ЎЎЎ 15. Ляліта Міцяўская-Жлёб. Ураджэнка Магілёўшчыны Лідзія Язерская ў Якуцку. Сш. 15. Койданава. "Кальвіна". 2024.

 

                                 ПОСЛЕДНЕЕ ПОКОЛЕНИЕ ЯКУТСКОЙ ССЫЛКИ

                                                        (Листки, воспоминаний)*

    [* В сутолоке сегодняшнего дня нет возможности заниматься воспоминаниями — это, вероятно, дело будущего, поэтому настоящая заметка представляет собою, поистине, листки воспоминаний, которые набросаны мною между делом и грешат схематизмом и неполнотой.]

    Было раннее июльское утро, когда карапузый ленский пароход подтащил нашу баржу к городу Якутску.

    На довольно высоком, обрывистом берегу высилось несколько двухэтажных каменных построек, из-за крыш которых серебрились купола церквей. У берега — баржи пристани, около которых несколько пароходов; а вдоль берега длинная цепь ленских торговых паузков, барж и разных мелких суденышек. Словом — настоящий портовой город.

    Действительно, Якутск, несмотря на незначительность своего населения (в 1912 году, время прихода нашей партии, выражавшегося в десять - двенадцать тысяч человек), внешне производил впечатление довольно значительного городка. Основной причиной этого, конечно, было то обстоятельство, что он являлся областным городом — «столицей» необъятной Якутской области и как областной город мог с давних времен отстраиваться и приобретать внешность, приличествующую областному городу...

    [C. 133.]

                                                      Эсдеки и эсеры.

    Якутская ссылка, как и все другие, являлась своего рода производным от той революционной среды, из которой она была выхвачена рукой царизма и переброшена в «места отдаленные». В те времена, когда в революционном движении господствовало народничество, Якутская ссылка была преимущественно народническою.

    Позднее в Якутку пришли марксисты. В воспоминаниях Ю. М. Стеклова, напечатанных в шестой книжке «Каторги и Ссылки», довольно ярко и выпукло зарисована эта страница Якутской ссылки, где встретились два направления русской революционной мысли. Позднее социал-демократическое движение дало много своих представителей в Якутскую ссылку, и уже в так называемом Романовском протесте мы находим очень много социал-демократов.

    В мое время Якутская ссылка делилась как бы на две, пожалуй, равные части — эсеров, называвших себя преемниками традиций народничества, и нас, социал-демократов. Мы тоже были отражением соотношения революционных сил нашей эпохи. Эсеры и эсдеки — это две главных фракции революции 1905 года, которые получили свое представительство и в Якутской ссылке.

    У эсеров в Якутске в то время были Зензинов, отбывавший административную высылку в Верхоянске, Л. Езерская, П. Куликовский, Каретников и целый ряд девиц-эсерок из Мальцевской тюрьмы Нерчинской каторги. Эсеровская часть ссылки группировалась вокруг Л. Езерской, очень неглупой женщины, которая, впрочем, дальше создания своеобразного «эссеровского салона» в Якутске на пошла.

    В материальном отношении эсеровская часть Якутской ссылки была несколько лучше обставлена в силу более налаженной помощи со стороны своих организаций на воле. Поэтому, вероятно, она жила жизнью, похожей на прежнюю жизнь административной ссылки, отдавая много времени чтению хороших книжек и разным личным переживаниям.

    Наша социал-демократическая группа была менее обеспечена, но зато у нас было довольно много деловых ребят, которые сумели сделаться «общественно-полезными» людьми в Якутии...

    [C. 133-134.]

    Мы были последними. С нашим уходом Якутка перестала быть ссылкой. Революция превратила нас в свободных людей, а Якутскую область из страны ссылки в Автономную Советскую Социалистическую Республику.

    Вл. Виленский (Сибиряков).

    [C. 141.]

 

 

    Ем. Ярославский.

                                 НАКАНУНЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ  В ЯКУТСКЕ

    Якутская ссылка отличалась особенностями, которые определялись. с одной стороны, ее отдаленностью, оторванностью, а с другой стороны, ее несколько особым составом и, наконец, условиями жизни в Якутске, значительно отличавшимися от условий жизни в ряде других мест ссылки...

    [С. 25.]

    В 1916 году нам пришлось похоронить тов. Ястрова, о котором нужно вспомнить, как о единственном рабочем, который сидел в якутской тюрьме, как «опасный» для правительства противник войны. Петров был колпинским рабочим и был выслан в Якутск якобы за то, что он — германский подданный; но в то же время Ястров принимал участие в противовоенной кампании. У него очень быстро развился в якутской тюрьме туберкулез. Это был настоящий интернационалист, антиоборонец, большевик. Вскоре перевели его из тюрьмы в тюремную больницу. Мне и другим ссыльным довелось быть у него несколько раз на свиданиях. Он не верил, что его песенка спета. Однако весной 1916 года пришлось снести нам Ястрова на кладбище и похоронить недалеко от могил других политических ссыльных, большей частью покончивших самоубийством, — Людвига Яновича и др.

    Часть ссыльных принимала участие в местной печати. Можно (назвать Степана Никифорова, П. Ю. Перкона, В. Д. Виленского и Н. Е. Олейникова, из эс-эров — В. Н. Соловьева (будущий колчаковский комиссар). Однако, нельзя сказать, чтобы это окрашивало местную печать в сколько-нибудь социалистический и даже радикально-демократический оттенок. Газета была бледная, иногда выступала даже в защиту таких учреждений, как тойонат. Это происходило потому, что газета принадлежала фактически крупному купцу Коковину, а воротилами были сторонники тойоната, как, например, В. В. Никифоров и др.

    Незадолго до революции небольшая часть ссыльных стала принимать более активное участие в жизни местного клуба. Выступали на сцене П. А. Куликовский, Стариков, М. М. Константинов и др. Нельзя сказать, чтобы и здесь было внесено что-нибудь радикальное, революционное, но все же чуточку свежестью пахнуло от этих выступлений.

    Какие организации существовали в Якутске?

    Была там небольшая группа эс-эров, при чем в самой эс-эровской среде было разделение (не по идеологической линии, а скорее по связям — своего рода аристократия выделилась). Мне очень часто приходилось слышать от рядовых ссыльных эс-эров, что их держат в стороне, что существует какая-то особая эс-эровская группа, куда вхожи только немногие избранные. Я не знаю, существовала ли такая труппа организационно, но что в эс-эровской ссылке огромная часть была вне всякой организации (входя в созданную в 1915 г. кассу взаимопомощи) — это было совершенно ясно. Лидерами эс-эровской ссылки одно время была Лидия Павловна Езерская (умерла в Якутске), а затем П. А. Куликовский, П. Ю. Пивоваров, И. Бланков, Я. А. Богословов, В. Н. Соловьев.

    Среди социал-демократов было больше организованности, больше четкости. Организационного разделения в этой организации не было: большевики и меньшевики входили в одну организацию. В организации происходила оживленная борьба по ряду вопросов партийного характера, как., например, по вопросу о расколе думской фракции, о ликвидаторстве, при чем прием в организацию у пас был довольно строгий. Тем не менее, все, что было социал-демократического, за очень немногими исключениями, входило в нашу группу. По приезде В. П. Ногина из Верхоянска мы еще более оформили нашу якутскую группу, перерегистрировали ее, и в нее, например, не вошли такие товарищи, как Н. Е. Олейников, только потому, что Олейников был владельцем небольшого магазина [[* Этот магазин Н. Б. Олейников сейчас же после Февральской революции 1917 г. передал в дар на нужды партии.], а мы считали, что членами партии не могут быть предприниматели, пользующиеся наемным трудом...

    [С. 29-31.]

    *

    А. Израэльсон.

                                   СКОРБНЫЕ СТРАНИЦЫ ЯКУТСКОЙ ССЫЛКИ

                                          (Памяти погибших в Якутской области) *

    [* «Скорбные страницы якутской ссылки» не претендуют на исчерпывающую полноту. О всех возможных пропусках и необходимых дополнениях редакция сборника просит поставить в известность Якутское землячество Всесоюзного О-ва политкаторжан и ссылыю-поселенцев.]

    [C. 203.]

                                                                           900-е годы.

    62. Езерская, Лидия Павловна, сс.-пос. (1913-1916 гг). Арестована по делу о покушении на Могилевского губернатора в 1905 году, приговорена была к 15 годам каторжных работ. В 1913 г. водворена в Якутскую область, умерла в Якутске в 1916 году от бронхиальной астмы.

    [C. 207.]

 

 

    В. Виленский-Сибиряков

                                          ЯКУТСКАЯ ССЫЛКА 1906—1917 ГОДОВ

    ...Якутская ссылка, равно как и вообще вся царская ссылка во все времена, являлась своего рода производным от той революционной среды, из которой она была выхвачена рукою царизма для изоляции в места, — «куда ворон костей не заносит».

    Якутская ссылка периода ликвидации первой революции была многочисленна и разнообразна по своему партийному составу: Тут было представительство всех партий, участвовавших в революции 1905 г. Но при всем своем многообразии, якутская ссылка этого периода делилась, как бы на две, пожалуй, равные части: эсеров, называвших себя преемниками традиций народничества (вернее — эпигонов народничества) и социал-демократов различных толков (большевиков и меньшевиков). Это тоже было несомненное отражение соотношения сил эпохи первой российской революции.

    Из бывших эсеров в якутской ссылке в описываемый период можно назвать: Зензинова, находившегося вторично в 1911-1913 годах в административной ссылке в Верхоянске [* В первый раз он пришел в ссылку в 1908 г., но вскоре бежал.]; в Якутске: Сперанский, Буянов, Станиславский, Либерман, Сквирский, Каретников, Куликовский, А. К. Кузнецов, Шеляев, Хмелев, Андреевский, Б. Мирский и др. В 1911-1912 годах на поселение в Якутскую область вышла значительная группа эсеров каторжан и каторжанок, отбывших срочную каторгу в тюрьмах Нерчинской каторги: Езерская, Орестова, Чебанова, Бронштейн, Орлова-Селина, Щукина и др.; Краснов, Бланков, Данилов, К. Орлов, Петров-Селектор, Ст. Комарницкий, Пивоваров, Облогин, Медницкий и др. В 1913-1916 годах из разных каторжных тюрем были пригнаны: Богословов, Арк. Соловьев, Сейлюс, Клингоф, Кунени, Бродская; Зданович, Голубев, Харитонов, Мержеевская, Сапожников и др. За побег из киренской ссылки в Якутск была выслана Брешко-Брешковская. Вообще нужно сказать, что эсеровская часть ссылки в Якутской области в эти годы была многочисленной.

    В материальном отношении она была обеспечена лучше, чем социал-демократическая часть ссылки, вероятно в силу того, что имела большую поддержку от различных мелкобуржуазных прослоек т.н. общественности. Получая большую денежную помощь, в преобладающем своем большинстве эсеровская часть ссылки дробилась на мелкие группы и кружки, которые жили обывательской жизнью, отдавая большую дань личным переживаниям, модным литературным книжкам и т.п. Часть бывших эсерок, каторжанок Нерчинской каторги, группировались вокруг Л. П. Езерской (террористки, покушавшейся на Могилевского губернатора в 1905 г. и получившей 15 лет каторжных работ, но выпущенной на поселение ранее срока по болезни. Она умерла в Якутске). У Езерской был своеобразный эсеровский салон, где эсеровская публика собиралась послушать музыку...

    Нельзя не отметить связь эсеровской части ссылки с местной эсерствующей интеллигенцией. От старой народнической ссылки, ушедшей из Якутки, остались воспоминания об отдельных ссыльных, которые крепче других были связаны с местными якутскими обывательскими кругами, где память о них продолжала жить. Так, например, хранительницей памяти о Короленко являлась семья амгинского торговца Афанасьева, детей которого Короленко в свое время обучал грамоте. Ежегодно старуха Татьяна Афанасьева в т.н. «Татьянин день» устраивала широкие именины, на которые приглашались главным образом эсеры. Обычно на этих именинах вспоминалось житье-бытье в Амге Короленко и читались его письма, которые он писал Афанасьевым по выезде из Якутской области. Письма эти были своего рода «реликвией» семьи Афанасьевых. Николай Афанасьев, бывший ученик Короленко, в эти годы был уже великовозрастным человеком, учительствовал в г. Якутске, а в период якутского Октября и гражданской. борьбы за утверждение в Якутии советской власти играл довольно заметную роль в рядах якутской контрреволюции.

    Кроме Афанасьевых, эсерствующими были: Эверстов (сын местного купца, имевший небольшой свой банк), Ангелина Широкова, Мезенцева, Вас. Соловьев и др. Вся эта публика, так же, как и дети Афанасьевой, оказались позднее в период борьбы за советы в Якутской области в рядах контрреволюции...

    [С. 259-260.]

    Было бы большой ошибкой предполагать, что последние годы перед революцией якутским ссыльным жилось привольно и легко. Административный гнет над бесправными ссыльными оставался, материальная нужда давила ссыльнопоселенца еще горше, нежели административно-ссыльного, получавшего хоть маленькое, но все же пособие.

    Правда, большая организованность якутской ссылки второго периода 1912-1917 годов (сравнительно с 1908-1911 гг.) в значительной мере смягчала нужду и давала возможность якутским ссыльным успешнее бороться с административным произволом; тем не менее не все из ссыльных выдерживали суровые условия ссылки и некоторые уходили из жизни.

    Якутская ссылка, подобно другим гиблым местам царских ссылок, имеет свою скорбную летопись самоубийств, сумасшествий и т. п. В период 1906-1910 годов покончили с собой: Добромыслов, Ксения Шмидт, Ланге; сошли с ума: Пшибарецкая, Гельман и др. В период 1912-1917 годов покончили самоубийством: Степан Камарницкий (Парфенов), Николай Пащенко; умерли: М. М. Вишневский, Л. П. Езерская, Ястров и др.

    [С. 276.]

                                                                        УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

*    Езерская,  259, 260, 276. [Указатель имен.]

    [С. 387.]

 

 

    Э. Ш. Хазиахметов

                   ЧИСЛЕННОСТЬ И СОСТАВ ПОЛИТИЧЕСКИХ ССЫЛЬНЫХ В ЯКУТИИ

                                                                В 1906—1917 гг.

    Вопрос о количестве, социальном и партийном составе политических ссыльных никогда не был чисто академическим, представлявшим интерес лишь для узкого круга специалистов. В. И. Ленин еще в дооктябрьский период подчеркивал важность изучения статистики государственных преступлений для выяснения роли сословий и классов в освободительном движении [* Ленин В. И. Роль сословий и классов в освободительном движении // Полн. собр. соч. — Т. 23. — С. 397-399; Ленин В. И. Письмо А. И. Ульяновой-Елизаровой. 11 февраля 1914 г.; Письмо М. И. Ульяновой. 22 апреля 1914 г. // Полн. собр. соч. — Т. 55. — С. 349, 354.]. Изучение этой проблемы в региональном аспекте необходимо для раскрытия особенностей политической ссылки как части карательной политики царизма и своеобразия влияния ссыльных на революционное и общественное движение в различных районах страны.

    Поэтому закономерно, что интерес к выяснению численности и состава политических ссыльных Якутии возник давно и сохраняется до наших дней. Уже с начала массовой ссылки участников Первой российской революции в печати стали публиковаться разноречивые сведения и о числе сосланных в Якутию...

    [С. 52-53.]

    В целом в якутской ссылке доля рабочих, членов РСДРП, была ниже, чем во всей сибирской ссылке, большей — доля выходцев из промежуточных социальных слоев, членов мелкобуржуазных партий, особенно эсеров, и политически не определившихся. Эти особенности социального и партийного состава ссыльных Якутии явились результатом карательной политики царских властей, стремившихся использовать наибольшую удаленность края от центра страны, его суровые климатические условия с тем, чтобы похоронить здесь морально и физически наиболее опасных для самодержавного режима с точки зрения правительства участников освободительного движения, а также дискредитировать их в глазах общества, поселяя в Якутии вместе с ними отпетых уголовников, на которых навешивались политические ярлыки.

    Изучение биографических данных позволило хотя бы приблизительно установить, откуда ссылались в Якутию революционеры. Из 13 городов Сибири и Дальнего Востока была отправлена значительная часть членов РСДРП и эсеров — членов военных организаций. Из 21 города Украины, Белоруссии, Польши были отправлены многие анархисты. Немало эсеров были осуждены в якутскую ссылку в Петербурге, Москве, Казани, Самаре, на Кавказе. Всего нами установлено 67 пунктов, включая также Урал, Прибалтику, Среднюю Азию, откуда шли в якутскую ссылку. Персонально установлены имена 142 членов РСДРП (в том числе 79 большевиков и 20 меньшевиков), 187 эсеров, 53 анархистов, попавших в Якутию.

    Жизнь и деятельность большевиков в Якутии сравнительно хорошо исследована. Имена Е. М. Ярославского, В. П. Ногина, Г. И. Петровского, Г. К. Орджоникидзе, Н. А. Скрыпника и других большевиков прочно вошли в историю края. Однако вместе с ними в ссылке находились меньшевики Н. С. Ершов, И. Н. Воронцов, В. Д. Виленский-Сибиряков, С. П. Никифоров, В. И. Николаев, М. М. Константинов, Н. Е.Олейников, Г. О. Охнянский, А. П. Худенко-Волковинский, П. Ю. Перкон, влиятельные эсеры Е. К. Брешко-Брешковская, П. Л. Драверт, Л. П. Езерская, Н. С. Калашников, П. А. Куликовский, С. Ф. Михалевич, П. Ю. Пивоваров, П. П. Прошьян, В. В. Руднев, и др. Из анархистов назовем Т. М. Алымова, позднее ставшего коммунистом, П. В. Ерыгина, Каменея-Певзнера, С. Львовского, Е. Петрова, Е. З. Ярчука. Особо нельзя не отметить, что через якутскую ссылку прошло немало женщин: большевички Н. А. Александрова, К. И. Кирсанова, Л. И. Субботина, эсерки С. Р. Бродская, З. С. Бронштейн, Л. Б. Бронштейн, Т. И. Лапина, Л. П. Орестова, Л. Т. Орлова-Селина, И. И. Ракитникова, Л. И. Чебанова, А. Е. Щукина, анархистка М. Г. Таратута. За каждым из ссыльных было свое прошлое, свои успехи и трагедии, по-разному складывалась их жизнь в ссылке и судьба после нее.

    Особенности социального, партийного, персонального состава, соотношений между ними, меняющиеся с течением времени, имели следствием и определенное своеобразие в организации жизни ссыльных на поселении, в характере, объеме и содержании революционной и общественной деятельности, накладывали свой отпечаток на ход идейно-политической борьбы, влияние ссыльных на различные слои якутского общества и в течение предоктябрьского десятилетия, и в дальнейшей борьбе за власть Советов в Якутской области.

    [С. 61-62.]

 

 

    Т. Ю. Вінокурова,

                           ЯГУ

                                          Социалисты-революционеры в документах

                                                      Национального архива РС(Я)

    Документальной основой Национальною архива РС(Я) в свое время послужили материалы архива бывшего Якутского областного управления, в котором содержался уникальный комплекс источников, освещающих историю Якутии.

    Известно, что в якутской ссылке побывали представители всех этапов революционного движения и Национальный архив по праву считается хранителем основной массы документов по истории якутской политической ссылки всех периодов.

    В данном сообщении мы хотим остановиться на документах, освещающих деятельность, пребывание в якутской ссылке членов партии социалистов-революционеров.

    В якутской ссылке побывало большое количество социалистов-революционеров, в отдельные периоды их количество значительно превышало число социал-демократов (1).

    Назовем наиболее видных из них, это В. М. Зензинов (участник Галле-Гейдельбергского кружка молодых эсеров совместно с Авксентьевым и Гоц), Л. П. Езерская (террористка, покушавшаяся на жизнь Могилевского губернатора), В. В. Руднев (член ЦК ПСР, впоследствии московский городской голова и председатель КОБ г. Москвы), Я. А. Богословов (член Учредительного собрания), Е. К. Брешко-Брешковская («Бабушка русской революции») и другие. Фонды Национального архива хранят многочисленные свидетельства о пребывании эсеров в якутской ссылке, того периода, который обычно считается своеобразным «перерывом» в их политической жизни и чаще всего лишь упоминается в их биографических описаниях.

    Интересующие нас источники могут быть разделены на две группы: официальные документы органов власти и управления и материалы личного характера.

    К первой группе можно отнести документы, хранящиеся в фондах Якутского областного управления (ф. 12-и), окружных полицейских управлении и исправников (фонды 15-и, 26-и), Якутского полицмейстера (ф. 169-и), Якутского городского управления (ф. 168-и) и др.

    Автор самого значительного исследования якутской политической ссылки П. Л. Казарян справедливо отмечает, что невозможно найти целостного дела по тематике ссылки и документы о ссыльных «растворены» в делах о податях и повинностях, выделении земельных участков и т.д., он также утверждает, что весьма значительный круг документов безвозвратно потерян (2).

    Информация, дающая представление о персоналиях эсеровской части ссылки, содержится, в основном в статейных распределительных списках ссыльных. В них указываются данные о национальности, происхождении, возрасте, указываются приметы, иногда присутствуют фотофафии. В графах «род притвора» указывалась информация (не всегда) о партийной принадлежности ссыльных, о сроках ссылки.

    Регулярные (два раза в год) отчеты о водворенных на местах (фамильных списках) дают представление о численности в различные годы. Ежегодные ведомости о ценах на основные продукты питания, ведомости о получении и размерах пособия ссыльных, а также различная переписка инстанций дает представление о быте, содержании и образе жизни политических ссыльных.

    Различные донесения содержат информацию о политической деятельности эсеров в якутской ссылке, об образовании ими общества борьбы с каторгой, тюрьмой и ссылкой, ставившего своей целью кроме улучшения условий заключения и освобождение политических заключенных и ссыльных (3). В донесениях, протоколах полиции даются сведения о получении эсерами нелегальной корреспонденции (4), распространении прокламаций, изданных ЦК ПСР и призывающих интеллигенцию бороться против самодержавия (5), а также об организации и работе библиотеки ссыльных (6).

    Документы второй группы не столь многочисленны, но не менее значимы, особенно в современный период. Это фонды личного происхождения, т.е. документы различного характера, появившиеся в процессе деятельности отдельного лица или семьи. Личных фондов в Национальном архиве более сорока, в их числе фонд бывшего народовольца И. А. Ожигова примкнувшего к эсерам, члена ПСР с 1906 г. Н. А. Виташевского, а также фонд Н. Е. и Т. А. Афанасьевых, ведших активную переписку с эсерами В. М. Зензиновым, М. Васильевым, А. В. Боголеповым, М. В. Сабунаевым и бывших в свое время участниками создания газеты «Якутский край». Документы очень разнообразны, отражают широкий спектр деятельности эсеров, личные интересы, дружеские и общественные связи. Они дают нам возможность судить о том, какими действительно интересными, талантливыми и разносторонне развитыми личностями были политические ссыльные.

    Николай Алексеевич Ожигов, представитель еще старого этапа ссылки, был действительно уникальной личностью, чья жизнь и деятельность может служить достойным примером для подражания. Как известно он был активным участником революционных событий 1905-1907 гг в Якутии. Находясь здесь он сдал экзамены и получил свидетельства на звания фельдшера и учителя церковно-приходской школы, кроме этого был активен в культурно-общественной жизни, принимал участие в музыкально-вокальных творческих вечерах в г. Якутске, сборы от которых часто шли на благотворительные цели (7).

    Личные материалы представляют научно-исторический интерес, хотя они наиболее изучены исследователями и большинство введено в научный оборот, эти документы нуждаются в новом прочтении и изучении.

    Также в Национальном архиве хранится уникальная коллекция фото документов периода политической ссылки. В свое время когда создавался фотофонд первыми поступлениями были фотографии якутских ссыльных из их личных дел (8). Фотофонд досоветского периода небольшой, примерно около тысячи единиц хранения (9), и конечно определенную часть в нем занимают уникальные фотографии, сделанные в мастерской известного эсера, активного участника революционных событий 1905-1907 гг., В. П. Приютова.

    Документы Национального архива содержат уникальный комплекс источников по истории политической ссылки, различных ее участников, членов различных партий и движений. Эти материалы представляют огромный интерес для изучения, особенно в современных условиях формирования многопартийной системы, который весьма далек от завершения.

        Литература и источники:

    1. Казарян П. Л. Якугия в системе политической ссылки России. 1826-1917 гг. - Якутск, 1988. - С. 328.

    2. Казарян П. Л. Указ.соч. - С. 53.

    3. НА РС(Я), ф 15-и, оп. 22, д. 158, лл. 14-16.

    4. Там же, ф. 12-и, оп. 12, д. 847.

    5. Там же, ф. 12-и, оп. 21, д. 127, л. 3.

    6. Там же, ф. 12-и, оп. 21, д. 121, л. 1.

    7. Там же , ф. 476-и, оп. 1.

    8. Юрганова И. И. Работа с фотодокументами в Национальном архиве Республики Саха (Якутия) // Информационно-методический бюллетень Комитета государственной архивной службы при Правительстве Республики Саха (Якугия). - Якутск, 2000. - № 2. - С. 32.

    9. Там же, С. 32.

    [С. 80-82.]

 

 

    Т. Ю. Петрова

                       СОЦИАЛИСТЫ-РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ В ЯКУТСКОЙ ССЫЛКЕ

    Якутская ссылка, начиная с периода поражения первой русской революции, претерпела значительные изменения. Она стала своеобразным отражением революции. Как отмечалось многими исследователями, Якутская область стала местом массовой ссылки, в которой преобладали революционеры, вышедшие из народных пластов.

    В период первой русской революции на «законных основаниях» были проведены многочисленные процессы над революционерами. Как известно, Якутская область продолжала быть местом ссылки для наиболее опасных для самодержавия революционеров.

    [С. 37.]

    В послереволюционные годы эсеровская ссылка значительно пополнилась. Из видных эсеров можно упомянуть Л. П. Езерскую, покушавшуюся на жизнь Могилевского губернатора, П. А. Куликовского - террориста, впоследствии колчаковца, Руднева В. В. - члена ЦК ПСР, впоследствии московского городского голову и председателя КОБ г. Москвы. В 1914 году небольшой период времени в якутской ссылке побывала «Бабушка русской революции» - Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская.

    [С. 40.] 

 

                                                               Раздел второй

           ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ В ЯКУТИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

                                                                   Глава IV

                        КОРЕННЫЕ НАРОДЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

                                                     ССЫЛКА В НАЧАЛЕ ВЕКА

                                  2. Ссылка в Якутию в карательной политике царизма

    ...О жизни и деятельности ссыльных большевиков в Якутии достаточно много написано и исследовано [* Петров П. У. Из истории революционной деятельности ссыльных большевиков в Якутии. — Якутск, 1952; Он же. Революционная деятельность большевиков в Якутской ссылке. — М., 1964; Гоголев З. В. Якутия на рубеже XIX-XX вв. — Новосибирск, 1970. — С. 193-218; Макаров Г. Г. Октябрь в Якутии. — Якутск, 1979. — С. 154-275; Аргунов И. А. У истоков социалистической культуры народов Якутии. — Якутск, 1971. — С. 69-89; Он же. Социальное развитие якутского народа. — Новосибирск, 1985. — С. 120-138; История Якутской АССР. — М., 1957. — Т. II. — С. 365-416 и др.]. Безусловно, большевики вели бескомпромиссную борьбу не только с существующим режимом, но и со своими идейными противниками за торжество своих идеалов и в этой борьбе имели убедительные успехи. Они усилили свою политическую деятельность с началом Первой мировой войны, противопоставляя свою пораженческую политику оборончеству меньшевиков и эсеров. С прибытием в ссылку Г. К. Орджоникидзе (14 июня 1916 г.) и Г. И. Петровского (12 сентября 1916 г.) политическая борьба и пропаганда вокруг вопроса о характере войны и тактических задачах различных политических сил поднялась на новую высоту. Политические ссыльные приглашали на свои собрания и маевки представителей местной молодежи. М. К. Аммосов, П. А. Ойунский, С. Аржаков и др. прошли на них первую школу политической борьбы.

    Однако, следуя заданной схеме, исследователи до 90-х годов превращали историю политической ссылки, особенно деятельность ссыльных большевиков в начале XX века, по существу в историю всей Якутии этого периода, допуская при этом выборочный подход к объектам исследования. Вместе с большевиками в ссылке находились и представители других партий. Меньшевики Н. С. Ершов, И. Н. Воронцов, B. Д. Виленский-Сибиряков, С. П. Никифоров, В. И. Николаев, М. М. Константинов, Н. Е. Олейников, Г. О. Охнянский, А. П. Худенко-Волковинский, П. Ю. Перкон, А. Г. Метелынин, З. Х.Оренбург и др. Многими известными именами была представлена партия эсеров: Е. К. Брешко-Брешковская, П. Л. Драверт, М. В. Сабунаев, В. Н. Соловьев, И. Ф. Клингоф, Л. П. Езерская, Н. С. Калашников, П. А. Куликовский, C. Ф. Михалевич, П. Ю. Пивоваров, П. П. Протьян, В. Руднев и др. Из анархистов можно назвать П. В. Ерыгина, Каменея-Певзнера, С. Львовского, Е. Петрова, Е. З. Ярчука. Через якутскую ссылку прошло немало женщин: большевички Н. А. Александрова, К. И. Кирсанова, Л. И. Субботина; эсерки С. Р. Бродская, З. С. Бронштейн, Л. Б. Бронштейн, Л. И. Чебанова, А. Е. Щукина, анархистка М. Г. Таратута и др. [* Хазиахметов Э. Ш. Указ. соч. // Освободительное движение в России... 1990. — С. 61-62.; Алексеев Е. Е. Указ. соч. — 1998. — С. 61.]

    Жизнь и деятельность ссыльных меньшевиков, особенно эсеров и представителей других партий, мало изучена или вообще не исследована. Дело заключается не только в предубежденном подходе, но и в отсутствии достаточных документальных источников. Как в местных, так и в центральных архивах пока не обнаружено сколько-нибудь цельных, системных документов об этих партиях и организациях, хотя некоторые из них, например эсеры, представляли собой самую крупную политическую организацию в Якутии до 20-х годов XX в.

    [С. 233-234.]

 

 

    И. Г. Макаров

                                                       ЯКУТСК — МЕСТО ССЫЛКИ

    …В Якутске эсеры имели больше влияния, чем социал-демократы, так как их представители многие годы после окончания срока ссылки оставались жить в Якутске: среди них политические ссыльные В. М. Ионов, М. В. Сабунаев, В. П. Приютов, Н. А. Ожигов и др. Деятельность эсеров усилилась с приездом в ссылку летом 1914 г. видного деятеля эсеровской партии Е. К. Брешко-Брешковской. После ее отъезда с 1915 г. эсеровскую партийную группу возглавила Л. П. Езерская, у нее, в «салоне Езерской», часто собирались эсеры…

    [С. 119.]

    Езерская Лидия Павловна, ссыльнопоселенка. 7 марта 1906 г. осуждена на каторгу на 13 лет и 6 месяцев. Актом Особого присутствия Нерчинской каторги признана к каторжной работе неспособной. 25 сентября 1909 г. назначена на поселение в Кударинскую волость Селенгинского уезда. В феврале 1912 г. перечислена на поселение в Якутскую область, куда прибыла 4 июня 1912 г., назначена на поселение в Кильдемское сельское общество с разрешением проживать в Якутске. С 1915 г. возглавляла эсеровскую партийную группу. В «салоне Езерской» эсеры часто проводили свои мероприятия. Умерла в Якутске 3 сентября 1915 г.

    [С. 122.]

                                                                       Литература

     Кротов М. А. Якутская ссылка 70 — 80-х годов. — М., 1925. — 170 с.

    Макаров И. Г. Уголовная, религиозная и политическая ссылка в Якутии. Вторая половина XIX в. — Новосибирск, 2005. — 285 с.

    Сафронов Ф. Г. Ссыльные Восточной Сибири в XVII веке. — Якутск, 1967. — 97 с.

    100лет якутской ссылки. — М., 1934. — 350 с.

    [С. 123.]

 

 

   А. И. Ласков

                ЯКУТСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЭСЕРОВ И ЕЕ ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ИПЕЧАТЬ

    ...Начиная с 90-х годов XIX в., когда старое народничество, исчерпав себя, доживало последние дни, в якутскую ссылку начали прибывать представители неонародничества, вскоре назвавшие себя социалистами-революционерами.

    Здесь хотелось бы остановиться на некоторых особенностях местной организации партии социалистов-революционеров, которые отличали ее от аналогичных организаций Центральной России.

    По воспоминаниям Ем. Ярославского, партия эсеров г. Якутска была более консервативно настроена, зачастую поддерживая институт тойоната. Ем. Ярославский назвал местных эсеров «буржуазными демократами» [* Ярославский Ем. Февральская революция в Якутии // 100 лет Якутской ссылки. — М., 1934. — С. 287.]. Кроме того, в отличие от эсеров Центральной России, эсеры, сосланные в Якутию, выступали здесь против террора.

    В отличие от социал-демократов местные эсеры в основном выступали также против подпольной работы в ссылке, т.е. предпочитали легальные методы борьбы. Примером тому может служить Якутский вооруженный протест 18 февраля — 17 марта 1904 г., где доля участвовавших эсеров составляла 3 человека. Еще до вооруженного протеста эсеры, бундовцы и меньшевики единым фронтом выступили против проведения подобной акции [* Там же. — С. 275.].

    Отказом от подпольной деятельности в ссылке объясняется то, что партия эсеров в Якутии не предпринимала попыток создать свою нелегальную печать. Известно лишь, что якутские эсеры распространяли в рукописных списках программу П.С.-Р., принятую на первом партийном съезде в конце 1905 - начале 1906 гг. [* Социалист. — 1917. — 22 марта.]

    Эсеры также сотрудничали с легальными изданиями — частными общественными, политическими и литературными газетами «Якутская жизнь», «Якутская окраина» и «Якутские вопросы». Это были газеты либерального направления и критиковали существовавшие в стране и в Якутской области порядки с либеральных позиций, ни в коем случае не призывая к ниспровержению власти...

    После революции 1905-1907 гг., когда ссылка стала носить массовый характер, в Якутске определились три партийные организации: эсеровская, социал-демократическая и анархическая (последняя просуществовала до 1914 г.).

    Количественный состав этих партийных организаций определить трудно, но если исходить из партийного состава якутской ссылки, приведенного в работе Э. Ш. Хазиахметова [* Хазиахметов Э. Ш. Численность и состав политических ссыльных в Якутии в 1906-1917 гг. // Освободительное движение в России и Якутская политическая ссылка (XIX — нач. XX в.). — Якутск, 1990. Ч. 1. — С. 52-62.], то до 1914 г. группа ссыльных эсеров значительно превышала по количеству группу социал-демократов (взятых вместе — большевиков и меньшевиков), и лишь в период с 1914 по 1917 гг. коалиция социал-демократов превысила по количеству группу эсеров, но последних все равно было больше, чем большевиков, не говоря о других [* Там же. См. табл. на с. 59.]. Якутия была «эсеровской» страной, хотя в советской историографии это, конечно, замалчивалось. Косвенно это подтверждается длительным сопротивлением советской власти в Якутии.

    Нужно еще заметить, что доля ссыльных эсеров в Якутии была значительно больше, чем по Сибири в целом, а доля большевиков, напротив, гораздо меньше. Проистекало это из стремления царского правительства заслать опасных, склонных к террору эсеров обязательно подальше, т.е. в Якутию. Известно, что эсеры вынесли на своих плечах основную тяжесть репрессий самодержавного аппарата...

    Ранее уже упоминалось об особенностях эсеровской организации г. Якутска. Отметим еще одну немаловажную особенность партии эсеров г. Якутска. Если в Центральной России эсеровская партия расслоилась на множество течений по идеологической линии, то в Якутске в самой эсеровской среде было разделение не по идеологии, а скорее по связям — выделилась своего рода аристократия. Примером могут служить будущий известный ученый-минералог П. Л. Драверт, врач М. В. Сабунаев, учитель Н.Е. Афанасьев, старейшина эсеровской «общины» в Якутске П. А. Куликовский, ссыльнопоселенец В. Н. Соловьев, оставшийся в Якутии после истечения срока ссылки, личность неоднозначная, но сделавшая карьеру на административном поприще, и другие. Таким образом, существенных идеологических разногласий между эсерами в Якутске не было вплоть до конца 1917 г.

    Лидерами эсеровской ссылки одно время была Лидия Павловна Езерская (умерла в Якутске), а затем П. А. Куликовский, П. Ю. Пивоваров, И. С. Бланков, Я. А. Богословов, В. Н. Соловьев, П. Л. Драверт, Н. С. Калашников, С. Ф. Михалев, С. Р. Бродская [* Там же.].

    После начала империалистической войны эсеры почти в полном составе вступили в лагерь «оборонцев» (наряду с меньшевиками), и лишь 2-3 эсера сочувствовали в этом вопросе большевикам-«пораженцам»...

    [С. 26-28.]

 

 

 

 

ЎЎЎ 14. Ляліта Міцяўская-Жлёб. Ураджэнка Магілёўшчыны Лідзія Язерская ў Якуцку. Сш. 14. Койданава. "Кальвіна". 2024.

 

                                                                    Пакутнікі і героі

                                                                           Прадмова

    ....Жыцьцё абаяльнай магілеўчанкі Лідзіі Язерскай — захапляючы сюжэт для рамана. Скончыла мінскую гімназію, вучылася ў Пецярбургу, судзілася ў Маскве. А яе ўчынак у Магілёве! Лідзія бачыла дзікія стэпы Забайкальля, нацярпелася ў якуцкай ссылцы, дзе сустракалася з літаратарам Мікалаем Афанасьевым, вучнем У. караленкі. За год да рэвалюцыі памерла яна ў Якуцку, пахавалі яе на ўзьбярэжжы Лены..

    [С. 4-5.]

                                                 ВЫСАКАРОДНАСЬЦЬ НЕ ЎРАТАВАЛА

    Пачатак XX стагодзьдзя быў трывожны, безнадзейны. У студзені 1905 года царызм пачаў крывавую бойню ў Маскве. Здаецца, ні адзін год у расійскай гісторыі не нараджаў столькі спадзяваньняў, энтузіязму, народнай творчасьці, столькі спадвіжнікаў свабоды і барацьбы, як той трагічны год. У кожным горадзе зьяўляліся маладыя лідэры і героі, якія сваімі самаахвярнымі ўчынкамі выклікалі зьдзіўленьне ў мясцовага насельніцтва. Тонка адчуваючы абуджэньне беларускага люду, Янка Купала пісаў:

                                               Паўстаньце! Край ваш стогне родны,

                                               Заве збаўляць, як зваў не раз.

    І зьняважаныя, разбуджаныя паўставалі, каб “долю папраўляць”. Шмат было ўспышак гневу і сьвятла. Алесь Гарун агітаваў мінскую вучнёўскую і рабочую моладзь, за што быў зьняволены ў мінскую турму. Уладзімір Барташэвіч з Астрашыцкага гарадка за прыналежнасьць да партыі эсэраў высланы на тры гады ў Сыбір. Ратуючыся ад арыштаў, Мікалай Вайтовіч і Юзік Буевіч зьбеглі за мяжу. Царскія ўлады бязьлітасна каралі беларускіх эсэраў: Яфіму Гарбачову — 20 год катаргі, Георгію Дзелянкоўскаму — Шлісэльбурскую крэпасьць. Іван Жмуйдзік і Алесь Савіцкі — расстраляны, Фрума Фрумкіна — павешана ў турме. Дзьве прыгажуні Марыя Школьнік і Генрыета Дабрускіна прыгавораны да сьмяротнага пакараньня, якое было заменена бестэрміновай катаргай. Варта было каму-небудзь зрабіць хоць адзін рызыкоўны крок...

    Днём 16 жніўня ў Магілёве ў час праезду па Дняпроўскім праспэкце губэрнатара Н. М. Клінгенбэрга пад яго экіпаж хтосьці кінуў самаробную бомбу, але яна не ўзарвалася. Разгублены губэрнатар сам паказаў на падазронага, які кінуўся ўцякаць ад месца здарэньня. Бомбу кінуў 18-гадовы магілёўскі рабочы І. Н. Брыльён, якога хутка схапіла паліцыя і адправіла ў турму. Але на гэтым не скончылася.

    У лістападзе, праз два месяцы, газэты паведамілі: «У Магілёве, 29 кастрычніка, ля гадзіны дня, у прыёмную губэрнатара Н. М. Клінгенбэрга прыйшла дама-прасіцелька, апранутая ў жалобнае, са спушчаным на твары крэпам. Калі губэрнатар зьявіўся ў прыёмнай, гэта дама выхапіла сямізарадны рэвальвэр «браўнінг» і імгненна зрабіла тры стрэлы. Губэрнатар паранены. Дама, якая страляла, назвалася баранэсай Меендорф, але аказалася Лідзіяй Язерскай, якая прыбыла з Пецярбургу”. Яе таксама схапілі і даставілі ў магілёўскую турму.

   Сьмелая жанчына ад турмы не заракалася, прывыкла яна і да нечаканых паваротаў жыцьця. Не згаворваючыся з Брыльёнам, яна вырашыла сама пакараць губэрнатара, арганізатара яўрэйскіх пагромаў і ўціхамірніка сялянскіх бунтаў. Абодва пайшлі супраць жорсткасьцей улад, і абодва трапілі ў турму. Аб сваіх страшэнных марнаваньнях Брыльён потым напісаў цэлую кніжку, а Лідзія Язерская — ні слова. Аб яе пакутах і жыцьці мы можам даведацца толькі з архіўных зьвестак, успамінаў яе паплечнікаў, якіх адшукаць цяпер вельмі цяжка. Але ж яна не павінна застацца ў забыцьці.

   Прывабная Язерская з рэвальвэрам у руках — гэта было нечаканасьцю, асабліва для людзей знатнага саслоўя. У імя каго яна рызыкуе сваім жыцьцём, навошта ёй гэтыя галадранцы і бунтаўшчыкі? Многім хацелася ведаць, што падштурхнула яе да палітыкі.

    Лідзія Паўлаўна Казановіч (пасля шлюбу яна стала Язерскай) нарадзілася ў 1868 годзе ў Магілёве, у дваранскай сям’і. Бацька — багаты памешчык, маці — баранэса Меендорф, належала да правінцыянальнай арыстакратыі. Хто мог падумаць, што гэтае маленькае дзяўчо стане бунтаўшчыцай, будзе абараняць інтарэсы бедных і зьняважаных і што ў яе хопіць душэўных сіл, каб перанесьці самыя неверагодныя пакуты. Дзяцінства яе праходзіла сапраўды прыгожа, у выключнай раскошы і даглядзе. Але яно скончылася вельмі рана. Нечакана памерла маці. Дзяўчынку выхоўвала родная цётка, але ж ніхто не заменіць чулае сэрца маці. Ліда балюча перажывала страту, часта плакала, усё больш паглыблялася ў сябе. Яе адчуваньне ўнутранай адзіноты некалькі перапыніла вучнёўства ў Магілёўскай жаночай гімназіі. Прыродных здольнасьцей у дзяўчынкі хапала, але змрочная казённая атмасфэра ў клясах ёй не падабалася. І бацька вырашыў адвезьці яе ў Мінск, на Падгорную вуліцу (цяпер вуліца К. Маркса, 29) — у жаночую Марыінскую гімназію. Лідзія вывучала тут арытмэтыку і геамэтрыю, пэдагогіку і рускую славеснасьць, царкоўнаславянскую, францускую і нямецкую мовы. Па кнізе яна вывучала геаграфію Расіі, тады яшчэ зусім не здагадваючыся, што хутка будзе пазнаваць яе ў рэальнасьці, калі будзе аб’яжджаць вялікія прасторы, незнаёмыя гарады і рэгіёны. У гімназіі дзяўчынка даведалася, што найбольш дэмакратычным настаўнікам забараняецца займацца пэдагагічнай дзейнасьцю з-за палітычнай ненадзейнасьці. Тут, на Падгорнай, яна назаўсёды пасябравала з кнігамі, сваімі незаменнымі дарадчыкамі. З вялікім захапленьнем чытала яна творы В. Бялінскага і М. Дабралюбава, А. Герцэна і М. Чарнышэўскага, П Лаўрова і М. Някрасава.

    Гімназістка Казановіч гадзінамі сядзела ў бібліятэцы. Сьвежыя часопісы давалі магчымасьць пазнаёміцца з новымі падзеямі, палітычнымі думкамі многіх вучоных. І ўсё ж галоўнай крыніцай яе ведаў было само жыцьцё сучасьнікаў, іх бядотнае, незайздроснае становішча. Яе палохала колькасьць жабракоў, п’янчуг, невукаў, арыштантаў. Так далей нельга! Чалавек не можа жыць без дабрабыту і волі. Трэба штосьці рабіць, але што і як — не зусім было ясна.

    Скончыўшы Мінскую гімназію, Лідзія вярнулася ў горад на Дняпры. Але і тут, на зямлі дзяцінства, яна не знайшла душэўнай раўнавагі. Яе неспакойная натура была нібы беспрытульнай. Ды раптам настрой дзяўчыны рашуча зьмяніўся: да яе прыйшло каханьне. Яно, здаецца, успыхнула адразу пасьля сустрэчы са Сьцяпанам Венядзіктавічам Язерскім, чалавекам адукаваным і сталым, былым палітссыльным. Ён езьдзіў вучыцца ў Пецярбург, удзельнічаў у студэнцкім руху, быў знаёмы з Рыгорам Ісаевым, Сяргеем Нячаевым, Верай Фігнер і іншымі нарадавольцамі. Нават нядоўгая ссылка зьнясіліла Язерскага, чалавека памяркоўных поглядаў. Зусім змораным вярнуўся ён у родны Магілёў, і рэвалюцыйная дзейнасьць яго больш не цікавіла. Яго захапіла новая гаспадарка па вырошчваньні кветак — справа для душы і прыбытку.

    Лідзія ахвотна пайшла да Сцяпана Язерскага вырошчваць кветкі. Дваранская дачка стала жыць сваёй працай. Сьвецкім магілёўскім дамам гэта здалося ганебным, нізкім. А дзяўчына, убачыўшы процьму жывых кветак, ледзь не ўскрыкнула: прыгажосьць выратуе сьвет. Але чым больш яна ўдумвалася ў гэтыя словы Дастаеўскага, тым больш не магла зразумець, якая прыгажосьць. Вядома ж, не кветкі, не палаючы захад сонца за Дняпром, нават не кнігі. Можа, сьвет выратуюць прыгажосьць чалавечых учынкаў, палітычных ідэалаў і дзеяньняў? Лідзіі здаваліся прывабнымі дзеяньні Соф’і Пяроўскай, за якія царскі суд прыгаварыў яе да пакараньня сьмерцю, магіляўчаніна Рыгора Ісаева, за якія ён заўчасна памёр ад сухотаў у Шлісэльбурскай крэпасьці. Ёй спатрэбіліся б філязофскія думкі Ўладзіміра Салаўёва аб трыадзіным сьвеце дабрыні, ісьціны і прыгажосьці. Ён пераконваў: прыгажосьць патрэбна для зьдзяйсьненьня дабрыні ў матэрыяльным сьвеце, бо толькі ёй асьвятляецца і ўціхамірваецца нядобрая цемра гэтага сьвету.

    Паненкі сьмяяліся з Лідзіі, якая зьняважыла сябе працай, кінула выклік векавым традыцыям вышэйшага сьвету. Але дзяўчына мужна трымалася і была зусім абыякавай да таго, “что станет говорить княгиня Марья Алексеевна”. Жыла сваім жыцьцём, якое ставіла перад ёй нямала складаных пытаньняў. Сьцяпан Язерскі прапанаваў Лідзіі выйсьці за яго замуж. Летам 1887 года згулялі пышнае вясельле, і з таго часу Лідзія стала Язерскай. Замужжа яна не ідэалізавала, але ёй здавалася, што разам лягчэй пашырыць свой кругагляд, выкарыстаць свае творчыя сілы, выйсьці на арэну грамадзкай дзейнасьці. Аднак і тут яе надзеі не збыліся.

    Маладажонаў паглынулі музыка, танцы, пустая балбатня. Язерскую напаткала тое, ад чаго ратавалася. Як піша яе знаёмы па ссылцы Іосіф Жукоўскі-Жук (нарадзіўся ў Слонімскім павеце), яна пакутавала ад пошласьці навакольнага жыцьця: “Пад маскай сьвецкай дамы, якая зачароўвала гасьцей сваёй ласкавасьцю, добразычлівасьцю і неардынарным розумам, хавалася дэмакратка-бунтарка, свабодалюбівая душа якой ірвалася з гэтай затхлай атмасфэры, як птушка з клеткі”. Высьпяваньне сямейнага канфлікту паскорылася пасьля таго, як у 1892 годзе нарадзіўся сын Грыня. Лідзія Паўлаўна вельмі любіла сваё дзіця, і не з-за яго ўзьнік яе рэзкі парыў. Яна вырашыла пакінуць сваю сядзібу, гэта было выклікана сацыяльнымі прычынамі.

    Язерская была надзвычай энэргічнай і таленавітай жанчынай. Яна марыла спаўна выкарыстаць свае здольнасьці ў грамадзкай дзейнасьці. Не атрымалася, муж стаў звычайным мешчанінам і не падтрымаў яе. У гэтым Лідзія ўбачыла зьдзек над тым, чым жылі апантаныя нарадавольцы — сапраўдную здраду яе рамантычным ідэалам. Яна пакінула Магілёў і паехала ў Пецярбург. Язерская паступіла на зубалячэбныя курсы пры Ваенна-мэдыцынскай акадэміі. Скончыўшы іх у 1901 годзе, пераехала ў Маскву, дзе адкрыла свой зубалячэбны кабінет. Зарабляла на жыцьцё сваёй працай, жыла вельмі сьціпла, часам галадала. Але гэта Язерскую не засмучала: у яе зьявіліся новыя цікавыя сябры. Яна далучылася да партыі эсэраў, і яе кватэра стала месцам тайных сустрэч. Да яе прыходзілі Серафіма Клітчоглу, Уладзімір Мазурын, Мікалай Рыўкін (ураджэнец Лёзна) і іншыя падпольшчыкі.

    Лідзія Язерская акрыяла, пісала артыкулы ў нелегальны друк. Каб наладзіць сувязі з групамі эсэраў, яна езьдзіла цягніком у Смаленск, Магілёў, Мінск. Прыяжджала нават у Блонь, што пад Пухавічамі, дзе сустракалася з Анатолем Бонч-Асмалоўскім, Кацярынай Ізмайловіч, Іванам Пуліхавым. З імі абмяркоўвала становішча сялян, нявырашанае аграрнае пытаньне, як узьдзейнічаць на царскіх чыноўнікаў. У студзені 1904 года маскоўскія эсэры пачалі надзвычай рызыкоўную акцыю — замах на міністра ўнутраных спраў В. К. Плеве, які заахвочваў пагромы і гнусныя жорсткасьці пры “усмирении аграрных беспорядков”.

    Паліцыя ўстанавіла строгае назіраньне за кватэрай Язерскай, узяла на ўлік усіх, хто да яе заходзіў. Ноччу 29 студзеня ў час вобыску на кватэры знайшлі: рэвальвэр “браўнінг”, нелегальную літаратуру, пісьмы. Гэтага было дастаткова, каб западозрыць гаспадыню ў антыўрадавых дзеяньнях. Язерскую арыштавалі і адправілі ў таганскую турму, дзе ў чаканьні суда яна правяла каля года. Яе жывая імпульсіўная натура адразу ж адчула, што тут доўга не вытрымае. Лідзія літаральна задыхалася ад гэтай зьневажальнай абстаноўкі, ад уласнага бясьсільля. У час вячэрняй прагулкі на турэмным двары яна абмянялася думкамі з Уладзімірам Мазурыным, Мікалаем Рыўкіным, каб рашуча патрабаваць суда ці вызваленьня пад залог. 10 лістапада таганскія вязьні аб’явілі галадоўку. Жандары вымушаны былі прыпыніць зьдзекі над арыштантамі. Вядомая партыйка Алена Стасава 11 сьнежня (28 лістапада) 1904 года ў пісьме У. І. Леніну і Н. К. Крупскай паведамляла: “Напярэдадні галадоўкі быў выпушчаны рабочы Барышаў... на шосты дзень быў выпушчаны Рыўкін (залог 2500)... Усе патрабаваньні былі задаволены, і жыцьцё ў Таганцы пачалося ранейшае. У гэты час яшчэ выпусьцілі Язерскую». Магіляўчанку выпусьцілі на адзінаццаты дзень галадоўкі.

    Хутка адбыўся суд. 30 сакавіка 1905 года Маскоўская судовая палата прыгаварыла Лідзію Язерскую да аднаго года крэпасці з залікам папярэдняга зьняволеньня, і яна аказалася на волі. Перш за ўсё села ў цягнік — і ў незабыўную краіну свайго дзяцінства. Якой чульлівай і сьлёзнай была сустрэча з 13-гадовым сынам у Магілёве, са сваёй апошняй надзеяй! I колькі было пяшчотнай радасьці ад таго, што Грыня яе разумее і падтрымлівае. Сын папрасіўся дапамагаць маці, чым зможа, у яе падпольнай рабоце. І вось ужо Грыня, у вучнёўская форме, з ранцам за сьпінай, садзіцца на вэлясыпэд і едзе на аддаленую вуліцу, каб перадаць кансьпіратыўныя зьвесткі.

    У Магілёве кожны дзень са страхам чакалі яўрэйскіх пагромаў. Хадзілі чуткі, што губэрнатар садзейнічае ім, падбухторвае правакатараў. Усе ведалі, з якой жудаснай непавагай ставіўся ён да мясцовага насельніцтва. Адкуль грэх, туды і было скіравана дзеяньне магілёўскіх эсэраў. Канечне, скарысталі маскоўскі вопыт Лідзіі Язерскай, якую тут добра ведалі. Ламаць сабе галаву над сродкам пакараньня лютага губэрнатара не трэба было, ён быў апрабаваны — тэрор. Той самы тэрор, які ўвесь сьвет даўно асудзіў і ад якога зараз “новыя” не адмовіліся. А што казаць пра пачатак XX стагодзьдзя. Трагізм жыцьця няўмольна вёў да трагедыі “герояў”. Эсэры згадзіліся, што Клінгенбэрг спаўна заслужыў сьмяротную кару, але для яе зьдзяйсьненьня патрэбна згода ЦК. Язерская паехала ў Швэйцарыю, дзе ў Жэнэве сустрэлася з кіраўнікамі эсэраўскай арганізацыі. Санкцыі на тэрарыстычны акт яна не атрымала. Вярнуўшыся ў Магілёў, пачала дзейнічаць на свой страх і рызыку...

    У магілёўскай турме Лідзія Паўлаўна пакутавала мацней, чым на Таганцы. У родным горадзе жорсткасьць улад здавалася ёй больш нахабнай, і яна ледзьве дачакалася суда. Нарэшце 7 сакавіка 1906 года выязная сесія Кіеўскай судовай палаты пачала разглядаць яе справу, а таксама справу двух яе паплечнікаў І. Брыльёна і Л. Гіцелева. Язерская сказала, што зьдзейсьніла свой замах пад уражаньнем расповеду аб жахах, якія тварыліся ў час яўрэйскіх пагромаў, і ніякіх паблажак ад суда не чакае. Суд прыгаварыў яе да 13,5 гадоў катаржных работ. Брыльёна — да 8 гадоў, Гіцелева — да 6.

    Суд быў яўна несправядлівы да Язерскай. Яе судзілі не як члена партыі сацыялістаў-рэвалюцыянэраў, які дзейнічае па акрэсьленых палітычных нормах, а як звычайную крымінальную злачынку. Мала таго што сацыяльныя ўмовы падштурхнулі яе на рызыкоўны крок, дык яшчэ і суд “прышыў” ёй абразьлівую крымінальшчыну. Пасьля зацьвярджэньня прыгавору яна была пераведзена ў сэкцыю крымінальнікаў. Пачалося такое, што і ворагу не пажадаеш.

    Кожная эпоха нараджае сумленных і таленавітых людзей, якія, усьвядоміўшы сябе, адразу зьвяртаюць увагу на тое, што перашкаджае грамадзтву і робіць жыцьцё грамадзян абмежаваным, змрочным ці немагчымым. Язерская кінулася ў рэвалюцыю не ад сытасьці і бесклапотнасьці, а ад усьвядомленай патрэбы ўзьдзейнічаць на тых, хто не спраўляецца з кіраўніцтвам дзяржавы, хто выклікае кровапраліцьце і сьмерць. Не зялёнай дзяўчынкай, не бязроднай жабрачкай, не цёмнай кабетай, а дарослай, адукаванай, сьвядомай уступіла яна на шлях змаганьня. Абыякавая да славы і лідэрства, Лідзія Паўлаўна дбала аб няшчасных людзях, якім патрэбны былі зямля, закон, свабодная праца, і па-свойму разумела ўзаемаадносіны чалавека і ўлады, шукала свой шлях узьдзеяньня на буйных чыноўнікаў. Яна паступіла так, як падказвала ёй сумленьне, і такіх тады было тысячы з розных слаёў грамадзтва.

    Ці разумела Язерская згубнасьць эсэраўскага тэрору? Паслухаем Лідзію Паўлаўну, не ахвяру, а дзейную асобу гістарычнага працэсу. У лісьце да міністра ўнутраных спраў яна пісала: “Ні на судзе, ні зараз я вінаватай сябе не прызнаю, як член партыі эсэраў, зьдзейсьніла гэты замах з прынцыпу, з глыбокага перакананьня, што гэты тэрарыстычны акт неабходны, што палітычны тэрор, уведзены партыяй у тактыку, выкліканы незаконнымі дзеяньнямі ўрада, зьяўляецца, можна сказаць, вуглом адбіцьця. Ідучы на тэрор, я абараняла інтарэсы народа, выконвала свой суровы партыйны абавязак. Я першая зьяўляюся праціўнікам тэрору, як толькі Расія ўступіць на шлях ляяльнасьці, справядлівасьці і права. Не па добрай волі, не з закаханасьці да крывавых спосабаў барацьбы ўзялася партыя за зброю... Партыя спыніць тэрарыстычную тактыку, як сыстэму палітычнай барацьбы тады, калі дасягне палітычных устаноў, якія робяць волю народа крыніцай улады і заканадаўства”.

    На ліст арыштанткі міністар адказу не прыслаў, а магілёўскія ўлады непакоіліся, як бы хутчэй ад яе пазбавіцца. Начальнік магілёўскай турмы Дубяга неяк зайшоў у жаночую камору і стаў гаварыць Лідзіі Паўлаўне штосьці брыдкае і непрыстойнае. Аб рэакцыі гордай жанчыны сьведчыць І. Брыльён: “Тая ўляпіла яму аплявуху. Ён стаў яе ўсяляк прыніжаць. Язерская, пратэстуючы, аб’явіла галадоўку. Мы даведаліся і падтрымалі яе. Прагаладала шэсьць дзён. Але Язерскую Дубяга больш не чапаў”.

    Да яе ў турму прыходзілі сын, сваякі, сябры. Яны маглі б арганізаваць ёй уцёкі, але высакародная Лідзія Паўлаўна не згадзілася толькі таму, што за яе хтосьці будзе моцна пакараны. Адчувала яна сябе дрэнна, стан яе здароўя пагаршаўся. Але не падала духам, маральна падбадзёрвала сябе, у пісьмах на волю выказвала веру ў лепшае будучае і ў тое, што паліцэйская тыранія хутка разваліцца.

    І вось настаў змрочны час расставаньня з магіляўчанамі, сваякамі. 2 чэрвеня 1906 года ў суправаджэньні паліцэйскага канвою Язерская была дастаўлена на чыгуначны вакзал, ачэплены войскамі, і адпраўлена ў Маскву. Услед за ёй турэмшчыкі паслалі апісаньне зьнешняга выгляду небясьпечнай злачынкі: “Вочы карыя, твар смуглы, валасы цёмна-русыя з сівізной, лоб выпуклы, авальны, нос кірпаты, рост 2 аршыны 14 вяршкоў”. На кароткі тэрмін Лідзію Паўлаўну зьмясьцілі ў маскоўскую перасыльную турму, дзе ўжо знаходзіліся іншыя гераіні рускага тэрору Аляксандра Ізмайловіч, Марыя Спірыдонава, Марыя Школьнік (са Смаргоні). Праз некалькі дзён усіх іх разам адправілі этапным шляхам, самым цяжкім і небясьпечным. Але калі амаль на кожнай станцыі арыштанты бачылі, як да іх імкнуліся дарослыя, навучэнцы, як шчыра віталі, на душы станавілася лягчэй і, здаецца, сіл прыбаўлялася.

    “По диким степям Забайкалья”... Хто з нашых сучасьнікаў не ведае гэтай пакутніцкай песьні, але многія не чулі пра цэлую сыстэму турмаў Нерчынскай катаргі, якая знаходзілася ў Забайкальскай вобласьці. У адну з іх — Акатуйскую турму — былі зьмешчаны зьнясіленая Лідзія Язерская і яе спадарожніцы. Першая рэвалюцыя яшчэ не была разгромлена, і ўмовы турэмнага ўтрыманьня не выклікалі пратэсту. Па словах відавочцы, “акатуй” больш напамінаў палітычны клюб, чым турму: лекцыі, чытаньні, гутаркі і дыскусіі на палітычныя і філязофскія тэмы. Апроч гэтага Язерская стварыла яшчэ агульнаадукацыйны гурток, у якім займаліся рабочыя, салдаты, матросы. Дні праходзілі хутчэй і напаўняліся хоць нейкім сэнсам.

    Аднак хутка ўсё зьмянілася, і катарга паказала свой безчалавечы твар. Рэвалюцыя пайшла на спад, начальнікам турмы быў прызначаны сумна вядомы Барадулін, жорсткі і грубы служака. У лютым 1907 года ён увёў агульны крымінальны рэжым для палітзьняволеных, а найбольш свавольных рэвалюцыянэрак Лідзію Язерскую, Марыю Спірыдонаву, Аляксандру Ізмайловіч, якая рабіла замах на мінскага губэрнатара П. Р. Курлова, і іншых псравёў у мальцаўскую жаночую турму. І тут магіляўчанка старалася трымацца весялей, праявіла сваю таварыскасьць, групавала вакол сябе зьняволеных. Яна заўсёды была на віду, з кім-небудзь штосьці чытала ці вывучала, жартавала, жыла, па словах Спірыдонавай, “по привычке, по инерции”. На другі год моцна захварэла на тубэркулёз, ужо не дыхала, а хрыпела. Яе зьмясьцілі ў зарантуйскую турэмную бальніцу. Хутка сюды прывезьлі і Марыю Спірыдонаву, якая таксама пакутавала на тую ж хваробу. Гэта вельмі ўзрушыла чыцінскіх чыноўнікаў, якія загадалі вярнуць абедзьвюх жанчын у мальцаўскую турму.

    І тут адбылося нечаканае. Зарантуйцы аб’явілі галадоўку ў знак рашучага пратэсту. Разгневаны эсэр Прош Праш’ян пачаў рыхтаваць групавое самазабойства. Крывавая драма магла б разгуляцца ў любую хвіліну, калі б не своечасовыя і памяркоўныя дзеяньні Спірыдонавай. Яна ўгаварыла галадаючых падпарадкавацца. Хворых Язерскую і Спірыдонаву адвезьлі ў мальцаўскую жаночую турму.

    Высакародная, элегантная ў абыходжаньні, Лідзія Паўлаўна ўмела пастаяць за сябе, але меры сябровак-катаржанак былі больш выніковымі. Яны патрабавалі ад “багадульскай” (інваліднай) камісіі, якая тады існавала ў турме, перагледзець тэрмін катаргі Язерскай, жыцьцё якой было пад пагрозай. Рашэньне камісіі ўзрадавала і абнадзеіла. Наша зямлячка была вызвалена з турмы, і ёй было дазволена жыць на вольным пасяленьні ў горадзе Верхняудзінску, недалёка ад возера Байкал. Не так даўно тут, у даліне ракі Селенгі, ля вусьця Верхняй Ангары праходзіла геалягічная экспэдыцыя славутага дасьледчыка Івана Чэрскага.

    Вядома ж, Язерскую не вельмі хвалявалі геаграфічныя загадкі Забайкальля. Яна думала толькі аб тым, як выжыць, дзе здабыць хоць нейкія грошы. І калі яе перавялі ў сяло Пятроўскі Завод, яна ўспомніла аб сваёй прафэсіі і адкрыла свой зубалячэбны кабінэт. Да яе прыходзілі самыя розныя людзі, якія адводзілі ад яе смутак і давалі хоць які заробак. Людзі хінуліся да яе, і разам з імі яна дапамагала тым, хто рыхтаваўся ўцякаць ці хацеў схавацца ад паліцыі.

    Дапамога ссыльным лічылася злачынствам, і паліцыя не даравала яго Язерскай. Разьюшаныя жандары ўварваліся ў яе кватэру і распачалі вобыск. Ніякіх доказаў не знайшлі, але абвінавацілі яе ў агітацыі мясцовага насельніцтва. Лідзію Паўлаўну арыштавалі і адвезьлі ў іркуцкую перасыльную турму. Хутка паступіла распараджэньне выслаць яе ў Якуцкую вобласьць, дзе мала хто выжывае. Але ж чалавек павінен жыць і ў самым гіблым месцы.

    У халодным Якуцку, дзе пасялілася магіляўчанка, яе выратоўвалі чалавекалюбства і адукаванасьць. Дзесяткі палітссыльных заходзілі да яе на кватэру. Часта бываў літаратар Мікалай Афанасьеў, вучань У. Караленкі. Ён дрэнна бачыў, і Лідзія Паўлаўна ахвотна чытала яму мастацкія творы. З Паўлам Кулікоўскім, старым сябрам па акатуйскай турме, яна разважала аб прызначэньні мастацтва, наладжвала музычныя вечарынкі. Па яе прапанове быў створаны літаратурна-музычны гурток, які павінен быў абудзіць інтарэс да шматлікіх пытаньняў мастацтва, адцягнуць ссыльных ад шэрага, змрочнага жыцьця.

    Сэрца Язерскай заўсёды балела за сына, які ў той час быў у Пецярбургу, вучыўся ў кадэцкім. корпусе, магчыма, таму яна зьдзейсьніла пастаноўку п’есы Жукоўскага “Дзеці”. Яе спроба рэжысёра атрымалася, праблема дзяцей, будучага грамадства хналявала ўсіх.

    Чаму магіляўчанку паважалі ссыльныя, цягнуліся да яе? Адказ дае эсэр-журналіст Іосіф Іванавіч Жукоўскі-Жук, ураджэнец Слонімскага павета: “Ёсць людзі, якія быццам створаны самой прыродай, каб выпраменьваць вакол сябе цеплыню і сьвятло, любоў і ласку. Язерская была менавіта такім чалавекам. Яе кватэра была цэнтрам палітычнай ссылкі не толькі эсэраўскага накірунку, але і наогул сацыялістычнага лягеру. Тут бывалі ўсе: эсэры, сацыял-дэмакраты і анархісты. Чулая, ласкавая, спагадлівая, з шырокім разумовым кругаглядам, яна ўмела прыцягваць да сябе тых, хто быў з ёю побач. Дарэчы, яна была ў вялікай дружбе з “бабуляй рэвалюцыі” К. Брэшка-Брашкоўскай, высланай з Кірэнска, і некаторы час жыла з ёй на адной кватэры”.

    Жукоўскі-Жук называе яе сацыялісткай. Ці была яна ёй? Здаецца, не, не пасьпела. Язерская валодала сапраўднай прагай да культуры і справядлівасьці, вышэй за ўсё ставіла становішча чалавека, і яе вялікі запас любові да жыцьця перавышаў запас нянавісьці да лжывых улад. Яе зьневажалі і змучвалі пакуты “нізоў”, і яна гатова была не толькі філязофстваваць, але і дзейнічаць, каб выратаваць іх чалавечую годнасьць. Адукаваная і гуманная жанчына, якая ўсьвядоміла, як сказаў бы М. Бярдзяеў, “неправду и уродство” існаваньня, мела права на рызыку і не магла спыніцца. І яна стрэліла ў падман і крывадушнасьць, у няправеднае грамадзтва, якое нараджае беспрацоўе і галечу, амаральнасьць і злачыннасьць. Улады, якія загналі Язерскую на край сьвету, спадзяваліся, што ад яе высокіх памкненьняў у далёкай ссылцы нічога не застанецца. Яны памыліліся.

    Язерская жыла надзеяй на хуткую сустрэчу з сынам. Грыня (Грыша) пойдзе на канікулы і прыедзе ў Якуцк. Колькі будзе радасьці ў маці! Але мары не збыліся. Прыйшла страшэнная вестка: памёр Грыня. У кадэцкім корпусе яму цяжка было перанесьці жорсткі рэжым, і ён страляўся, але выжыў. Раненьне ў галаву выклікала псыхічныя адхіленьні. 20-гадовы юнак пайшоў на апэрацыю, якая ў 1913 годзе і зьвяла яго ў магілу.

    Зьнешне Язерская трымалася, не паказвала сваіх сьлёз. Толькі яе лепшыя сяброўкі-ссыльныя Любоў Арлова, Людміла Арэстава, Ася Шчукіна ведалі, што ёй каштавала перажыць сьмерць сына, сваёй апошняй надзеі. Каб хоць неяк заглушыць страшэннае гора, яна ўзяла на сябе безьліч самых розных спраў. Выкладала музыку і францускую мову, шмат чытала мастацкай літаратуры, пісала свайму знаёмаму Сымону Сікорскаму — ураджэнцу Гродзенскай губэрні, былому вязьню Петрапаўлаўскай крэпасьці. Дарэчы, у лісьце ёсьць такія радкі: “Здароўе маё, Сымон, не вельмі добрае. Асабліва дрэнна сябе адчуваю, калі няма работы”.

    Калі не было чым заняцца, Лідзія Паўлаўна клікала сваіх добрых сябровак, і ўсе разам яны ішлі ў лес. Там было прывольле: усхваляваныя жанчыны, як нешта незвычайнае, разглядалі лістоўніцу, кволыя таежныя расьліны, валуны; палілі вогнішча, свабодна размаўлялі і нават сустракалі ўсход сонца. Вольны кавалачак зямлі збаўляў змардаваных людзей ад смутку і гора. Такія выхады на прыроду былі рэдкімі, а калі астматычная хвароба Язерскай узмацнілася, яны наогул спыніліся. А неўтаймаваная натура шукала справы, якая б падтрымала яе інтарэс да жыцьця і дала б магчымасьць пракарміцца.

    Лідзія Паўлаўна паспрабавала іграць на піяніна ў гарадзкім кінэматографе. Гэта было яшчэ цяжэй, чым даваць хатнія ўрокі. Язерская моцна стамлялася. Яна перажыла некалькі цяжкіх прыпадкаў астмы. Сяброўкі адводзілі яе дамоў і гадзінамі праседжвалі каля яе пасьцелі. 1 кастрычніка 1916 года Л. П.Язерская памерла ад бранхіяльнай астмы на руках у сваёй рускай сяброўкі Людмілы Арэставай.

    Пахавалі яе ў Якуцку, на ўзьбярэжжы шумнацечнай Лены, побач з магіламі многіх змагароў за лепшае жыцьцё, якія знайшлі сабе тут вечны спачын.

    [С. 41-51.]

 

 

    ЕЗЕРСКАЯ (урожденная Казанович) Лидия Павловна (1868 г., г. Могилев - 01. 10. 1916 г.) - участница революционного движения в России, эсер. Из семьи помещика-дворянина. Училась в Могилевской и Минской гимназиях. С 1892 г. в Петербурге на зубоврачебных курсах при Военно-медицинской академии, работала в лечебном кабинете, приобщилась к революционной работе. С 1901 г. в Москве, открыла зубоврачебный кабинет, примкнула к партии эсеров, ее квартира служила местом явок. Для налаживания нелегальных связей выезжала в Смоленск, Минск, Могилев и другие города. 29 января арестована по делу о покушении на министра В. К. Плеве, около года содержалась в Таганской тюрьме, участвовала в двухдневной голодовке. В это время Е. Д. Стасова из тюрьмы писала о ней В. И. Ленину. 30 марта 1905 г. Судебная палата приговорила ее к 1 году крепости с зачетом предварительного заключения. 29 октября 1905 г. покушалась на Могилевского губернатора Н. М. Клингенберга. 7 марта 1906 г. Киевская палата приговорила ее к 13,5 годам каторги. Наказание отбывала в Акатуе и женской Мальцевской тюрьме. В 1909 г. специальная комиссия освободила Л. П. Езерскую из тюрьмы, однако она была выслана на поселение в Забайкальскую область - в Верхнеудинск, потом Петровский завод. За помощь ссыльным арестована в Иркутске, заключена в пересыльную тюрьму.

    В 1912 г. выслана в Якутск, где и умерла от бронхиальной астмы. Похоронена на Якутском кладбище.

    Лит.:

    Брильон И. М. На каторге. Воспоминания. М.-Л., 1927. С. 23-25,34.

    Кара и другие тюрьмы Нсрчинской каторги. Сборник. М., 1927. С. 242-243.

    Карніловіч Э. Л. Яе вабіў світанак // Маладосць. 1998. № 2. С. 185-195.

    Орестова Л. П. Лидия Павловна Езерская// На женской каторге. М., 1930. С. 191-198.

    Переписка В. И. Ленина и руководимых им учреждений РСДРП с партийными организациями, 1903-1905 гг. Т. 3. М., 1977. С. 202, 259.

    [С. 191.]

                                                 ИМЕНА, ВОШЕДШИЕ В КНИГУ

     Езерская Л. П.   191

    [С. 402.]