ЎЎЎ Эдуард Пякарскі. Матэрыялы па якуцкаму звычаёваму праву. (Тры дакумэнты.) Койданава. "Кальвіна". 2022.

 

    Э. К. Пекарский

                                   МАТЕРИАЛЫ ПО ЯКУТСКОМУ ОБЫЧНОМУ ПРАВУ

                                                                           (три документа)

    При всем сравнительном богатстве литературы о якутах, с которыми в этом отношении вряд ли может соперничать какая-либо другая народность Сибири, одна область якутоведения, именно обычное право якутов, затронута слишком мало в нашей научной литературе. Основным источником для всех исследователей в этой области и до сих пор служит известный «Сборникъ обычнаго права сибирскихъ инородцевъ», изданный Д. Я. Самоквасовым (Варшава, 1876. Стр. 282), в котором «обычаям якутов» отведено всего лишь 46 страниц разгонистой печати. Работы, специально посвященные юридическому быту якутов, как, напр., кн. Кострова (Очерки юридическаго быта якутовъ. ЗИРГО по Отд. Этногр. 1878 г. Т. VІІІ), М. В-ча. (Юридическіе обычаи якутовъ. Журн. гражд. и уголовнаго права. 1891, кн. III), Н. Харузина (Юридическіе обычаи якутовъ. По матеріаламъ Н. П. Припузова. Этнографич. Обозрѣніе 1898, № 2) и, наконец, Д. А. Кочнева (Очерки юридическаго быта якутовъ. Казань. 1899), не дают сколько-нибудь яркого представления об этом быте и носят несомненные следы не изучения его на основании данных живой действительности или каких-либо памятников из области якутского обычного права, а поверхностного и чисто внешнего собрания разрозненных фактов, кой-как скомбинированных и подогнанных под ту или другую теорию. Из известных мне трудов по изучению юридического быта якутов всего более способна остановить на себе внимание исследователя неизданная работа покойного Н. А. Виташевского «Якутские материалы для разработки вопросов эмбриологии права», заслужившая чрезвычайно лестный отзыв покойного М. М. Ковалевского. К сожалению, она начала печататься в виде приложения к такому мало распространенному изданию, как «Извѣстiя Восточно-Сибирскаго Отдѣла Русск. Геогр. Общества», такими незначительными дозами и с таким значительным запозданием и небрежностью в корректурном отношении, что автор счел за лучшее приостановить ее дальнейшее печатание в Иркутске, надеясь издать ее здесь в «Записках» того же Общества по Отдел. Этнографии [* Надежде этой не суждено было осуществиться, так как по смерти Н. А. Виташевского в 1918 г. рукопись «Якутских материалов», оставленная наследницами в частных руках, до сих пор ими не разыскана, равно как и остальные рукописи покойного. — Имеет быть напечатана в числе «Трудов» Академической Якутской Экспедиции, организованной в 1925 г.].

    В виду отмеченного мною недостатка фактического материала по обычному праву якутов, я решил воспользоваться гостеприимством, оказанным мне редакцией «Сборника Музея Антропологіи и Этнографіи» и поместить в настоящем томе документальный материал, относящийся к Олекминскому, Верхоянскому и Якутскому округам. Говорить здесь о ценности подобного рода и памятников обычного нрава не приходится: об этом в свое время достаточно ярко писал Д. Я. Самоквасов в предисловии к своему «Сборнику» и А. Кистяковский в посвященной последнему статье «Собраніе и разработка матеріаловъ обычнаго права» (Кіевскія Университетскія Извѣстія. 1876 г., № 6). Замечу лишь, что приведение документов, написанных местами не совсем грамотно и вразумительно для современного читателя, в их первоначальном виде, а не в изложении или пересказе, предпочтительнее потому, что дает возможность разностороннего толкования неясных мест и сравнения их с текстом Д. Я. Самоквасова.

    В другом месте (см. приложение I к «Эволюція Черной вѣры (шаманства) у якутовъ» В. Ф. Трощанского. Казань. 1902) я уже отметил, что та часть «Сборника» Д. Я. Самоквасова, которая касается «обычаевъ якутовъ», не есть первоначальный текст «Объясненія якутовъ Якутской области о законахъ и обычаяхъ ихъ», представленного «головами якутскихъ пяти улусовъ и двухъ волостей». Оно подверглось некоторой переработке в Иркутском Губернском Правлении, прежде чем попало во II Отделение Собственной Его Величества Канцелярии вместе с рукописными показаниями других сибирских инородцев об их «законахъ и обычаяхъ», составленными в двадцатых годах мин. столетия по распоряжению тогдашнего правительства. В том виде, в каком «Объясненіе» якутских голов вышло из рук составителей, оно гораздо объемистее, чем помещенное в «Сборнике» Д. Я. Самоквасова, и содержит в себе много глав (числом 26), коих в последнем мы не находим вовсе, не говоря уже о произвольных сокращениях и неудачных добавлениях в самом тексте. Имея в своем распоряжении точную копию «Объясненія», я опубликовал в приложении к вышеупомянутому труду В. Ф. Трощанского лишь первые две главы. — о «Жертвоприношеніи» и «Шаманствѣ», а затем, в вып. II-III «Живой Старины» за 1909 г., посвященном В. В. Радлову по случаю 50-тилетия его ученой деятельности, привел еще отрывки, касающиеся якутского брачного права, В обоих случаях эти сведения были дополнены соответственными выдержками из показаний олекминских и верхоянских родоначальников.

    Если «свѣдѣнія:» по Якутскому округу, хотя бы в неполном и искаженном виде, все же были доступны исследователям обычного права, благодаря «Сборнику» Д. Я. Самоквасова, то «сведения» по Верхоянскому и Олекминскому округам, за исключением незначительной части, опубликованной мною, появляются ныне в печати впервые. Все эти документы извлечены мною из архива Якутского Областного Управления, именно из «Дѣла по предложенію Г. Якутскаго Областного Начальника съ приложеніемъ отношенія Губернскаго правительства о доставленіи въ Губернскій Совѣтъ нужныхъ свѣдѣній о осѣдлыхъ, кочующихъ и бродячихъ иновѣрцахъ. Началось 10 генваря 1823 г.» Сведения эти понадобились Иркутскому Губернскому Совету для соображений по вопросу о приведения в исполнение Устава об инородцах 1822 г., «въ особенности о образѣ управленія».

    Так как верхоянские родоначальники для своих «свѣдѣній» использовали почти буквально показания олекминских родоначальников, то, во избежание повторений, в подлежащих местах текста мною делаются лишь ссылки, указывающие на незначительные изменения или редакционные отступления от первоисточника, т. е. олекминских «свѣдѣній».

    При том или другом параграфе я счел нелишним указывать на соответственные параграфы «Обычаевъ якутовъ» в «Сборнике» Д. Я. Самоквасова для сравнения и для облегчения могущих понадобиться читателю справок. Сведения олекминские обозначены инициалами ОС., верхоянские — ВС., ссылки на Д. Я. Самоквасова — Сам.

    Все подстрочные примечания, пунктуация, прямые скобки и жирный шрифт принадлежат мне.

    Э. П.

    [С. 657-659.]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

     /Сборник Музея Антропологии и Этнографии имени Петра Великого при Академии Наук Союза Советских Социалистических Республик. Т. V. Вып. 2. Ленинград. 1925. С. 657-708./

 

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде

    Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава

 

 

 

 

ЎЎЎ Эдуард Пякарскі. Ці патрэбны зараз злом сыбірскай грамады? Койданава. "Кальвіна".

 

                              НУЖНА ЛИ ТЕПЕРЬ ЛОМКА СИБИРСКОЙ ОБЩИНЫ?

    В основу действующего закона 23 мая 1896 г. о поземельном устройстве крестьян и инородцев, водворившихся в губерниях Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской на казенных землях, положен принцип закрепления установившихся отношений населения к земле, т. е. принцип, установленный еще 1-ою статьею Высочайшего указа 1866 г., с тою разницею, что, в то время как, согласно указу (ст. 4 и 5), крестьяне, по владению землями своего надела на основании «владенных записей», пользуются правами собственности, сибирские поселяне владеют землями на основании «отводных записей» и правами собственности не пользуются, — собственником их земель является государство. Хотя вопрос о предоставлении сибирским поселянам прав собственности на землю затрагивался как отдельными административными лицами, так и целыми учреждениями, но решался ими единодушно в отрицательном смысле. Так, подготовительная комиссия при бывшем департаменте общих дел нашла нужным «устранить всякое уподобление прав сибирских поселян правам крестьян-собственников» и «определенно высказать, что земли поселянских наделов остаются собственностью государства и отводятся поселянам лишь в постоянное пользование». Генерал-губернатор Синельников высказал, что «обращение крестьянских земель в их собственность, с полным применением указа 24 ноября 1866 г., в Восточной Сибири еще надолго будет неосуществимо». Того же мнения держались генерал-губернатор Горемыкин и министр земледелия и государственных имуществ Ермолов. В пользу предоставления сибирским поселянам прав собственности на землю, — в близком, по крайней мере, будущем, — не раздалось ни одного голоса. Главными причинами невозможности предоставления им земель в собственность выставляется следующее: 1) несформированность земельного хозяйства поселян, проистекающая от весьма невысокого культурного их состояния, и 2) невысокий уровень развития общественной жизни, допускающий возникновение действующих во вред обществ лиц (класса «кулаков»-скупщиков земель). Таким образом, предоставление сибирским поселянам в полное распоряжение, по праву собственности, надельных земель признано несвоевременною мерою, грозящею создать в результате не улучшение, а ухудшение в их быте. Высказанные соображения относятся даже к бывшим государственным крестьянам, водворенным на казенных землях в губерниях Тифлисской, Елисаветпольской, Бакинской, Эриванской и Кутаисской, а тем более они имеют значение в применении к сибирским поселянам. «Владение землями на правах собственности, — говорится в деле о поземельном устройстве поселян названных губерний, — как показывает опыт внутренних губернии, требует довольно высокого развития в среде крестьянского населения солидарности интересов, преданности общественному делу и уменья отстоять законные права свои от всяких посягательств». Кроме того, переходной стадией к приобретению прав собственности везде и всегда служит подворно-наследственное владение землею. Между тем, Высочайше учрежденная комиссия нашла, что «подворного владения в поселенских обществах сибирских губерний не существует, развитие же земельных порядков в будущем является, по духу нашего законодательства, делом самих поселенских обществ». Достаточно того, что для облегчения процесса выделения земель в собственность в будущем, закон (ст. 14) предоставляет сходам крестьян и инородцев заменять общинное пользование землею участковым или подворным (наследственным). Пока же для Сибири общее правило — общинное владение, хотя и отличное от общепринятого понимания этой формы землепользования. Дело в том, что в применении к сибирской общине не выдерживает ни малейшей критики тот довод, который обыкновенно выставляется противниками общинного пользования землею, то есть, что при нем невозможно будто бы широкое приложение к земле труда и капитала. В сибирской общине строго проводится принцип неотъемлемости коренного надела, который, лишь в неурожайный год, может быть несколько урезан, и то временно, в пользу других общественников, а при таком условии ничто не мешает каждому общественнику улучшать свой надел в любых размерах, при чем община, как замечено, никогда не посягает на затраченный однообщественником труд и капитал.

    Таким образом, разница между общинным владением землею и владением на праве собственности сводится здесь к тому, что земли и леса, отведенные сибирским обществам и селениям, не могут быть ни отчуждаемы, ни обременяемы долгами, как того и требует ст. 13 закона 1896 г. Включением этой статьи имелось въ виду предотвратить нежелательные результаты свободного отчуждения земель: переход части поселян в безземельные и обозначение того класса «кулаков»-скупщиков земель, о котором уже говорилось выше.

    Со времени издания нового поземельного закона прошло всего 12 лет, самый закон далеко не во всей Сибири проведен в жизнь, культурные и сельскохозяйственные условия жизни населения не настолько изменились, чтобы можно было считать назревшим вопрос о предполагаемой новой ломке земельных отношений и искусственном введении чуждого пока населению владения землею на праве полной собственности, — все это заставляет признать, что положенный в основу поземельных прав сибирских поселян принцип неотчуждаемости поземельных наделов сохраняет свое значение во всей силе, и предоставление населению права распоряжения надельною землею по своему усмотрению является преждевременным.

    Э. П.

    /Сибирскіе Вопросы. № 26. 24 сентября. С.-Петербургъ. 1908. С. 32-35./

 

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.

    Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава

 

 

 

 

ЎЎЎ Эдуард Пякарскі. Незьдзяйсьняльная экспэдыцыя. Койданава. "Кальвіна". 2022.

 

                                                       НЕУДАВШАЯСЯ  ЭКСПЕДИЦИЯ

    Согласно распоряжению из Петербурга, в Приамурском крае организована временная партия для обследования в колонизационных и других отношениях района вдоль проектируемого южного направления Амурской железной дороги — от границ Нерчинского горного округа до р. Зеи. Организация всего дела была возложена на производителя работ Уссурийской партии Б. С. Любатовича [* Брат известных сестер Любатович.]. только что перед тем окончившего две экспедиции: Якутско-Зейскую и ранее Якутско-Аянскую или, вернее, третью Нелькано-Аянскую. Для участия в работах этой партии был приглашен также участник Якутско-Зейской и второй Нелькано-Аянской экспедиций (1903 г., под начальством инженера В. Е. Попова) — В. С. Панкратов. Задача партии — определить колонизационную емкость всего пространства к югу от Уркана и Зеи до казачьих земель. К сожалению, для выполнения столь важной задачи оказался не вполне удачным и даже вовсе неудачным выбор самого организатора дела. В № 154 «Амурского Края», от 15 (28) июля, напечатана, за подписью трех участников партии, гг. Панкратова, Русинова и Вольнова, телеграмма, сообщающая мотивы, вынудившие их оставить Зейско-Нерчинскую колонизационную экспедицию. Главный мотив — перешедшая всякие границы грубость г. Любатовича. «На землемера Вольнова Любатович замахнулся даже кулаком и приказал сбросить вещи Вольнова на пути к работе. Рабочим он угрожает бросить их в тайге в случае болезни, голословно обвиняя всех в небрежности и даже в воровстве. Свое нежелание снабдить партии медикаментами он прикрыл предлогом, что аптека вся раскрадена, — между тем она вся находится на складе. С вещами членов экспедиции он обращается еще свободнее. Без ведома их отпирает ящики и выбрасывает все даже экспедиционные принадлежности, не сообщая об этом членам экспедиции... На всякое возражение и заявление членов экспедиции Любатович отвечает, что никто не имеет права рассуждать и критиковать его действий, что обязанность членов экспедиции беспрекословно подчиняться всем его распоряжениям». По словам телеграммы, «Любатович заявил, что экспедиция это — он, а потому и может изменять план работ, не считаясь ни с кем». Всего этого более чем достаточно, чтобы заставить даже наиболее мирно настроенных людей отказаться от дальнейшего участия в экспедиции. Но г. Панкратов, в особом фельетоне («Амурский Край», № 164, от 26 июля), характеризуя более подробно поведение начальника партии, сообщает о некоторых таких его выходках, что участники экспедиции готовы были заподозрить в г. Любатовиче психическое расстройство. В самом деле, распоряжение «дать в морду этому рабочему», предложение «сейчас застрелить этого рабочего» неизбежно должны были навести г. Панкратова на мысль: здоров ли г. Любатович? По счастью г. Панкратову удалось образумить несколько расходившегося начальника напоминанием о жестоких примерах в истории экспедиций и советом «прекратить нелепые угрозы и не возбуждать против себя рабочих, которые за такого рода выходки жестоко могут отомстить, бросив его в тайге со всем табором». Вообще, г. Панкратов «рекомендовал не играть с огнем»... Обращает па себя внимание хвастливое заявление г. Любатовича, что он уже многих социал-демократов посадил в тюрьму. «Какое отношение и связь имела экспедиция — говорит г. Панкратов — к прежней деятельности Любатовича среди социал-демократов — никто из нас не мог понять».

    А еще говорят, что яблоко от яблони недалеко падает...

    И вот с такими господами извольте работать на пользу и славу отечества! Неужели здесь не обратят внимание на сообщенные факты и не уберут зарвавшегося и не в меру властолюбивого начальника?

    П.

    /Сибирскіе Вопросы. №№ 21-22. 28 августа. С.-Петербургъ. 1908. С. 40-42./

 

 

 

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.

    Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава

 

 

                                                                                      II.

    Примѣчанія:

    9). Порт Аян находится на берегу Охотского моря, в 1200 в. от Якутска. В 1845 г. был устроен к нему из Якутска удобный торговый: путь, а в 1852 г., по инициативе и ходатайству генерал-губерн. Восточной Сибири Н. Н. Муравьева, и почтовый тракт, закрытый в 1867 г., вследствие ликвидации деятельности Российско-Американской компании. О внешности порта Л. Ф. Филипеус, отлично знавший все утолки Охотского моря, говорит: «У Аяна картина меняется: окруженная высокими горами, небольшая прелестная бухта, безопасность якорной стоянки и сообщения с берегом, солидность построенных на берегу складочных магазинов и красивый опрятный вид церкви и домов, виднеющихся чрез березовую рощу, — все это, после мучительного плавания по печальным рейдам Охотского моря, производить отрадное впечатление и дает возможность свободно вздохнуть!». В настоящее время Аян, конечно, не имеет прежнего своего значения и вида. В 1886 г., по поручению и. д. ген.-губ. гр. А. П. Игнатьева, ездил в Аян Якутский губернатор, ген.-м. К. Н. Светлицкий — для обозрения Якутско-Аянского тракта и для выяснения вопроса о новом заселении этого тракта переселенцами. В 1894 г., но почину Иркутского ген.-губ. Горемыкина, командирован был, для открытия удобного перевала чрез Джугджурский хребет, восстановления тележного пути и оживления Охотско-Якутского края в торговом отношении, дорожный техник П. А. Сикорский. В июне - июле 1900 г. ездил в Аян известный золотопромышленник и благотворитель А. М. Сибиряков. Цель его поездки состояла в личном ознакомлении с Нелькано-Аянской дорогой, требующей лучшего и более удобного устройства ей. Летом 1903 г. работала на этом тракте специальная экспедиция, в составе начальника ее, инж. В. Е. Попова, шлиссенбургца В. С. Панкратова, адм.-сс. П. Ф. Теплова, геолога А. А. Ховрина, зоолога И. М. Щеголева и двух этнографов и коллекторов В. М. Ионова и Э. К. Пекарского, командированных, музеем Императора Александра III. В последнее время, с приездом в Якутск губ. И. И. Крафта, обращено внимание правительства на соединение Якутска с р. Амуром дорогой чрез Амгу; Большой Амбардах, по берегам р.р. Алдана и Тимптона и чрез Лебединские прииски на Невер, урочище на Амуре. В этом направлении в 1908 г. работала экспедиция Панкратова и Любатовича, а несколько позднее — экспедиция под начальством инж. путей сообщения А. С. Васильева и помощника его инж. Н. Н. Басенко.

    /Якутскія Епархіальныя Вѣдомости. Якутскъ. № 15. 1 августа 1915. С. 289./

 

 

 

 

ЎЎЎ Эдуард Пякарскі. Папраўкі ды дадаткі да бібліяграфічнага паказальніка. Койданава. "Кальвіна". 2022.

 

                                                              Поправки и дополненія.

    Къ „Библіографическому указателю текущей литературы объ Якутской области”, помѣщенному въ № 13-25 журнала „Ленскія Волны” 1915 г. стр. 16. Должно быть:

    № 303 Н. А. Виташевскій. Якутскіе матеріалы, собранные въ 1883-1997 [* Важн. опечатки: ... На 16 стр. Въ библіогр. указ. № 303, нужно читать 1897 г.] г.г. Прилож. №. 2 къ Ж. Ст. с. г.

    № 304 Э. К. Пекарскій. П. И. Войнаральскій О вымираніи якутовъ. Прилож. № 2 Ж. Ст. с. г.

    № 305. П. И. Войнаральскій. Приполярное земледѣліе „Сельское хозяйство и Лѣсоводство 1897 г. іюль (пересказъ этой статьи помѣщенъ въ фельетонѣ г. Эльпе — Л. Попова въ „Новомь Времени”, 1897 г. оть 27 августа за № 7722 подъ заглавіемъ: „Научныя письма Земледѣліе приполярныхъ окраинъ”: фельетонъ этотъ, съ разрѣшенія автора, перепечатанъ въ книгѣ А. И. Фаресона: Семидесятники. Очерки умственныхь и политическихъ движеній въ Россіи” (Cпб 1905.) стр. 198-212).

    Эд. Пекарскій

    /Ленскія Волны. Ежемѣсячный литературно-политическій, прогрессивный журналъ. № 4 – 28. Якутскъ. 21 февраля 1916. С. 16./

 

 

 

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.

    Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава