зачем убивать людей? Она попросила Бойда замолчать.

    Подошёл Бойд. С него стекали капли, и там, где они падали, песок свёртывался в комочки. Бойд бросил на песок большую рыбу, и та запрыгала, отталкиваясь хвостом.

    — Зачем тебе рыба? Брось её в воду, — приказала Светлана.

    — Я хотел доказать ей, что плаваю не хуже, чем она, — Бойд бросил рыбу в Днип и тяжело упал. «Что за девчонка? — медленно думал он о Светлане. — До всего ей дело. Тысячи вопросов каждый день. Разве так уж трудно зайти в хранилище знаний, и всё узнать? Я уверен, что первый попавшийся робот полностью удовлетворил бы её любопытство».

    — Бойд, — сказала Светлана, —сейчас ты думаешь обо мне?

    — Как ты узнала? — вздрогнул Бойд.

    — Просто потому, что обо мне нельзя не думать.

    — Та самонадеяна.

    — Нет, я просто красивая.

    — Все красивые, — пробурчал Бойд. — Я тоже.

    — А ты нет.

    — А мне и не надо.

    — Э-эй! — послышался сверху чей-то голое.

    Светлана живо вскочила и посмотрела вверх. На обрыве, под дубом Годоу, стояли обнаженные до пояса юноши. Среди них был Волк.

    — Волк! — крикнула Светлана. — Иди сюда!

    —    А, это ты, Светлана? — засмеялся Волк. — А я думаю, что за обезьяна в песке лежит? Волосы всклокочены, лицо грязное...

    — Если ты подойдёшь сюда, Волк, я тебе таких тумаков!

    — Ты лучше отойди с Бойдом, мы будем прыгать.

    Светлана ахнула и отбежала. Бойд, волоча рубашку по песку, пошел за ней. Бойд прикинул высоту: метров десять, не меньше. Они присели и, прижавшись плечами, со страхом смотрели на дуб. Юношей было больше двадцати. Они быстро снимали брюки и швыряли их вниз, на песок,

   — Э-эй! — раздался вновь голос Волка. Бойд и Светлана не видели; как разбегался Глеб. Но вдруг он появился на обрыве, прыгнул и, распластав руки, пролетел метров двадцать и плавно вошёл в воду, и из их груди вырвался вздох восхищения. Один за другим прыгали юноши, сверкая серебристыми набедренными повязками, и плыли на середину Днипа. Последний прыгал Волк — дальше всех, но не поплыл на середину, а повернул к берегу и вылез на песок. Светлана бросилась к нему и повисла на шее.

    — Отцепись, обезьянка, — засмеялся Волк. — Я еле держусь на ногах. — Но не бросил Светлану, а подхватил её и понёс к Бойду. Бойд чертил указательным пальцем карие-то фигуры.

    — Волк, а зачем вы все это делаете? — вдруг спросил он и поднял голову.

    — Тренируемся. Дело предстоит нелегкое.

    На обрыве показался ещё один человек. Он был чуть постарше Волка и держал в руках огромный оранжевый мяч.

    — Хватай, Волк! — крикнул он.

    В то же мгновение тяжёлый, как ядро, мяч пронёсся над их головами, но Волк ловко прыгнул и снял его.

    — Так и пальцы обломаешь, — поморщился Волк.

    — А это кто? — кивнула Светлана на человека, который всё ещё стоял под дубом.

    — Наш тренер Вэнсян, член Высшего Совета.

    Вэнсян сбросил одежду и отошёл для разбега. Его прыжок был поистине изумителен — просто не верилось, что это летит человек. Нет, человек не может так долго лететь! Вэнсян ушёл в воду, тихо плеснув, и долго не показывался. Он вынырнул на середине реки и медленно поплыл против течения.

    Бойд вскочил и стал жонглировать мячом. Из-под его пяток брызгал песок. Светлана морщилась, но вставать ей не хотелось. Когда же песчинка попала ей в глаз, она не выдержала и дёрнула Бойда за ногу. Бойд упал, тяжело отдуваясь, и щелкнул Светлану по лбу.

    — Ах, так? — завизжала Светлана и стала молотить кулачками по груди Бойда. Волк встал.

    — Ну, ладно, зверята, вам повезло. Сейчас вы увидите, что такое баскетбол.

    Светлана и Бойд притихли. Они увидели, как на берег вышли уже все юноши, Их загорелые тела сверкали на солнце. Они встали в кружок, а Волк бросился к ним и стал на свободное место,

    Вэнеян поднял мяч.

    — Начнем?

    Он со страшной силой бросил мяч в голову Кобальта, но тот поймал и так же сильно бросил другому юноше, Они все очень долго бросали мяч друг другу, и Светлане это надоело.

    — Это и есть баскетбол? — вздохнула она.

    Потом они передавали мяч, бегая по кругу. Это было очень трудно — поймать и бросить, не сбившись с шага. И спины юношей блестели от пота. Потом они присели отдохнуть, только Вэнсян стоял —- спокойный и невозмутимый. Светлана подошла к нему,

    — Зачем ты так мучаешь этих юношей?

    — Нужно работать, — улыбнулся Вэнсян. — Чем больше работаешь, тем легче добиться победы. Хочешь узнать, почему юноши так много работают?

    Светлана кивнула головой.

    — Знаешь ли ты, кто такие Баскетболисты?

    — Нет. Расскажи.

    — Они выше меня на две головы, А суть игры заключается в том, чтобы попадать мячом в кольцо, расположенное на большой высоте. И для того, чтобы быть равными Баскетболистам, мы должны быть сильными и ловкими.

    — А ты сам будешь играть?

    — Да.

    А когда приедут Баскетболисты?

    — Матч назначен на пятнадцатое августа, но Баскетболисты прилетят за неделю до него. Но их никто не увидит до матча — такое они поставили условие.

    —Но кто-нибудь их всё-таки увидит?

    — Их будут обслуживать роботы.

    — А где они будут жить?

    — Вероятно, в окрестностях Моглава. Окончательно еще не решено.

    —    Спасибо, Вэнсян.

    Вэнсан свистнул.

    — Начнём новое упражнение, — крикнул он.

    — Бойд, — крикнула Светлана, — Бойд!

    Но Бойда нигде не было. Не было на песке и его рубашки. «Обиделся, ушёл куда-то, — подумала Светлана. — Вечно обижается. Надоел он мне». Она полезла вверх, к дубу Годоу. Но не успела она подняться и на полтора метра, как чьи-то сильные руки оторвали её от обрыва и поставили на земли. Она оглянулась. Волк улыбался, но очень сердито.

    — Если ты еще раз вздумаешь идти наверх этой дорогой, я тебе уши надеру, сестричка, — пообещал он и бросился к своим.

                                                                 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

    Скарб был неумолим.

    —    Ну что тебе стоит, Скарбик, ну отпусти меня, — просила Светлана, прижимая руки к груди.

    В голосе Скарба слышался металл.

    — Ты нехорошая девочка. Вчера ты совершила безобразный поступок.

    — Ну что я такого сделала?

    — Ты оскорбила учителя, и Лиона велела сегодня не выпускать тебя на улицу.

    — Ну конечно, мама всегда права. А что я сделала? Я просто назвала учителя палеолитом. А почему? ты знаешь, Скарб, почему?

    Скарб заинтересовался, молчал.

    — Я спросила у него, откуда взялись Баскетболисты. Он сказал, что ниоткуда, и вообще, наверно, у них палеолит. И я сказала, что он сам палеолит.

    — И это всё?

    — Всё.

    — Я проанализировал твой поступок. Он необъясним и потому не может быть оправдан.

    В голове Светланы блеснула счастливая мысль.

    — Если ты меня не пустишь, я никогда, никогда больше не проведу тебя на стадион.

    Глаза Скарба вспыхивали и гасли.

    — Это шантаж! — вдруг загремел он. — Самый настоящий шантаж!

    — Называй как хочешь, — холодно сказала Светлана. — Пусть шантаж. Но на стадион ты не попадёшь. И ты знаешь, что даже мама не заступится за тебя.

    Скарб взвесил все «за» и «против».

    — Ну ладно, иди, — решил он. — Только смотри, не делай ничего антиобщественного.

    — Скарб, милый, ни за что! — крикнула Светлана и выбежала.

    Во дворе её ждал мрачный, осунувшийся Бойд. Увидев Светлану, он обрадовался.

    — Тебя всё-таки выпустили?

    — Да. Быстрей, — прошептала Светлана. — Я знаю такое, что ты ахнешь. Только надо, найти такое место, чтобы никто больше не услышал.

    — Бежим на берег, — Бонд схватил Светлану за руку, и они побежали. Сердце Бойда сильно билось. Он чувствовал, что Светлана скажет что-то действительно очень важное. Они долго искали, где спрятаться, и, наконец, нашли на берегу маленькую пещеру, вымытую водой. Они залезли в неё и сели друг против друга, так,  что касались их лбы и коленки. В пещеру заглянула волна, Бойд сердито толкнул ее ногой, и она отползла. Было темно и страшновато.

    — Ну, говори, — прошептал Бойд.

    Глаза Светланы лихорадочно блестели.

    — Вчера прибыли Баскетболисты.

    — Да? А почему никто не знает? Почему не устроена торжественная встреча?

    — Они этого не захотели. Они вообще не покажутся до матча. Но я знаю, где они живут.

    — А как ты узнала?

    — От Волка. Он сегодня утром проболтался и взял с меня слово, что я никому не скажу. Я обещала, что поделаешь! Волк надрал бы мне уши. Он давно грозится.

    — Так где они?

    — В сто десятом районе. Это на самом берегу Днипа, вниз по течению. Очень далеко, и мы не доплывём.

    Бойд в отчаянии застонал.

    — Скоро ночь, и ни один робот не даст нам прогулочный спенсер, — сказал он, — тем более, что я и не умею им управлять.

    — Я тоже.

    Они уныло склонили головы и стукнулись лбами. Но даже не хотелось подымать их.

    — Слушай, — медленно заговорил Бойд, — я знаю место, где стоят спортивные лодки. Вряд ли сейчас там кто-нибудь будет. Там же найдём и вёсла. Правда, я не умею грести.

    — Что же ты за юноша? — рассердилась Светлана.

    Бойд покраснел.

    — Ничего, я научусь. Это дело нехитрое. Лодки появились ещё в палеолите.

    — Опять палеолит!

    — Да я же раньше ничего о нём не говорил.

    — Ладно, пойдём.

    Они, крадучись, вылезли из пещеры, берег был пустынен — им определенно повезло. На лодочной станции тоже никого не было. Пока Бойд возился с замком, Светлана вскочила на нос, сняла башмаки и нетерпеливо постукивала по дну босыми пятками.

    — Ну, что же ты?

    — Сейчас, — хрипло отозвался Бойд.

    Он, наконец, нашёл кнопку, отвязал лодку и повернулся к вёслам. Сильное течение сразу же рвануло лодку и понеся её вниз.

    Бойд остался на берегу. Светлана видела, как он нелепо размахивал вёслами. Тогда она перешла на корму и взялась за рулевое весло. Кое-как ей удалось повернуть, и течение вынесло нос на песок. Запыхавшись, подбежал Бойд. Он вскочил в лодку и оттолкнулся веслом. Заскрипели уключины.

    — Кажется, порядок, — вздохнул Бойд.

    Светлана молчала. Ей было обидно, что Бойд так неловок. И Бойд понял это. И чтобы не показать, что гребёт он тоже плохо, он только иногда шевелил вёслами. Днип сам нес лодку — широкий и могучий. И чем дальше они плыли, тем шире он становился. Здесь его берега заросли дикими растениями, названий которых Бойд не зная. Светлана сидела напротив — хмурая и злая. И Бойд сказал, что если она не улыбнётся сию же минуту, он вообще перестанет грести.

    — Можно подумать, что ты и в самом деле помогаешь Днипу везти наш кораблик, — выдавила она сквозь смех. — Ладно, не могу я на тебя сердиться. Давай меняться местами.

    Она поставила ноги на упоры и занесла вёсла. Р-раз! Д-два! Раз-два! Лодка пошла быстрее, чуть покачиваясь на волнах. Бойд разминал затёкшие пальцы.

    — И в кого ты такая уродилась, — после долгого молчания сказал он. — Ты просто убиваешь меня.

    Светлана ответила, что она никого не собирается убивать, а уродилась она в маму. Мама в детстве зачем-то ловила тюленей. Правда, она тут же их отпускала, но факт остаётся фактом — грести и плавать ей приходилось много.

    — Кажется, приехали, — прибавила Светлана.

    Она повернула лодку к берегу. Когда нос врезался в землю, она выскочила, держа в руке верёвку, и обвязала её вокруг толстого дерева. Бойд тяжело спрыгнул. Светлана протянула ему руку.

    — Идём.

    Они медленно пошли. Солнце садилось за Днипом. Кое-как они взобрались по склону и увидели огромное здание. Вдруг Бойд схватил Светлану и прижал её к себе.

    — Тише, ни с места, — прошептал он. — Я слышу чьи-то голоса.

    Они метнулись за дерево. На берег взошли два человека огромного роста. Они шли спокойно, делая широкие шаги. Один из них стая на маленькую кучу песка, и там остался след. Светлана подумала, что стояло бы примерить, насколько её следы окажутся меньше. Гиганты тихо разговаривали. Они купались в Днипе, потому что их волосы были мокрыми. Наверно, они не заметили лодку, а если и заметили, то не обратили внимания. Заходящее солнце светило в их затылки. Светлане стало немного страшно, но Бойд словно почувствовал это и погладил её плечо.

    — Не бойся, — шепнул он.

    Светлана благодарно пожала его руку. Гиганты подошли к воротам, и один из них что-то громко крикнул на своём языке. Голос у него оказался почему-то тонким, мальчишеским. Наверно, он просил открыть ворота, ворота распахнулись, и за ними появился ещё один Баскетболист. Он сказал что-то очень резкое, потому что те двое склонили головы и быстро пошли дальше. Ворота захлопнулись.

    — Давай обойдём дом

    — Давай.

    Они бездумно побежали вдоль ограда. Дом был огромен, как и сами Баскетболисты. Им, вероятно, пришлось бы долго бежать, но вдруг они услышали громкие голоса и глухие удары. Они упали на землю и прижались к ней.

    Крики были совеем нестрашными, скорее, весёлыми. А глухие удары, которые слышались очень часто, дополняли атмосферу большого оживления. Светлана рассердилась на ограду. В Моглаве нигде нет оград, а тут на тебе. Правда, она не давала Баскетболистам увидеть Светлану, но зато и Баскетболисты не были видны. Вдруг Бойд шепнул:

    — Ограда мягкая, может, удается ножом.

    Он вынул нож и стал осторожно царапать ограду. Но пластмасса не подавалась. На ней даже не оставалось следов.

    — Что же делать? — простонала Светлана.

    Бойд оказался всё-таки на высоте. Он достал сильнейшую лупу, сквозь которую изучал песок Дниповских пляжей, и собрал последние лучи солнца в фокусе. Светлое пятнышко задымилось. Бойд поспешно провёл им круг, и в это мгновение солнце зашло. Оставалась единственная надежда — нож. Оточенное лезвие врезалось в оплавленную пластмассу, и получилось крохотное отверстие.

    Светлана понимала, что это заслуга Бойда, но она оттолкнула его и первой приникла к ограде. Там включили мощное освещение, и Светлана увидела большой щит, опиравшийся на тонкие алюминиевые ножки, и на щите горизонтальное кольцо с сеткой. Затем показался Баскетболист, подпрыгнул и забросил в кольцо мяч. Откуда-то появился ещё один мяч и звонко ударился о щит. В поле зрения показались сразу два Баскетболиста. Они были так же огромны, как и те, которых Светлана видела раньше.

    — Дай мне посмотреть, — прошептал Бойд.

    Светлана прижалась спиной к ограде и закрыла глаза. Что это? Сказка? Сон? Или всё это только кажется ей таинственным, а на самом деле всё очень просто? Скажем, просто высокие люди... Нет, не то... От их фигур, одежды, голосов на Светлану пахнуло чем-то очень древним, давно забытым, как забываются соска и пелёнки...

    Плечи Бойда вздрагивали.

    — Что с тобой?

    Бойд повернулся.

    — Немножко смешно, что такие большие дяди играют в мячик...

    — Ты думаешь, что это баскетбол? Это совершенно непохоже на то, что делали наши юноши...

    — Пойдём, — сказал Бойд.

    Но Светлана опять приникла к дырочке... Она увидела, что появился новый Баскетболист. Он не был похож на остальных. Прежде всего, он был значительно ниже их — на голову. И потом, у всех чёрные волосы, а у него белые, как у Бойда. Ей почему-то подумалось, что этот юноша не Баскетболист, хотелось даже спросить у него об этом... Но Бойд мягко взял её за плечо и настойчиво повторил:

    — Пойдём.

    Они сошли к Днипу. Их лодка неподвижно чернела на воде. Светила полная луна. Бойд сам сел за вёсла я резко выгреб на середину. В лунном свете он казался строже и ещё серьёзнее, чем был всегда, словно что-то передумал и пришёл к твёрдому решению. Против течения было трудно грести, но Бойд справлялся. От воды тянуло прохладой, и Светлана надела башмаки.

    Плескались вёсла, мерно скрипели уключины. Из воды выскакивали любопытные рыбы. Светлану потянуло ко сну. Она опустилась ниже и склонила голову. Бойд грёб размашисто, не позволяя Днипу снести их назад, к Баскетболистам.

    — Светлана, — тихо позвал он.

    Светлана спала. Бойд не стал её тревожить. Лишь когда увидал дуб Барса Годоу, резко переменил курс и причалил к берегу.

    — Светлана.

    Она проснулась от толчка, зябко передёрнула плечами и вышла из лодки. Бойд сказал:

    — Давай спрячем ледку куда-нибудь.

    — Нехорошо. Она ведь не наша.

    — Ничего. Там осталось много лодок.

    — Куда же мы её спрячем?

    — Ну... в пещеру.

    — Хорошо.

    Они затащили лодку в пещеру и по лестнице поднялись в город. Здесь было светло, очень светло, и Светлана увидела, что у Бойда совсем усталые глаза, и ей захотелось сказать ему что-нибудь приятное. Она остановилась.

    — Бойд, — сказала она, — ты держался молодцом.

    Бойд взял её руки и посмотрел в глаза.

    — Я старался, чтобы тебе было хорошо в это сумасбродной затее.

    И потом тихо:

    — Я люблю тебя.

    А потом побежал по улице и скрылся за углом. Он знал, что теперь Светлане ничто не угрожает, и его помощь не нужна.

    Светлана растерялась. Она знала, что Бойд когда-нибудь признается, но это случилось неожиданно и так же сумасбродно, как и всё, что с ней случалось. Она тихо пошла домой, думая о себе и о Бойде и в основном о Баскетболистах. Впечатление немного потускнело, но всё же оставалось очень сильным. Огромные тени всё ещё прыгали в её глазах, слышались глухие удары мяча о щит.

    Светлана подняла голову. Ей хотелось увидеть хотя бы одну звёздочку. Но свет был так ярок, что даже луны не было видно. Её встретил Скарб.

    — Тише, — сказал он, — Лиона только что пришла с работы» и я сказал ей, что ты уже спишь. Она не стала заходить в твою комнату.

    — Молодец, Скарб. Мне не хотелось бы выслушивать сейчас мамины упрёки.

    Она вошла к себе и быстро разделась. Она даже забыла умыться на ночь. Она легла в постель и укрылась тонким одеялом.

    — Скарб.

    Вошёл Скарб.

    — Скарб, научи меня языку Баскетболистов.

    — Светлана, я ведь не знаю, что это за язык. Я не слышал ни единого слова.

    — Я знаю одно. Хаудуюду.

    — Хорошо Светлана. Я подумаю и скажу тебе утром.

    — А теперь расскажи мне сказку.

    Скарб начал:

    — Это было давно, очень давно...

    — Точнее.

    — Ущё до нашей ары.

    — Значит, до Великой революции?

    — Да, представь себе. И вот жил тогда красивый юноша. Он полюбил прекрасную девушку...

    Так начинались все сказки Скарба.

                                                                     ГЛАВА ПЯТАЯ

    Скарб выполнил своё обещание. На другой день он сказал:

    — Я порылся в памяти и понял, что Баскетболисты говорят на одном из древних языков. Твоё слово очень помогло мне. Оно встречалось только в одном языке.

    — И что оно значит? — нетерпеливо сказала Светлана.

    — «Здравствуйте. Как поживаете?»

    — Скарб, ты гений. Научи меня языку.

    Скарб нерешительно потоптался.

    — Ты, Светлана , не представляешь, как это трудно — научиться языку.

    — Почему? Разве не существует ускоренный метод обучения?

    — Существует. Но он пригоден только для учёных. Он непедагогичен. В твоём возрасте он прививает плохое отношение к учёбе.

    — Скарб, но это нелогично. Ведь это не математика и не химический катализ. Мне нужно знать язык. Зазубрить слова.

    — Ты говоришь разумно. Но...

    — Ещё какое-то но?

    — И не одно. Во-первых, способ довольно болезненный...

    — Я это знаю и не боюсь.

    — Во-вторых, стоит ли его изучать? Что, если твои знания окажутся бесполезными.

    — Бесполезного знания нет.

    — А вдруг они говорят совсем на другом языке? Что, если это слово попало к ним случайно?

    Светлана задумалась.

    — Неважно, — тряхнула она головой. — Всё равно в моей башке нет никаких знаний — ни полезных, ни бесполезных. Пусть уж будут хоть бы бесполезные.

    — Учти, это больно.

    — Хватит спорить.

    Скарб протянул ей стальной обруч, от которого шли два провода к голове Скарба. Светлана надела обруч на голову и откинулась на спинку кресла. Через минуту она уже спала.

    Загудел преобразователь. Через два часа всё было кончено. Скарб отклвчил обруч, и Светлана открыла глаза.

    — Хаудуюду, — она поморщилась и потёрла рукою лоб.

    —    Тебе было больно?

    — Да. Всё время снились кошмары.

    — Ничего не поделаешь, ускоренный способ.

    — А, ладно. Зато я кое-что знаю. Гуд моннинг! Гуд бай! Вэри бэд.

    — Ничего, — одобрительно закивал Скарб.

    — Скарб, — я ведь не дура?

    — Нет, нет.

    — Спасибо, Скарб.

    И Светлана, тряхнув угольными волосами, выбежала.

    Потянулись томительные дни ожидания. Она долго уговаривала Бойда еще раз съездить к Баскетболистам, но он решительно воспротивился. О любви Бойд больше не заговаривал, и Светлана была ему за это благодарна. Несколько раз им удалось попасть в зал, где тренировались Волк и его друзья. Вэнсян хмурился, но разрешал посидеть в зале полчаса-час. Светлана подумала, что раз Вэнсян, член Высшего Совета, сам тренирует юношей, то Совет придаёт матчу очень большое значение. Юноши делали примерно то же самое, что и Баскетболисты в своём дворе, и Светлане становился всё более понятен рисунок игры.

    Особенно удивило её, что правилами разрешалось толкаться, наступать на ноги и делать подножки. Юноши делили это очень часто, но не обижались друг на друга. Они знали, что им придётся ещё трудней, и сознательно готовили себя к худшему.

    Вместе с юношами Светлана и Бойд часто ходили на Днип и снова восхищались их мужеством и силой.

    И вот 14 августа на экранах видеофонов появился Мурат. Он сказал:

    — Друзья мои, люди планеты Земля. Завтра в Моглаве состоится спортивная товарищеская встреча между командой «Днип» и сборной племени Баскетболистов.

    Почему Высший Совет выбрал именно Моглав местом поединка? Это во многом зависело не от нас. Вождь племени поставил ряд условий. Он заявил, что выбранный город должен лежать за пределами тропических широт, потому что, как он выразился, его парни не переваривает жары. Мы остановились на Моглаве, так как этот город всегда был славен хорошими спортсменами, В команде играют также представители других городов.

    Теперь я отвечу на невысказанный вопрос.

    Мурат передохнул. Светлана видела, что её отцу тяжело и тревожно. Он выпил стакан воды и продолжал:

    — Что знаем мы о племени Баскетболистов? Пока — очень мало, почти ничего. Мы знаем только, что оно живёт в горах Краторум. Точных данных мы не имеем. Наши винтолёты очень низко летали над горами, но не смогли обнаружить никаких зданий, антенн и других вещей, указывающих на пребывание человека. С гонцом я разговаривал в горах, но очень далеко от племени. Они не хотят выдавать нам свою тайну. С вождём я не разговаривал. Я его не видел.

    Почему мы пошли на все их условия? Для того, чтобы в сердцах этих людей не осталось и тени недоверия, для того, чтобы они тоже шли к нам с открытыми душами. Высший Совет надеется, что завтрашний матч пройдёт в дружеской обстановке. А сейчас я представлю вам юношей, которые завтра будут отстаивать честь города Моглава.

    На экране одно за другим появлялись уже знакомые Светлане лица юношей. Кобальт улыбался, Глеб сильно сжал губы и смотрел перед собой твёрдо и решительно. Волк, как всегда, пренебрежительно кривил губы, как бы говоря: «Подумаешь, скажу я вам прямо». Когда с экрана исчез Вэнсяк, Светлана выключила видеофон и легла в постель.

    Спала она очень плохо, Едва она закрывала глаза, как в мозгу начиналась такая путаница, что становилось страшно, и Светлана тут же просыпалась. Ей снились Баскетболисты — огромные, угрюмые, с большим оранжевым мячом вместо головы. Часто мелькал белокурый Баскетболист. Он тоже был суров, а руки, которыми он хватал мяч, почему-то были покрыть рыжей шерстью. Когда Светлана проснулась в четвертый раз, она поняла, что всё равно не заснёт, подошла к окну и подняла шторы.

    Ей захотелось пойти на берег Днипа, сесть в лодку и плыть по течению. Она представила, как выйдет на берег у дома Баскетболистов, встретит белокурого Баскетболиста и скажет ему: «Хаудуюду». Он удивится, что она знает их язык и сядет на обрыв, положив на колени огромные руки. Она спросит:

    — Где вы живёте?

    И он расскажет самую удивительную сказку из всех, которые она когда-либо слышала. А потом они бросятся с обрыва в Днип и поплывут наперегонки, и когда она устанет, он поддержит её могучей рукой.

    Светлана подняла руки и провела ими по груди и талии. Нет, она не устанет, она сильная, она дочь своей матери, ловившей в детстве тюленей. Нет, она не устанет, но обязательно притворится, что устала, чтобы он поддержал её.

    Светлана вздохнула и легла в постель. Она словно чувствовала чьи-то тёплые пальцу на своей руке. Так, с ощущением тёплого прикосновения, она и уснула.

    Утро было солнечным — никому из работников Бюро погоды не пришла в голову шальная мысль переключить приборы на пасмурно. Светлана вышла из дому. Со всех сторон к стадиону стекались оживленно ручейки людей. Подошёл Бойд и хмуро поздоровался. Светлана посмотрела в его глаза, подведенные синью, и поняла, что Бойду тоже плохо спалось в эту ночь.

    Скарб ковылял за ними молча. К его большой радости, у ворот стояли другие роботы, которые безропотно пропустили его. Зато повернулась Светлана и строго сказала:

    — Скарб, выключи свои клаксон. Иначе придётся очень часто гудеть, и тебя выведут со стадиона.

    Скарб покорился.

    На этот раз на зеленой траве стадиона был сооружён прозрачный пластмассовый помост, расчерченный на симметричные фигуры. Друг против друга высились щиту с кольцами. Спортивный комментатор торопливо и сбивчиво объяснял правила игры. Светлана не слушала: она как завороженная, смотрела на помост.

    Стадион был уже полон. Он был рассчитан на четыреста тысяч зрителей, а сколько ещё смотрело на специальные спортивные видеофоны! Светлана вздрогнула: она представила себе, что на этой площадке скрестились взгляды всех землян. Миллиарды взглядов скрестились на ней, а ей хоть бы что, даже не прогибается.

    Раздались аплодисменты. На площадку вышли шестеро юношей. Среди них был и Вэнсян, а Волка почему-то не было. Все юноши высокие, стройные, только Вэнсян чуть ниже всех. Он держал мяч.

    И вот открылась дверь плавного туннеля, и вышли Баскетболисты! Они щурились, словно давно не видели солнца. Стадион встретил их ураганом аплодисментов, криками. На высоком шесте взвился лоскут серо-зеленой материи — как потом узнала Светлана, это был флаг племени. Баскетболисты шли, откинув голову назад, выпятив грудь — высокие, мускулистые. Они взошли на помост, и тот, который шёл впереди, поднёс к губам микрофон и сказал что-то на своём языке. Светлана с трудом поняла, что племя Баскетболистов приветствует граждан государства Моглав, и по ее телу прокатилась волна горячей радости: она всё-таки кое-что понимала, её знания не были бесполезными! Кто-то перевел слова гиганта, и тогда он вывел на середину к стоявшему там Вэнсяну и зачем-то протянул руку, сжав пальцы лодочкой. И Вэнсян зачем-то протянул свою, и пальцы их переплелись, и Светлана увидела, что Баскетболист действительно значительно выше Вэнсяна. И все они были такими же. Даже белокурый юноша был выше самого высокого землянина.

    Игра началась. Сначала Светлана не очень-то понимала, что к чему. Она только видела, как юноши и Баскетболисты быстро бегали по площадке и старались забросить мяч в кольцо. У щитов всегда возникла толкучка, и здесь юношам Моглава приходилось очень трудно. Баскетболисты свирепо отталкивали их. Дважды падал на помост Вэнсян. Он разбил колено, но продолжал играть. Баскетболисты чаще забрасывали мяч. Светлана стала смотреть туда, где вспыхивали буквы и цифры.

                    СБОРНАЯ                                                  СБОРНАЯ

                    МОГЛАВА                               ПЛЕМЕНИ БАСКЕТБОЛИСТОВ

    Сначала Светлана видела цифры 6:10. Но они очень быстро менялись — в основном в графе «Сборная племени Баскетболистов». 6:12, 6:14, 6:16. Но юноши Моглава тоже попадали в кольцо, и тогда стадион взрывался и ревел от восторга. Было очень интересно смотреть, как маленькие юноши проскальзывали под руками гигантов и ловко забрасывали мяч. 8:20, 10:20, 12: 20. Когда мяч скользил в их сетке, Баскетболисты невозмутимо раскидывали мяч и, тяжело топоча ногами, бежали к щиту Моглава. Их спины лоснились от пота, светло-коричневые широкие спины. 14:26, 16:28. Вэнсян поскользнулся и снова упал. Один из трех роботов засвистел. Гиганты угрюмо переглянулись и выстроились под своим кольцом. Судья свистнул ещё раз.

    Глеб ваял в руки мяч и тщательно прицелился. Он бросил, и мяч вошёл в сетку, даже не задев кольца. Все разбежались, и от сильного толчка в спину упал Глеб.

    Да, это было мало похоже на обычные спортивные состязания. Вместо праздника смелости и здоровья зрители увидели настоящую битву. Снова засвистел робот, и Глеб послал в корзину оба мяча. 19:28.

    Они всё-таки не сдавались, смелые юноши Моглава, хотя от беготни пот заливал им глаза, а серебристые набедренные повязки потемнели. Игра шла в быстром темпе, и всё труднее было прорваться к щиту, где орудовали массивные защитники Баскетболистов.

    Светлана следила за белокурым. Он стремительно мчался по площадке, ведя мяч перед собой. Вот он ловко проскользнул между двумя юношами Моглава, и мяч в сетке! Он никогда не промахивался, зато бросал не очень часто. Он прыгал выше всех Баскетболистов, доставая пальцами край корзины. Вот он взвился, как птица. Мяч в сетке!

    22:36. Всё медленнее бегает Вэнсян. Он часто останавливается, чтобы потереть ушибленное колено. Ещё одно падение, и он не сможет играть. Но Вэнсян избегал столкновений. Он был мужественен, как настоящий мужчина. Когда к нему попал мяч, он не побежал к  щиту, где уже столпились Баскетболисты, а бросил издалека. Мяч легко вошёл в сетку, и гиганты лишь проводили его глазами.

    30:40. Опаять свистит судья, опять бросает Глеб. 31:40. 32:40 Кажется, разрыв невелик. Но к кольцу прорвался белокурый, ещё, ещё раз...

    И нервы зрителей не выдержали. Кто-то закричал: «Юноши, смелее, быстрее!» И все подхватили этот крик. И изнемогающий Вэнсян вновь бросился к щиту...

    Робот свистнул особенно протяжно, и игроки остановились, опустив руки. Потом Баскетболисты медленно сошли с площадки и направились к туннелю. А юноши Моглава попадали на зеленую траву. Спина Вэнсяна судорожно подёргивалась. Вэнсян приподнялся и махнул рукой. От трибун отделился человек и подбежал к нему. Это был Волк.

    Если бы Светлана могла, она бы услышала такой разговор.

    — Я кончился, Волк. После перерыва играешь ты. Замени ещё Лахти.

    — Хорошо, Вэнсян.

    — Держите беленького мальчика. Он очень опасен.

    — Я видел его игру.

    — Помните, что от результата игры зависит очень многое. Высший Совет просит вас.

    — Мы постараемся оправдать доверие Высшего Совета.

    Светлана не слышала этих слов. Она видела цифры 40:46 и чувствовала на щеке взволнованное дыхание Бойда. Скарб угрюмо молчал. Он постукивал железными башмаками.

    Начался второй тайм. И зрители поняли, что ещё не всё кончено.

    На площадку вышел их любимец — Волк, самый высокий юноша Моглава. Только он один мог бороться с Баскетболистами у щита, и то лишь потому, что очень высоко прыгал. Но в то время, как за Волком охотились Баскетболисты, его товарищи бросали издалека.

    50:54, 52:56,54:58. Эти цифры, как в калейдоскопе, прыгали перед глазами Светланы. Сейчас, когда Баскетболисты сбили с ног Волка, она ненавидела их, но беленький юноша не вызывал у неё чувства обиды. Он не толкался, он просто играл — решительно и быстро. Но у щита его всё чаще встречал Волк, и ему проходилось отступать или откидывать мяч назад. А юноши Моглава сокращали счёт. Вновь Глеб великолепно использовал штрафной, и стало 63:64. Теперь было достаточно забросить мяч с игры, чтобы выйти вперёд! И Кобальт отлично справился с этим.

    Стадион ликовал. Юноши Моглава вышли вперед! Это было просто невероятно. Они доказали чванливым Баскетболистам, что рост и сила — не самое главное. Светлана толкнула Скарба в плечо.

    — Ну, труби, труби!

    И Скарб завыл. Баскетболисты переглянулись и нерешительно остановились. От туннеля огромными прыжками нёсся пожилой Баскетболист. Он подбежал к судье и сжал руки.

    Диктор передал по стадиону:

    — Представитель команды взял минуту.

    Пока Представитель что-то говорил Баскетболистам, юноши Моглава настороженно молчали. Какие козни подготовил Представитель? Волк сказал:

    — Будем внимательны.

    И игра возобновилась. Теперь она шла уже на равных — очко в очко. 70:70. 70:72, 72:72. К моглавцам словно пришло второе дыхание. Баскетболисты метались по площадке, но даже не могли задеть их.

    До конца оставалось две минуты, а счёт был 91:90 в пользу сборной моглава. Две минуты! Полторы! И Волк не выдержал. Когда Белоголовый перехватил мяч и пошёл к щиту, Волк встал у него на дороге и схватил его. Волк хотел продержать Баскетболиста полторы минуты. Снизу вверх смотрел Волк в недоуменные детские глаза, и вдруг в них что-то сломалось. Робот засвистел. Он назначил два штрафных броска. Белоголовый вырвался и пошёл на линию. Волк опустил голову.

    Стадион замер. От того, как бросит этот юноша, зависело всё. Светлана помнила, что он ещё ни разу не промахнулся, и страшно ругала Волка в душе.

    Юноша прицелился, подумал и бросил мяч. Мяч попал на обруч, прокатился по нему и упал на помост. Светлана обрадовалась. Если даже он попадёт во второй раз, то уже ничья. Он промазал и во второй раз.

    Стадион встал. В радостном рёве потонул финальный свисток. Баскетболисты с согнутыми плечами шли к туннелю. Сзади всех понуро тянулся виновник их поражения.

    Светлане стало очень жаль его. Конечно, друзья не скажут ему ничего обидного, ведь и сами в чём-то виноваты. Но он будет переживать, мучиться. И Светлана, даже не кивнув Бойду, побежала вокруг стадиона, толкая людей, наступая на ноги. Она вошла в туннель и перевела дыхание. Здесь было прохладно и сумрачно.

                                                             ГЛАВА ШЕСТАЯ

    Представитель вошёл решительно, представился:

    — Моя фамилия Смит.

    — Очень приятно. Мурат.

    Мурат приподнялся и вежливо наклонил крупную голову.

    — Я слышал, — сказал Смит, — что Мурат — вождь моглавского племени.

    — Вожди бывают только у племён... Я — председатель Высшего Совета. Чем я могу быть полезным Смиту?

    — Как вы знаете, мы проиграли.

    — Да, я наблюдал за игрой. И знаете, какой вывод я сделал? Когда-то баскетбол был очень распространённым на Земле. А потом исчез. Мне кажется, потому, что сама её суть предполагает неравенство — высокие люди получают дополнительные преимущества.

    — Да, это игра сильных, — высокомерно заметил Смит.

    — Но наши юноши неплохо сыграли?

    — Мы проиграли. Но, — крикнул Смит, — мы не намерены сдаваться, чёрт побери! Я утверждаю, что наш проигрыш случаен. Я уполномочен вызвать вас на повторный поединок.

    Мурат откинулся в кресле.

    — Я поговорю с нашими юношами. Возможно, они согласятся.

    — А разве вы не можете им приказать?

    Мурат недоуменно поднял брови.

    Кто мы?

    — Вы лично! Вы — председатель Высшего Совета!

    — Простите, — пробормотал Мурат, — я не привык к тому, чтобы меня называли во множественном числе. Что же касается того, чтобы приказать, этого сделать нельзя. У нас каждый волен в своих поступках, желаниях и нежеланиях.

    — Ого, — протянул Смит, — ваши парни совсем развинтились. Наверно, вы совершенно их не контролируете. Конечно, вам одному трудно, город огромный, но ведь можно назначить помощников...

    Мурат нетерпеливо пошевелил пальцами.

    — Как вам понравился город? Люди?

    — Город громаден, — заявил Смит. — Но, по-моему, ночью слишком много света. Ну, в этом природа виновата. О людях ничего сказать не могу — я видел их только на стадионе.

    — Мы дадим вам возможность посмотреть наши заводы...

    — Этого добра и у нас хватает.

    — А какие у вас заводы?

    Смит почесал затылок.

    — Я не имею права об этом рассказывать.

    — Почему?

    — Нельзя. Итак, следующий матч через неделю?

    — Я поговорю с юношами.

    — Если они откажутся, они трусы.

    — Нет, — произнес Мурат. — Они смельчаки... — Он внимательно изучал лицо собеседника, пытаясь проникнуть в глубину души.

    — Возможно, у вас есть какие-либо замечания? претензии?

    Смит встал. Он раздвинул плечи, выпятил грудь и так казался ещё выше. Мурату пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его небритый подбородок.

    — Да, — загремел Смит, — у нас есть претензии. Вчера исчез самый лучший наш игрок. Он ушёл после матча и больше не появлялся.

    — Ну и что? — спросил Мурат.

    — Как что? — заревел Смит. — Вы считаете, что этого мало? Исчез парень! В конце концов, Баскетболист — не иголка в стогу сена. Это мужчина ростом не менее, чем 2 метра 20 сантиметров. В данном случае — редкий экземпляр, 1 метр 95.

    — Вы расскажите, почему он ушёл?

    — Его увела девчонка, наверно, рабыня. Она была одета в светлое платье.

    — Что ж, пускай посмотрит город. Его приведут к вам.

    — Я не хочу, чтобы он шлялся в чужом городе.

    — Вы хотите, чтобы он немедленно вернулся?

    — Да.

    — Хорошо. Подождите полчаса.

    — Смит, нервничая, сел. Через полчаса Мурат вернулся.

    — Его не нашли, но вы не волнуйтесь.

    Смит ударил кулаком по столу.

    — Мне всё ясно! Вы намеренно подослали эту девчонку! Вы украли его, чтобы лучше сыграть с нами во второй раз! Вы, может быть, убили его?

    — Успокойтесь, — сказал Мурат, — мы даже животных не убиваем. Убили? Странно слышать. Рабыня? Странно слышать. Что у вас за язык.

    Он встал и прошёлся по кабинету. Потом подошёл к Смиту и, глядя в лицо, сказал:

    — Я сам обеспокоен этим, особенно после того, как все видеофоны не обнаружили его в Моглаве. Но мы будем искать не только в Моглаве. Повсюду! На всей Земле! Под землёй! В воздухе!

    — Неплохое поэтическое преувеличение, — криво ухмыльнулся Смит. — Нет, его надо искать где-то поближе.

    Он многозначительно обвёл рукой кабинет.

    — Я разделяю вашу тревогу, — сказал Мурат. — Она понятна! Если бы вдруг исчезли мой сын или дочь, я тоже волновался бы. Но вы почему-то плохо думаете о наших людях. Они не обидят юношу.

    Смит угрюмо смотрел на Мурата.

    — Отдайте Баскетболиста.

    — Не волнуйтесь. Мы найдём его.

    *

    Бойд стремительно вбежал в дом Светланы. Его встретила Лиона, закутанная в кусок оранжевой материи.

    — Лиона, — сказал он, — вот цветы. Я нашёл их в лесу. Они росли на кислой почве рядом с хвойными деревьями.

    — Я учту твои замечания, — улыбнулась Лиона, — но кому ты их прянёс?

    — Лиона, это древний обычай...

    — Он не такой уж и древний. Я помню, двадцать лет назад Мурат приносил мне цветы. Он в то время работал на раскорчёвке тропиков для города Вилль. Способ был самый примитивный. Мурат цеплял за корни тросы и тащил их клеменом... Ты видел клемен?

    Войд кивнул головой.

    — Так вот, Мурат работал на этой машине... Он страшно уставал и прилетел из Африки нарочно неумытым, чтобы я видела, какой он труженик... Потом я отругала его за это. Он приносил мне огромные тропические цветы с сильным запахом... Он был таким несобранным в юности!

    — Лиона, так это не мёртвый обычай?

    — Нет, конечно, и он будет жить, пока люди способны любить... Ты просто раньше не замечал его. Правда, сейчас цветы дарят реже, потому что их очень много, они доступны.

    Лиона достала овальный матовый сосуд, поставила в него цветы и налила бурой жидкости.

    — Я поставлю их в комнату Светланы.

    — Спасибо, Лиона.

    — Не за что. Впрочем, ты и сам мог это сделать, было бы даже лучше.

    Она ушла в комнату Светланы, оставив дверь открытой.

    — А где же ты оставил Светлану? — услышал Бойд.

    — Как, разве и ты не знаешь, где она?

    — Нет, не знаю. Она была не с тобой?

    — Я не видел её после матча.

    Лиона вошла. Она улыбалась.

    — Ох, уж эта девчонка! Никогда нет ей покоя! Куда она могла деваться?

    — Я не знаю, Лиона. Я искал её после матча, но не нашёл. А потом я был в лесу. Я думал, что она дома. Она не приходила?

    — Я пришла с завода в полдень. Её не было.

    Бойд посуровел.

    — Я очень тревожусь, Лиона.

    — Ну что ты! Что может с ней случиться?

    — Я не знаю, Лиона, но в городе Баскетболисты! Это очень странные люди. Я очень боюсь.

    Он вскочил.

    — Уже двадцать третий час, Лиона!

    — Подожди, я поговорю с Волком.

    На видеофоне возникло сияющее лицо Волка.

    — Мама, я с тобой не говорил. Как наша игра?

    — Вы мужественные юноши. Я боялась за тебя.

    — Ну что ты, мама, это совсем не страшно! Они толкались, и мы падали, потому что мы гораздо легче их. Но такие вещи предусмотрены правилами. Мы потом научились не сталкиваться! Ах, как это здорово — прыжок, бросок! Хорошая игра!

    — Как здоровье Вэнсяна?

    — Нормально! Правда, ушибов очень много.

    — Я рада за вас. Очень рада. Я у тебя хотела спросить — ты не видел Светлану? Она не с тобой?

    — Нет, мама. Я не видел её весь день.

    — Понимаешь, её нет, а в городе Баскетболисты...

    — Ну и что! Они очень робкие юноши, особенно Белоголовый...

    — Я беспокоюсь. И Бойд тоже.

    — А где Бойд? А, Бойд! Не трусь, Бойд! Найдётся!

    Лиона выключила видеофон. Она села и задумалась.

    — Я поищу её на Днипе, — хрипло сказал Бойд. — Я мигом!

    Он выбежал на берег Днипа. «Светлана!» — крикнул он. Никто не отозвался. Он побежал по берегу, ища глазами. Потом вспомнил и помчался к пещере. Он вошёл в темноту, держа руки перед собой. Руки уперлись в землю. Лодки не было.

    Он встал и опустил руки. Куда девалась лодка? Ведь о ней знали только он и Светлана. Может, она уплыла далеко, лодка перевернулась и... Нет, Светлана хорошо плавает. Где и как её искать?

    Лиона по-прежнему сидела, сжав руки. Она подняла голову и с надеждой взглянула на Бойда, и Бойд понял, что Лиону не надо больше волновать. И он сказал бодрым голосом:

    — Я, кажется, нашёл её следы. Она, наверно, скоро будет дома.

    И выскочил стремительно, чтобы не пришлось выдумывать подробностей, чтобы не обманывать мать Светланы. Он вспомнил весёлую улыбку Волка и разозлился. Волк ничего не понял. Что делать? Кто может помочь?

    Он остановился и сошёл с эскалатора.

    Редкие прохожие удивлённо смотрели та него.

    Перед ним сверкало огнями здание Моглавского Совета.

    Бойд знал, что Председателя Высшего Совета нельзя отрывать от работы по пустякам. Но сердце подсказывало ему, что исчезновение Светланы — не пустяк, что она может не вернуться. Мурат мог помочь ему — и как отец Светланы, и как Председатель Высшего Совета. Он, обыкновенный юноша Моглава, ждал помощи от человека, которого знала, любила и уважала вся Земля.

    Он нашёл кабинет Мурата и открыл дверь. Мурат просматривал программу для вычислительного аппарата. Ровный свет, бьющий со всех сторон, не давал тени.

    — Мурат, — сказал Бойд» — я пришёл к тебе.

    — Садись. Сейчас поговорим.

    Текли медленные минуты. Наконец, Мурат оторвался от расчётов.

    — Что с тобой? Ты взволнован и бледен.

    — Мурат, исчезла Светлана, её нет весь день.

    — А, может, она дома? — улыбнулся Мурат.

    — Её не было дома.

    — Проверим.

    Он повернул рукоятку видеофона.

    — Лиона!

    Лиона отняла руки от воспалённых глаз.

    — Светланы нет?

    — Её нет, Мурат.

    Мурат почесал затылок.

    — Ну ладно, она скоро придёт.

    Лиона вскочила.

    — Да что вы меня обнадёживаете! И Бойд, и ты! Скоро придёт! Я не верю вам! Где моя девочка?

    — Я ещё не знаю, Лиона. Но ты не беспокойся.

    — Мы все почему-то успокаиваем друг друга, а между тем в городе Баскетболисты! Эти странные люди!

    — Все Баскетболисты не выходят из дома, в котором живут. Баскетболисты не при чём. Хватит плакать, Лиона! Спокойной ночи!

    Мурат провёл рукой по лицу.

    — Какое обстоятельство ты считаешь самым подозрительным?

    Бойд замялся. Потом решительно вскинул голову.

    — Мне очень стыдно говорить об этом, но я скажу. Мы со Светланой — в том была моя вина — спрятали одну лодку на берегу Днипа. Сегодня лодка исчезла...

    — Да, это нехорошо. Вы хотели единолично пользоваться имуществом, которое принадлежит всем... Но хорошо, что ты сам понял свою ошибку. Впрочем, я уверен, что твоей вины здесь меньше, чем её. Светлана очень своенравна...

    — Это неверно, Мурат.

    — Не горячись. Кто из нас в чём-то не был виноват? Я сам только что обманул Лиону. Да, Баскетболисты не выходят из дому, но не все. Куда-то исчез их самый юный игрок — Белоголовый... Тебе ни о чём это не говорит?

    — Она изучала их язык, — встал Бойд.

    — Тем более. Она всегда интересовалась ими. Она выучила стихи Барса Годоу о племени. Она только и расспрашивала меня, что о Баскетболистах. Но что я мог сказать ей, если сам ничего не знаю?

    — Мурат, — сказал Бойд, — я понял тебя, Мурат! О, Баскетболисты! Всё изменилось для меня с их приездом, всё стало хуже в душе моей, я стал ненавидеть людей, если Баскетболистов можно назвать людьми. Они сильны и красивы, но они плохие люди.

    — В тебе говорит ревность, мой мальчик. Это старое глупое чувство. Сейчас нет причин для ненависти. Я уверен, что их и не будет. Ты зря, Бойд. Баскетболисты — люди. Да, люди. И прежде всего я думаю сейчас о Белоголовом, хотя он и не сын мне. Он человек другого мира, и мы должны его найти, а если он попал в беду — спасти... Он совершенно незнаком с нашим миром.

    Бойд опустил голову.

    — Что же делать?

    — Мне кажется, что в Моглаве мы не найдём ни того, ни другого. Мы должны искать в другом месте. К сожалению, сейчас ночь. Мы не будем будить людей на теневой стороне Земли. Но мы передадим по видеофону наше сообщение туда, где сейчас день, утро и вечер. Люди помогут нам. Люди Земли найдут их и сообщат нам. Идём!

    Он приподнял Бойда и ласково потрепал его по волосам. Они вошли в другую комнату. Здесь во всю стену мерцал экран Большого Видеофона.

    — Люди Земли, — сказал Мурат, — мне не хотелось отрывать вас от работы. Но я вынужден обратиться к вам. Пропала Светлана, моя дочь. Её исчезновение находится в прямой связи с уходом Баскетболиста, о котором я говорил раньше. Вот портрет Светланы...

    Бойд представил себе, как во всех домах Западного полушария загудели видеофоны, как люди с тревогой всматриваются в серое от волнения лицо Мурата, как они записывают лицо Светланы и Джонни, и у него закружилась голова. Он представил себе, как велика Земля, как много людей на Земле. Он представил себе, как миллиарды глаз будут искать Светлану. Миллиарды рук готовы помочь и защитить. На всей земле лицо Светланы, её дерзкие продолговатые глаза, её рассыпанные волосы На всей Земле лицо Баскетболиста...

    Мурат смолк.

    — Теперь нам остаётся только ждать.

    Они помолчали несколько минут.

    — Мурат, — подался Бойд к нему, — скажи, кто такие Баскетболисты? Откуда они взялись? Может, из космоса?

    — Не знаю, не знаю...

    — Мурат, а почему их не нашли раньше? Наверно, они давно там живут, раз о них сложены легенды?

    — Я сам не понимаю, Бойд, — вздохнул Мурат. — Этот случай доказывает, что мы ещё очень плохо знаем свою Землю... Горы Краторум высоки и суровы, они недоступны пешеходу. Наземные средства передвижения не пройдут в этих горах. В древности существовал спорт смелых, альпинизм. Люди пытались покорять вершины Краторума. Это удавалось единицам. А потом учёные доказали, что в этих горах нет ценных руд.

    И Краторум перестал интересовать разведчиков полезных ископаемых. После Великой революции с гор сошли в долину все люди, которые жили там жалкой жизнью... Люди Земли просто забыли об этих горах, неприспособленных к жизни. Ты спросишь, почему племя не обнаружили с воздуха? Но ракеты летают высоко и быстро, а винтолёты не подымались выше вершин Краторума... Им нужен воздух... Недавно я попросил строителей улучшить конструкцию винтолётов. Раньше и этом не было нужды. И потом, ты забываешь, что Баскетболисты, возможно, живут на маленьком клочке земли, не так просто заметить их...

    — Но ты не ответил мне: может ли случиться так, что это люди из космоса?

    Мурат пожевал губами.

    — Может быть.

                                                                   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

    Смит рассказал Мурату далеко не всё.

    Вот как это было.

    Светлана побежала по коридорам, ища Баскетболистов, и вдруг услышала из-за двери крики и хлёсткие удары.

    Она остановилась у двери и прислушалась. Кричали:

    — На тебе!

    — А так!

    — А так!

    И — пронзительно:

    — Пустите!

    Интересно, что они делают, подумала Светлана и тихонько приоткрыла дверь. Сначала она не увидела ничего, кроме широкой спины Баскетболиста. Потом она увидела, что Баскетболисты стоят вокруг широкой скамьи, на которой лежал Белоголовый, обнажённый до пояса. Пожилой Представитель то подымал вверх плеть, то опускал её на спину Белоголового. Представитель говорил разные слова, которых Светлана не могла понять, А Белоголовый иногда вскрикивал.

    Баскетболисты не обратили на Светлану никакого внимания. Их лица были сумрачны. Светлана отошла в угол и оттуда стала наблюдать, стараясь вникнуть в то, что происходило перед её глазами.

    Наверно, это своеобразный массаж, тренировка кожи, которая нужна любому человеку после тяжелой работы. Волк говорил ей, что все спортсмены делают массаж друг другу. Но почему так мертвы лица у Баскетболистов, а губы Представителя перекошены, словно от злобы?

    — Это за первый бросок! — сказал Представитель и опустил плеть. На спине Белоголового вспыхнула багровая полоса, и он опять закричал:

    — Не надо! Я не виноват!

    «Что они делают?» — подумала Светлана и вдруг с ужасом поняла, что они бьют, бьют человека, бьют за то, что он не сумел забросить мяч! Она подскочила и схватила плеть.

    Баскетболисты остолбенели. Они смотрели на неё, как на что-то совершенно непонятное. Представитель опустил руку. Она спросила на их языке:

    — За что вы его бьёте?

    — Не твоё дело, девчонка, — ответил Представитель, едва разжав губы. — Я же бью не тебя.

    — Пусти его! — крикнула Светлана.

    Два Баскетболиста отпустили Белокурого. Они сделали это довольно охотно. Белокурый поднялся. Он морщился от боли, и по его щекам текли слёзы. Светлана взяла его за руку.

    — Идём!

    Он пошёл за ней не рассуждая, и когда за ними захлопнулась дверь. Представитель крикнул:

    — Задержать его! Генри, Джек!

    Генри и Джек бросились вон, но через несколько минут вернулись.

    — Они словно сквозь землю провалились, господин, — сказал Джек. — В этом городе всё возможно. Баскетболиста увидишь за версту. Мы обошли все коридоры. Идти на трибуны мы не решились — вы запретили это.

    Представитель подошёл в Джеку и ударил его по щеке.

    —    Ты, раб, не смей врать!

    Джек опустил голову.

    — Я говорю правду.

    — Я никогда не поверю, чтобы раб ослушался своего господина! Ведь он знает, что за выход в город в одиночку — смерть! Вы слышали, ослы? Зарубите это ещё раз на своих носах.

    — Мы знаем это, и он знает. Но, наверно, он ушёл. Его увела эта девчонка.

    — Представитель в бессильной ярости опустил руки.

    — Ничего, я его найду. Я пойду к их вождю. Он выдаст мне раба. Да и девке этой попадёт. Рабыня, наверно.

    Баскетболисты отвернулись и украдкой вытерли глаза.

    *

    Джек был прав. Они действительно провалились сквозь землю.

    Баскетболист шёл за Светланой по подземному туннелю, как слепой котёнок. Он поминутно спотыкался. Было очень темно, но Светлана в детстве играла в этом подземелье и знала все выступы наощупь. Баскетболист тяжело топал башмаками. Светлана не знала, что делает. Её первой мыслью было увести этого большого ребёнка от злых, жестокие людей, которые бьют за плохо брошенный мяч. Гулкие своды отражали звуки их шагов. Вдруг Баскетболист остановился и закашлялся. Светлана схватила его за руку и пошла ещё быстрей.

    Впереди забрезжил свет. Туннель расширился, и пахнуло свежим запахом травы и воды, послышалось стрекотание кузнечиков.

    — Подожди здесь, — приказала Светлана.

    Прошло несколько минут. Баскетболисту стало страшно. Он не знал, что делать. Идти назад, пока не поздно? Но он очень плохо запомнил дорогу. И там Смит... Баскетболист вспомнил о страшном условии Смита и похолодел. Нет, назад дороги нет.

    Он присел на корточки и снова заплакал. Очень, очень обидно. Ведь он промазал только два раза. Он же не виноват, что другие мазали больше. И потом, когда его схватил Волк, он почувствовал, что эти маленькие по росту люди неизмеримо сильнее их, Баскетболистов... Почему сильнее — трудно сказать...

    Снаружи послышался шорох.

    — Идём, — позвала Светлана.

    Он вышел. Прямо перед ним текла широкая река, на которую он часто смотрел из-за ограды. Купаться разрешалось только Джеку и Гарри, да и то поздно вечером... У берега покачивалась маленькая лодка. Он с трудом залез в неё. Вскочила Светлана и накрыла его лёгкой тканью.

    — Это от дождя, — сказала она. — Там, за городом, Бюро погоды не контролирует небо.

    Он ничего не понял. Да, впрочем, он и не стремился понять. Ему стало хорошо и уютно. Покрывало защищало от слепящего солнца, мерно поскрипывали уключины. Девушка пела песню на своём языке. Песня была светлой и негромкой, как переливы волн в тихий день. Вот плывет река. Плывет широко и медленно. Он вспомнил Валаш, над которым просиживал вечерами. Валаш совсем не такой. Он бурный и стремительный. Он пьёт живой сок родников. Он несётся по горам Карторум, даруя Баскетболистам Жизнь.

    Вдруг с его головы сдёрнули ткань. Напротив него сидела та самая девушка. Она улыбалась. Её волосы трепал свежий ветерок. Лодка медленно плыла по течению.

    — Как тебя зовут? — спросила девушка.

    — Джонни, — выдавил он и закрыл глаза рукой.

    — А меня Светлана.

    — Свет-ла-на, — с удовольствием повторил он.

    — Ты не хочешь погрести? А то я уже устала.

    — Это можно, — усмехнулся он и приподнялся. Лодка покачнулась и зачерпнула воды. Светлана замахала руками.

    — Нет уж, лучше нет! — крикнула она и залилась смехом.— Иначе мы перевернемся и утопим лодку. Чтобы поменяться местами, нам придётся причаливать к берегу.

    Он покорно лёг.

    — А сколько тебе лет?

    — Девятнадцать.

    — А почему ты такой большой?

    — Это тебе кажется. Я совсем маленький и больше не вырасту.

    — Почему?

    — Так мне сказали. Это очень плохо.

    — Почему плохо?

    — Баскетболист должен быть высоким и сильным. Иначе он погибнет.

    — Почему погибнет?

    — У нас горы, камни.

    — А почему вы живете в горах?

    Джонни беспомощно развел руками.

    — Не знаю.

    — Расскажи мне о племени Баскетболистов.

    Джонни замолчал. Он молчал несколько минут. Потом тихо сказал:

    — Нельзя.

    — Почему нельзя?

    — Так нам сказали. Иначе меня убьют.

    — Убьют?!

    — Да. Не надо, не расспрашивай меня. Мне было так хорошо. И теперь так плохо. Они найдут и будут бить меня.

    — Пусть только посмеют!

    Светлана налегла на вёсла. Да, они будут бить. Она сама видела «Пусть только посмеют». А что она сделает? Как защитит? Раве что спрятать? на земле есть ещё такие места!.. Она смотрела на Джонни и не верила своим глазам. Да, он совсем рядом. Его можно даже потрогать, взять за руку и вести куда угодно. У него совсем обыкновенное лицо, только кожа немного темней, чем у неё. А зубы белые-белые, как снег, который она когда-то бросила в Бойда...

    Она вспомнила Бойда и нахмурилась. Бойд, наверно, будет беспокоиться, бегать к маме и спрашивать сто раз; «где Светлана». И мама будет беспокоиться. Вот папе это, пожалуй, ни к чему. Он так занят, что если бы она даже умерла, он не приехал бы на похороны. Светлана вздрогнула. Ну, умереть она не умрет. А как хорошо, что она уехала, наконец, из Моглава одна, и даже не одна, а с этим юношей, который лежит на корме, подогнув ноги, и смотрит в небо. О чём он думает? Наверное, о своём городе. Но почему ему запретили рассказывать о племени?

    Он приподнял голову и устроился удобнее. Теперь она видна была вся — от вихрастой макушки до загорелых босых ног. Он смотрел и удивлялся: какими маленькими могут быть девушки. Наверно, ему ничего бы не стоило пронести её много миль. И зовут её очень странно: Светлана.

    — Светлана, — повторил он вслух.

    Она вскинула брови. Он засмеялся.

    — Я ничего, я просто привыкаю к твоему имени.

    Днип становился всё шире. На его берегах совсем не было строений. Какие-то деревья плескали в воде свои ветви. Листья их были тонкими и узкими. Река нестерпимо блестела. Светлана повернула к берегу.

    — Теперь ты будешь грести, а я — петь.

    — Хорошо, пой. Я люблю песни.

    В могучих руках Джонни вёсла напряглись, и лодка пошла рывками. Светлана уселась на корме и запрокинула голову. Она запела о юноше, которой живёт далеко-далеко, на другом краю земли. Он никогда не думает о ней, потому что не знает. Но придёт время, и они встретятся. И юноша скажет:

    — Я всегда думая о тебе.

    И она ему поверит. Потому что надо верить, иначе невозможно жить...

    — Джонни, а ты ходишь в школу?

    — Школу? Что это такое?

    — Ну, дом, где учатся, где узнают, что было в прошлом и мечтают о том, что будет...

    — Мы ничего не знаем о том, что было. А мечтать нет времени. Нужно работать. Нужно дробить камни — в этом главная человеческая мудрость.

    — Кто тебе так говорил?

    — Так говорил вождь всему племени.

    — Дробить камни? Какая же в этом мудрость?

    Джонни задумался.

    — Я не знаю. Я никогда не думал об этом. Да и зачем думать? За нас думает вождь. Мы, рабы, должны выполнять его волю. Вождь сделал величайшее открытие, и мы должны воплотить его открытие в жизнь...

    Вдруг он посуровел.

    — Я много тебе выболтал, — сказал он и бросил вёсла. — Если об этом узнает Смит, меня убьют. Скажи, ты не расскажешь ему?

    Он нагнулся и посмотрел в её глаза. Его зрачки тревожно сузились, мускулы лица напряглись.

    — Не бойся, Джонни, я ничего не скажу.

    Он облегченно выпрямился.

    — Наверно, я болтлив по природе, — пробормотал он и налёг на вёсла.

    Оба замолчали. Светлана боялась расспрашивать его. Она даже перестала думать об этом. Текли часы, как вода за бортом. Они ещё несколько раз менялись местами. Наконец, Светлана почувствовала, что ужасно голодна. Джонни не заикался о еде. Он молча грёб, далеко выбрасывая руки, и старался не качаться из стороны в сторону.

    — К берегу, — сказала Светлана.

    Они привязали лодку и пошли по берегу. Джонни неуклюже переставлял ноги, словно ему было скользко идти по ярко-зеленой траве. Стрекозы неподвижно висели в воздухе, порхали кузнечики. Большая зеленая лягушка уставилась на их ноги, потом нерешительно запрыгала по траве. Светлана подняла прутик и бросила в лягушку.

    Перед ними выросло огромнее прозрачное здание. Джонни испуганно оглянулся (неужели опять Моглав?), но Светлана шла спокойно, и Джонни успокоился тоже. Здание пустовало. Внутри оно было таким же красивым. Через прозрачный потолок лился солнечный свет. Светлана подошла к стене и нажала кнопку. Джонни не заметил её быстрого движения, и поэтому очень удивился, когда из стены вышел столик с аппетитно дымящимися шариками.

    — Ешь, — сказала Светлана, не замечая его смущения.

    Они долго ели и страшно вымазались. Светлана взглянула на Джонни и расхохоталась.

    — Ой, какой ты грязный!

    — А ты, думаешь, лучше?

    — Ну, увидел бы меня Скарб!

    Едва успели они умыться, как под потолком раздался металлический голос:

    —    Прибывает пассажирская ракета Архан — Булáя. Остановка четыре минуты. Торопитесь.

    — Кто это говорил? Я никого не вижу. — Джонни остолбенел. — Он нас видит?

    Светлана схватилась за живот.

    — Это дежурный робот, а не человек. Он объявляет, если даже здесь никого нет.

    Откуда-то послышался ужасный рев, и Джонни прижался к стене. За стеной что-то заскрежетало. Джонни оглянулся и увидел что-то длинное, большое и сверкающее.

    — Бежим!

    Едва они вскочили в салон, как дверца с треском захлопнулась и ракета взмыла в воздух. Она подымалась всё выше и выше, выше облаков, и Джонни, который бросился к окну, перестал видеть землю.

    Он рванулся к Светлане и стал на колени. Светлана видела, как шевелились его губы, но ничего не слышала. Потом он быстро заговорил:

    — Как все странно, непостижимо уму! Даже в самой смелой сказке не видел я такого. И мне страшно, Светлана, страшно, страшно! Это чудовище несет нас неизвестно куда, исчезла земля, нет неба, всё пропало! Смит постоянно грозил нам такими чудовищами, а я не верил, и вот теперь...

    Он провёл рукой по лицу, словно стирая паутину.

    — И мой побег от этого кажется ещё ужаснее. Что скажет Смит, мои друзья. Боже мой...

    Он склонил голову на подлокотник. Плечи его вздрагивали от рыданий. Светлане был непонятен его страх. Она осторожно протянула руку и дотронулась до его вьющихся белых волос, отдёрнула, но всё же поборола мгновенную робость и погладила Джонни по голове.

    — Ты боишься, что они тебя убьют? Я не отдам им тебя.

    Джонни стремительно поднял голову.

    — Не отдавай. Не отдавай. Когда ты со мной, мне не странно. Я буду тебе верным рабом. Я буду делать всё, что ты захочешь. Мне надоело дробить камни. Мне смертельно надоело дробить камни!..

    Он затих.

    — А что такое раб? — спросила Светлена. — Я ещё плохо знаю твой язык.

    — Раб — это человек, который делает всё, что захочет его господин. Мир делится на рабов и господ.

    — А, так это робот! — воскликнула Светлана.— Но как же может человек быть роботом? У нас роботы — и те делают далеко не то, чего хотят люди. Вот наш Скарб, например...

    — Я твой раб, — бормотал Джонни, не слушая её. — Ты богиня. Ты спасла меня от худшего рабства. У тебя хорошо быть рабом. Я сомневался, есть ли боги. Теперь я знаю, что они есть. Ты — одна из них. Я не знал, что боги такие маленькие ростом. Бывало, я обижал маленький детей. Я был глуп.

    — Я помню, — сказала Светлана, —в детстве я однажды простудилась. Это было на севере. Врача не было, и я бредила всю ночь. Ты тоже бредишь. Ты болен.

    — Нет, я не болен! — закричал Джонни. — Я не болен. Ты ещё выше в моих глазах. Воги добры и справедливы. Они всегда приходят на помощь, когда тебе трудно. Ты тоже помогла мне, когда я изнемогал от боли и обида. Когда мы плыли на лодке, я думая, что ты обыкновенная девушка. Как я заблуждался! Это всё из-за твоей простоты...

    Мерно гудели моторы ракеты. Ракета останавливалась и подымалась опять, но никто больше не заходил в неё. Речь Джонни текла бессвязно и безостановочно. Светлана погрузила руку в его густые волосы и слушала. Ей было не по себе, словно она слушала страшную сказку. Как непохожа эта сказка на те, которые рассказывая Скарб! «Это было давно, очень давно». «А точнее?» «Ещё до нашей эры». Ещё до нашей эры...

    Она силилась представить, чем занимаются Баскетболисты в своём городе. Вождь сделал великое открытие, и все дробят камни. Что же открыл вождь? Как всё-таки мало она знает... для чего дробят камни? Странно... Может, они роют землю, чтобы открыть ценные металлы? Нет, ничего не придумаешь.

    Джонни говорил медленнее и спокойнее.

    — Мы ехали в ваш город много дней. Сначала мы скакали на лошадях по горам. Потом мы встретились с вашими людьми. У них была машина, которая очень быстро бегала по земле. Она бежала днём и ночью. Она не знала усталости, и все мы очень удивлялись. А Смит говорил, что это ерунда, что вождь сделал более важное открытие.

    Он запретил нам разговаривать с людьми. Мы не думали, что ваши юноши так хорошо играют в баскетбол. И мы растерялись. А когда один юноша задержал меня, я не смог оттолкнуть его...

     — Это был мой брат, Волк, — вздохнула Светлана.

    — Я это сразу понял. Только у богинь бывают такие братья. Он посмотрел в мои глаза и околдовал. И я промазал. Я никогда не промахивался...

    — Я видела, Джонни...

    — И мы проиграли. Всего одно очко. Всего одно. А мы думали выиграть сто очков...

    — Через десять минут Вилль. Потом — Булáя, — объявил диктор.

    — Мы сойдём в Вилле. Ни к чему нам такой большой город, как Булáя.

    Джонни встал.

    — Мы сойдём там, где ты захочешь, Светлана.

                                                            ГЛАВА ВОСЬМАЯ

    Они переночевали в специальном доме для приезжих. Вилль — маленький город. Окружённый тропическими лесами, он не привлекал внимания жителей земли. Здесь жили только неисправимые чудаки, которым нравился влажный воздух тропиков, и ученые, которые боролись с этой влажностью. Было совсем не так просто победить её...

    За стеной ворочался Джонни, и Светлана долго не могла уснуть. Она думала о приключениях прошедшего дня. Всё вместе было очень интересно, страшно загадочно, и Светлана совсем не жалела, что так далеко уехала от мамы. Баскетбол и большой ребёнок Джонни, его чудовищный бред — всё перепуталось в её голове и ждало объяснений. Она специально выключила видеофон, чтобы Джонни не удивлялся и больше не пугался. Она чувствовала, что Баскетболисты живут совсем не так, как обычные люди. Почему так? Она уснула.

    Встал Джонни и прошлёпал к огромному окну. Он раздвинул штору. Вдаль уходила широкая улица, и над ней качалось множество лун... Столько лун он ещё никогда не видел. В Моглаве, собственно, не было ночи, там всегда сверкало розовое сияние... Джонни стало страшно.

    Он отбежал от окна и тяжело упал на постель. Как всё удивительно и странно... Недаром им говорил вождь, что придётся увидеть всякую всячину и чтоб они ничему не удивлялись... Вождь... Смит... Джонни нахмурился и заснул.

    Утро наступило неожиданно. Джонни открыл глаза. Над ним, ослепительно смеясь, повисло лицо Светланы.

    — Вставай, лежебока, — сказала она и исчезла.

    Он вскочил и с хрустом размял кости, а потом пробежался по комнате. В окно било солнце. Оно стекало по изумрудной листве. Такого яркого солнца Джонни ещё не видел. Он быстро надел башмаки, подошёл к умывальнику и открыл кран. Вода хлынула толстой пахучей струёй, брызнула ему на обнажённую грудь. Джонни засмеялся. Стало отчего-то хорошо. Не было вины перед Смитом, перед вождём, перед друзьями. В конце концов, он не виноват, что его увела богиня. Он не мог не пойти за ней, потому что сразу понял, кто она.

    Вбежала Светлана.

    — Пойдём погуляем по городу, — сказала она. — Теперь на улицах нет людей и ещё не жарко.

    Он покорно пошёл за ней. Через несколько минут они вышли на окраину Вилля. Солнце жгло немилосердно. Джонни прикрыл голову руками, но Светлана протянула ему большой блестящий лист. Под ногами скрипела пластмассовая дорожка. Джонни остановился, чтобы поправить башмак, и увидел, что навстречу им идёт женщина. Она подошла и, задрав голову, внимательно посмотрела на Джонни, а потом что-то сказала Светлане. Светлана ответила, как показалось Джонни, довольно резко. Тогда женщина стала размахивать руками. Её лицо покраснело. Он дотронулся до плеча Светланы и тихо спросил:

    — Что ей надо?

    Обе повернулись к нему — женщина с выражением горячего любопытства, Светлана — скорчив ужаснейшую гримасу.

    — Она узнала, что ты Баскетболист.

    — Ну и что?

    — Она советует нам вернуться.

    — Почему?

    — Нас ищут. Нас ищут по всей земле.

    — Ищут?!

    Всё поплыло перед глазами Джонни.

    — Бежим!— крикнул он. — Бежим, Светлана! Если меня найдут, я погиб. Бежим!

    Светлана растерялась.

    — Куда?

    Джонни прижал руки к груди.

    — Куда угодно. Бежим, пока не поздно.

    Женщина схватила Светлану за руки.

    — Пусти её, — прорычал Джонни, — слышишь?

    Светлана вырвалась и бросилась к лесу. Джонни побежал за Светланой. Маленькая фигурка Светланы удалялась. Пот тёк по лицу Джонни, стало невыносимо жарко, сердце колотилось в груди, словно било по рёбрам тяжёлым молотом. Лес надвигался стремительно, теперь Джонни бежал по мокрой зелёной траве. Светлана остановилась, и Джонни чуть не сшиб её с ног. Он задыхался, как после самого трудного матча, и ничего не видел перед собой. Светлана тревожно схватила его рукав.

    — Ещё, ещё, Джонни, милый, —твердила она пересохшими губами.

    Он снова побежал. По лицу хлестали жёсткие листья, он едва успевал увёртываться от веток. Он слишком высок для этого леса. Светлана была где-то сзади. Джонни уже забыл о ней. Он только помнил, что надо бежать как можно быстрее, потому что где-то недалеко бродит Смит с плёткой в руке. Он не представлял, как далеко находился от Смита. И когда поперёк его груди натянулась толстая лиана, Джонни разорвал её могучими руками и отбросил, как финишную ленточку. Потом он зацепился за что-то и грохнулся на скользкие корни. Он лежал неподвижно, и в мозгу мелькали страшные видения прошлого и настоящего. Над головой стрекотала птица. Джонни повернулся на спину. Сквозь ветви далеко-далеко просвечивало небо, свисали обрывки лиан. Глухие дебри окружали его со всех сторон, незнакомые запахи щекотали ноздри. Прямо перед глазами на корень вскочило вёрткое насекомое и затрепетало крылышками.

    Джонни успокоился. И вдруг новая мысль пронзила его: где Светлана? Ее нигде не видно. Наверно, она бросила его, бросила совсем. Он был плохим рабом. Он надоел Светлане. Светлана увидела, что он трус, и осталась в городе. А может, она заблудилась и ищет его? Он должен крикнуть, она услышит его и придёт. А если придёт Смит? Он тоже услышит, и, может быть, раньше. Джонни схватил ветку и сильно потянул к себе. Ветка громко сломалась. Это тоже был сигнал, но Джонни ничего не услышал в ответ. Тогда он прошептал:

    — Светлана.

    И сразу же понял, что так звать бессмысленно. Она не услышит. Он набрал в грудь воздуха и громко прохрипел:

    — Свет-ла-на!

    Вверху пронзительно засмеялись обезьяны. Одна из них швырнула в Джонни палкой. Джонни яростно отмахнулся и закричал. Ещё и ещё раз. Он уже не боялся, что услышит Смит. Но Светлана не откликалась. Тогда он упал на землю и глухо зарыдал. Снова заверещали обезьяны. Одна из них соскочила на землю и, пугливо оглядываясь, пошла к Джонни. Джонни плакал. Обезьяна подошла совсем близко и ткнула его пальцем в голову.

    Джонни приподнялся. Он думал, что это Светлана, он надеялся, что это она. Когда он увидел кривляющееся животное, то пришел в дикую ярость. Он схватил обезьяну и швырнул её в остальных, которые тоже успели сойти вниз. Обезьяны с воплями побежали прочь.

    — Светлана!

    Он кричал просто так. Всё безнадёжно. Он никогда не увидит её. Никогда. Всё кончено.

    — Светла-на!

    Лес глухо зашумел. Джонни прислушался к его голосам. Птицы, листья, цикады. Голоса Светланы не было. Он решил: «пора идти дальше», — но раздумал. Если он уйдет, а Светлана ищет его, она никогда не найдёт. И вдруг откуда-то издалека, словно из тумана, он услышал:

    — ...о-о-нни-и...

    — Светлана! — заревел он и пошёл на голос, топча корни и лианы, какие-то плоды, которые лопались под ногами. За его одежду цеплялись колючки, руки покрылись царапинами, в волосах жужжали мухи. В рот попадали горькие комары, он выплёвывал их, а далёкий голос звенел, как натянутая струна:

    — Джонни! Джонни!

    Он увидел её на маленькой полянке и бессилию опустился на землю. Она подбежала и гладила, гладила его лицо и повторяла:

    — Я так испугалась... Я так испугалась. Почему ты не отвечал?

    Он поднял усталые счастливые глаза.

    — Я звал тебя.

    Она вдруг весело засмеялась.

    — Ты так быстро побежал! Я сначала видела тебя, но ты исчез, и я не знала, где тебя искать. Я всё искала, искала, и не могла найти. И я вспомнила маму, папу, Волка, и испугалась. Они и меня ищут. Эта женщина, уже, наверно, передала папе...

    Он встал и решительно сдвинул брови.

    — Пойдём.

    Они пошли, переступая рытвины и огромных черепах. Светлана совсем успокоилась. Рядом шёл огромный мальчик, и солнечные лучи играли на его обнажённых плечах. Рубашку он небрежно держал в левой руке, а правой осторожно сжимал руку Светланы. Идти так было очень неудобно, и Светлана выдернула руку. Они шли и шли, пока дорогу им не пересекла широкая, пенистая река. Где-то справа слышался шум водопада. Сухой холм навис над водой. Джонни решил, что можно, пожалуй, остановиться.

    — Я хочу есть, — жалобно сказала Светлана.

    Джонни растерялся. Утром они не успели позавтракать, а солнце уже перевалило за полдень. Сам Джонни тоже хотел есть, но он как-то забыл об этом. Глаза Светланы смотрели тоскливо. А под ними шумела река...

    — Подожди, Светлана, — пробормотал Джонни.

    Он задумался. Можно было бы поймать рыбу, но где возьмёшь крючок? Он встал и пошёл по берегу, сжимая в руке суковатую палку. О, если бы попался какой-либо зверь, мало-мальски съедобный! Он шёл, но ничего не было видно. Светлана вспомнила, как Бойд бросил к её ногам рыбу. Бойд... Где он, Бойд? Что делает сейчас? И вообще, наверно, весь мир ищет их. Ищет, конечно, Джонни, ну и её. А она хочет есть. Над ней шелестело высокое ветвистое дерево. Светлана читала, что когда-то люди питались плодами.

    Когда Джонни, усталый и злой, вернулся, он не обнаружил Светлану. Он опять перепугался и закричал:

    — Светлана!

    — Я здесь! — послышалось откуда-то сверху.

    Он поднял голову и далеко, в глубине, увидел её светлое платье.

    — Что ты там делаешь?

    — Я ем.

    — Листья?

    — Нет. Да ты попробуй. Очень вкусно!

    К ногам Дконни упали два коричневых плода. Он с недоумением поднял их и постучал ногтем. Кожура лопнула, и повеяло тонкой свежестью, сладким запахом луга и воды. Он вонзил зубы в мякоть и почувствовал, как по его телу заструился приятный холод. Так же быстро он съел и другой плод.

    — Давай ещё! — крикнул он.

    Плоды падали один за другим. Джонни, смеясь, ловил их, а Светлана старалась попасть ему в голову. Когда она всё-таки попала, мякоть облепила лицо Джонни, и он сначала сладко облизнулся, а потом бросился к воде. Он, фыркая, плескал воду на лицо и опять услышал:

    — Джонни!

    На этот раз её голос звенел тревожно и пронзительно. Он бросился к дереву. На толстой ветке, болтая ногами, висела Светлана.

    — Что с тобой?

    — Я не могу слезть!

    — Прыгай!

    — Здесь высоко!

    — Не бойся, прыгай!

    — Ай!

    Руки Светланы раздались. Джонни подхватил её и осторожно опустил на землю. Лицо Светлана покрылось красными пятнами, она потирала исцарапанные колени.

    — Ну что, есть у нас запас?

    — Да, — широко улыбнулся Джонни, — много плодов.

    — Иди умойся.

    Джонни пошёл к воде.

    — Ты такой большой, — услышал он, — и ничего не умеешь делать!

    — Я умею дробить камни, — хмуро отозвался он.

    — А зачел их дробить?

    Джонни не ответил. Он подошёл — огромный, мокрый, и бросил на землю два камня. Затем он сел на корточки, поднял один, внимательно осмотрел его и мягко ударил по другому. Камень треснул и развалился.

    Светлана задумчиво теребила траву.

    — Зачем их дробить, — повторила она, — если это умеют делать машины...

    Ночь упала так же неожиданно, как и начинался день. Стало темно и страшновато. Джонни протянул руку и нащупал крохотные пальцы Светланы. В их теплоте искал он успокоения. Словно издалека слышал он её тихий голос:

    — Я расскажу тебе сказку... Эту сказку я слышала не от Скарба... Её придумал Барс Годоу. Он писал, что когда-то в горах жил один очень сильный юноша. Однажды он сошёл в долину. Там жили весёлые красивые люди. Он увидев девушку и полюбил её. У неё были очень красивые глаза и брови. А сама она была светлая-светлая, как летний звонкий ручей. Была она совсем тоненькая. Он сказал, что любит её. Она удивилась и ничего не ответила. Тогда он спросил: «Почему же ты молчишь?» Она ответила, что любит юношу из долины. Он сказал: «Не надо! Идём со мной. Вы, люди долины, слабы телом. Вы никогда не видели, как со звоном падает солнце на скалы и рассыпается на миллиарды искр, прежде, чем погаснуть. Вы не видели, как начинается река, которая поит вас. Идем!» Но она покачала головой. Ей не хотелось забираться высоко, она любила жить внизу. Он долго говорил ей, но она не поняла его. Она осталась в долине. Он рассердился и пошёл в горы и решил отомстить ей. Он пришёл к истоку реки и завалил её русло большим камнем. В долине не было воды, долина раскалилась, и люди стали задыхаться. Их рты и кувшины пересохли и потрескались. Он надеялся, что придёт девушка и тогда он перестанет мучить людей долины, он жалел их. Но река и всё решила по-своему. Она несла жизнь, ей нравилось нести жизнь, и река отвалила камень и пошла вниз. И люди равнины снова наполнили свои каналы. А юноша рассердился на реку. Он положил на её дороге ещё более тяжёлый камень, но река справилась. Три года продолжалось единоборство юноши и реки. Наконец, юноша сложил огромную плотину, но вода хлынула через верх...

    — Наверно, я тоже делал бы так, — пробормотал Джонни.

    Рука Светланы дрогнула.

    — А зачем тебе мучить людей? По-моему, он был неправ.

    — Он любил, — упрямо сказал Джонни.

    — Послушай до конца. Когда люди долины увидели, что он сделал, они очень обрадовались. Они построили на стене гидроэлектростанцию, и в их домах загорелся свет. Все люда долины знали, что он построил плотину не из любви к ним. Но они полюбили юношу. В каждом доме он был желанным гостем.

    — Да, могучий был парень.

    — Но светлая девушка всё равно не любила его. Она вышла замуж за юношу долины...

    Светлана умолкла. Ей самой было грустно от этой сказки. Джонни молчал, широко раскинув руки, и смотрел вверх. Он думал, что парень, о котором рассказывала Светлана, очень похож на него самого. Джонни понял не всё. Длинное слово «гидроэлектростанция» вызвало в нем какое-то далёкое воспоминание. Смит? Вождь? Да главное не в этом. Не в слове. Этот парень хотел не пустить воду, к любимой девушке, а дал всем людям свет...

    — Скажи, Джонни, — а ты любишь какую-нибудь девушку?

    — Нет.

    — Почему?

    — Не знаю. Кроме того, мне уже всё равно. Я раб, я не имею права любить.

    — Как это?

    — Я могу любить только свою жену.

    После долгого молчания Светлана спросила:

    — Ты разве женат?

    — Нет. Но моя судьба уже решена.

    — Как это?

    — Я самый маленький в племени. Вождь считает, что это вырождение. Меня нужно было убить, чтобы племя осталось чистым. Но я слишком хорошо играю в баскетбол. И чтобы у меня были настоящие дети, вождь решил дать мне в жены самую высокую девушку племени.

    — Ты её любишь?

    — Нет.

    — А если она откажется?

    — Она не откажется. Слово вождя закон.

    — Но это же нелепо! Разве можно жениться лишь для того, чтобы были большие дети?

    — Она рабыня и я раб.

    Светлана задумалась.

    — Нет, вы живёте как-то не так, — прошептала она.

    — А разве вы не так?

    — Нет.

    Они замолчали. «Не так!» это поразило Джонни. А разве можно по-другому? У каждого племени есть свой вождь, который может распоряжаться твоей душой и телом. Он может убить тебя или накормить. Не так... Джонни повернулся на бок и подпёр щеку рукой. Совсем близко светлело платье Светланы, его богини. Она говорит «не так»... Джонни впервые ощутил в себе потребность разобраться. Раньше обо всём думал вождь. Джонни испугался.

    — А каков он, ваш вождь?

    — Не надо, Светлана, не надо...

    — Но ты не вернёшься к нему!

    — Всё равно не надо.

    Он подумал.

    — Кто придумал эту сказку:

    — Барс Годоу.

    — А кто он такой? Он, наверно, вождь?

    — Нет, у нас нет вождей... Он был поэт.

    — Расскажи о нём.

    Светлана села. Её глаза мерцали, как две звезды. Было тихо-тихо. В реке плеснула рыба.

    — Барс Годоу жил очень давно, пятьсот лет назад. Все люди живут долго, а он жил совсем мало, тридцать три года. Только не подумай, что я отвечаю урок. Я расскажу всё, что знаю сама. Он родился в тысяча триста восемьдесят восьмом году. Он был обыкновенным мальчишкой, светлым и лёгким. Он ходил в школу и очень мечтая узнать, что такое земля. Всю свою жизнь он изучал землю, все её моря и океаны, леса... Он предложил людям истребить всех диких зверей и сам боролся с ними. Однажды он боролся со львом, и лев сломал ему руку. Барс не стал ждать выздоровления и писал левой рукой. Однажды он пропал во льдах Антарктики, и все думали, что он погиб, но черев год он вернулся, суровый и седой, и прочёл четыре новых поэмы... И земля признала его гениальным. Он полюбил девушку, но она его не любила. И тогда он стал истреблять акул в Великом океане. Он переплыл Великий океан на лодке, потому что от кораблей акулы разбегались. Потом он долго искал племя Баскетболистов, но не нашёл его...

    — Он искал нас? — вздохнул Джонни.

    — Да. Ему говорили, что это пустое дело, что ничего не выйдет. Он злился и кричал, что люди все забыли, к если они хотят, то он напомнит историю племени. Он писал историю племени, но не успел закончить...

    — Почему?

    — Он пропал в горах. Это было в 1431 году. Все думали, что он откликнется, искали его, но всё было напрасно. Он погиб. Учёные считают, что он попал под горный обвал...

    — А может...

    — Что?

    — Нет, ничего. И что же потом?

    — И всё... Барс погиб. За свою жизнь он написал очень много стихов, поэм и песен. И люди земли помнят его...

    Светлана замолчала.

    Давай спать.

    — Давай.

    Они прижались к земле. Перед глазами Джонни мелькали смутные образы, седая голова Годоу... Влажная и тёплая земля подложила, словно подушку, ему под голову мягкий бугорок. За спиной спокойно дышала Светлана. И, уже проваливаясь в сон, Джонни подумал, как она добра к нему, рабу, и если все люди, которые её окружают, так же добры, то он ни за что не вернётся в горы. Пускай все уезжают без него.

    Его разбудил пронзительный крик Светланы. Он протёр глаза. В утренней дымке к Светлане нагибалось человекообразное чудовище с длинными руками. Джонни, не раздумывая, бросился к нему и толкнул изо всех сил, но оно только покачнулось. Оно шло на Джонни, неумолимое в своей тупости, и размахивало страшными руками. Джонни встретил его, почувствовал, как его сжимают железные руки, и едва не потерял сознание. На миг вернулась старая трусость, как тогда, на баскетбольной площадке. Они сплелись и покатились по земле, в реку и вместе пошли ко дну. Чудовище оторвало руки, и Джонни выплыл. Он выскочил на берег и схватил дубину. Его враг ещё барахтался в воде, потом, переваливаясь, вышел на песок. Джонни размахнулся и изо всех сил ударил его по голове. Чудовище заревело и упало, судорожно дёргая ногами.

    «Где Светлана?»

    Она прижалась к дереву и дико плакала. Джонни подошел к своей богине и тронул её плечо.

    — Не бойся, я убил его.

    Она открыла лицо и мокрой рукой нежно погладила его пальцы.

    Начался новый день — третий день их знакомства.

    Солнце заплясало на волнах, и в его свете они ближе рассмотрели мёртвое чудовище. Неподвижно откинув голову, оно смотрело в небо зелеными зрачками. Оно было похоже фигурой на человека, если бы не густая огненно рыжая шерсть, покрывавшая его тело.

    — Когда-то, — грустно сказала Светлана, — между учёными были споры, что делать с человекообразными обезьянами. Одни доказывали, что они — хищные звери, и их надо уничтожить. Другие, и с ними Барс Годоу, что эти обезьяны могут стать людьми, и надо подождать немного. Но, наверно, прошло слишком мало времени...

    Джонни молчал, опираясь на палку. В его зрачках отражались волны реки. Вдруг Светлана быстро разделась и бросилась в воду.

    — Догоняй! — крикнула она.

    Джонни не стал прыгать. Он тихо пошёл по берегу, следя за чёрной головкой. Ворча, река набегала на берег и жадно лизала песок. Она несла листья, ветки и маленькую головку Светланы. Слышался мерный шум водопада. Вдруг, как молния, голову Джонни обожгла мысль: её снесёт на водопад! Он оттолкнулся от берега и быстро поплыл. Вода хлестала в его ноздри, он отфыркивался, стараясь не терять из виду Светлану. Он догнал её и грубо схватил за руку, и повернул к берегу, и губы Светланы дрогнули от обиды. Она что-то кричала, но её голос заглушал яростный рёв. Он неумолимо приближался и ширился, и когда Джонни повернул голову, он увидел в глазах Светланы невыразимый восторг, и ему стало страшно, что его богиня не понимает такой простой вещи, что если он не выложится сейчас, то они оба погибнут. Он, тяжело дыша, упал на песок, и она тоже упала.

    — Сумасшедшая! — крикнул он. — Ты плыла на водопад!

    И ей тоже стало страшно. Она прижалась лицом к его груди, что бы не видеть реки, не видеть воды, бешено прыгающей по камням. И Джонни удивился: как это он, раб, мог рассердиться на неё?

    —Ты прости меня, — смущённо сказал он, — что я на тебя кричал.

    Она не отвечала. Солнце сушило плечи. Было хорошо и тревожно думать, что её сейчас не видят ни папа, ни мама, ни Волк, ни Бойд. Наверно, они ищут её.

    Эта беда не была последней. В середине дня померк свет и тяжёлая туча расправила крылья и закрыла ими небо. Хлынул холодный тропический ливень, и не зная, куда деваться, они забились под густой колючий куст. Вода струилась по их лицам. Джонни защищая Светлану, как мог. Он словно почувствовал, что девушкам нельзя мёрзнуть, плохо, когда их одежда прилипает к телу, а руки колотятся мелкой дрожью. Светлана ничего не замечала — ни его заботы, ни колючек, впившихся в кожу. Она только дрожала. Ливень кончился к вечеру, и когда они пришли к своему дереву, обнаружилось, что их запас плодов пропал. Может, их стащили обезьяны, может, их унёс ливень. Со всех сторон в реку стекались ручьи, и она вздулась, стала жёлтой, мутной. От земли шёл пар. Джонни полез на дерево. Он оказался очень неловок, и Светлана должна была смеяться, но она почему-то была безучастной. Когда Джонни крикнул «Лови!» она не подняла голову. Джонни слез, разломил самый большой и плод и протянул Светлане.

    — Ешь.

    Она вдруг закашлялась. Её кашель длился так долго, что Джонни испугался. Наступила ночь.

    — Я кажется, больна, — прошептала Светлана.

    Джонни тихонько пощупал её лоб. Голова горела. Это было всё, что мог сказать Джонни. На этом его медицинские познания исчерпывались.

    — Да, ты больна, Светлана. Что же делать?

    — Да ничего. Пройдёт.

    Он услышал в её голосе тревогу и до боли сжал виски.

    Пройдёт? А что если не пройдёт?

    — Тебе нельзя спать на земле, — сказал он после долгого раздумия. — Иди ко мне.

    Она покорно протянула руки и он легко, как ребенка, поднял её и посадил к себе на колени. Она прижалась к нему, хрипло дыша.

    — Спи.

    Он мягко поглаживал её худенькую спину, и она заснула. А Джонни думал. Лес спал. Только цикады без умолку трещали в листве. Джонни думал. Ему было очень неудобно, затекли ноги, но он боялся пошевелиться. Он наклонил голову и пощупал губами её лоб. Температура оставалась по-прежнему высокой. Хорошо, если к утру пройдёт. А если нет?

    Он даже вздрогнул от этой мысли. Светлана пошевелилась, но Джонни крепче прижал её к себе, и она затихла. А если нет? Что тогда? Что тогда?!

    Он ничем не сможет помочь. В таких случаях племя поступало очень просто: на больных не обращали внимания. Выживет — хорошо, умрёт — тоже ничего. Но о Светлане так думать Джонни не мог. Он не мог оставить ее, потому что за три дня эта девушка стада для него особенно дорогой.

    Что делать?

    Помнится, Светлана рассказывала, что когда-то она где-то заболела. Врача не было... Как понял тогда Джонни, врачи — это люди, которые возвращают здоровье. Врачи... Нужен врач... Только врач спасёт Светлану. Светлану... Джонни вдруг подумал, что Светлана для него уже не богиня, а что-то другое.

    Она спала.

    Итак, врач. Конечно, на земле много врачей. Но они живут в больших светлых городах. В этом лесу нет ни одного врача. Светлана должна быть в большом городе. Там она снова станет здоровой.

    В город?!

    Джонни охватил страх. Город — это Смит, который разыскивает его, Смит, которого не удержит никто в мире, и Джонни убьют. На месте. За побег.

    Перед глазами Джонни поплыли круги. Светлана что-то сказала. Джонни прислушался. Она говорила приглушенно, торопливо. Джонни ничего не понимал. Она говорила не на его языке. Несколько раз она сказала «Джонни», но всё остальное было непонятным.

    Светлана бредила.

    Так Джонни просидел всю ночь. И когда Светлана открыла глаза, он спросил:

    — Тебе лучше?

    — Не знаю, Джонни.

    Она попыталась встать на ноги, но пошатнулась, Джонни поддержал её.

    — Светлана, — сурово сказал он, — нужно идти в город.

    Она замотала головой.

    — Нет, нет! Это пройдёт. Я не хочу, чтобы тебя били.

    Она снова закрыла глаза.

    Он встал и поднял её на руки — лёгкую, как пушинка, повернулся к реке, постоял, подумал немного, благодарно кивнул гостеприимному дереву и повернулся спиной к дереву и реке. Солнце светило ему в спину. Он шел и видел перед собой свою длинную тень. Она взбегала на стволы деревьев, на вершины кустов, на лианы, а иногда и совсем пропадала — когда он входил в другую, более густую тень. Лицо Светланы было совсем близко, и он старался нести её как можно мягче, чтобы ничто не потревожило её спокойного сна. Часто дорогу преграждали колючие заросли, тогда он обходил их. Он старался идти так, чтобы солнце светило в спину. Он ничего не знал — есть ли здесь какие-либо дороги, на которые можно выйти, где города и велики ли они... Он торопился. Солнце шло по кругу, и Джонни учитывал это. Лес, лес, лес... Как проще и как труднее было в горах! Там камни. Здесь осклизлые корни, верещащие обезьяны, неизвестные огненные птицы. Иногда, забывшись, он спотыкался, и тогда тревожно вглядывался в бледное лицо Светланы. Но Светлана не просыпалась.

    Далеко позади осталась река. Джонни вспоминал всё, что случилось с ним в последние дни. И он не чувствовал никакого раскаяния. Где-то его поджидал Смит с Гарри и Джеком. О, как они обрадуются! Что ж. Пускай.

    Он нес Светлану.

    Он шёл, суров и сосредоточен.

    Он шёл к людям.

                                                                  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

    — Встало солнце, — сказал Скарб.

    Бойд открыл глаза и не сразу понял, где он. над головой медленно раскачивалось огромное дерево с блестящими листьями. На обшивке клемена блестела роса. Бойд провёл ладонью по борту, а потом по своему лицу. Вода освежила его. Он приподнял голову. Рядом тихо сопел Волк. Бойд понял, что Скарб не выключался всю ночь, и почувствовал благодарность к этому чудаковатому роботу.

    — Мои аккумуляторы иссякли, — пробурчал Скарб. — Надо подзаправиться.

    Он включил мотор клемена, дрожащей рукой поднял грудной щит и воткнул вилку в отверстие. Бойд увидел, как осмысленней и глубже стали его лампы, чётче движения конечностей. Скарб опустил руки и подставил спину солнцу. Ревел мотор. Скарб наслаждался.

    — До чего несовершенны люди! — зафилософствовал он. — Они должны есть три раза в день, в то время, как я даже при усиленной работе восстанавливаю аккумуляторы раз в неделю.

    — А кто тебе даёт энергию? — ехидно спросил Бойд.

    Мотор разбудил Волка. Волк вскочил, перемахнул через борт и сделал стойку на руках. Потом, оттолкнувшись от земли, несколько раз перевернулся в воздухе и упал на траву. Бойд с восхищением смотрел на него.

    — А ты почему не делаешь зарядку?

    — Я не знаю. Мне почему-то не хочется.

    — Ну, ты это брось. Чтобы стать сильным, надо развивать свои мускулы.

    —Я хорошо плаваю.

    — Этого мало. А ну, давай поборемся!

    Волк пригнулся и пошёл на Бойда. Солнце играло на его голых икрах. Бойд не стал бороться, не потому, что Волк наверняка припечатает его к земле. Наступил пятый день поисков, и Бойд измучился — не столько физически, сколько от разных мыслей. Он лёг и закрыл глаза. Он вспомнил, как четыре дня назад узнал, что Светлану видели с Баскетболистом в окрестностях Вилля, на душе у него стало нехорошо, и когда Мурат предложил ему отправиться на поиски Светланы, Бойд неожиданно отказался. Мурат спросил его, почему.

    — Понимаешь, — ответил Бойд, — я искал бы её где угодно, если бы она была одна. Но я не хочу быть назойливым.

    Мурат нахмурился.

    — Ты не любишь её, если из ложного самолюбия не хочешь помочь ей. Пойми, она может попасть в беду, а Баскетболист ничем не сумеет помочь. Я не просил бы тебя, если бы Светлана не была моей дочерью. Мне не хочется отрывать людей, которые не знают её, от работы. Я думал, что ты любишь её...

    Тогда Бойда охватили стыд и раскаяние. Он едва не заплакал, но вошёл Волк, а за ним, тяжело хромая, громыхал Скарб.

    — Я знаю, зачем ты позвал меня, отец.

    — Да, я попрошу тебя искать Светлану. Я знаю, тебе нелегко хотя бы на несколько дней оставить завод...

    — Здоровье Светланы не менее дорого мне, чем здоровье завода, быстро сказал Волк. — Бойд тоже со мной?

    Да, — сказал Бойд, покраснев.

    — Вы составите с Бойдом поисковую группу, — продолжал Мурат, словно бы и не заметив смущения Бойда. — Этот район уже исследуют девятнадцать клеменов. Ваш будет двадцатым.

    — А я? — спросил Скарб.— Я тоже пойду с ними!

    Мурат улыбнулся.

    — Тебе полезно остаться в Моглаве.

    Скарб замахал руками и закричал, что он не может оставаться в Моглаве, когда Светлана подвергается такой опасности, когда рядом с ней бродят звери, подобные тому, который сломал ему ногу. И, наконец, ему надоела спокойная подзарядка в Моглаве и он очень хотел бы увидеть места, где бывал в юности. Если Мурат не пустит, то он сам бесчеловечный дежурный робот, а Скарб сам убежит в Африку. Мурат согласился отпустить, но предупредил, что путь опасен, что для тропиков надо иметь в буквальном смысле железное здоровье, и поэтому пора починить ногу. Но Скарб оскорбился и ответил, что не ожидал от Мурата таких слов. Неужели Мурат боится за старого испытанного робота? В конце концов, Скарб привык к хромоте...

    В тот же день все трое были в Африке.

    Три с половиной дня они колесили по тропикам и с надеждой ждали сообщений из Вилля. Иногда они слышали треск в лесу. Это шли другие клемены. Три ночи Бойду снились кошмары. Он похудел, у него на подбородке появились курчавые волоски. После тщательного исследования Скарб заявил, что у Бойда растёт борода, но даже и это событие не обрадовало Бойда. Волк, казалось, переживал меньше, но вчера, перед тем как лечь спать, сказал, что очень волнуется и не знает, что делать.

    — В путь!

    Клемен двинулся вперёд, подминая подлесок, гусеницами. Он ревел, огибая деревья, и Бойд надеялся, что эти звуки привлекут внимание Светланы.

    — Река! — крикнул Волк.

    Клемен взошёл на пригорок и остановился.

    — Мы можем переплыть её, но вряд ли они на той стороне.

    — Скорее всего. Пройдёмся по берегу, разомнём кости.

    Они выпрыгнули из клемена. От реки дул ветерок. Скарб пошёл вперёд настороженно глядя по сторонам. Вдруг он резко остановился.

    — Впереди труп, — мрачно бросил он.

    — Труп?

    Юноши побледнели.

    — Да, в воздухе запах гниющего мяса. Я не понимаю, как вы не слышите его. Труп лежит в ста шагах.

    — Скарб, — дрожащим голосом спросил Бойд, — чей это труп? Животного? Человека?

    — Мне кажется, человека.

    Волк в ужасе схватил его за руку.

    — Кто это может быть?

    — Я не знаю, — раздражённо крикнул Скарб. — Я не пророк. Идите и смотрите.

    Юноши переглянулись.

    — Мы пойдём и посмотрим... но ты тоже пойдёшь с нами?

    Скарб сел на землю.

    —Нет. Я не желаю.

    — Почему же, Скарб?

    — Из принципа. Хватит и того, что старый робот тянулся с вами в эти проклятые дебри. И я ещё должен переживать первым!

    — Скарб, но ведь ты робот. Ты не должен переживать. Ты усвоил глупые привычки людей?

    — Я хочу испытать вашу твёрдость духа. Моя не нуждается в рекомендациях. Я заслуженный робот. Я не пойду из принципа.

    — Хорошо, — разжал губы Бойд. — Мы пойдём одни!

    Они обнялись и пошли, едва переставляя ноги.

    — Полный вперёд! — крикнул Скарб. Когда юноши отошли шагов на пятьдесят, он вскочил и двинулся за ними.

                                                                   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

    Смит ходил по раздевалке, раздражённо помахивая плетью.

    Когда до него донёсся восторженный рёв стадиона, он понял: всё пропало, всё кончено.

    Он упал в кресло, примяв пружины могучим телом, и бросил плеть. Тяжело топая башмаками, в раздевалку входили Баскетболисты. Они старались пройти так, чтобы Смит их не заметил, прятались друг за друга. Последним вошёл Джек. Он спрятаться не мог. Даже среди Баскетболистов он считался великаном.

    — Ну? — спросил Смит, подняв на Джека фиолетовые от гнева глаза.

    Джек остановился, словно прибитый к месту суровым взглядом Смита.

    — Мы ничего не могли сделать, господин. Они выставили совершенно новую команду, а у нас не было даже запасных. Они метались по площадке, как барсы.

    — Барсы! — рявкнул Смит. — Подонки! Трупы! Счёт!

    Джек опустил голову

    — Счёт, говорю.

    Баскетболисты застыли у стен бесформенными тенями. В тишине послышался голос Джека:

    — Восемьдесят - сто шестнадцать.

    Смит закрыл лицо руками и глухо произнёс:

    —    Все вон отсюда.

    Он остался один. Только Джек стоял у двери, испуганно глядя на Смита.

    Смит встал и подошёл к окну.

    — Чем ещё ты можешь объяснить проигрыш?

    — Мы не успели отдохнуть после первого матча.

    — Отдохнуть! — взорвался Смит. — Отдохнуть! Дома вы каждый день носились по горам и не требовали отдыха. Вас специально освободили от работы, чтобы вы выиграли. Отдохнуть! Так объясняешь ты. Но как я объясню вождю?

    Смит замолк и быстро взглянул на Джека. Джек вздрогнул.

    — Ты ничего не слышал, — процедил сквозь зубы Смит. — Пошёл вон.

    Джек исчез.

    Смит бормотал:

    — Как я объясню вождю... Он считает нас непобедимыми. И я так считал. Я оказался самонадеян. И эти низкорослые щенки... Позор, позор... И этот проклятый Джонни... Ну, если его найдут!

    Он мстительно взмахнул плетью.

    — Ладно.

    Он сел.

    — Войдите!

    Баскетболисты угрюмо окружили его.

    — Так вот, — сказал Смит, не поворачивая головы, — забудьте всё, что с вами было здесь. Мы выиграли! Ясно?

    Баскетболисты поклонились.

    — Я ничего не понимаю, господин, — пробормотал Гарри.

    — Ты! — ткнул Смит пальцем в его живот. — Как мы сыграли первый матч?

    Гарри опустил глаза.

    — 90:91.

    — В чью пользу?

    Лицо Гарри прояснилось.

    — В нашу, господин.

    — Второй?

    — Мы выиграли 116:80.

    — Вот так. — Рука Смита опустилась. — Зарубите себе на носу. Это в ваших интересах, чёрт возьми! Если кто-нибудь пикнет...

    — Мы поняли, господин, — сказал кто-то.

    — А теперь в машину! Завтра мы уезжаем домой.

    ...Машина мчалась по улицам Моглава. По сторонам толпились, куда-то спешили люди. Увидя Баскетболистов, они останавливались и приветственно кричали. Смит сжал зубы. Нечего. Пускай кричат. Вождь никогда не узнает. Рабы не проболтаются. И даже отсутствие Джонни мало волновало его. Разве не бывает несчастных случаев? Джонни погиб. Живой Джонни гораздо опаснее, чем его отсутствие. Этот раб слишком много, наверно, видел в этой проклятой стране, где нет рабов, где все равны, где дочь вождя убегает куда-то с рабом другого племени... Он может всё это рассказать другим рабам, и те тоже захотят иной жизни... И тогда даже вождь не сумеет сдержать рабов. Они уничтожат и Смита, и вождя, если они станут на дороге к этому городу. Но если Джонни оставить здесь, это тоже опасно. В конце концов он всё расскажет о племени, и... Моглав, наверно, всё-таки сильнее племени.

    Джонни не имеет права жить. Он не имеет права жить, потому что должен жить Смит. И жить так, как жил раньме. Жить так, как ему нравится. Обманывать вождя.

    Что вождь? Старый болван! Зачем он послал Смита сюда?

    О, если найдут Джонни!

    *

    Едва Смит вошёл в комнату, раздался звонок, и на стене возникло толстое лицо Мурата. Мурат улыбался. Идиот! Доволен, что его рабы выиграли. Смит яростно махнул кулаком.

    — Я хочу связаться с вами, — сказал Мурат. — Если, конечно, вы не возражаете.

    Смит знал, как обращаться с этой штукой. Он включил видеофон и тяжело плюхнулся в кресло.

    — Вы чем-то недовольны?

    — Вы знаете, чем, — прошипел Смит, терзая подлокотники.

    — Игрой?

    — Естественно.

    — Сроит ли так огорчаться? Ведь это всего лишь спорт.

    — Хорошо вам говорить, если вы выиграли.

    — Что вы намерены делать дальше?

    — Я сыт вашим городом по горло. Завтра мы уедем.

    — А вы не хотите сыграть ещё?

    Этот вождь положительно издевается.

    — Нет, мы больше не хотим.

    — А почему вы не хотите посмотреть, как живёт, как работает Моглав?

    — Я видел кое-что. Рабам всё это необязательно.

    Мурат поскучнел.

    — Ну, хорошо, — протянул он.— Уезжайте. Мы дадим вам транспорт. Кстати, хочу обрадовать вас: нашли вашего Баскетболиста.

    Смит вскочил. С грохотом упало кресло.

    — Где он?

    Мурат смеялся.

    — Я вижу, вы действительно обрадовались. Но он ещё очень далеко. Знаете что? зайдите ко мне. Через час будет налажена связь с Виллем, и вы увидите Джонни...

    *

    Огромный, во всю стену экран перечеркнули зеленые зигзаги. Мурат сосредоточенно крутил рукоятки настройки. Экран не зажигался. Где-то в Африке шла гроза, и, как всегда, Вилль трудно вызывался. Мурат не злился. В нём тихонько пела радость. Наконец, нашлась Светлана. Лиона уже все глаза выплакала. Ничего, всё утряслось. Правда, Светлана как будто нездорова, но его мелочь. И — подумать только — Баскетболист тоже с ней! Это так похоже на Светлану. И Смит доволен. Ну, ещё бы! Вполне понятно беспокойство о человеке. Пропал неизвестно где. Ах, вы, беглецы... Что за чёрт! Опять пропали зигзаги. Сзади тяжело сопел Смит. Раздался треск, и на экране появилось светлое пятнышко. Оно ширилось и занимало весь прямоугольник. Возникло миловидное женское лицо. Мурат улыбнулся.

    — Женщина, — сказал он, — с тобой говорит Мурат.

    — Я вижу.

    — Как беглецы?

    — Они спят, и я думаю, что их не стоит будить.

    — Как их наши?

    — Их вряд ли нашли бы. Но на пятый день после сигнала общего поиска из лесу вышел Баскетболист. Он нёс на руках девушку. Оба страшно оборваны и голодны.

    — Как чувствует себя баскетболист?

    — Нормально. Правда, он истощён. Он говорил много и, как мне показалось, очень тревожно, но я ничего не поняла. Мне показалось, что он опасается за здоровье девушки.

    — Как девушка?

    — Она больна, но мы думаем, что завтра к утру будет здорова. Мы проводим лечение.

    Мурат облегчённо вздохнул и оглянулся. Он встретил немигающий взгляд Смита.

    — Всё хорошо, — сказал Мурат, — он жив и здоров.

    — Я хочу видеть его, — решительно сказал Смит.

    — Он спит.

    — Пусть разбудят его.

    Женщина на экране нетерпеливо пошевелила пальцами.

    —    Скажи, — колеблясь, спросил Мурат, — можно ли разбудить Баскетболиста? Не отразится ли это на нём?

    — Это нежелательно, Мурат. Но можно.

    — Постарайся. Ему пора уезжать.

    Смит нервно зашагал по комнате. О, если б он знал, о чём говорили. Мурат и эта женщина! Трудно жить в чужой стране, не зная языка. Сейчас появится этот недоросток. Что успел он выболтать? Может, его давно нашли, но специально держали до второго матча? Ненависть хлынула в голову Смита, и он по-бычьи уставился на Мурата. Вот этот толстогубый негодяй специально подослал свою дочь. Смит хотел уже разразиться бранью, но вдруг на экране появился Джонни. Он боязливо оглядывался по сторонам и вдруг увидел страшные глаза Смита. Он встал на колени и закрыл голову руками.

    — Ты, скотина! — заорал Смит, взмахнув кулаком. — Как ты смел уйти?

    Джонни ещё ниже опустил голову.

    — Отвечай!

    Джонни молчал.

    — Тебя держали где-то?

    — Нет, — быстро ответил Джонни.

    — Ты, пёс! Ты ещё смеешь говорить? Что выболтал о племени?

    — Ничего.

    — Врёшь!

    — Я не вру, господин, Вы можете спросить у Светланы.

    — Ни к чему мне спрашивать женщину другого племени. Я спрашиваю у тебя.

    — Я говорю правду.

    — Говорил ли ты о вожде?

    Джонни поник...

    — Знаешь ли ты, что тебя ждёт?

    — Не слишком весёлый у вас разговор, сказал Мурат, подходя к экрану. —Зачем вы так сердитесь на Джонни?

    Смит остыл. Джонни безнадёжно смотрел в пространство.

    — Почему ты так боязлив, малыш? — мягко спросил Мурат. —Ты ни в чём не виноват. Это Светлана виновата. Скажи, ты долго нёс её?

    — Три дня.

    — Три дня! Ты спас её. Большое тебе спасибо.

    — Я надеюсь, что она выздоровеет.

    По лицу Джонни катились слёзы.

    Не волнуйся за неё. У нас хорошие врачи.

    — Да, да! — закричал Джонни. — Врачи! Я нёс её к врачам три дня по страшному лесу, где нет никаких зверей, кроме рыжих обезьян. Я торопился, меня дважды чуть не укусила змея...

    Он замолчал и испуганно посмотрел на Смита.

    — Ничего, — сказал Мурат. — Забудь об этом. Завтра вы все уедете домой, в горы, и тебе снова будет хорошо.

    Он выключил видеофон, не заметив ужаса, застывшего на лице Джонни, и повернулся к Смиту. Глава Смита горели.

    — Садитесь.

    Мурат потёр подбородок.

    — По-моему, Джонни вполне здоров.

    — Да, — с ненавистью пробурчал Смит, — этот раб, к сожалению, не подох.

    — Я не понимаю вас.

    — А, это наше внутреннее дело! Ведь было условие не вмешиваться.

    — Я и не вмешиваюсь. Но мне кажется странным, почему вы ничего не рассказываете о своей стране? Ведь это очень интересно для нас. Одно из двух: или вы слишком недоверчивы, или...

    — Что или? — надменно поднял голову Смит.

    — Я не вижу смысла в вашей замкнутости.

    — Разрешите откланяться, — встал Смит.

    — Да, пожалуйста. Значит, решено. Вы уезжаете завтра в полдень. Хочу сказать вам, что люди Моглава устроят торжественные проводы. Они хотят, чтобы у вас остались самые приятные воспоминания об их городе...

    *

    Странный удар обрушился на голову Джонни. Перед глазами поплыли зеленые круги. Джонни попытался встать, и не смог. Над ним, широко расставив ноги, повис Смит. «Конец» — подумал Джонни. Он вспомнил недавние приключения, звонкий голос Светланы, её лёгкое горячее тело, которое он нёс в бреду почти три дня. В ушах гудело. Еще удар, ещё... Вставать уже не хотелось. А удары сыпались один за другим. О, только бы не закричать. Раб должен молчать. Раб умеет молчать.

    — Вставай, собака, — словно из тумана донёсся голос Смита.

    Джонни застонал. Кто-то схватил его за руки и поднял. Джонни открыл глаза и увидел искажённое гримасой боли лицо Гарри. «Молчи, Джонни», — шептал Гарри. Джонни покачнулся, но сильная рука Смита схватила его за шиворот.

    — Это ещё не всё, — зловеще просвистел Смит, — тебе ещё достанется! Но если ты скажешь хоть одно слово, мы убьём тебя на месте! Ты будешь теперь молчать до самой смерти! Понял?

    Джонни с трудом понимал Смита. Они уезжают. Да, да... Родные горы, быстрый Валаш... Наверно, ему никогда не удастся увидеть их... Его убьют по дороге... И Джонни дико закричал. Смит ударил его в зубы и отошёл, вытирая руки о штаны.

    — Идём, Джонни, — прошептал Гарри.

    Он обнял Джонни за плечи и повёл к выходу. Открылись лёгкие ворота. Вдаль нёсся Днип. Совсем недавно Джонни плыл в лодке со Светланой. Где теперь Светлана? Она заболела из-за него, Джонни. Она хотела его спасти... И она совсем не богиня, потому что боги не болеют... Богов нет, есть люди, люди хорошие и плохие. Светлана хорошая. А Смит плохой. А Гарри, Джек?

    Река мчалась в бесконечность. Много, наверно, видела она — и хорошего, и плохого. Те несколько часов, которые она несла на себе Светлану и Джонни, для неё — короткий миг... И вся жизнь Джонни по сравнению с её жизнью тоже миг... И эту короткую жизнь хотят оборвать на самом интересном месте...

    — В машину! — крикнул Смит.

    Машину вёл моглавец. Он не понимал, почему все так хмуры и озабочены. Ведь они возвращаются домой! Да и как их поймёшь, этих странных людей...

    Они медленно двигались, а вокруг них бурлила, кипела яркая толпа, в небо уносились голубые прозрачные шарики, трещали хлопушки. Широкие улицы Моглава не вмещали эту толпу. Люди стояли в открытых окнах, на крышах, и кричали что-то тёплое и весёлое. Смит поднял руку, и все Баскетболисты сделали то же самое. Джонни не понимал, что кричали люди. О, если бы они все были такими же хорошими, как Светлана, и если бы они знали, как ему трудно, они все бросились бы на помощь... Но если даже они и добры, они всё равно не поймут его — пусть он разрывается от крика. Его поймёт только Светлана. Где она? Что с ней?

    Люди стали кричать ещё громче — машина выбралась на шестиугольную площадь, и здесь толпа была ещё гуще, ещё ярче. Машина остановилась, и подошёл смуглый человек с толстыми губами. Он улыбался так заразительно, что даже Джонни пошевелил разбитым ртом.

    Он вспомнил: это тот самый человек, который разговаривал с ним вчера и не понял его беды. Наверно, потому, что Джонни ничего о ней не сказал. А теперь Джонни должен молчать. Вряд ли этот человек добр: он так любезен со Смитом... А если и добр, то ко всем, даже к злым людям...

    — Друзья мои, — сказал Мурат, и площадь замолчала. — Сего дня мы провожаем гостей с далёких гор, которые дали нам возможность посмотреть интересную игру... К сожалению, на этом их задача исчерпывалась, и они ничего не рассказали о своём племени...

    Не будем обижаться на них... Взаимное доверие достигается не сразу. Вспомните историю земли, её суровое прошлое... И я надеюсь, что в следующий раз к нам приедет много Баскетболистов, они не будут чуждаться нас...

    Смит во весь могучий рост встал на машине.

    — От имени вождя я благодарю ваше племя и вашего вождя Мурата

    Никто не знал его языка, и Мурат перевёл:

    — Они благодарны нам за гостеприимство.

    — Ура! — закричала площадь.

    Мурат подошёл к Джонни и погладил его по голове.

    — Ну как, беглец?

    Джонни оглянулся. На него смотрели Смит, Баскетболисты, вся площадь. И он хотел сказать Мурату, что ему очень понравился город, понравились люди, и особенно Светлана... И ещё он хотел сказать, как ему тяжело. Но на него смотрел Смит, и Джонни молчал. Он не сказан ни слова. И Мурат, недоумевая, отошёл. Только когда они отъехали от Моглава, Джонни встал и крикнул:

    — Прощайте, люди! Прощай, Светлана! Прощай, жизнь!

                                                     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

    — Папа, папочка, родной, милый...

    Она прижалась к Мурату, и он ощутил её маленькую грудь и гладил, гладил по худенькой спине. «Совсем большая дочка у меня», — неожиданно подумал он. Её мягкие волосы щекотали его подбородок. Мурат отстранился и посмотрел в заплаканные глаза.

    — Ты гак похудела, Светлана.

    — Да, я болела, сильно болела.

    — Я очень волновался за тебя. И мама.

    Она опять обвила шею Мурата. Ей стало тепло и уютно.

    — Как же это случилось?

    — Папочка, потом, потом... Я хочу видеть Джонни.

    Мурат тяжело опустился на подлокотник кресла.

    — Видишь ли, дочка, это невозможно.

    — Почему? Они и теперь прячутся? Но ведь их видел весь город!

    — Они уехали.

    — И Джонни?

    — Да.

    Светлана бессильно рухнула к его ногам. Мурат встревожился. Что с ней? Она сначала, потом всё громче и громче, и, наконец, закричала:

    — Я так и думала! Я так и знала! Конечно, они обманули тебя, и всех. Но почему Джонни не сказал? Ведь они убьют его! Папа, ты понимаешь, убьют!

    Мурат вскочил, словно ужаленный.

    — Почему ты так думаешь, глупая девчонка! Почему ты клевещешь на людей, которых ни разу не видела? Какое ты имеешь право?

    За что его убивать?

    — Я не знаю, за что. Может, за то, что он убежал со мной. Но он совсем не виноват. Это я виновата. Это я увела его, потому что Джонни били плетью, а я не могла это видеть.

    — За что его били?

    — За то, что он два раза не забросил мяч в корзину. Я видела это, видела! И я сказала: «Пойдём», и он понял меня, потому что Скарб научил меня их языку!

    Светлана прижалась к его ноге. Мурат сурово думал. Вот оно что! Его били. И Смит так грубо говорил с Джонни по видеофону. Может, Светлана и права. Но имеет ли он право вмешиваться? Мурату всегда казалось, что у них что-то не так, но пока он не решался вмешиваться, для того, чтобы было взаимное доверие, должно пройти время... Он вспомнил печальные глаза Джонни, глаза загнанного зверя... Вдруг новая мысль поразила его. Он приподнял подбородок Светланы и, строго глядя ей в лица, сказал:

    — Ты очень хочешь видеть его?

    — Да, пока не поздно, если не поздно...

    — А может, ты потому клевещешь на Баскетболистов, что тебе хочется видеть Джонни?

    — Нет, нет! — закричала она. — Я говорю правду! Неужели ты не веришь мне?

    Мурат покачал головой и улыбнулся.

    — Я верю всем людям, но родной дочери не всегда... Хорошо, иди домой. Может, ещё и не поздно.

    Он остался один.

    Минуту он ходил по кабинету, тяжело мотая головой, словно стряхивая с себя тяжёлые мысли. Он опять проследил деталь за деталью всё пребывание Баскетболистов в Моглаве. Верить ли Светлане?

    Он подошел к пульту и нажал кнопку.

    — Тапир, Тапир, — тихо позвал он. — Тебя зовёт Мурат.

    Сквозь трески, сквозь унылый однообразный шум донёсся голос:

    — Я слушаю, Мурат.

    — Скажи, где вы находитесь?

    — Мы проехали Тау. Конечно, стороной. Правильно ли я сделал?

    — Да, они этого хотели. Как идёт машина?

    — Прекрасно. Шоссе стремительно летит под колёса...

    — Как Баскетболисты?

    — Они почему-то молчат. Очень угрюмы.

    — Что делает самый юный из них?

    — Он тоже молчит. Он очень печален.

    — Какова скорость?

    — Сто тридцать метров в секунду.

    — Снижай до сорока.

    — Хорошо, Мурат.

    Где-то далеко щёлкнул выключатель. Мурат тупо уставился на кнопки. Он облокотился на пульт и почесал за ухом. Затем нажал какой-то рычажок и сел в кресло. Послышался шум прибоя. Валы налетали на невидимый берег и разбивались, ворча, отходили назад и снова били в гранит. Затем из этого шума возник шёпот. Он рос и ширился, но всё равно оставался шёпотом. Потом глухо ударил гром и внятный отчётливый голос произнёс:

    — Я слышу дыхание вишен...

    Это был голос человека, умершего пятьсот лет назад.

    Кабинет наполнила мелодия строк, рокот прибоя. Мурат замер. Он мог бы всю жизнь слушать эти строки и не устать.

                                                   Я видел трирукого Будду

                                                   И сильнее взмахи орла.

                                                   И где бы я ни был, повсюду

                                                   Природа со мною была.

    Мурат закрыл глаза. Барс Годоу... В трудную минуту хочется посоветоваться именно с ним. Он пропал в суровых горах Баскетболистов, так и не найдя к ним дорогу. А если нашел? Мурат похолодел. А живой голос поэта звучал все тревожнее:

                                                   ... Я должен остаться здоровым,

                                                   Чтоб горное племя найти.

                                                   Метели, морозы, обвалы...

    — Как понимал он все, как предвидел, — прошептал Мурат.

                                                   , может, мятежное племя

                                                   Совсем недостойно меня?

                                                   Быть может, оно козыряет

                                                   Наследием старых веков

                                                   И даже людей убивает,

                                                   Как...

    Мурат выключил проигрыватель. Он больше не сомневался. Глаза его сверкали.

    — Тапир, Тапир! Слушай меня, Тапир!

    *

    Светлана, казалось, сходила с ума. Она ничего не говорила, только безнадежно рыдала. Лиона не знала, что делать. Она включила самую громкую музыку и присела на постель, поглаживая худенькие плечи дочери. Ничто не помогало.

    — Хватит! — крикнула, наконец, Лиона. — Мало того, что вею Землю оторвала от работы, еще и меня заставляешь волноваться. Ты хочешь, чтобы с тобой все нянчились. Вот они, пороки воспитания!

    Светлана замолчала. Лиона наклонилась к ней и подышала на глаза.

    — Ну что ты убиваешься. Еще не все потеряно. Папа умный. Он сделает все как надо.

    Рот Светланы приоткрылся. Она тяжело дышала.

    — Я сказала Бойду, — тихо продолжала Лиона, — хочешь, он придет к тебе?

    Светлана слабо махнула рукой'.

    — Где Волк?

    — Он на заводе, придет нескоро.

    — Тогда позови Скарба.

    — Хорошо, доченька.

    Светлана успокоилась. Она заложила руки за голову и сосредоточенно смотрела в потолок. Бойд... зачем Бойд? Бойд, наверно, уже забыл ее. Все они, мальчишки, такие. Сначала любят, а потом забывают.

    Вошел Скарб. Он расшаркался хромой ногой и нерешительно остановился. Его зеленые лампы мерцали, а усики антенны опустились в разные стороны. Такая поза говорила: «Я — весь внимание».

    — Скарб, — сказала Светлана, — ты рад видеть меня?

    Скарб помолчал и хитро пробубнил:

    — Ты же знаешь, что роботы не испытывают никаких чувств.

    — Неправда. Ты всегда что-то чувствуешь.

    — Я ощущаю колебания температуры и влажности воздуха.

    — Как ты жил без меня?

    Скарб сел на пол, загремел частями.

    — Ох, Светлана, тяжело! Ты ведь знаешь, я тоже искал тебя в Африке.

    — Искал?

    — Ну да, с Волком и Бойдом. Мы так и не нашли тебя, но сколько страхов натерпелись! Была гроза. Я спрятался в клемен как можно глубже. Я боялся, что молния ударит в мою антенну и сожжет все реле и аккумуляторы.

    — Я помню эту грозу. А потом?

    — Потом гроза кончилась, и мы пошли дальше. В одном месте мы вышли из клемена, и кто-то схватил меня за ногу. Я закричал, пытался вырваться так и сяк, но не мог? Подошел Волк и стал смеяться . Оказалось, я зацепился за корень. Волк такой насмешник...

    — А Бойд?

    —Бойд помог мне вырваться. Он очень хороший юноша, и он переживал, что тебя нет. Но самое страшное было на берегу реки. Я почувствовал запах трупа и решил испытать смелость юношей... Я послал их вперед, а сам тихенько пошел сзади, чтобы понаблюдать...

    — Ты, наверно, сам боялся.

    — Я боялся, но не очень. Волк очень трусил. Когда они совсем подошли, он даже спрятался за Бойда. А Бойд посмотрел и сказал: «Это не человек». И Волк закричал: «Скарб, ты обманул нас! Это не человек». И я побежал, но споткнулся, и упал, и чуть не разбил лампы... А потом встал и увидел, что на берегу лежит огромная рыжая обезьяна... Она уже разлагалась. Я рассердился и ткнул ее ногой, и она перевернулась, и мы увидели, что у нее разбит висок... И Бойд сказал: «Его убил человек, и человек очень сильный»...

    —Да, это Джонни убил его, — прошептала Светлана.

    — А потом мы вернулись в клемен и собирались двинуться дальше, как вдруг засигналила рация. Нам сказали, что ты уже в Вилле... И Бойд обрадовался...

    — А Волк?

    — Он тоже. И потом всю дорогу смеялся надо мной, над старым, заслуженным роботом...

    Светлана помрачнела.

    — Спасибо тебе, Скарб, и Бойду. А Волка я накажу. Он злой.

    И вдруг на нее нахлынуло какое-то особое чувство. Оно поднималось от груди все выше и выше, и закружилось в голове, запестрело обрывками фраз и картин. И она подумала, что Бойд и Скарб — это добрые друзья ее детства, но детство прошло, оно кончилось то ли сейчас, то ли немного раньше, когда она умоляла отца спасти Джонни. Джонни, Джонни, где он, жив или...

    Она устало провела пальцами по лицу.

    — Скарб, я хочу спать. Если придет Бойд, скажи, что я сплю.

    Скарб сдвинул шторы и выключил свет. Он вышел из комнаты, стараясь не шуметь и чуть не столкнулся с Бойдом.

    — Тише, — сказал он, — Светлана спит.

    Бойд покраснел и повернулся, чтобы уйти, но Скарб задержал его железной рукой.

    — Не уходи. Может, ты будешь нужен.

    Светлана спала очень долго. Ее разбудил резкий видеофонный звонок

    — Папа, — сказала она и включила видеофон, папа, что с ним.

    Мурат загадочно улыбнулся.

    — Он жив, — сказал он наконец, — беги ко мне.

    *

    —    Пускай войдут все.

    Тапир склонил голову и вышел.

    Мурат сцепил руки. Нужно приготовиться к борьбе. Он знал, что Смит легко не сдастся. Смит не таков. Он упрям, как скалы их гор. Он свиреп в своей тупости. Значит, нужно держаться так, чтобы Смит не смог использовать его главную слабость — доброту. То качество, которое Мурат считал лучшим в себе, сейчас могло оказаться пороком.

    Вошли Баскетболисты — огромные и суровые. Впереди стремительно вышагивал Смит. Если бы кабинет был меньшим, Смит наверняка обрушился бы на Мурата с кулаками. Но комната была так просторна, что Баскетболист потускнел и смешался, но всё же запрокинул голову и выпятил грудь.

    — Я требую, — загремел он, — я требую объяснений!

    — Объяснения будут, — прервал его Мурат,— садитесь. Кстати, пусть ваши юноши подойдут поближе. Довольно им оставаться в тени.

    — Ни к чему рабам знать, о чём говорят вожди, — надменно заявил Смит.

    — Они мои гости. Подойдите, юноши.

    Первым, боязливо оглядываясь, подошёл Джек. Он тихонько присел в кресло. Потом потянулись и остальные. Сзади всех шёл Джонни, недоумевая и радуясь. Но его губы были сомкнуты.

    — Сегодня я знал, — твёрдо сказал Мурат, — что вы, Смит, решили убить одного юношу. Зачем?

    Джонни встрепенулся. Смит бросил на него яростный взгляд.

    — Я имею право убить любого раба, но я не собирался делать этого.

— Что ты скажешь, Джонни?

    На лбу Джонни вздулись вены.

    — Почему ты молчишь?

    Джонни попытался встать, но Смит поднял кулак.

    — Не грозите ему, — спокойно сказал Мурат. — Скажи, Джонни!

    Джонни молчал.

    — У парня отнялся язык, — торжествующе заявил Смит, — в бегах он схватил немоту. Он не может говорить.

    — Вы врете, — сдержанно сказал Мурат. — Сейчас вы убедитесь, что вы врёте.

    В комнату вбежала сияющая Светлана.

    — Папа! Где Джонни?

    Она увидела Баскетболистов и нерешительно остановилась. Смит вздрогнул. Всё пропало. Эта девчонка вытянет из Джонни всё, что захочет. Но, отдавая должное уму Мурата, он проникался всё большей и большей злобой. Смит подумал о вожде, о его великих начинаниях и о его великой глупости. Зачем было посылать Баскетболистов в эту страну!

    — Разве ты его не видишь? — тихо спросил Мурат.

    Но Светлана уже заметила сама и, бесстрашно проскользнув мимо Генри, бросилась к Джонни.

    Джонни потянулся к ней руками, но, словно вспомнив что-то, опустил их. На его лице мелькнула жалкая улыбка, а затем застыло невыразимое страдание. Светлана теребила его рукав, лохматила волосы. Но Джонни был недвижим. И Светлана заплакала. Она не понимала, почему он так безучастен, так страшен в своём молчании.

    Тапир прошептал что-то на ухо Мурату.

    — Да, да, — сказал Мурат, — я вижу, что юноша действительно болен! Он не отвечает даже Светлане. Наверно, в тропическом лесу ещё имеются какие-то бациллы. Светлане повезло. Она могла бы заболеть ещё тяжелей.

    Он говорил, испытующе глядя то на Смита, то на Джонни. Когда он упомянул о болезни Светланы, Джонни побледнел.

    — Но, — продолжал Мурат, — ещё пятьсот лет назад нашими учёными было обнаружено средство от этой болезни. Правда, оно действует не сразу. Первые две недели больной должен находиться под неусыпным наблюдением врача. Поэтому мы предлагаем вам оставить Джонни у нас, чтобы он прошёл курс лечения.

    — Нет, — Смит поиграл плетью, — мы не можем оставить у вас раба. Нам нужны рабочие руки. А что он нем, это даже лучше. Рабам полезно поменьше болтать.

    Мурат ударил кулаком по столу.

    — Это бесчеловечность! Если вы не согласитесь, мы оставим Джонни силой!

    — Силой? — прошипел Смит. — Кто говорит о силе? Баскетболисты встать!

    Баскетболисты грохнули сапогами, и Мурат оказался между ними. Смит подошёл к нему вплотную и, глядя в потолок, торжественно произнёс:

    — Мы не потерпим насилия над собой! Если хотя бы один волосок с моей головы упадёт по вашей вине, вождь моего племени объявляет вам войну! С гор помчатся быстроногие всадники. Мы могучими рукамми разнесём в прах ваши дома, мы затопчем вас своими сапогами! Так сказал вождь и так будет сделано!

    Он опустил голову, чтобы полюбоваться эффектом. Он совсем не ожидал, что Мурат засмеется. Но Мурат хохотал, держась за живот, и его глаза чуть не выпрыгивали из орбит. Вдруг он резко оборвал смех.

    — Сядьте все, — сказал он. — Я не люблю, когда стоят над душой.

    Смит, удивлённый, отступил.

    — Вы ничего не поняли, — в голосе Мурата звенела сталь, — вы ни черта не поняли! Сколько вас? Тысяча? Двадцать тысяч? Миллион? На земле живут двадцать миллиардов человек, объединенных общим замыслом, общей идеей, общими целями. Вся энергия земли в их руках. Что можете вы противопоставить им? Кому вы объявляете войну? Всей Земле! Знаете ли вы, как далеки ваши горы от этого города? Ваши лошади передохнут, прежде чем добегуть до половины дороги. Мы были добры к вам. Мы старались окрылить вас заботой, выполняли все ваши прихоти, и вы объявляете нам войну за то, что мы хотим вылечить вашего же человека! Народ Земли давно забыл, что такое война. Но от этого он не перестал быть сильнее. Если мы захотим, вы даже до гор не доберётесь. Но мы этого не хотим. Мы уважаем свободу каждого человека, — повторяю, в границах разумного. У нас нет свободы убивать людей. Мы не тронем вас. Но любите человека, дайте нам вернуть Джонни к нормальной жизни.

    Лицо Смита покрылось багровыми пятнами.

    — Это всё правда?

    — Я никогда в жизни не говорил лжи.

    — Дайте подумать.

    — Три минуты.

    Смит повернулся к Джонни. Джонни сидел неподвижно, но каждая чёрточка его лица играла. Светлана с жадностью следила за ним. Она прижалась к его плечу.

    — Три минуты истекли.

    — Он вовсе не нем, — хрипло пробормотал Смит.

    Мурат поднял брови.

    — Почему же он молчит?

    — Не знаю. Он даже с нами не разговаривает.

    Баскетболисты задвигались. Смит мигом успокоил их.

    — Одно слово, Джонни, — крикнул он, — всего одно слово!

    Джонни встрепенулся. Ему разрешили говорить. Всего одно слово! Он столько молчал — молчал, когда шла борьба за его жизнь, он не мог говорить, потому что смертельно боялся Смита. Ему так долго не давали говорить, когда от одного его олова зависело его спасение, когда плакала Светлана, Её слёзы горели на его руках. Он должен сказать только одно слово. Что же сказать?

    — Ну, ну, — торопил Смит, — скажи, скажи, Джонни. Скажи: вождь!

    И он сказал своё единственное слово. Он вложил в него всё своё горе, всё своё отчаяние, всю свою любовь, В гробовой тишине взвился к потолку его голос:

    — Светлана!

    — Я здесь, Джонни, я здесь. Разве раньше ты не видел меня? Я никуда не отпущу тебя. Ты останешься у нас. Тебя не будут больше бить. Никогда!

    Но Джонни опять молчал, И только в глазах его прыгала мольба: да, не отпускай меня. Да, задержи меня. Мне очень трудно не говорить с тобой. Но я не могу говорить. Смит убьёт меня.

    — Итак, перейдём к делу. За что вы хотите убить Джонни?

    Мурат устало опустил глаза.

    — Мы не думаем убивать его. Почему вы больше верите не мне, а этой сумасшедшей девчонке?

    — Я верю ей. Она моя дочь.

    — А если даже я и думал убить его? Ведь я убиваю не вашего раба, а своего. Почему вы вмешиваетесь в наши внутренние дела?

    — Мы вмешивались и вмешиваемся всегда во внутренние дела, когда речь идёт о жизни и смерти человека. Таков закон нашего общества.

    — Я обещаю вам не убивать его.

    Мурат сразу подобрел.

    — Вот это другой разговор. Мы отпустим вас, полагаясь на то, что вы всё поняли.

    — Джонни тоже с нами, — обронил Смит.

    Он затаил дыхание.

    — Хорошо. Я не думаю, чтобы в наше время где-то кого-то убивали. Что ж. Наш разговор закончен. Счастливого пути.

    — Нет! — закричала Светлана. — Нет!

    Она подбежала к Мурату и схватила его за руку.

    — Нет, папа, не отдавай Джонни. Я не верю им. Не верю. Я хочу, чтобы Джонни остался здесь. Я хочу быть с ним. Я не могу без него.

    — Чёрт знает что! — загремел Смит. — Ваша дочь выдумывает разные истории, а потом закатывает истерики! Если вы отступитесь от своего слова, вы — жалкий человек, а не вождь.

    Мурат задумался.

    — Ты в чём -то права, дочка, — сказал он после долгого молчания, — но ничего не поделаешь. Если б Джонни с нами говорил, тогда другое дело. Но он молчит. Ты не хочешь расставаться с ним? — последнюю фразу он шепнул на ухо Светлане.

    — Да.

    — Тогда вот что. Слушайте, Смит.

    — Я весь внимание.

    — Вы ознакомились с городом Моглавом — настолько, насколько хотели. Моглавцы тоже хотят узнать, как живёт ваше племя — настолько, насколько вы им покажете. Бот эта юная особа, — и Мурат потрепал Светлану по щеке, — хочет поехать с вами на несколько дней. Она не хочет расставаться с Джонни.

    — Это невозможно, — нахмурился Смит.

    — Из каких соображений?

    — Из тех же, по которым мы ничего не говорим о племени.

    — Вы боитесь нас? Вы не доверяете нам?

    — Мы убедились в вашей порядочности. Но мы — маленькое племя, мы боимся всего.

    — Это другой разговор. Но нас можете не бояться.

    — Есть и ещё одно соображение. Ваша дочь рассчитывает стать женой Джонни. Это особенно опасно. Мы должны хранить чистоту племени.

    — Об этом речь не шла.

    — Всё равно.

    — Ваш возражения наивны. Выбирайте: или Джонни здесь, или Светлана у вас.

    Смит скрипнул зубами. Будь проклят тот день, когда Баскетболист увидел людей, ковыряющихся в земле! Будь проклят тот день, когда сам Смит доложил об этом вождю и вождь решил «установить дружеские контакты»! Когда в том, что люди ковырялись в земле, вождь навёл подтверждение своей великой мысли о превосходстве племени Баскетболистов над всеми племенами Земли! Вождя обмануть нетрудно, эту девчонку гораздо трудней. Ну да ничего, Смит сам проследит, чтобы она поменьше совала нос не в свои дела...

    — Хорошо. Пусть едет.

    — Вы понимаете сами, что отправить одну дочь в столь далёкое путешествие я не могу. Поэтому с ней поедут двое юношей.

    — Где один, там и три, — хмуро согласился Смит.

    — Вы уезжаете завтра утром. До свидания.

    — Джонни, до свидания! — крикнула Светлана.

    Джонни украдкой улыбнулся ей.

    Баскетболисты вышли, гремя сапогами.

    — Папочка, папочка, какой ты умный!

    Мурат обнял дочь.

    — Нет, не так уж я умён. Вот понимаю, что во многом сделал правильно, а всё же сомневаюсь: не слишком ли грубо я разговаривал с ними? Не насторожил ли я их? Наверное, можно было бы обойтись без угроз. А я раскричался. Жаль, что я не успел поговорить с Высшим Советом. Я взялся за это дело единолично, а оно оказалось не таким простым...

    Голое его изменился.

    — Светлана, дитя моё. Будь осторожна и наблюдательна. Я пошлю с тобой Волка и Глеба — думаю, они охотно согласятся. Не уходи далеко от них, у обоих рации и оружие. Кто знает, что может случиться? Будем смотреть правде в глаза. Баскетболисты оказались не такими хорошими, как мы их представляли. Нужно много времени, чтобы они стали вровень с нами, и Джонни береги. Он, по-моему, славный юноша.

    — Ты понял это, папа: Ведь он мог показаться трусом!

    — Я все понимаю, Светлана. Я прожил на свете намного больше, чем ты. Я знаю, мама будет огорчена, что ты опять надолго покидаешь ее. Но я постараюсь убедить ее. А теперь пора домой. Уже глубокая ночь, а завтра рано вставать.

    *

    Светлана тихо, как мышонок, проскользнула в свою комнату. Она подошла к окну. Улицы Моглава сверкали. О, как красив ее город! Ничего, Моглав, я ненадолго покидаю тебя...

    А что будет там?

    Светлана решила не думать об этом.

    Она позвонила Бойду. На экране появилось его печальное лицо.

    — Светлана? Здравствуй!

    — Здравствуй, Бойд. Я узнала, что ты искал меня и хочу...

    — Не стоит благодарности, Светлана. Я выполнял свой человеческий долг.

    — Только долг, Бойд?

    — Да, Светлана. — Губы его искривились. — Я ...

    — Я поняла тебя, Бойд. Значит, завтра ты не летишь со мной в Город Баскетболистов?

    — Меня просил Мурат, но я отказался. Будет лучше, если с тобой полетит кто-то другой. Я не хочу надоедать тебе. Мурат понял меня и сказал, что попросит Глеба.

    — Значит, ты не летишь со мной...

    — Я полетел бы с тобой даже на Туманность Андромеды, если б тебе угрожала какая-то опасность.

    — А у Баскетболистов?

    — С тобой будут надежные юноши.

    — Что ж, Бойд, до свидания. Мне очень жаль, что ты только выполнял долг человечности.

    Она уже не видела, как Бойд закрыл лицо руками и опустил голову.

                                                       ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

    Ещё всё серо, всё неразличимо — и скалы, и ущелья, и дома внизу. Но вот вырвался красный утренний луч, разбился на камнях, и его осколки потонули в дымной воде Валаша. И выплыл крошечный кусочек солнца. Он ещё неярок, на него можно смотреть, он просветляет глаза. Солнце ещё немного поднялось. Оно шло рывками, словно карабкалось по скале, цеплялось лучами за рёбра камней и подтягивалось, красное от натуги. Оно вышло всё и уселось на седловину, чтобы перевести дух. А потом, оттолкнувшись, взмыло в небо и обрушило ливень света на Валаш, на террасу, на вертолёт, на Светлану.

    Светлана сидела на крыле винтолёта, свесив босые ноги. Волосы, влажные от тумана, слиплись на затылке. Светлана щурилась и смотрела вниз, в долину. Долина не широка. С двух сторон её теснят серые скалы. Наверно, её прорыл когда-то стремительный Валаш. И на левом его берегу стояли приземистые серые дома. Под цвет скал, неразличимые с воздуха, они и вблизи были почти незаметны. Их много, очень много, не видно, где кончается этот странный город.

    А на правом берегу в долине какие-то злаки и цветы. Расчерченное на неуклюжие квадраты, это каменистое поле кажется скованным и неуютным.

    Так вот где оно живёт, племя Баскетболистов!

    Чем-то невыносимо тревожным веяло от камней. Что забросило сюда людей, что вынудило их так долго скрывать своё существование, забыть о всех радостях земли, предпочесть бесплодие гор безбрежному шуму лесов и океанов? Кто сумеет ответить на этот вопрос, кроме самих Баскетболистов? Да знают ли сами Баскетболисты?

    Свежо. Обнаженные руки Светланы покрылись гусиной кожей. Но Светлана не замечала этого. Там, в долине, в одном из приземистых стандартных домиков, спит Джонни. Спит, наверно, тревожно. А может, и вовсе не спит.

    — Ну, что, сестричка? — послышался голос Волка.

    Волк вылез из люка и сел рядом со Светланой.

    — Я не знаю, — задумчиво сказала Светлана, — не знаю, что и думать. Как это непохоже на наши города.

    — Да, ты права, — ответил Волк. — Нигде на земле я не видел ничего подобного.

    — Как плохо мы знаем свою землю.

    На солнце набежало облако, и потемнел Валаш. И внизу, издалека, донеслась тонкая и заунывная мелодия. Её старательно выводил один голос. Иногда он подымался высоко и тут же падал, разбиваясь на отголоски. Эхо подхватывало мелодию, и казалось, запели скалы, так же заунывно, как и человек. Из домиков выскакивали люди, обнаженные до пояса, и куда-то бежали. Наверно, они спешим к певцу, чтобы поддержать его, чтобы напомнить, что наступило утро и не стоит тосковать. Но вот голос смолк.

    — Интересно, — прошептала Светлана.

    Волк потрепал её волосы.

    — Пойдём завтракать.

    Светлана легко скользнула в люк. В кабине винтолёта было также прохладно. Тогда она завернулась в одеяло и села в кресло. Глеб не повернулся на шум. Он возился с рацией. Вконец, ровное гудение заполнило кабину, и этот шум прорезал голос Мурата:

    — Глеб, Волк, вы слышите меня?

    — Слышу! — облегчённо выдохнул Глеб.

    — Почему так долго не связывались?

    — Мы немного проспали.

    — Спокойно спали?

    — Да, нас никто не трогал.

    — Хорошо. Расскажи всё по порядку.

    — Прилетели к ночи. Смит сказал нам, что он должен выяснить, примет ли нас вождь, и вообще мнение вождя обо всём. Поэтому нам якобы нельзя в город. Мы остановились чуть в стороне, наверху нашли хорошую террасу. Баскетболисты покинули нас ещё вечером. Смит обещал зайти к полудню. Правильно ли мы сделали, Мурат, что согласились со Смитом?

    — Мне кажется, правильно. Ваши дела зависят от их гостеприимства.

    — Что нам делать дальше?

    — Делайте то, что подсказывает вам ум и сердце.

    — Хорошо, Мурат.

    Светлана ела неохотно. В окнах кабины были видны лишь горы и небо. Волк задумчиво смотрел в тарелку. Его продолговатое лицо было задумчиво и тускло. Он, наверно, и не замечал, что ест.

    Время тянулось нестерпимо медленно.

    Кончили завтрак.

    — Наверно, — сказал Глеб, вытирая губы, — надо составить какой-то план действий.

    — А что тут придумаешь? — раздраженно бросил Волк, проваливаясь в кресло. — Не придёт, и всё.

    — Ты думаешь?

    — Я в этом уверен.

    — Как сказать. Я внимательно прослушал запись разговора Мурата и Смита. К концу Смит стал сговорчивее.

    — Это могла быть хитрость.

    — Конечно, нужно быть готовым ко всему. Не думаю, впрочем, что Смит обманет нас. Он ведь знает, что мы не дадим ему покоя.

    — Как хочется, наконец, узнать, что они собой представляют!

    Светлана плохо слушала их разговор. Ёй было не по себе. Всё время вертелась в голове навязчивая глупая мысль: их трое, а Баскетболистов тысячи. Они — непрошенные гости в этой стране. Как примут их могучие горные люди? Как воспримут они рассказы своих товарищей, побывавших в Моглаве? Что показалось им интересным и что — не заслуживающим внимания? О Баскетболистах хотелось думать хорошо, и в то же время Светлана не могла. Слишком много видела она и слышала от Джонни.

    Джонни, что делает Джонни?

    Наверно, он встретился со своей будущей женой, и они вдвоём ходят по горам, распевая песни, и Джонни рассказывает о Моглаве, о сумасбродной Светлане, затянувшей его в тропические леса... Что-то не хочется думать. Может, вообще не думать? Но как это сделать? Как её зовут, ту девушку? Джонни не называл её имени. Джонни, как тебя увидеть?

    Раздался сильный стук в борт. Волк встал, потянулся и выглянул в окно. Затем он открыл дверцу. Согнувшись, вошёл Смит, вертя в руках неизменную плеть. Он самоуверенно оглядел всех и сел, не ожидая приглашения. Глеб приподнял голову.

    — Итак?

    — Я говорил е вождём, — лениво проговорил Смит. — Вождь интересовался нашей поездкой. Поэтому я и задержался. Я говорил и о вас.

    — Что сказал ваш вождь? — нетерпеливо крикнула Светлана.

    Смит даже не посмотрел в её сторону.

    — Вождь дал своё высокое согласие, но ограничил сроки пребывания. Он велел вам уйти завтра в такое же время.

    — Это нас не устраивает, — быстро сказал Глеб.

    — Ничего не поделаешь. Но вождь назначил вам разговор. Быть может, вам удастся уговорить его. Конечно, за день совершенно невозможно осмотреть наш великолепный город.

    Глеб и Волк переглянулись.

    — Я хочу спросить вас вот о чём, — сказал Волк. — Мы не умеем карабкаться по скалам. Мы просим разрешения опуститься в долине, непосредственно в городе.

    — Я предусмотрен этот вопрос, — самодовольно усмехнулся Смит. — Но вы должны к ночи вернуться сюда. Это делается в интересах вашей безопасности.

    — Какой опасности мы можем подвергнуться? — недоуменно спросил Глеб.

    — Знаете, бывает разное.

    Смит повертел большим пальцем.

    — К ночи в город возвращаются рабы, а это буйный народ. Есть ещё одно обстоятельство: вы не должны разговаривать с жителями, задавать им вопросы.

    — Почему?! Ведь вам никто не запрещал говорить с горожанами Моглава.

    — У нас свои обычаи.

    Волк стиснул зубы.

    — Хорошо.

    Светлана тихо улыбалась. Ей наплевать на все эти запреты. Но Смит словно угадал её мысли.

    — Я прошу вас, — сказал он, — присматривать за девушкой, чтобы она не натворила чего-нибудь.

    Глеб махнул рукой.

    — А, ладно. Вы тоже летите с нами?

    — Да, — сказал Смит. — Пусть видят рабы, как я схожу с неба.

    Самодовольство, казалось, прилипло к его лицу. Он лениво постукивал носком сапога по металлическому полу. Глеб отвернулся. Вдруг его осенила мысль: рабы увидят, что не только Смит сходит с неба! И он сказал Волку:

    — Держись как можно ниже.

    Взревели моторы. Глеб и Светлана бросились к окнам. Мимо медленно проплыла шероховатая скала, и винтолёт сорвался с площадки. Горизонтальный винт со свистом рассекал воздух. Винтолёт шел медленно. Он плыл совсем низко над гранитными домиками, и из них иногда выскакивали люди и изумленно смотрели вверх. Мелькнула вода. Винтолёт развернулся, и под крылом заструился Валаш. Вообще людей было мало. И опять дома, дома, дома... Смит хрипло сказал:

    — Здесь.

    Грозно загудели турбины торможения. Винтолёт остановился и медленно стал опускаться. Почувствовав лёгкий толчок, Смит встал:

    — Собирайтесь. Сейчас мы пойдём к вождю.

    Он толкнул дверцу и тяжело соскочил на землю. И снова Светлана ощутила в груди необычную тревогу. Сейчас она увидит Баскетболистов на их земле, в привычной им обстановке. Наверно, они окружили винтолёт и нетерпеливо ждут, пока выйдут гости. Может, они будут чему-то удивляться. Светлана спрыгнула последней. Она закрыла глаза, чтобы не сразу увидеть Джонни, но Волк тронул её за плечо. Возле винтолёта не было никого. Метрах в сорока серели первые домики.

    «Удивительно, — подумала Светлана, — неужели их ничто не интересует?»

    Смит махнул плетью.

    — Пойдём.

    Смит шёл впереди огромными шагами, грохоча сапогами по каменистой земле. Волк и Глеб не успевали за ним. Что уж говорить о Светлане! Она шла вприпрыжку. Наконец, Волк окликнул Смита:

    — Мы на можем идти так быстро.

    Смит обернулся. На его губах играла довольная ухмылка.

    — Да, слабы вы, маленькие люди, тягаться с нами.

    Он повёл спокойнее. И вот первый дом, сложенный из тяжёлых, грубо отшлифованных гранитных плит. Маленькое окно, затянутое бычьим пузырём, поглядывало на Светлану подозрительно. И Светлана ещё раз оглянулась на окно.

    — А что у вас помещается в этих гробницах? — спросил Глеб.

    — В этих домах живут люди, — гордо ответил Смит. — Они боролись с природой и победили её. В эти плиты вложено много труда. Но зато дома вечные.

    Глеб передёрнул плечами. Он решил поменьше задавать вопросов и побольше смотреть по сторонам. Они пли теперь по улице, и по обеим её сторонам стояли такие же дома. Впрочем, они не были одинаковы. Были дома побольше и поменьше, с разной величины окнами. Через два дома — баскетбольная площадка, наконец, показались такие дома, в которых, прикинул Волк, не мог выпрямиться во весь рост средний Баскетболист.

    — А здесь что, тоже живут леди? — язвительно бросил он.

    — Здесь спят рабы, — через плечо ответил Смит.

    Улица была пустынной. Но ведь живут здесь люди, где же они?

    Светлана с недоумением смотрела вокруг. Она то и дело отставала, и тогда Волк хватал её за руку и молча тянул за собой. Вдруг сзади послышалось цоканье копыт, и мимо них на могучей лошади промчался Баскетболист с развевающейся рыжей бородой. Он повернул лошадь и поднял её на дабы. Лошадь захрипела и остановилась.

    — Откуда эти дети в такой странной одежде? — крикнул рыжебородый, натягивая поводья.

    — Это пришельцы из долины, — ответил Смит. — Я веду их к вождю.

    — Что им надо?

    — Они хотят ознакомиться с достижениями нашего племени.

    — А, ну, пускай поучатся!

    Он поднял голову. Солнце просвечивало сквозь его бороду. Лошадь ударила копытами, разбрызгав грязь и помёт, и её подковы загремели, удаляясь. Светлана шарахнулась в сторону.

    — Не бойся, — прошептал Волк.

    Он, казалось, сам был ошеломлён. Он растерянно водил глазами, собираясь с мыслями. Рабы живут в тесных клетушках. Даже не живут, а только спят, потому что жить в них, видимо, невозможно. Так кто такие рабы? Почему они так живут?

    Только Глеб хранил невозмутимое спокойствие. Он шёл рядом со Смитом, нисколько не смущенный тем, что Смит, как скала, возвышался над ним. Смит повернул, и они очутились перед широкой гранитной лестницей, вырубленной прямо в скале. Она вела к дому, который был выше всех, попадавшихся им на пути, со стеклянными большими окнами. Над крышей трепыхался такой же серо-зеленый лоскут, как и над моглавским стадионом в дни матчей. Светлана вспомнила, что это называлось флагом. Они поднялись по лестнице, и не доходя десяти шагов, Смит закричал:

    — Как солнце всходит на небе, так и ты взойди, наш великий вождь!

    Дверь была раскрыта. Из неё послышался глухой старческий голос: — Это ты, Смит?

    — Да, о мой вождь.

    — Ты один?

    — Нет, со мной пришельцы.

    — Сколько их?

    — Все трое.

    — Пусть войдут.

    Двери не было. Они прошли по маленькому коридору, и Смит повернул налево. Волк переступил порог вслед за ним, сильно сжав руку Светланы. Они очутились в просторной комнате с высоким потолком.

    На полу лежали шкуры. Смит снял сапоги и пошёл босиком, заслоняя от Волка того, кто сидел в ближнем от окна углу. Окно тоже было завешано шкурой. Смит поклонился в угол и отошёл, и моглавцы увидели Вождя.

    Вождь сидел на возвышении, спокойно опустив на колени бугристые руки. Он был уже не молод — в густых волосах пробивалась седина. Трудно сказать, кто выше, он или Смит. Он подал знак, и Смит содрал с окна мохнатый занавес. Свет солнца водопадом обрушился на шкуры, выбивая из них пылинки. Свет упал на руки Вождя. Вождь повернул их ладонями вверх, словно взвешивая что-то. Усы его шевельнулись, и Вождь произнёс:

    — Что скажете вы о моём городе?

    — Мы мало видели, — неестественно глухо ответил Волк. — Но и то, что нам удалось заметить, очень интересно. Мы никогда не видели такого.

    — Да, — прервал Вождь, и в его голосе послышалось то же самодовольство, которое сквозило в каждом жесте, в каждом слове Смита, — я вам охотно верю. Мы намного обогнали все народы земли на пути к прогрессу. Конечно, вам есть над чем подумать, есть чему удивляться. Мы открыли способ плавить железо из руд, не говоря уже о меди. Мы унаследовали от своих предков секреты огнестрельного оружия...

    Неожиданно Вождь заговорил о другом.

    — Я слышал, что вы оба участвовали в матче.

    Глеб стряхнул оцепенение.

    — Да, мы играли с вашими юношами.

    — Ну, как они?

    Вождь выпрямил ноги, и тяжёлая шкура сползла с колен.

    — Они играли хорошо. Сильные, смелые юноши.

    Вождь распрямил плечи.

    — Да, они это умеют. Правда, когда я был молодым, мои сверстники играли сильнее. Я сам с пятидесяти шагов забрасывал сто мячей из ста, за что отец оставил меня Вождём, хотя и был младшим сыном. Но и сейчас племя Баскетболистов непобедимо в Баскетболе, как и во всём остальном. Ничего не значит, что первую игру они выиграли с таким малым преимуществом, зато во второй раз они показали настоящий класс.

    Смит дёрнулся, как от зубной боли, и уставился на Волка. Но Волк ничем не выдал своего удивления. Он вспомнил слова отца — делать то, что подсказывают ум и сердце. А они подсказывали поменьше болтать и побольше слушать. И он сказал:

    — Ваши юноши держались великолепно.

    — Да, это настоящие барсы, горные барсы. Они подавили вас своим мужеством и мастерством. Правда, все они рабы. Свободные люди моего племени играют лучше рабов.

    Вождь удовлетворённо лёг.

    — Нигде нет того, что есть у нас, — сказал он. — Мы велики в своей мудрости и силе. Недавно племя приступило к осуществлению моей великолепной мечты. И я думаю, она свершится до того, как на моей могиле воздвигнут камень.

    Глеб уже освоился с обстановкой. Он внимательно слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Вождь задавал им всё новые загадки. Неужели он серьёзно считает, что племя Баскетболистов выше всех людей земли по уму и научным достижениям? Неужели он не слышал оглушительного рёва винтолёта? Неужели он не знает, что Баскетболисты проиграли в Моглаве? Какую свою мечту он называет великой? На чем основано тщеславие этого седовласого человека, носящего имя Вождь?

    — Я попытаюсь объяснить вам, что мы делаем, — продолжал Вождь, — хотя вы вряд ли поймёте. Мы перегородим Валаш каменной стеной. Падая с этой стены, вода завертит колесо, и по железным нитям в дома Баскетболистов пойдёт живительная сила. Она зажжёт маленькие лампочки, которые не сможет погасить ветер.

    Светлана не выдержала.

    — Так ведь это... — крикнула она, но Волк быстро положил ладонь на её губы. Светлана дёрнулась, но Глеб поддержал её. Мгновение Светлана колебалась: укусить Волка или нет? Решила: не стоит. Она тихонько сопела и пыталась вырваться из сильных рук Волка и Глеба.

    — Что хочет сказать эта девочка? — на локтях приподнялся Вождь

    — Иногда она кричит просто от дури, — сердито сказал Волк. — Смит благодарно кивнул ему головой.

    — Почему же, — спросил Глеб, и голос его зазвенел, — почему вам удалось обогнать человечество? В чём секрет ваших успехов? Что помогло вам?

    Вождь усмехнулся.

    — Причина очень проста. Моё племя гораздо древнее всех остальных человеческих племён. Когда-то оно было частью высокоразвитого народа. Но потом разразилась опустошительная война, и всё человечество погибло, за исключением племени Баскетболистов и некоторых неразвитых людоедских племён. Вы — их потомки. Все, что рассказал мне Смит о вашем племени, полностью подтверждает мои выводы. У вас нет даже скотоводства...

    Вождь встал. Он и в самом деле был очень высок. Он надел мягкие башмаки и вышел из комнаты, сделав знак следовать за ним. Светлана оглянулась, Смит не шевелился в своём углу, он только яростно вращал зрачками. Они вошли в комнату напротив, гораздо большую, чем первая. Здесь стоял особый запах. Это был запах старых книг. Книги занимали почти всю комнату. Особое место занимали пятьдесят или шестьдесят книг. Они были отгорожены от остальных высокими стенками. Вождь остановился посреди комнаты и развёл руками.

    — Глазу дикаря это великолепие ничего не говорит. Это самая большая драгоценность моего племени, Никто под страхом казни не может заходить в хранилище. Так сделано, чтобы богатства не разграбили. Вас я привёл сюда, потому что вы всё равно ничего не поймёте. Читать эти книги могу только я, а после меня — мой наследник.

    Он оглянулся.

    — Моё племя уверено, что я сам придумал преградить Валаш. Пусть верят. Вы сами из семьи вождя и знаете, что племя должно верить вождю. Но я не придумал. Я нашел открытие в этой книге. На этой странице.

    Он раскрыл книгу, и моглавцы увидели большой рисунок. В рёбрах плотины бушевала вода. Вождь перевернул страницу. Там были рисунки турбины и сверкающей электрической лампочки.

    — Когда-то в молодости, — торжествующе заговорил Вождь, —я наткнулся на эти рисунки. Я долго ломал над ними голову, долго думал, что они изображают, и в конце концов понял!

    Светлана протиснулась под его локоть.

    — А что там написано под картинками?

    — Я не знаю, — добродушно засмеялся Вождь. — Да, впрочем, это и несущественно.

    — А что там за книги?

    Вождь погладил усы.

    — В них история племени Баскетболистов. Она написана первыми вождями. Но в этих книгах нет рисунков, и я не могу их прочесть.

    Волк и Глеб переглянулись.

    — И этом кончим наш разговор, — решительно сказал Вождь. — Я думаю, что этого достаточно, чтобы вы не заснули всю ночь. Завтра днём вы можете уходить в свою страну. Если пожелаете, мы дадим вам лошадей. Они домчат вас куда угодно.

    — Благодарим вас за беседу и предложение, — улыбнулся Глеб. — Но мы не нуждаемся в лошадях. У нас свой способ передвижения.

    — Как хотите, — равнодушно ответил Вождь.

    — Скажите, — сказала Светлана, с мольбой глядя на подбородок Вождя, — что делает Джонни?

    Она давно готовила этот вопрос. Она перебрала тысячу способов: Что с Джонни? Где Джонни? Можно ли видеть Джонни? И все они не подходили.

    Вождь недоуменно поднял брови.

    — Джонни? Кто он такой?

    — Это один из юношей, — вмешался Глеб, — которые были в нашем городе.

    — А, раб! — махнул рукой Вождь. — Не знаю. Не могу же я знать всех рабов. Спросите о нём у Смита. Смит! Проводи этих людей на строительство.

    Они вышли в коридор. Там уже стоял бледный Смит. Вождь удалился в свою комнату. Смит облегченно вздохнул и махнул рукой.

    — Пойдём.

    Гранитные ступени нагрелись, от них, казалось, подымался пар. Даже сквозь подошвы башмаков Светлана ощущала эту ленивую влажную теплоту. Светлана ничего не видела перед собой. Неужели она больше никогда не встретится с Джонни? Она вдруг поняла, что ей очень нужно видеть его, слушать его мальчишеский голос, любоваться могучими мышцами рук. Волк обернулся к Глебу и пробормотал:

    — Кажется, я действительно не засну сегодня.

    — Да, Вождь прав. Но он никогда не поймёт, почему прав...

    Впереди серела широкая спина Смита. На улице не было никаких перемен. Глебу захотелось спросить, где люди, но он сдержался. Они шли молча, щурясь от палящего света. Шли долго. Наконец, город кончился. Валаш устремился к узкой горловине. Здесь его перекрывали тени скал, и вода казалась тусклой и тяжёлой, как свинец. За скалой послышались громкие голоса и частые гулкие удары. Они обогнули скалу и увидели широкую ровную площадку. На ней плотно сидели тысячи людей. Голые до пояса, они били камни. Вся площадка окуталась серой пылью. Плечи гигантов блестели от пота. Они били камни о камни, и под их руками вспыхивали искры. Ближе к Валашу суетилась другая группа людей. Они набивали камнями огромные мешки и швыряли их в Валаш. Валаш, булькая, проглатывал мешки и мчал дальше. Подымались и опускались руки, булькали мешки, гул ударов сливался с шумом Валаша, дрожали от напряжения землистые лица людей. Между каменотёсами ходили одетые Баскетболисты с плётками в руках. Они то и дело кричали:

    — Быстрее, скотина! Сильнее бей, раб!

    И били плётками по спинам рабов. На коже вспыхивали полосы и исчезали. Рабы ничем не отличались друг от друга, и их ритмичные движения тоже были похожи. Попробуй найти здесь человека, если его лицо покрыто слоем пыли и грязи!

    Поражённый Волк тронул Смита.

    — Что они делают?

    Смит протянул руку туда, где в Валаш падали мешки.

    — Там будет плотина.

    — И давно её строят?

    — Нет, — самодовольно усмехнулся Смит. — Девять с половиной лет. Скоро закончим.

    Глеб растерянно оглядывался по сторонам.

    — И здесь всё ваше племя?

    — Нет. Здесь только рабы и надсмотрщики. Часть рабов пасёт наши стада, другая — плавит и обрабатывает металлы. Но самая большая выращивает полезные растения по ту сторону Валаша.

    — Высокая будет плотина? — быстро спросил Волк.

    — Мы будем бросать камни до тех пор, пока вода не станет падать с высоты в тридцать футов.

    — Кто так решил?

    — Такие вопросы может решать только Вождь.

    — Это безумие! — закричал Волк. — Я хочу немедленно видеть Вождя.

    — Зачем?

    — Я хочу поговорить с ним по очень важному инженерному вопросу.

    Смит пожал плечами.

    — Вождь больше не примет вас — ни сегодня, ни завтра.

    Они ожесточённо заспорили. И никто не заметил, что Светлана скользнула мимо них и бросилась к рабам. Она бежала среди грохота камней, среди сутулых гигантов, среди искр, обжигавших ей голые икры. В горле першило от пыли, звенело в ушах, но Светлана ничего нс. замечала. Она увидела белокурую голову Джонни и бежала к нему, ловко увёртываясь от осколков. Тяжело переводя дыхание, она остановилась. Джонни сидел к ней спиной, в его смуглых мускулистых руках дымился камень.

    — Джонни!

    Камень рухнул, и Джонни стремительно повернул голову. Его лицо рванулось к ней, и Светлана увидела ослепительно блеснувшие зубы.

    — Светлана, ты здесь, — свистящим шепотом сказал он, и в то же мгновение на его спину упала плеть.

    — Работай, скотина!

    Он поднял камень, и сквозь грохот Светлана услышала:

    — Я приду ночью на вашу машину. Ты увезёшь меня отсюда?

    — Да, — сказала Светлана, и её сердце забилось, — да, да!

    К ней уже мчался Смит, широко выбрасывая ноги.

    — Наглая девчонка! — кричал он. — Сейчас же назад!

    Он грубо схватил её, поднял на руки и понёс к Волку и Глебу. Светлана молча вырывалась. Смит опустил её к ногам Волка и проревел глядя в его глаза:

    — Я предупреждал вас! Она нарушила уговор! Её могли убить рабы — случайно или преднамеренно!

    Волк поставил на ноги притихшую Светлану.

    — Я же говорил, что она дура.

    Он ласково погладил сестру по голове.

    — Ничего, сестричка, — сказал он на языке, непонятном Смиту, — я думаю, что Высший Совет будет решителен, и всё это кончится.

    И он протянул руку в сторону рабов.

    — Так вы поговорите с Вождём?

    — Попробую. Но я не ручаюсь за исход разговора.

    — Имейте в виду, что речь идёт о жизни и смерти! О вашей жизни и смерти!

    Смит усмехнулся.

    — Как это?

    — Когда вы достроите плотину, Валаш разольётся, и ваш город, ваши поля покроются водой! Какой дурак строит гидроэлектростанцию ниже по течению!

    Он прикусил язык, но было уже поздно.

    Смит побледнел и задрожал от ярости.

    — Никто в мире, — закричал он, — не имеет права называть Вождя дураком! Если бы вы были Баскетболистами, я немедленно бросил бы вас в Валаш, предварительно привязав на шею каждому основательный камень! Вождь — великий учёный. И если даже он решит, что Баскетболисты должны умереть, это будет разумно и справедливо.

    Он замолчал, и вдруг ему стало страшно. Он снял соломенную шляпу и вытер лоб. И Волк понял, что ему страшно, и ждал. И Смит здался.

    — Я поговорю с Вождём, — хрипло сказал он, — только, ради бога, больше ни слова о баскетболе. Вождь повесит меня, если узнает, что мы проиграли оба матча.

    — Зачем же вы лжёте своему великому Вождю?

    Смит сказал:

    — Он уверен, что Баскетболисты непобедимы.

    —    А вы как считаете?

    Смит помолчал.

    — Я видел своими глазами, — наконец, сказал он.

    — Хорошо. Мы не скажем.

    Гул затих и отодвинулся в сторону. Навстречу мчался Валаш, разбрызгивая искры. Жара спадала. Стройка осталась далеко позади, а перед глазами Светланы всё ещё стояла эта страшная картина. Она почувствовала, что страшно устала, и тихонько плелась сзади. Смит довёл их до винтолёта и ушёл. Светлана вошла в кабину и упала на диван. Как в тумане слышала она голоса Волка и Глеба, налаживавших связь. Когда из рации вырвался голос Мурата, Светлана уже спала.

    Она не слышала, о чём говорили Волк и Глеб с отцом; не слышала, как приходил Смит и хмуро сообщил, что Вождь занят серьёзными размышлениями и потому не может принять их; не знала, что Смит поставил у винтолёта рыжего Баскетболиста, чтобы ни один раб не проник к моглавцам. Она проснулась, когда уже зашло солнце, спали Волк и Глеб, и было тепло и уютно. Она лежала с открытыми глазами и перебирая события дня, ждала Джонни. Он не появлялся очень долго, и Светлана подумала, что его не пустили. И когда в дверь кабины кто-то осторожно постучал, она не услышала, но стук повторился, и Светлана вскочила и как можно мягче открыла дверь, чтобы не разбудить юношей. Потом вернулась и взяла фонарик. Джонни терпеливо ждал и принял её на руки — лёгкую, горячую после сна.

    — Тише, — прошептал он, прикладывая руку к губам.

    Светлана оглянулась. Шагах в пяти, сидя на корточках, спал Баскетболист. Светлана сразу узнала его. Джонни взял её за руку, и они, прижимаясь к борту, обошли винтолёт. Потом оба упали на землю и поползли за скалу. А только когда винтолёт скрылся из глаз, Джонни сел, устало опустив руки.

    — Собака, — сказал он, — я готов убить его.

    — Кого?

    — Льюиса. Сторожа.

    —    Ненадо. Джонни, расскажи лучше что-нибудь.

    — Хорошо. Слушай.

    Он поднял голову, и в его глазах отразились чистые горные звёзды.

    — Меня уже не смогут убить, если я не совершу никакого проступка. Твоё высокое покровительство спасло меня. Смит понял, что ваш город сильнее племени, а ты — дочь Вождя. Я не боюсь его. Я страшно боялся Смита, и не только потому, что я не хочу умирать. Я боготворил Вождя. Но сейчас я понял, что Вождь глуп. Мы делаем бессмысленную работу. Валаш несёт наши мешки, как песок. Но если даже рабы выполнят волю Вождя, это будет самым страшным. Мы захлебнёмся в Валаше.

    — Как ты это понял? — поразилась Светлана.

    — Для этого не нужно много ума. Я видел, что есть в вашем городе. И вот вместо того, чтобы восхищаться вашими успехами, Смит объявил племени, что вы дикари, почти людоеды! Мало того, он сказал, что мы выиграли оба матча, а игрокам под страхом смерти приказал молчать! Я раб, но я не глупее хозяина! Я мог бы рассказать обо всём рабам, но я хочу жить. И я уверен, что вы обойдётесь без моей помощи. Вы сильны, как боги, и вы спасёте нас. Вы добры.

    — Джонни, какой ты молодец, — прошептала Светлана, поглаживая его руку. — Только знаешь, никаких богов нет. И я никакая не богиня. Я обыкновенная девчонка.

    — Я понял и сам, что богов нет. Мы поем им по утрам гимны, но они не помогают нам кончить нелепый, бессмысленный труд. Значит, их нет. Но ты не обыкновенная девчонка. Я не знаю, как это рассказать, но ты в самом деле не такая, как все. Даже в твоём городе тебе нет равных.

    — Ты всё-таки неправ.

    — Нет, прав! — упрямо сказал Джонни, и ноздри его раздулись. — Ты смелая девушка. Ты вырвала меня из лап Смита, ты не побоялась страшного леса, ты, наконец, прилетела к людям, которые хуже звереей. Не все, конечно. Но рабы ничего не понимают. Они ничего не видели, кроме камней и овец, они слепы в своей безграничной вере в Вождя и богов. Есть легенда, что когда-то племя жило по-иному. Но никто не знает, когда это было.

    Светлана вздрогнула.

    — Ты знаешь, — быстро зашептала она, — возможно, нам удастся открыть эту тайну.

    — Каким образом?

    — В доме Вождя есть книги, в которых записана история племени.

    Джонни махнул рукой.

    — Эти книги никто не может прочесть. Секрет давно утерян. Их может читать только Вождь.

    — Вождь тоже не умеет читать.

    Джонни широко открыл глаза.

    — Да-да. Он только рассматривает картинки. По-моему, он и гидроэлектростанцию делает по картинкам, и из этой вытеи ничего не выйдет. Нужно очень много знать, нужно многое уметь.

    Джонни был потрясён.

    — Никогда, — сказал он, — не думал я, что Вождь не умеет читать. Но кто же тогда прочтёт книгу?

    Светлана зажмурилась.

    — Я.

    — Ты?!

    — Да. Скарб научил меня не только языку, но и древней письменности.

    — А кто такой Скарб? Откуда знает он?

    — Он всё знает. Он совсем как человек, только железный. Мы называем таких людей роботами. Роботов сделали люди.

    — Железный человек... Я помню, на улицах Моглава встречались странные люди. Я не думал, что они железные.

    Светлана поднялась.

    — Пойдём в дом вождя!

    — Туда нельзя ходить, — заколебался Джонни. — Запрещено.

    — Ты боишься?

    Он подумал. Потом встал.

    — Нет, с тобой я ничего не боюсь. Ничего!

    Они пошли назад. Рыжий храпел, громко, с переливами. Они обошли его, как обходят дерево. По берегу Валаша, мимо приземистых домиков и баскетбольных площадок, осторожно двигались два человека: большой и маленький. В доме Вождя не светились окна, и Светлана подумала: «Как хорошо, что в доме Вождя нет дверей. Меньше шума». Дом Вождя никто не охранял. Наверно, этот старик свято верил в непогрешимость рабов.

    — Страшно, — прошептал Джонни.

    — Не бойся.

    Светлана дёрнула его за рукав. Они прижались к стене. Тишина. Осторожно, на цыпочках, вошли в коридор и повернули направо. В нос Светлане ударил знакомый запах старых книг. Она хорошо пошила, где находились древние рукописи. Они лежали в четыре стопки. Ощупью Джонни поднял первую, и Светлана взяла у него из-под рук самую нижнюю книгу. Светлана включила фонарик. Джонни загородил дверь.

                                                     ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

    13 июня,

    понедельник.

    Сегодня у меня действительно чёрный день.

    Я пишу. В моей лачуге мало света. Мне приходится наклоняться, как можно ниже. Я пишу, хотя мне и трудно писать. Болят руки, болят ноги, а особенно спина. Но я пишу, потому что не могу не писать.

    Сегодня мы проиграли русским.

    Миф о нашей непобедимости развеян давно. Наши бабы всегда продували советским. Мы сами иногда проигрывали даже дома. Но сегодня иное дело. Сегодняшняя встреча была полутоварищеской, она шла на спор. В первых рядах сидели сенаторы, и даже сам президент поглядывал на нас через бинокль и очки.

    Никогда не проигрывали мы с таким счётом.

    40:140.

    Страшно подумать.

    Когда я, шатаясь, вошёл в раздевалку и упал в кресло, появился мистер Бобби.

    — Вы, черномазые скоты! — заорал он. — Ленивые свиньи! Я всех вас упеку за решётку! Вы намеренно проиграли русским! Красные дьяволы!

    Мы молчали. Только Нильсен встал и дал мистеру Бобби оплеуху.

    Я очень люблю Нильсена. Он единственный белый среди нас. Пришли два полисмена и увели Нильсена.

    Мы не могли не проиграть. Русские применили новую хитрость. Я не могу назвать это иначе. Русские думают...

    20 июня.

    Сборная начала тренировки. В космосе взорвали бомбу на 200 мегатонн...

    27 июня.

    Скоро мы выезжаем в Китай на несколько встреч. Подумать только — в Китай, с которым наша страна не поддерживает дипломатических отношений, которая не входит в ООН... Да и зачем ему это гнилое болото?

    4 июля.

    Почему-то я пишу дневник только по понедельникам. Словно проверяю, насколько верна примета. Сегодня радостное событие: прилетели русские с Марса. То, что они открыли, потрясающе. Весь мир ликует! Наше правительство хранит подозрительное молчание.

    6 июля.

    Какой позор! Сегодня во время тренировки услышал, что мы опять напали на Кубу. На этот раз руками Сальвадора. Русские прислали предупреждение. Пришлось отступить.

    9 июля.

    Русские провели испытания 400-мегатонной бомбы. Боже мой!

    11 июля.

    Снова понедельник... Мы в Китае. Всё, что я увидел, не поддаётся описанию. Скоро Китай станет сильнее нас, и что тогда? Китайцы — трудолюбивые и очень гостеприимные люди. Мы легко выиграли у их сборной...

    22 августа.

    Сегодня в метро какой-то хлюст назвал меня черномазым. Самое обидное, что он сам — явный мулат... Боже, что творится в этом страшном мире!

    30 сентября.

    Взорвали 300-мегатоннуш бомбу.

    31 сентября.

    № начали готовиться к чемпионату мира. Он состоится в Москве. Мы проиграем, конечно, и этот чемпионат... А так хотелось бы выиграть. В сборной нас 25 человек. Рост каждого 220 см. Или наши тренеры хотят задавить русских ростом? Сомнительно, чтобы это удалось. Когда мы после тренировки идём по улице, прохожие шарахаются и удивляются. Они не знают, что нас выискивали в самых глухих уголках страны...

    5 октября.

    Очень неожиданная новость: президент объявил, что в случае победы над русской сборной каждый баскетболист получит миллион долларов. Как болезненно воспринимает он каждое наше поражение!

    12 октября.

    Я пишу утром, потому что очень поздно пришёл домой. Сегодня произошло событие, которое в корне может изменить всю нашу жизнь. Впрочем, ещё не событие, а просто большой разговор. Мы все собрались у Нильсена — у него относительно большая квартира. Бетси, жена Нильсена, поставила кофе, а мы закурили трубки. Скоро нечем было дышать. Вошёл Дик и сказал:

    — Я собрал вас, чтобы поговорить об одном деле. Умеете вы молчать?

    Все кивнули головами.

    — Президент не бросает слов на ветер. Готовы ли вы к тому, что бы заработать по миллиону долларов?

    — Ты же знаешь, — возразил Дэви, — что нам никогда не выиграть у русских в Москве.

    Он всегда прав, этот тихоня Дэви. Но как мне хочется, чтобы он оказался неправ!

    — Я считаю, — продолжал Дик, — что мы сможем это сделать, чёрт побери! Нужен только максимум энергии и воли. И притом игра стоит свеч. Русские успокоились. Сегодня в «Правде» я читал статью, в которой они смеются над заявлением президента. Мы должны выиграть не для президента, а для себя!

    — Ты говоришь очень хорошо, Дик, — задумчиво произнёс Нильсен, — и я тоже думаю, что если здорово постараться, то должно что-то получиться.

    — Мы должны увеличить объем тренировок, — продолжал Дик, — мы должны работать, как звери! И ещё один момент. Перед чемпионатом будем играть в Польше. Нужно с треском проиграть эту ничего не значащую встречу и приехать в Москву хитрыми и сильными!

    Я пробурчал:

    — Нам придётся совершенно не играть с поляками. Иначе они без особого треска проиграют нам.

    — Не волнуйся, — махнул рукою Дик, — не так уж они и слабы. Так что, парни, решено?

    — Решено! — нестройным хором ответили все.

    — Клянитесь!

    — Клянёмся!

    Мы встали и подняли кулаки.

    — А теперь, — сказал Дик, — я хотел бы знать, как вы распорядитесь деньгами. Вот ты, Дэви?

    Дэви опустил ресницы.

    — Я построю колбасную фабрику.

    — А ты, Гарри?

    — Я куплю магазин.

    — И будете эксплуатировать рабочих — таких же бедняков, как мы сейчас?

    Повисла тяжёлая тишина. Потом кто-то неуверенно сказал:

    — Так что же, раздать деньги безработным?

    Дик нахмурился.

    — К этому я не призываю вас.

    Он помолчал и посмотрел в окно. Что он мог увидеть там? Глухую стену соседнего дома? Или, может, то, чего но видели мы, о чём ещё не думали? Когда он повернулся к нам, глаза его сверкали. Он повис над столом и обрушил на нас поток слов.

    — Посмотрите, что творится на земле, — говорил он, — посмотрите! Два мира со скоростью реактивных самолётов мчатся навстречу друг другу и не могут остановиться! И когда они столкнутся, их пассажиры превратятся в жирный пепел, а водители будут сидеть на обломках, растерянно рассматривая свои глупые руки, ещё мгновение назад сжимавшие штурвал! Разве не видите вы, к чему идёт?

    — Не в наших силах уберечь землю от смерти, — грустно заметил Нильсен. — Не такие деньги нужны для этого.

    — Ты прав! Мы не сможем спасти землю. Но зато мы сможем спасти себя.

    Раздался иронический голос:

    — Построить бомбоубежище?

    — Ни в коем случае! Есть другой выход.

    Я ничего не понимал. Я только слушал. Мне казалось, что Дик бредит, но он после минутного молчания заговорил снова, и его речь показалась мне очень разумной:

    — Мы не будем строить бомбоубежище. Мы должны его найти. Мы должны найти на земле такое место, куда не долетят бомбы, и жить там, пока не закончится весь этот ужас. Есть одна маленькая нищая страна. Она расположена в горах. Она лежит вдали от всех путей. Она с удовольствием уступит нам кусок земли. Мы образуем там своё независимое государство. Мы возьмём в жёны самых высоких женщин земли, чтобы наши дети были сильными. И если не мы, то наши дети или их дети дождутся того дня, когда вздохнут с облегчением. Там никто не назовёт нас черномазыми. Согласны ли вы?

    И все закричали «согласны».

    И Дик обратился к Нильсену:

    — Что скажешь ты?

    И Нильсен обнял Дика.

    — Согласен!

    Я не мог сдержать слёз...

    13 октября.

    Тренер поражён нашим упорством.

    10 января.

    Мы в Польше. Мы проиграли. Особого треска не получилось — 42:50. Но польские газеты захлёбывается от восторга и возлагают большие надежда на чемпионат. Мистер Бобби ругал нас. Мы молчали и улыбались. Бобби ничего не понимает.

    20 января.

    Москва — холодная, зимняя. Мы страшно замёрзли, пока добрались до гостиницы, и поэтому не слишком приглядывались к городу. Но он очень красив. На улицах мало автомобилей — они мчатся по подземным тоннелям. Зато людей очень много. И все такие весёлые. Они даже не задумываются над тем, что скоро будет война. Или так уверены в своей силе?

    В гостинице я включил репродуктор. Я плохо знаю русский язык. Но среди прочего диктор сказал, что Советы взорвали 500-мегатонную, и это я понял...

    21 января.

    Первая игра с поляками. Они начали очень смело, но к перерыву счёт был уже 50:12. Игра закончилась 100:12. Поляки плакали. Мы смеялись в раздевалке. Русские выиграли у Китая — 97:95.

    22 января.

    Русские газеты вскользь упоминают о нашей победе. Познакомился на авеню Горького с Мэри. По-русски — Маша. Очень красивая и очень высокая девушка. Кажется, я ей понравился.

    Выиграли у Перу. Русские разгромили англичан — 120:50.

    23 января.

    Мэри великолепно говорит по-английски. Мы ходили в кино и объедались мороженым. Бобби кричит, что я не соблюдаю режим. Мы выиграли у Канады. Русские разгромили сборную Польши...

    5 февраля.

    Кончается чемпионат. Завтра последняя игра — с русскими. Всё будет зависеть от неё — наше спасение и наша гибель. Я не могу спать. Я пишу и смотрю в окно. Москва сверкает миллиардами огней. И где-то там, в одном из этих прекрасных зданий, живёт Мэри. Сегодня я сделал ей предложение. Она не хочет уезжать из Москвы. Она любит Москву. Но, кажется, она любит и меня. Она обещала подумать...

    Надо хорошенько выспаться. Мне поручено опекать Карпатова. Я помню его. Здоровый детина. Не ниже меня. Ничего, я помню его. Я зажму его так, что он ни разу не прорвётся к щиту. Разве что через мой труп.

    Пора спать.

    Спать...

    6 февраля.

    Моя рука дрожит от безумной радости.

    Вот как это было.

    Мы вышли на помост, и трибуны загудели, приветствуя нас. До этого дня лишь две команды шли без поражений, и вот они встретились между собой. Мы предложили сразу же бешеный темп, но топот ног заглушил яростный рёв трибун. Мы боролись за каждый бросок, как звери, и на нас, видимо, страшно было смотреть. Наши майки сразу же взмокли от пота, но уже через пять минут счёт был 20:12 в нашу пользу.

    Я держал Карпатова. Иногда я держал его в буквальном смысле, и судья делал мне замечания. К концу первой половины их стало пять, и второй тайм ребята играли без меня. Боже, как они играли! Русские выглядели не хуже. Это была борьба нервов, как пишут спортивные комментаторы. Но наши нервы не дрогнули. Очко в очко, и перед финальным свистком русские сравняли счёт. 100:100! И в дополнительное время мы заработали два лишних очка!

    Я никогда не забуду, как вскочили трибуны, как бросился Бобби на нею Нильсену, как Нильсен оттолкнул Бобби, московские болельщики по-настоящему объективны. Они умеют ценить мужество. Я сам убедился в этом.

    Сегодня самый счастливый день в моей жизни. Мэри согласилась стать моей женой. Не потому, что я чемпион мира и миллионер. Просто она меня любит...

    Какой сегодня день?

    Я не раскрывал эту тетрадь восемьдесят лет. Было как-то недосуг. Моя рука дрожит от слабости. Мои друзья давно умерли... Зато поднялась молодая поросль. Республика Баскетболистов ещё жива...

    Боже, как изменились люди!

    Сегодня утром замолчал приёмник. Я не поймал ни одного сигнала ни одной радиостанции...

    Наверно, началась и кончилась война.

    Но я уже не сойду в долину.

    Я слишком стар...

    Пусть уж молодая поро....................................................................................................

     На этом рукопись оборвалась. Светлана подняла усталые глаза. Чернила выцвели, и читать было трудно. Джонни недвижимо стоял в дверях. Светлана выключила фонарик. Стало темно. Светлана закрыла глаза, и поплыли видения прошлого. Ош прочла начало истории, но ещё далеко не всё ясно. Может быть, в других рукописях?

    Сколько лет этим книгам? Автор дневника не сообщал ни год, ни своего имени. Ничего, учёные земли раскроют и эту тайну. Главное, что книги сохранились...

    — Джонни, — прошептала она, — помоги мне.

    — Что?

    — Я хочу прочесть ещё одну книгу.

    — Светлана, нужно идти, скоро рассвет...

    — Да-да, ты прав. Давай положим книгу на место, чтобы не узнал Вождь...

    Джонни отделился от стены и подошёл к книгам. Он неосторожно толкнул плечом какую-то полку, и на пол плотно упала книга. В то же мгновение из коридора послышался голос Вождя:

    — Кто там?

    Светлана прижалась в угол. В коридоре топтался и бормотал Вождь. Он вошёл в хранилище с факелом в руке, и отсветы пламени дрожали на его морщинистом лбу. Он шагнул к Джонни и осветил его.

    — Что ты здесь делаешь, раб?

    Джонни молчал.

    — Иди отсюда.

    Джонни посмотрел в глаза вождя. В них билось дикое бешенство. Джонни пожал плечами и тихо пошел к выходу. Он шёл не торопясь, потому что знал: он обречён. Вождь тяжело грохал сапогами, а за ним на цыпочках скользила Светлана. Она почувствовала под ногами гранитные ступени и бросилась в сторону. Она притаилась за углом дама. Вождь не слышал её лёгких шагов. Он опустил факел. В нём не было нужды: занималась заря.

    Вождь остановился.

    — Иди, — сказал он.

    Джонни распрямил плечи. Он надеялся, что вождь вздумает устроить ему публичную казнь. Сам старик не справится с Джонни. А пока он будет собирать людей, Джонни улетит на винтолёте. Два, три, десять шагов. Джонни оглянулся. Вождь стоял на месте. Одиннадцать, двенадцать. И Светлана увидела, как в руке Вождя сверкнула молния, и Джонни тяжело упал на камни. Вождь пошёл домой, и тогда Светлана бросилась к Джонни. Он лежал ничком, раскинув руки, и его рубашка была залита кровью. Светлана с трудом повернула его вверх лицом.

    — Что с тобой?

    — Я умираю, — прошептал Джонни побелевшими губами. — Эта штука делается специально для Вождей и называется пистолет. Беги, или он убьёт и тебя. Он тебя просто не заметил.

    — Отчего же ты умираешь?

    — Беги! — приказал Джонни и стиснул зубы.

    Светлана вскочила. Джонни не врёт. Он весь в крови. Он умирает. Умирает! Только сейчас до неё дошёл смысл этого страшного слова. Нет, он не умрёт, если ему помочь! И по древнему инстинкту она приподняла Джонни и нашла рану на его спине. Она разорвала его грубую рубашку— откуда взялась сила! — и заткнула рану, чтобы не хлестала кровь. А потом, плача, побежала что было сил — к винтолёту, к Волку, к Глебу, которые помогут и утешат. Вставало солнце, и в его неярком свете по угрюмому городу Баскетболистов мчалась девчонка с карими заплаканными глазами...

                                                     ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

    Гул винтолётов мешал Вождю спать. Их с каждым днём становилось всё больше и больше. Они не опускались на бесплодную землю Баскетболистов, а неподвижно висели в воздухе. Иногда приходил Смит и в бессильной ярости сжимал кулаки. Он стоял перед Вождём, опустив гололову, а потом докладывал, что прилетела новая машина, и разражался бранью.

    — Рабы не хотят работать! — кричал он. — Они всё время смотрят на небо и гадают, что там происходит. Многие падают наземь и громко молятся.

    — А что же делают надсмотрщики? — приподымался Вождь.

    — Они словно сошли с ума. Они отказываются бить рабов.

    — Пошёл вон. Наведи порядок.

    Смит уходил наводить порядок, а вождь лежал и думал. Однажды он даже вышел во двор и посмотрел на небо, и в его душу закралось сомнение: уж не боги ли там? Но Смит разуверил его. Он сказал, что и те пришельцы, которые были на приёме у Вождя, тоже прилетели на такой  штуке. Более того — сам Смит вернулся в город Баскетболистов на ней.

    — Что же ты не сказал раньше, что они умеют летать по воздуху? — сурово перебил Вождь. — Это очень важно. Я бьюсь над этой проблемой сорок лет.

    — Вы всё равно не поверили бы, — смутился Смит.

    — Разве можно не верить своим глазам? Что ещё утаил ты от меня?

    — Их город значительно больше нашего.

    — Вот оно что.

    Вождь опять прогнал Смита и думал. Не сделал ли он ошибку, когда послал гонца искать людей? Если бы не это, его маленькое племя никто бы не нашёл. Все мысли были какие-то тяжёлые, от них распухала голова и клонилась на шкуру. Но гул с неба не давал Вождю спать. Он не прекращался ни днём, ни ночью, и на четвёртые сутки Вождь не выдержал. Когда пришёл Смит, он устало проговорил:

    — Сколько их?

    — Тридцать девять.

    — Вот что... любым способом узнай, что им нужно.

    — Я уже узнал.

    — Как?

    — Одна машина стоит на земле. Та, на которой я прилетел.

    — Так. Ну что же?

    — Их Вождь хочет поговорить с вами.

    Вождь пожевал губами.

    — Хорошо. Я хочу видеть его. Позови. Пусть придёт один.

    Смит ушёл. Вождь заметался по комнате. Он поправил шкуры на возвышении, открыл окно и устроился подобающим Вождю образом. На лестнице послышались быстрые шаги, и вошёл кудрявый смуглый человек с толстыми губами. Минуту он стоял в дверях, привыкая к полутьме, а потом решительно направился к Вождю.

    — Так вы — Вождь дружественного нам народа? — сказал Вождь, протягивая руку. — Рад познакомиться с вами.

    Мурат пожал руку и остановился у окна.

    — Да, я председатель Высшего Совета Земли.

    — Земли? — недоуменно поднял брови Вождь. — Земля велика, как же могут все её племена советоваться между собой?

    — Все люди Земли давно живут одной семьёй. Они не делятся на племена.

    Вождь замолчал. Наконец, усы его зашевелились.

    — Это невозможно. Слишком далеко они живут друг от друга.

    — В любую точку Земли можно добраться самое большее за шесть часов.

    — На таких летательных машинах?

    — Нет. Есть другие средства. Винтолёты могут опуститься на землю в любом месте. Для других средств мы строим специальные площадки.

    Вождь закрыл рукою глава.

    — Вы меня совершенно огорошили, — пробормотал он. — Но я верю вам. Вы добились многого. Моё племя работало в другой области. Сейчас оно перегораживает Валаш. Наверно, это совершенно ново для вас.

    — Мы давно не строим таких сооружений. После того, как мы нашли новые источники энергии, в гидроэлектростанциях отпала нужда. Кстати, прекратите строительство, пока не поздно.

    — Зачем?

    — Вы неправильно выбрали место. Валаш подымится и затопит всю долину.

    — Не может быть!

    — Мною уже рассчитано. Я определял сверху объём вашей долины. Нужно было строить выше по течению.

    — Ну, это мы ещё посмотрим. Я давно не был там. Я вообще редко выхожу.

    —Что ж так?

    — Пятнадцать лет я думаю над судьбами Земли.

    — И между тем не знали, что вам грозит табель? А Земля не спала: строила города, плавила антарктические льды, искала ваше племя и устанавливала контакты с далёкими звездами...

    Вождь широко открыл глаза.

    — Звёздами? Но ведь они чудовищно далеки!

    — Для нас это не имеет значения.

    Вождь повернулся лицом к стене и зачем-то потрогал хвост барса.

    — Я одного не пойму, — глухо сказал он, — каким образом успели обогнать моё племя — самое древнее племя Земли?

    — Я уже слышал о ваших представлениях, — улыбнулся Мурат. — Должен разочаровать вас. Народ Земли — ровесник племени Баскетболистов. Но он не пошел по ложному пути, как племя.

    — Не может быть! — закричал Вождь. — Была страшная война, испепелившая всё человечество, кроне самых отсталых племён.

    — Я говорю правду.

    — Я не могу не верить вам. Но если так, то значит...

    Он задохнулся и продолжал шёпотом:

    — ...значит, войны не было?

    Мурат развёл руками.

    — Значит, не было.

    Вождь согнулся и посмотрел в круглые глава Мурата. В них не было и тени иронии. Председатель Высшего Совета Земли смотрел строго и задумчиво. И Вождь упал на возвышение, едва не вывихнув руку. Он сидел тихо-тихо, закрыв глаза руками, и Мурату стало жаль его.

    — Сколько людей, — спросил Вождь, — живёт на Земле?

    — Более двадцати миллиардов.

    — И все они подчиняются вам?

    — Наоборот, я подчинен им. Впрочем, если хотите, я руковожу двадцатью миллиардами людей.

    — Почему же, — простонал Вождь, — почему вы возитесь с нами? Ведь вы можете стереть нас с лица Земли!

    — А зачем это нам? Мы хотим жить в дружбе с вами. Более того, мы хотим научить вас жить по-настоящему. Недавно вы убили человека. Мы строго наказываем за такие преступления.

    — Раб — не человек, — сурово проговорил Вождь.

    — Почему же тогда именно рабам вы доверили защищать спортивную честь племени?

    — Я хотел показать, что даже наши рабы сильнее вас.

    — А получилось наоборот.

    — Вы что-то путаете. Разве не у вас выиграли Баскетболисты с разгромным счётом?

    — Все было наоборот, — покачал головой Мурат. — Плохо быть вождём, не выходящим из дома. Смит обманул вас.

    — Смит? Смит обманул меня?

    Он вскочил.

    — Смит обманул меня и в этом?

    Вождь бросился к двери.

    — Я убью его!

    — Стойте! — крикнул Мурат. Но Вождь не слышал его. Он бежал по улице огромными прыжками. Мурат остановился, тяжело переводя дух. «В самом деле убьёт». Он пошёл туда, где скрылся вождь. Он обогнул скалу и увидел рабов, дробящих камни, а над ними возвышались Смит и Вождь.

    — Ты обманул меня, — говорил Вождь. — Тем самым ты удвоил свою вину. Ты прекрасно знаешь, что я с тобой сделаю.

    Побледневший Смит отступал к Валашу. Его руки бессильно обвисли, а зрачки бегали. Удивлённые рабы перестали стучать. Они впервые увидели Вождя. Они никогда раньше не знали его, но сразу поняли, кто перед ними. Кричать на Смита мог только Вождь.

    — Вождь! Вождь! — закричали они, падая ниц.

    Быть может, их крики спасли Смиту жизнь. Вождь повернулся к рабам, обвёл взглядом их голые спины, Валаш, мешки, набитые камнем, и снова ярость овладела им.

    — В воду! — проревел он, — все камни в воду! Не на плотину! Куда попало!

    Смит исчез. Рабы вскочили и засуетились. Они работали, как автоматы. Они не думали, что делают. Им приказал Вождь. Этого было достаточно. Они швыряли в Валаш опостылевшие камни, и Валаш жадно глотал их. Те камни, которые трудно было поднять, рабы катили к берегу, показывая босые пятки. Скрежет камня о камень, плеск воды, крики рабов смешались в нестройный гул. Над рекой сверкали брызги, сотни маленьких радуг повисли в воздухе. Когда последний камень пошёл на дно, рабы недоуменно столпились, вытирая лбы.

    — В город! Марш отсюда!

    Когда площадка опустела. Вождь опустился на колени и прижался плечом к скале. Спина его вздрагивала от рыданий. Мурат улыбнулся и тронул его плечо.

    — Не надо, — мягко сказал Мурат, — не надо плакать.

    — Что мне делать, — всхлипывал Вождь, — что мне делать?

    — Я знаю, - продолжал Мурат, — как это тяжело — отказаться от своей мечты. Со мной бывало так. Но если идея была беспочвенной и я хоронил ее, люди больше уважали меня.

    — Я убил раба, — не слушая его, продолжал Вождь. — Наверно, он был умнее меня. Он хотел прочитать старые книги...

    Вождь вцепился руками в волосы и упал на горячие камни.

    *

    Джонни открыл глаза. Он ничего не понимал. Как очутился он в этой светлой комнате? Может, он уже в потустороннем мире, и поэтому ему так хорошо? Он вспомнил, что в него стрелял Вождь. Он стал щупать лёгкое одеяло, которым был укрыт, потом свои руки и ноги. Он нигде не чувствовал боли. Значит, он действительно там, куда уходят мёртвые. Ведь мёртвые не чувствуют боли. И вдруг он насторожился. Он увидел Светлану. Она сидела на кровати и пристально смотрела на него Неужели Светлана тоже умерла? Джонни похолодел от этой мысли. Как же так! Ведь в неё Вождь не стрелял, это Джонни помнил хорошо. Или, быть может, она сама себя убила, чтобы быть с ним? Зачем она это сделала? Ведь так хорошо на Земле, среди живых людей, а здесь ещё неизвестно. Он снова посмотрел на Светлану.

    — Ты проснулся, Джонни, — сказала она, — что же ты не здороваешься?

    — Здравствуй, — с трудом разжал он губы. — Скажи ты, никогда не думала, что мёртвые тоже разговаривают.

    — Да ты не мёртвый! — расхохоталась Светлана. — Ты живой!

    — Не обманывай меня, — обиделся Джонни, — Я помню, как в меня стрелял Вождь. После этого рабы не оживают.

    Светлана присела поближе и положила руку ему на лоб.

    — Ничего, температура нормальная. А я думала, что ты бредишь. Опять бредишь. Если ты хочешь знать, ты вовсе не умирал, хотя я и боялась, что ты умрёшь. Когда мы везли тебя на винтолёте в Моглав, ты бредил всю дорогу, и у тебя даже останавливалось сердце, и я делала тебе уколы. Мы успели вовремя, и врачи сделали так, что ты заснул — глубоко и надолго. И пока ты спал, они вынули из твоей груди вот это.

    Она показала маленький кусочек свинца.

    — Когда-то я не верила Бойду, что такие маленькие штучки убивают людей. Но это факт. И пока ты спал, врачи вылечили тебя. Не притворяйся, ты же совсем здоров!

    Джонни слушал её болтовню, как самую лучшую песню. Он не умер, он жив, он в Моглаве, далеко от Смита и Вождя, от этих страшных людей, от камней... И рядом с ним Светлана. Его маленькая богиня, его надежда и вера... И ему стало тепло от этой мысли, и сильно захотелось, чтобы она нескоро сняла руку с его лба... А она говорила, говорила, но Джонни плохо слушал. Он просто смотрел на её губы, на её загорелые руки, на волосы, упавшие на брови... Она нетерпеливо стукнула его пальцем по виску.

    — Ты снова спишь?

    — Нет.

    — Ты знаешь, что говорил в бреду? Ты всё кричал: «Светлана, Светлана, не отдавай меня! Я хочу быть только с тобой!» И ещё ты говорил, что любишь меня.

    Дженни густо покраснел.

    — Этого не могло быть.

    — Нет, было!

    — Нет, Светлана.

    — Ну почему же не могло быть?

    Теперь покраснела Светлана. Она вскочила и отбежала к окну.

    — Я не имею права любить тебя. Я слишком туп. Я обыкновенный раб, раб душой... Наверно, всю жизнь надо мной будет висеть это проклятие...

    Светлана бросилась к нему.

    — Нет! — её пальцы запутались в волосах Джонни. — Ты не раб! Ты такой же, как и все. А скоро вообще не будет рабов. А что ты туп, то ты не огорчайся. Я тоже дура, но потихоньку учусь. И ты многому научишься. Тебе Скарб поможет. Хочешь познакомиться со Скарбом?

    — Хочу, — улыбнулся Джонни.

    — Скарб!

    Вошёл Скарб.

    — Почему же ты не слушаешь сообщения Высшего Совета? Мурат говорит.

    — Папа! — крикнула Светлана. — Он уже вернулся!

    Она включила видеофон. Мурат похудел за эти две недели. Он говорил на непонятном для Джонни языке.

    — ...быть может, нам удастся узнать что-либо о последних днях жизни Барса Годоу. Есть предположение, что он всё-таки дошёл до племени. Неизвестно, что с ним случилось потом. Быть может, он стал жертвой своей доверчивости и ненасытной любознательности, быть может, он остался с племенем... Никаких документов не сохранилось. Единственное — это то, что в племени встречаются и встречались раньше белокурые Баскетболисты, которые отличаются меньшим ростом.

    Ещё очень многое неясно в истории племени Баскетболистов. Но она очень хорошо показывает, до чего может дойти народ, который стремится жить обособленно, без связей со всем человечеством. Предки племени ушли в горы, испугавшись надвигающейся войны. Вместо того, чтобы бороться за её предотвращение, они нашли каменное бомбоубежище и стали ждать конца света...

    Меня могут опросить, почему Высший Совет отдал так много времени этому маленькому народу, в то время как на Земле много других; важных дел. Мы не могли пройти мимо страданий и нищеты наших братьев по крови. Мы руководствовались исключительно соображениями гуманности. Мы не могли оставить их в беде, в то же время нам не хотелось торопить Баскетболистов с выводами. Пусть их мало, но их доверие тоже важно для нас.

    Экран погас.

    — О чём он говорил?

    — Он говорил... он говорил о вашем племени. Все оказалось не так просто, как я предполагала... Лежи, тебе рано вставать.

    Джонни послушно лёг.

    — Скарб, расскажи что-нибудь!

    — Сказку?

    — Сказку!

    — Это было очень давно...

    В передней послышались шаги, и вошёл Мурат. Светлана бросились ему на шею.

    — Ах, Светлана, Светлана, девочка моя...

    Светлана подняла сияющее лицо.

    — Папа, правда, я плохая? Я все время торопилась и мешала тебе. Папа, прости меня!

    Мурат потрепал её волосы.

    — Ты поняла сердцем скорее то, чего я не достиг умом... Ты всегда делаешь что-нибудь хорошее немного раньше, чем другие люди. Это хорошее качество, дочка.

    *

    Над страной Баскетболистов вставало солнце. Винтолёт неподвижно висел над скалами, и его крылья посеребрились. Волк выглянул вниз и повернулся к Глебу.

    — Посмотри, — сказал он.

    — Сбылось! — прошептал Глеб.

    В городе Баскетболистов царила суета. Они несли узлы и привязывали их к сёдлам. Блеяли овцы, ржали лошади, кричали люди. По улице бегал Вождь и отдавал приказы — коротко, отрывисто. Его длинные волосы развевались по ветру. Щёлкал бич, ругался Смит. Иногда Вождь и Смит сталкивались и о чём-то говорили. Наконец, всё было готово. Лошади выстроены в цепочку, люди стоят рядом с ними. Затихли дети. Вождь вскочил в седло и молодо выпрямился. Он отдал приказ, и колонна двинулась.

    — Ну, и мы?

    — Да. Быть может, ещё вернемся — искать руды...

    Винтолёт плавно тронулся и поплыл за колонной. Змеилось ущелье, сверкал Валаш. И по сырым камням шли Баскетболисты. Шли в долину, чтобы никогда больше не возвращаться в горы. Там, за хребтом, их ждут машины, которые доставят в больше красивые города последнее племя Земли. Оно сольётся с человечеством, усвоит его обычаи, его жизнерадостность и научный поиск, его ненасытное стремление к истинному знанию... Бренчали уздечки, и дымилась широкая спина Вождя. Розовели скалы, и о вечности пел стремительный Валаш. Баскетболисты шли в долину...

                                                                      КОНЕЦ

    [1963]

 

 

                                                       ИВАН АНТОНОВИЧ ЛАСКОВ

               (19 июня 1941, Гомель, БССР [СССР] - 29 июня 1994, Якутск. [РС(Я) РФ])

    Иван Антонович Ласков - поэт, писатель, переводчик, критик, историк, автор «угро-финской» концепции происхождения белорусов. Награжден Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета ЯАССР. Член СП СССР с 1973 г. [Также член СП ЯАССР и БССР]

    В три годы Иван самостоятельно научился читать, но ввиду материальных затруднений пошел в школу только в восемь лет. В 1952 г., после окончания 3-го класса, самостоятельно сдал экзамены за 4-й класс и был сразу переведен в 5-й. Еще из Беразяков, в которых жил до 1952 г., Ласков присылал свои корреспонденции в русскоязычную газету пионеров БССР «Зорька», хотя стихотворения и не печатали, но на письма отвечали. По инициативе редактора газеты Анастасии Феоктистовны Мазуровой Ивана в 1952 г. отправили во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек» имени В. И Ленина, где он проучился с ноября 1953 г. по март 1953 г. Затем воспитывался в Могилевском специальном детском доме № 1, потом в школе № 2 г. Могилева, которую закончил в 1958 г. с золотой медалью.

    Поступил на химический факультет Белорусского государственного университета, который закончил в 1964 г. и при распределении пожелал поехать в г. Дзержинск Горьковской области, где работал в Дзержинском филиале Государственного научно-исследовательского института промышленной и санитарной очистки газов. В июне 1966 г. уволился и вернулся в Минск. Работал литсотрудником газеты «Зорька», на Белорусском радио. С 1966 г. обучался на отделении перевода в Литературном институте имени А. М. Горького в Москве. В 1971 г., после окончания института с красным дипломом, переехал в Якутскую АССР, на родину своей жены, якутской писательницы Валентины Николаевны Гаврильевой.

    С сентября 1971 г. по февраль 1972 г. работал в газете «Молодежь Якутии», сначала учетчиком писем, затем заведующим отделом рабочей молодежи. От февраля 1972 г. до лета 1977 г. работал в Якутском книжном издательстве старшим редакторам отдела массово-политической литературы. С лета 1977 г. работал старшим литературным редакторам журнала «Полярная звезда», с 1993 г. - заведующий отделам критики и науки журнала «Полярная звезда».

    За полемические статьи про отцов-основателей ЯАССР весной 1993 г. был уволен с работы и ошельмован представителями якутской «интеллигенции». Перебивался случайными заработками. Последнее место работы - заведующий отделом прозы и публицистики в двуязычном детском журнале «Колокольчик» - «Чуораанчык», который возглавлял Рафаэль Багатаевский.

    29 июня 1994 г. Иван Антонович Ласков был найден мертвым «в лесу у Племхоза», пригороде Якутска по Вилюйскому тракту за Птицефабрикой.

    Иосафа Краснапольская,

    Койданава