ЎЎЎ 5-2. Кэскілена Байтунова-Ігідэй. Эдуард Пякарскі складальнік слоўніка якуцкай мовы. Ч. 5. Дад. 2. Койданава. "Кальвіна". 2025.

 

                                                                          Глава 11

                                             ЕЛЕНА АНДРЕЕВНА КУГАЕВСКАЯ

    Елена Андреевна Кугаевская (Пекарская) - шестой ребенок в семье прадеда А. А. Кугаевского - родились к Якутске 14 апрели 1876 года. Крещена 9 мая того же года в Якутском Свято-Троицком Кафедральное Соборе. Восприемниками при крещении были якутский врач Коллежский Советник Алексей Михайлович Бричмантов и купеческая жена Надежда Алексеевна Распыловская. Таинство Святого Крещения совершил Священник Александр Преловский с псаломщиком Гавриилом Павлуцким. [119]

    Елена Андреевна, судя по ее краткой автобиографии, получила домашнее образование, училась в прогимназии, но по семейным обстоятельствам не закончили ее. После смерти отца жила на иждивении матери. [120]

    В 1904 г., в возрасте 28 лет, вышла замуж за Э. К. Пекарского, который к тому времени освободился из ссылки, вошел в мещанское сословие, жил и работал в Якутске. В Санкт-Петербургском архиве сохранилось Свидетельство о бракосочетании Якутского мешанина Эдуарда Карловича Пекарского, римско-католического вероисповедания, первым браком, и дочери чиновника Елены Андреевны Кугаевской, православного вероисповедания, первым браком. Венчание состоялось 26 сентября 1904 г. в Тюремной Александро-Невской Церкви. Поручителями по женихе и невесте были Верхоянский купец Николай Борисович Васильев, Коллежский Асессор Василий Васильевич Жаров, крестьянин села Доброго Павловской волости Василий Елисеевич Горинович, чиновник Алексей Николаевич Аммосов и канцелярский служитель Леонид Андреевич Кугаевский. [121] С осени 1905 г, семья Пекарских стала жить в Петербурге, куда Эдуард Карлович был приглашен Российской Академией Наук для продолжения научной работы.

    Елена Андреевна была на 18 лет моложе мужа. Эдуард Карлович боготворил жену, что ясно видно из его многочисленных писем и открыток, которые она бережно хранила. Если она была и отъезде, он посылал ей открытки ежедневно, иногда по 2 в день. В посланиях он писал о событиях дня, о посетителях, сообщал даже мельчайшие семейные подробности, вплоть до обеденного меню. Строки его писем проникнуты неподдельным чувством любви и обожания, трогательной заботой о супруге.

    Летом 1912 г. Елена Андреевна жила на даче М. Н. Слепцова в местечке Мереккюль Эстляндской губерний. В письме к ней Эдуард Карлович сетует, что давно «не слышит ее милого голоса». Из открытки по тому же адресу от 30 мая 1912 г.:

    «Дорогая моя Лельча! Все твои открытки получил, о чем постоянно своевременно сообщаю... Да, дорогая. Правду говорят, что вместе «тесно, а врозь скучно» и грустно. Так ты грустишь? Я думал, что это только мне грустно здесь в шумном Питере, ибо моей королевы нет, оказывается, что и без короля тоже невесело. Скоро увидимся! Пусть только приедет Гильзен (сотрудник Э. К. Пекарского - Т. Щ.) - тотчас еду к тебе без всякого предупреждения, как снег на голову...» [122] Письменное сообщение на бланке денежного перевода от 13 августа 1912 г.: «Д. м. Л-ка (Дорогая моя Лелечка - Т. Щ.). Вот и перевожу тебе с большой радостью денег 15 руб. ввиду того, что они назначаются для твоего возвращения в Петербург, который по тебе, не сомневаюсь, соскучился также, как и я. Передавай привет Марии Николаевне, которую при сем прошу оказать тебе всяческое содействие при ликвидации дачных дел. Жду с нетерпением мою дорогую Мамульку. Твой Эдка, ц.т.б.ч.р.» [123]

    [С. 138.]

 

 

    Это аббревиатура, которой Эдуард Карлович неизменно заканчивал каждое свое письмо жене, прочитывается как «Целую тебя бессчетное число раз».

    Елена Андреевна была не только Берегиней и рачительной хозяйкой их дома, но и верной помощницей в сотрудницей мужа, помогала ему в технически работе по составлению «Словаря якутского языка» и других трудов. В личном архиве Елены Андреевны сохранилось удостоверение, выданное ей Музеем Антропологии и Этнографии Императора Петра Великого РАН за № 109 от 2 июня 1920 г., г Петроград:

                                                                     Удостоверение

    Дано сие в том, что Елена Андреевна Пекарская занимается перепиской на пишущей машинке для Музея Антропологии и Этнографии при Российской Академии наук.

    Заведующий Музеем (подпись). [123]

    Когда Эдуард Карлович бывал на различных встречах, культурных мероприятиях, он всюду брал с собой Елену Андреевну.

    Дом Пекарских всегда был полон гостей. Приезжали и подолгу жили у них родственники из Якутска, брат Эдуарда Карловича Иосиф; часто бывали в доме сотрудники Академии Наук, помощники Эдуарда Карловича по составлению «Словаря якутского языка» и «Образцов якутского фольклора»: М. Н. Ионова-Андросова. С. А. Новгородов, А. Н. Никифоров, Г. В. Баишев». Нередко заходили и оставались на ночлег друзья Пекарского по якутской ссылке и Обществу ссыльнопоселенцев и политкаторжан - всех не перечислить. Как следует из дневника, который Эдуард Карлович вел, начиная с 1924 г., редкий день они бывали одни. И всех нужно была достойно принять, угостить, устроить на ночь. Конечно, можно предположить, что основная нагрузка при этом падала на Елену Андреевну.

    О том, что Елена Андреевна была радушной хозяйкой, приятной и обаятельной женщиной, свидетельствует, в частности, письмо Варвары Петровны Широковой, Вареньки, знавшей чету Пекарских с молодых лет, с той поры, когда она сдавала вступительные экзамены для получения высшего образования:

    Петербург, 19 августа 1908 г.

    Дорогая Елена Андреевна!

    Нашла я комнату... Очень хочется, чтобы Вы посмотрели Вашим милым глазком. Придите, пожалуйста! Я буду очень рада. Хотела зайти за Вами, но учусь очень серьезно, а знаю, что «как Варвара Петровна попала к г. Пекарским, так значит не скоро выберется». А если найдете несколько свободных часиков Вы, Елена Андреевна, так это будет для меня и отдых, и удовольствие. Почувствую, что сделано все, так как Елена Андреевна осмотрела мой угол...

    Пожалуйста, передайте, Елена Андреевна, мой глубокий привет Эдуарду Карловичу.

    Всего Вам наилучшего желаю от души – В. Широкова.

    P. S. Посылаю Коленьке (приемный сын Пекарских – Т. Щ.) марку, пока больше нет. С маркой шлю ему и приветик. [128]

    У Пекарских не было совместных детей. Воспитывали они Николая, приемного якутского сына Эдуарда Карловича. Елена Андреевна обращалась к родственникам с просьбой отдать им на воспитание ребенка, в частности, просила нашу бабушку Наталью Андреевну отдать им дочь Тамару; у Гали Аргуновой просила Леру - об этом свидетельствовали сама тетя Тамара и Галя Овсянкина - дочь Леры.

    [С. 142.]

 

 

    Кончину Эдуарда Карловича, последовавшую 29 июня 29 июня 1934 г., Елена Андреевна пережила крайне тяжело. Ей, привыкшей к постоянному внимание и заботе со стороны мужа, его живому общению с ней, - трудно было смириться с мыслью, что она осталась совсем одна. Эмоциональное ее состояние после случившегося передаст запись на листах Дневника Э. К. Пекарского, сделанная ею полгода спустя после его смерти:

    «И этим числом с 28-т на 29-е июня закончилась жизнь моего друга жизни. Думала ли я, что это последняя запись? Нет, н предполагала этого конца! Просила лечь его раньше спать, т. к. он чувствовал себя не особенно хорошо. Он согласился лечь раньше (обычно ложились поздно). Я попросила его не курить, а Эд. Кар. сказал: Я и не курю» Также и не читать, он и на это согласился, да б. м. и сам бы не читал. После этого стал кашлять. Я сделала все возможное, чтобы предотвратить кашель, но, к сожалению, кашель прекратился ненадолго, после чего опять начал кашлять. Попросил смерить температуру, градусник показал 28 и 2 д., после чего стал жаловаться на неловкость в области сердца и попросил положить компресс на сердце. Также был положен компресс и на голову. Думая, что температура поднялась на почве желудка (как раньше с ним бывало), дала грудного порошку, теперь он называется геморроидальным, и, кажется, до этого валериановых капель, а с сердцем все было хуже и хуже. В этот момент я вызвала по телефону вр. Никифорову Ел. Кир. а она предложила вызвать неотложную помощь. Едва дозвонилась на станцию, а в это время с Эд. Кар. все было хуже и хуже. Пришла Никифорова, застала живым, но из неотложной помощи доктор уже не застал в живых, на что я ему, доктору, сказала: «Доктор, уже поздно, все уже кончено!» Он ответил: «Раньше нельзя».  Обратился к врачу Никифоровой, сказал: «Нужно было вызывать не неотложную помощь, а скорую».

    Эдуард Карлович очень метался именно в этот момент, когда я вызывала врачей. Картина ужасающая, видя своего особенно близкого человека, мечущемся в агонии. В последний момент он мне говорил что-то, но я не смогла его понять (отнялся язык). Этот момент ужасно тяжел для меня, что он хотел сказать, я так-таки и не знаю. При одном лишь воспоминании раздирает всю душу мою. Не могу успокоится. 29 декабря исполняется уже 6 месяцев со дня его смерти, а на душе до сих пор тяжело.

    Когда-то раньше Эдуард Карлович говорил мне: «Не плач, когда я умру», но разве легко было исполнить его желание? Ведь сказать одно, а пережить совершенно другое...». [141]

    Елена Андреевна еще в 1924 году была объявлена Эдуардом Карловичем его единственной наследницей, [142] Вскоре после кончины Эдуарда Карловича его имущество была описано. Елена Андреевна получила несколько предложений от различных учреждений о передаче им научного наследия и библиотеки академика Пекарского за соответствующую денежную компенсацию. Особенно длительную переписку с нею вел В. Д. Бонч-Бруевич, в то время занимавший пост Директора Литературного музея в Москве. [143] И все-таки Елена Андреевна безвозмездно передала наследие мужа в Ленинградское отделение АН СССР, за что в августе 1934 г. получила благодарность от Непременного Секретаря Академии Наук СССР академика В. Комарова:

    «Президиум Академии Наук СССР выражает Вам свою благодарность за принесенный в дар Академии материал умершего Почетного члена Академии Наук СССР Э. К. Пекарского». [144]

    В октябре 1934 г, Елена Андреевна проходила куре лечения в санатории КСУ в Сочи.

    Судя по архивным документам, с осени 1936 г. властями был поставлен вопрос об уплотнении жилой площади, на которой проживала Елена Андреевна и временно был прописан ее племянник Б. Е. Кугаевский.

    В сентябре Елена Андреевна обратилась с просьбой о содействии в это вопросе во ВЦИК и Постпредство Якутской АССР в Москве, Через месяц она поучила следующий ответ:

       Всероссийский Центральный

        Исполнительный Комитет

    Советов Рабочих, Крестьянских

     и Красноармейских Депутатов

         13 октября 1936 г. № 83/13

               Москва — Кремль

                                                               Гражданке Пекарской, гор. Ленинград,

                                                               Университетская набережная, д. № 5, кв. 16

                                                               Копия: Управление Делами  Академии Наук СССР

                                                               Полпредство Якутской АССР

    В ответ на Ваше заявление от 13/09-36 г. Секретариат Президиума ВЦИК сообщает, что оснований для внесения вопроса о закреплении за Вами занимаемой жилплощади в г. Ленинграде, по Университетской набережной д. № 5, на рассмотрение Президиума ВЦИК не имеется.

    Зам. Зав. Секретариатом Президиума ВЦИК - Кравец. [145]

    Дело об уплотнении жилплощади слушалось 22 октября 1936 г. в Народном суде 64-го участка г. Ленинграда, которое, вероятно, решилось не в пользу Е. А. Пекарской.

    В следующем документе уплотнение узаконивается в безапелляционной форме:

           Академия Наук СССР

    Отдел жилищно-коммунального

                      хозяйства

         19 ноября 1936 г. № 63-461

                     Ленинград,

    Университетская Набережная, 5

                  т. № 481-31

                                                                      Гражданке Пекарской

                                                                      Университетская набережная № 5, кв. 16.

    Отдел жилищно-коммунального хозяйства Академии Наук СССР, на основании исполнительного листа по делу № 2231 предлагает Вам освободить две смежные комнаты 12 и 19 метров в 3-дневный срок, в противном случае освобождение будет произведено административным порядком.

    Начальник ОЖКХ АН: Бельский. [146]

    Уплотнение, действительно, произошло, и с 1 декабря 1936 г. академическая квартира со всеми удобствами стала коммунальной: с общим телефоном, кухней, ванной и туалетом. Новые соседи Елены Андреевны устроили ей настоящую травлю, называя ее «старой барыней» и «антисоветским элементом». Выжили из кухни, ей пришлась керосинку унести в комнату. В своем Дневнике 60-летняя Елена Андреевна отмечает, как ее обижают новые жильцы Дубровская, Филин, Колесников: «Годы мои на отходе, и я хочу только покоя как пережившая свою сильную болезнь 33 и 34 гг. и того же года горе - потеряла друга, который никогда не дал бы меня в обиду...» [147]

    Последний по времени документ в архиве Елены Андреевны датируется 12 мая ]941, за месяц с небольшим до Начала Великой Отечественной войны, когда Ленинград окажется в кольце блокаду. Этот документ - Акт сдачи-приемки жилого помещения:

    «Настоящий акт составлен комендантом дама № 5 по Университетской набережной Дорофеевым Александром Яковлевичем, с одной стороны, и съемщиком комнат №№ 1-2 в кв. № 16 означенного дома, Петрской Е. А., в том, что комендант дома Дорофеев А. Я. сдал, а съемщик Пекарская Е. А. приняла жилые комнаты 1, 2 размером 48.92 (28.53 + 20.39) кв. м жилой площади в следующем состоянии:

    1) Стены оклеены обоями – 1935 г., потолок побелен – 1935 г. – хорош.

    2) Пол паркетный, требует переборки, двери хорош., рамы хорош.

    3) Электропроводка хорош.

    4) Печь одна изразцовая и одна железная - хорош.

    Сдал: комендант дама (подпись)

    Принял: Съемщик Пекарская. [148]

    На листе 95 личного архива Елены Андреевны содержится договор найма квартиры на 5 лет. На этом ее архив обрывается.

    Неизвестна дата и место кончины Елены Андреевны. Можно предположить, что она погибла во время блокады Ленинграда, вряд ли смогла эвакуироваться.

    Она была горячо любимой, достойной женой своего достойного мужа. 30 лет Елена Андреевна и Эдуард Карлович прожили в любви и согласии, и уже по одному только этому наша бабушка заслуживает большого уважения. [* Жаль, что в недавно вышедшей книге Е. И. Оконешникова «Якутский феномен Э. К. Пекарского» (Якутск, 2008 г.) не нашлось нужных слов для характеристики Елены Андреевны и отношения к ней Эдуарда Карловича.]

    [С. 147-149.]

                                                  ЭДУАРД КАРЛОВИЧ ПЕКАРСКИЙ

 

 

    Супруг Елены Андреевны Эдуард Карлович Пекарский, член-корреспондент АН СССР. Почетный академик РАН, лексикограф, фольклорист, этнограф, прожил долгую, насыщенную событиями и сложными перипетиями жизнь.

    Он родился 25 октября 1858 г. в фольварке Петровичи с. Смилович Игуменского уезда Минской области в семье обедневших польских дворян Карла и Терессы Пекарских. Мать рано умерла; отец обзавелся новой семьей, и мальчика на воспитание взял брат деда Ромуальд Пекарский.

    По окончании гимназии юноша поступил в Харьковский ветеринарный институт, но за участие в студенческих волнениях и принадлежность к революционному движению был исключен из института и приговорен к административной ссылке в Архангельскую губернию сроком на 5 лет. Однако он скрылся от полиции и некоторое время жил под чужой фамилией. Вновь был арестован и приговорен на пожизненную ссылку в Восточную Сибирь.

    18 лет. с 1881 г. по 1899 г., он жил в 1-м Игидейском наслеге Ботурусского улуса Якутской области. С самого начала ссылки стал изучать якутский язык, постепенно проявляя к нему серьезный научный интерес. При поддержке других политссыльных, а также протоиерея Ытык-Кюельской церкви Д. Д. Попова и представителей местного населения начал создавать «Словарь якутского языка».

    Эдуард Карлович умело вел хозяйство, занимался огородничеством, сеял хлеб, охотился, рыбачил, заготавливал сено для скота. В наслеге и улусе он как грамотный и справедливый человек пользовался большим авторитетом у местных жителей, люди постоянно обращались к нему за советом и поддержкой.

    В течение 13 лет с ним жила в качестве помощницы и гражданской жены А. П. Шестакова. Родившиеся вне брака дочь (в 1894 г.) и сын (в 1895 г.) были записаны - Сусанна по матери, Николай по крестному Н. И. Оросину. После смерти в 1900 г. Анны Петровны, которая к тому времени была замужем за крестьянином А. Константиновым, Эдуард Карлович принял решение усыновить обоих детей. Сусанна умерла на 9 году жизни, а Николая он взял с собой в Петербург и вместе с Еленой Андреевной воспитывал его как сына.

    В 1894-96 гг. Э. К. Пекарский участвовал в Сибиряковской экспедиции Императорского Русского географического общества в качестве руководителя группы по изучению языка и духовной культуры якутов. Как один из итогов работы экспедиции в I 899 году в Якутске был опубликован первый выпуск «Словаря якутского языка» Э.К. Пекарского.

    С конца 1899 г. по август 1905 г. Пекарский жил в Якутске. Он был включен в штат канцелярии округа, постоянно участвовал в работе комиссий по земельным и крестьянским вопросам. В 1903 г. он становится участником Нелькано-Аянской экспедиции; совместно с политссыльным В. М. Ионовым проводит исследование местного населения, его перепись, собирает экспонаты для Русского музея в Петербурге.

    В 1904 году Эдуард Карлович женился (первым браком, как указано в Свидетельстве) на Елене Андреевне Кугаевской.

    [С. 150.]

 

 

    Петербургская Академия Наук, очень заинтересованная трудами Э. К. Пекарского в области якутского языка, фольклора и этнографии, приглашает его на работу в Петербург, и в августе 1905 г. его семья покидает Якутию, как оказалось, навсегда.

    После переезда в Петербург Эдуард Карлович работал в этнографическом отделе Русского музея, в академическом Музее антропологии и этнографии, руководил работой галереи Петра Великого (Кунсткамеры), был избран Секретарем этнографической секции Русского географического общества, редактировал журнал «Живая старина». Впоследствии работал в Институте востоковедения АН СССР. В 1924-31 гг. он принял активное участие в Комиссии Академии Наук по изучению Якутской республики (КЯР)

    Основным его трудом является «Словарь якутского языка». Выпуски 1-13 подготовлены при участии Д. Д. Попова, В. М. Ионова, С. А. Новгородова, М. Н. Андросовой-Ионовой, В. В. Радлова и др. и опубликованы в 1907-1930 гг. Второе издание Словаря в 3-х томах вышло к 100-летию Э. К. Пекарского в 1958 г.; третье издание к его 150-летию в 2008 г.

    Э. К. Пекарский - автор работ по этнографии: «Плащ и бубен якутского шамана», «Программа для исследования домашнего и семейного быта якутов», «Якутский род до и после прихода русских», «Якутская сказка», «Средняя якутская свадьба» и многих других. Он является составителем и редактором «Образцов народной литературы якутов» в 3-х томах (1907-1918 гг.).

    За свои выдающиеся научные труды Э. К. Пекарский награжден двумя золотыми медалями (1907 и 1911 гг.). В 1927 году избран членом-корреспондентом АН СССР, в 1931 г. принят в число действительных членов АН и облечен званием Почетного Академика.

    Скончался 29 июня 1934 г. на 76 году жизни Похоронен на Смоленском Лютеранском кладбище в Санкт-Петербурге. [152, 153] [* Более подробное описание личной, семейной жизни и научной деятельности Э. К. Пекарского см в Приложении.]

    [С. 153.]

 

 

 

                                                                             Глава 12

                                                  ЛЕОНИД АНДРЕЕВИЧ КУГАЕВСКИЙ

 

    Наш дедушка, Леонид Андреевич Кугаевский, был младшим из семерых детей прадеда Андрея Андреевича. Родился 30 августа в 1978 года в г. Якутске.

    Неизвестно, какое он получил образование. Но лет с 18-19 уже служил в Полицейском управлении в Якутске...

    В последние годы своей недолгой жизни дедушка работал в Вилюйске начальником тюрьмы. В своих отношениях с окружающими он руководствовался скорее нравственными понятиями и человеческими чувствами, нежели политическими взглядами. Он был дружен с Э. К. Пекарским, пострадавшим за свои общественно-политические убеждения...

    [С. 156.]

                                                              ПРИЛОЖЕНИЕ 2

    Т. А. Кугаевская-Щербакова

                          МАЛОИЗВЕСТНЫЕ ЛИЧНОСТНЫЕ АСПЕКТЫ БИОГРАФИИ

                               ПОЧЕТНОГО АКАДЕМИКА РАН Э. К. ПЕКАРСКОГО

                                               Доклад па Международной конференции

                                        «Польша в истории и культуре народов Севера»,

                                                 посвященной 150-летию со дня рождения

                                                  Э. К. Пекарского и В. Л. Серошевского

                                                              Якутск 4-5 ноября 2008 г.

    Уважаемые господа, я начале своего сообщения хотелось бы пояснить, какое отношение имеет его автор к Э. К. Пекарскому. Ряд лет я занимаюсь исследованием истории своих предков по линии рода Кугаевских. Эдуард Карлович являлся мужем одной из наших близких родственниц - Елены Андреевны Кугаевской, родной сестры нашего деда, Леонида Андреевича, то есть он приходится зятем многочисленной семье Кугаевских. При знакомстве с фондами архивов невозможно было пройти мимо личности Э. К. Пекарского. Поэтому проводимое нами исследование приобрело два направления: первое - чисто семейное, связанное с поиском родовых корней и составлением родословной, и второе — связанное с личностью Пекарского.

    При этом нас интересовали, прежде всего, внутреннее устройство души, источники душевных сил, которые позволяли людям, сосланным в самые отдаленные места Российской империи за государственные преступления, пережить величайшие потрясения в личной жизни. Хотелось понять этих людей, сумевших пройти через суровые испытания и не только не потерять себя, но еще более закалиться и окрепнуть духом и - более того - совершить научный подвиг и принести огромную пользу науке и обществу, Я имею в виду, прежде всего, титанов духа Эдуарда Пекарского и Вацлава Серошевского, которым посвящена нынешняя конференция.

    Э. К. Пекарскому посвящены десятки публикаций, изданных в нашей стране и за рубежам на протяжении почта столетия. В подавляющем большинстве из них знательное место уделяется осмыслению методологии и результатов научной деятельности Э. Пекарского, анализу его работ по языку, фольклору и этнографии якутов, в также его общественной деятельности. Однако биография любого крупного деятеля, и в частности такой значительной натуры, как Э. К. Пекарский, была бы неполной без воссоздания его социально-психологического портрета.

    Цель данного сообщения - привлечь внимание к еще недостаточно выявленным личностным аспектам биографии академика Э. К. Пекарского, без которых представление о нем было бы неполным и обедненным, а также к назревшей необходимости создания целостного, полного, выверенного с точки зрения источниковедения научно-биографического исследования, то есть научной биографии Э. К. Пекарского.

    В основу нашего исследования и данного сообщения легли документы, обнаруженные нами в личных фондах Э. К. Пекарского и его супруги Е. К. Пекарской в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН, материалы фондов Национального Архива Республик Саха (Якутия) и дома-музея Пекарского в Черкехском историко-этнографическом комплексе. Это письма, дневниковые записи, различные документы и их копии, фотографии. Со страниц указанных источников Эдуард Карлович предстает как полнокровная, целостная, уникальная личность в различных ее ипостасях: как сын и брат, муж, отец, товарищ и друг.

    В рамках, отведенного для сообщения времени коротко остановлюсь на новых, еще не вскрытых фактах, имеющих отношение к личности Э. К. Пекарского.

                                                      Взаимоотношения с родными

    Э. К. Пекарский происходил из древнего плоского дворянского рода. В Петербургском Архиве РАН сохранилась «Выпись» из Метрических книг, составленная родственником Эдуарда Карловича Тадеушем Пекарским в 1832 г., из которой видно, что история рода Пекарских уходит в глубь веков и что среди предков этого рода были весьма известные и влиятельные люди. [173]

    Родителями Эдуарда Карловича были Кароль и Тересса Пекарские. Мать рано умерла, отец обеднел, и мальчик воспитывался в основном братом деда паном Ромуальдом Пекарским, которому Эдуард приходился внучатым племянником,

    Отец женился вновь; со второй женой, Анной Иосифовной, у него было шестеро детей: дочери Мария (1870 г.р.), Агафья (1874 г.р.), Антонина (1879 или 1880 г.р.), Александра (1888 г.р.), сыновья Александр (1887 г.р.) и Иосиф (1184 г.р.).

    Эдуард Карлович поддерживал близкие родственные отношения с новой семьей отца, считал и называл Анну Иосифовну матерью. Родные относились к нему с уважением и любовью.

    В период якутский ссылки Эдуард Карлович регулярно писал отцу, сообщал ему о состоявши дел, о своих занятиях и хозяйстве.

    Карл Иванович также держа сына в курсе жизни семьи. [* В недавно вышедшей книге Е. И. Оконешникова «Феномен Э. К. Пекарского» (Якуток, 2008, с. 11) говорится: «Родственники и близкие, в том числе отец и дед, отреклись от него, чувствуя себя обманутыми в ожидании будущей блестящей карьеры способного юноши и посчитан его потерянным для жизни. Родные на письма ссыльного не реагировали, с их стороны не было оказано ни материальной, ни моральной поддержки». Это утверждение, так же, как и ряд других в данной книге, не соответствует действительности.] В Архиве РАН сохранилось несколько его писем, посланных сыну в Ботурусский улус, начиная с 1882 г. и заканчивая 1899 г. В них отец сообщает о семейных новостях, о рождении сыновей Иосифа и Саши, о смерти дочерей Марии и Агафьи, те достигших еще совершеннолетия, о смерти маленького сына Саши. [174] В одном из писем, датируемых 1885 г., он пишет о плачевном состоянии своего хозяйства: «Хозяйство мое самое беднейшее; имею 2 коровы и 1 кобылу и этих не могу прокормить». [175] На все послания отца Эдуард Карлович написал ответные письма, о чем свидетельствуют его пометки относительно даты ответа - привычка, которой Эдуард Карлович не изменял никогда.

    Не забыл о своем воспитаннике и дед Ромуальд Пекарский, завещав Эдуарду и дочерям Карла Ивановича значительное наследство.

    После ссылки, уже живя в Петербурге, Эдуард Карлович постоянно заботился о семье отца (отец умер в 1899 г.), помогал сестрам и брату Иосифу, вел переписку с Анной Иосифовной, решал ее дела.

    В апреле 1906 г., через полгода после переезда из Якутска в Петербург, Эдуард Карлович спешит навестить своих родных в г. Пинске. В письме от 3 мая он сообщает новости жене Елене Андреевне:

    Милая моя Лельча!..

    Доехал я до Пинска благополучно в 2.30 часа ночи. На вокзале меня встретили брат, мать и сестры. И мы на двух извозчиках отправились в город — «домой». Мать от радости почти всю дорогу плакала. Постарела она сильно, но не в такой степени, как я ожидал. Брат и сестры совершенно взрослые люди, по сравнению с которыми они на присланной ранее карточке кажутся детишками... Иосифу уже 20 лет, антонине 26.., Александре – 18...

    Просидели мы до 7 часов утра; родные не знали, где меня усадить и чем угостить — просто закормили и запоили... [176]

    В этот приезд к родным, пересмотрев семейный архив, Пекарский обнаружил, что все его письма тщательно сохранялись; сохранилось даже первое письмо от 1867 г., когда ему было 8 лет.

    Сестра Антонина тоже прожила немного, скончалась в 1918 г. в возрасте 38 лет. Младшая из сестер, Александра (Шура) еще до революции 1917 г. уехала в Сибирь, в г. Бийск. Туда она звала мать и сестру Тоню, но последние побоялись трудностей пути и неизвестности, которая ждала бы их на новом месте. Александра была замужем за поляком, имела троих детей. Ее письма к Эдуарду Карловичу также хранятся в Петербургском Архиве.

    Постоянную связь с Эдуардом Карловичем поддерживал брат Иосиф, который был моложе на 26 лет. Между братьями шла переписка. В 1916 г. Иосиф приезжал к Пекарским в Петербург, чтобы просить Эдуарда Карловича похлопотать о матери. Иосиф имел слабое здоровье: страдал заболеванием легких и сердца. Постоянно перемещаясь по службе (он служил писарем, секретарем) и меняя место жительства, он неоднократно обращался к Эдуарду Карловичу с просьбами помочь ему продвинуться по службе и получить желаемое назначение. В письме к Елене Андреевне (1912 г.) Эдуард Карлович сообщает: «Иоцка опять настаивает, чтобы я хлопотал о повышении его в смысле назначения... инспектором, ибо долго он так существовать не может, имея на своих плечах двух больных сестер и старуху-мать, не говоря уже о себе самом». [177] Опасаясь из-за слабого здоровья отправки на фронт, Иосиф в письме из Янушполя от 2 декабря 1917 г. убедительно просит его переговорить с бароном Типольтом о возможности предоставления ему подходящего места работы.

    Переписка Иосифа Пекарского с Э. К. Пекарским продолжалась, по крайней мере, до 1930 г. В одном из последних писем, находящихся в личном фонде Э. К. Пекарского, Иосиф сообщает, что живет в Сибири, в селе Старая Барда Бийского округа, где работает секретарем в сельском совете. Пишет о неблагоприятном климате и плохих условиях жизни, о том, что здоровье его угасает с каждым днем, о своих планах уехать в Волынскую иди Минскую губернию. В этом же письме сообщает о семье младшей сестры Шуры, живущей с мужем и тремя дочерьми в Бийске. В последнем письме Иосифа Пекарского упоминается ГПУ. Письмо написано по-польски, видимо, в целях конспирации [178].

    Таким образом, эти немногие по количеству документы свидетельствуют о том, что Э. К. Пекарский поддерживал близкие отношения с родными (матерью, сестрами, братом), оказывал им помощь, принимал участие в их судьбах.

                                                     Взаимоотношения с женой

    В 1904 г. 46-летний Эдуард Карлович женился (первым браком, как указано в Свидетельстве) на дочери якутского чиновника А. А. Кугаевского. В лице Елены Андреевне Пекарский обрел идеал женщины, соответствующий его представлениям. Их брак можно назвать счастливым: между супругами были очень уважительные и бережные отношения. Многочисленные письма Пекарского к жене (в Архиве их несколько десятков), которые в дни разлуки он отправлял ежедневно, иногда дважды в день, - свидетельства искреннего, теплого и постоянного чувства. Приведу отрывки из писем в Мереккюль Эстляндской губернии, где Елена Андреевна с приемным сыном Колей обычно проводили летний отдых.

    Из письма от 9-11 июня 1912 г.:

    ...Приходится констатировать, что мне становится уже довольно-таки скучно без тебя, моя дорогая Лельча, и даже работается хуже, чем при тебе, вопреки моему ожиданию: все чего-то как будто не хватает... Спасибо, Лелечка, за новую открытку. Напиши мне, чего бы ты хотела, чтобы я тебе привез из Питера, ибо сам ничего не могу придумать. А хотелось бы привезти тебе гостинчик... [179]

    Он заботится о том, чтобы Елена Андреевна была в курсе последних событий, ежедневно посылая ей газеты. В письме от 30 мая 1912 г. пишет: «Высылаю 2 нумера газет («Русское слово» и «Речь»)... наиболее интересное всегда отчеркиваю красным карандашом, чтобы ты не пропустила. Это не значит, конечно, что нужно читать только отчеркнутое мною». [180] Эдуард Карлович советует жене «везде быть осторожной», «остерегаться есть сырые овощи и фрукты, т. к. в Петербурге зарегистрировано подозрительное по холере заболевание», прилагает при этом вырезку из местной газеты. Он утешает и поддерживает жену, советует ей не расстраиваться из-за неприятностей:

    Дорогая моя Лелюшка! Очень меня огорчают перипетии, которые ты переживаешь то с Николаем, то с Семчевскими. Жалко, что на таком расстоянии ничем тебе пособить не могу. Знаю только, что, конечно, вся правда на твоей стороне, ибо ты по природе своей не можешь быть несправедливой, моя дорогая! Крепись, моя милая Лелюшка, и переноси испытания стойко, не принимай слишком близко к сердцу и тем себя не волнуя... [181]

    Жену он ласково именует Лелечкой, Лельчей, Мамуськой, Королевой, Божеством, награждает ее нежными словами: милая моя, моя незаменимая. Прощаясь и подписывая письмо, Эдуард Карлович (подобно толстовскому Левину) неизменно пишет фразу, состоящую из первых букв слов: «Ц.т.б.ч.р. Твой Эдка», которые без труда прочитываются так: «Целую тебя бессчетное число раз».

    Все письма Эдуарда Карловича к жене проникнуты любовью и заботой, полны легкого юмора и самоиронии. Часто он описывает в деталях прожитый без нет день: чем занимался по работе, с кем общался, кто приходил в их дом. В письмах он делает суждения по тому или иному поводу, полагая, что это интересно жене.

    Когда Эдуард Карлович бывал на различных встречах, культурных, мероприятиях, он всюду брал с собой и Елену Андреевну.

    Все это - свидетельства взаимопонимания и сердечной привязанности Эдуарда Карловича к супруге.

                                                           Э. К. Пекарский как отец

    Известно, что в 1882 г. житель Игидейского наслега Ботурусского улуса Мирон Шестаков привел к Пекарскому свою 16-летнюю сестру Анну Шестакову в помощницы по хозяйству. Они прожили вместе 13 лет, однако их отношения не были освящены церковью. На 13-й год совместного проживания в 1894 г. у Анны Петровны родилась дочь Сусанна, а в 1895 г. родился сын Николай. [182] «Выпись» из Метрической книги Ытык-Кельской Преображенской церкви, хранимая Пекарским, свидетельствует, что оба ребенка Анны Шестаковой были записаны как незаконнорожденные, при этом девочка была записана по фамилии матери, а мальчик — по имени и фамилии восприемника — Ивана Николаевича Оросина.

    Тут мы касаемся крайне деликатного вопроса о том, являлся ли Пекарский биологическим отцом этих детей. В литературе распространено мнение, что это были их общие с Анной Шестаковой дети. Некоторые данные заставляют в этом усомниться, в том числе запись Эдуарда Карловича в Дневнике, сделанная им незадолго до кончины, в отношении приемного сына Николая. [183]

    Тем не менее, целый ряд документов, обнаруженых ними в Петербургском Архиве, свидетельствует о том, что Эдуард Карлович взял детей под свою опеку, обеспечивал их содержание и проявлял о них постоянную заботу. Это подтверждается несколькими весьма показательными документами, в частности копией Общественного Приговора от 5 мая 1895 г. на предмет возврата покосной и пахотной земель, отведенных ранее Пекарскому обществом, в связи с окончанием срока его обязательного пребывания в Сибири. В заявлении он излагает намерение вернуть землю. Обществом было вынесено следующее решение: «Выслушав это заявление и принимая во внимание, что после Пекарского остается в наслеге сожительствовавшая с ним в течение 13 лет якутка сего наслега Анна Петрова Шестакова, с малолетнею дочерью Сусанною, мы, общественники, в виду примерного поведения Пекарского за все время пребывания в наслеге, не только неотяготительного, но во многих отношениях полезного, и что родница наша Анна Шестакова имеет свое особое самостоятельное хозяйство и имеет скот для пропитания... признали справедливым отвести владеемые Пекарским места в пользование означенной Анны Шестаковой». Далее в решении перечисляются, какие именно места решено передать Анне Шестаковой «впредь до возможного ее выхода замуж, в каковом случае все эти места опять возвращаются в полное распоряжение общества, в чем и подписуемся: Константин Оросин, Иван Николаев Оросин, Иван Васильев Оросин, Егор Оросин, Михаила Григорьев...» всего 24 подписи. [184]

    Есть все основания полагать, что этот Приговор был оформлен не без содействия самого Пекарского, тем более, что на тот момент Анна Петровна Шестакова, имея дочь-младенца, была беременна сыном, который родился в ноябре 1895 г. Конечно, Пекарский заботился прежде всего о детях.

    Некоторое время спустя он снова поднимает вопрос о сохранении за его внебрачными детьми пахотной и сенокосной земель, которыми он пользовался ранее в наслеге. Сохранилась копия письма Эдуарда Карловича от 9 июня 1900 г., адресованного Окружному исправнику А. И. Попову. Письмо направлено против усилий Константина (Григ.) Оросина, богатого родовича, отнять у Пекарского пахотную и сенокосную земли, которыми он пользовался в наслеге, на том основании, что Пекарский скоро уезжает навсегда.

    «Пока я был в наслеге, — пишет Эдуард Карлович, — пока инородцы надеялись, что против притеснений со стороны К. Оросина они навсегда найдут во мне защитника, все старания его не приводили ни к чему. Когда я ликвидировал свое хозяйство и окончательно поселился в городе, они уже не могут рассчитывать на мою поддержку и боятся ослушаться К. Оросина, который, пользуясь своим богатством и связями, не остановится ни перед чем, чтобы отомстить ослушникам. И богатые влиятельные общественники готовы склониться на убеждения К. Оросина и лишить меня земли.

    Но, как я ранее уже Вам сообщал, я от своего надела отказался добровольно назад тому шесть лет, после объявления мне, что срок моего обязательного пребывания в Сибири кончился, хотя ничто не мешало мне оставить этот надел за собою и не нести никаких за то повинностей.

    Теперь же, с 1897 г., я пользуюсь наделом не от целого наслега, как прежде, а от одного лишь рода Баряйского не лично, а именем малолетних инородцев этого рода, моих внебрачных детей Николая Иванова Оросина (по восприемнику — Ивану Николаеву Оросину, теперешнему выборному) и Сусанны Шестаковой (по матери). Все баряйцы отлично понимают, что наделен землей не я, а воспитываемые мною дети, я не только отношу за них, как несовершеннолетних, все подати и повинности вплоть до содержания поселенцев и бедняков, наряду с остальными инородцами.

    Для меня лично земля не нужна, иначе я от нее и не отказывался, но для воспитываемых мною детей она составляет источник пропитания ныне и единственное прочное обеспечение их существования в будущем на случай моей смерти. Имея в перспективе командировку в Петербург, я, тем не менее, вплоть до последних дней, старался не упускать из виду интересы детей: я для них выстроил новую юрту, два новых амбара, новый летний и зимний хлевы, огородил часть покосных мест и летник.., распахал новь (весной прошлого года) и огородил двор в сентябре прошлого года. Одним словом, я не жалел затрат на устройство будущего хозяйства моих детей. Вырученные от продажи скота деньги также должны, по моему плану, пойти на обеспечение тех же детей, чтобы они, в случае надобности, могли на эти деньги обзавестись скотом и сесть хозяевами на своем надворье, если им суждено будет остаться инородцами. Удастся ли мне дать им образование хотя бы среднее, будет зависеть как от... добываемых мною средств к жизни, так и от моего состояния здоровья». [185]

    В конце письма Эдуард Карлович подводит итог всему сказанному и просит объявить общественникам Баряйского рода, чтобы за детьми его было сохранено право на пользование своим наделом вплоть до перехода в другое сословие. На этом документе карандашом сделана приписка рукой Пекарского: «По этому письму последовало распоряжение Исправника от 12 июня № 1 об оставлении за детьми покосов, коими они владели до сего времени»

    В июле 1900 г. Анна Шестакова, которая к этому времени была женой якута 1-го Игидейского наслега Андрея Константинова, «умерла от родов». [186] Эдуард Карлович приходит к решению усыновить обоих детей и последовательно добивается решения этого вопроса. Он собирает документы, необходимые для усыновления, что подтверждается удостоверением, выданным ему головой Ботурусского улуса Егором Николаевым, заверенное личной печатью последнего и засвидетельствованное окружным исправником А. Поповым:

                                                                   Удостоверение

    1902 г. Декабря 10 дня. Сим удостоверяю, что рожденные от инородки 1-го Игидейского наслега Батуруского Улуса девицы Анны Петровой Шестаковой: мальчик Николай 7 лет и девочка Сусанна 8 лет находятся на воспитании и полном иждивении у Якутского мещанина Эдуарда Карловича Пекарского со дня их рождений и что за смертью родной их матери в 1900 году они остаются круглыми сиротами. В чем и удостоверяю своим подписом и приложением именной печати.

    Голова Батуруского Улуса Егор Николаев. [187]

    22 января 1903 г. «якутскому мещанину Э. К. Пекарскому, имеющему усыновить незаконнорожденную Сусанну», выдано Свидетельство № 567 Якутской Духовной Консистории, удостоверяющее факт рождения девочки и подписанное протоиереем Н. Берденниковым. [188]

    Неизвестно, удалось ли Эдуарду Карловичу добиться желаемого результата в отношении Сусанны; девочке не суждено было прожить долго, она скончалась 20 марта 1903 г. в возрасте неполных 9 лет. Об этом Пекарский в тот же день написал своим родным в Пинск.

    Николай был им усыновлен, перешел на фамилию приемного отца и получил отчество Эдуардович. В 1905 г. Николай, которому исполнилось 9 лет, вместе с приемными родителями переехал из Якутска в Петербург.

    Пекарские старались дать сыну достойное образование: среднее и высшее. Он окончил классическую гимназию, неплохо знал языки: французский, латынь. На лето родители увозили его на отдых к родным в деревню, позже отправляли к близким знакомым на дачу, чаще всего в местечко Мереккюль Эстляндской губернии, откуда Коля писал родителям по-детски восторженные письма.

    В личном архиве Э. К. Пекарского сохранилось несколько писем сына, посланных родным в 1906-1921 гг.

    Николай Пекарский окончил Ленинградский Восточный институт им. Енукидзе. По некоторым сведениям, у него было и второе высшее образование. Пока не удалось с достоверностью установить, где и кем он служил, но из его писем к отцу следует, что в 1918 г. он работал в Архиве (возможно, в Архиве РАН, так как через отца передает привет своим коллегам), в Управлении Артиллерии, в 1921 г. - в Управлении Очаковского Военно-морского порта.

    В период учебы в Ленинградском Восточном институте, в 1929 г., Николай Пекарский был арестован. В своем дневнике 7 января 1930 г. Эдуард Карлович записывает: «Арестован Николай; говорят, что его арест состоит в связи с арестом Александра Катин-Ярцева, по «делу» которого будто бы арестовано всего 15 человек». [189] 12 февраля 1930 г. Эдуард Карлович направляет в Государственное политическое управление прошение об освобождении сына и поручается за него:

    В Госполитуправление

                                                                         Члена общества политкаторжан

                                                                         Эдуарда Карловича Пекарского

                                                                   Заявление

    Будучи глубоко уверен в том, что мой приемный сын, Николай Эдуардович Пекарский, определенно стоящий на советской платформе, не мог быть замешан в каком-либо антисоветском деянии, и в то же время принимая во внимание, что длительное лишение свободы должно тяжело отразиться на его, до сих пор успешных учебных занятиях (он оканчивает Ленинградский Восточный институт им. Енукидзе); решаюсь ходатайствовать перед Госполитуправлением об освобождении Николая Пекарского за моим поручительством и полною ответственностью за его поведение. [190]

    Не получив ответа на это ходатайство, 21 марта 1930 г. Эдуард Карлович вновь обращается в ГПУ с просьбой об удовлетворении его ходатайства. [191] Одновременно он пишет прошение в Народовольческий кружок при Обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев, членом которого он являлся. В письме он просит Президиум кружка всемерно поддержать его ходатайство об освобождении сына. [192]

    20 апреля 1930 г. Эдуард Карлович записывает в Дневнике: «Вчера Николай выпущен и сегодня придет ко мне. Дня 4 тому назад я вел беседу с тов. Карпенко о поддержании моего ходатайства перед ГПУ относительно отдачи Николая мне на поруки. Карпенко возбудил вопрос о пересмотре дела, и надо подождать дня 2-3 решения из Москвы о дальнейшей судьбе Николая». [193]

    Как известно, из стен ГПУ мало кому удавалось уйти невредимым, и, несомненно, только авторитет отца и вмешательство влиятельных людей помогли положительному решению участи Н. Пекарского. Однако такое заступничество могло дорого обойтись и самому Эдуарду Карловичу.

    Отношения отца и взрослого сына нельзя было назвать однозначными; иногда они принимали драматический характер. Судя по письмам и записям в дневнике, надежды Пекарского относительно сына не оправдались, о чем свидетельствуют его горестные заметки: «1932 г. 5 июля. Был Николай с сообщением, что он закончил (по истечении года) свою аспирантуру, как человек слабый в методологическом отношении; и якобы, доволен, что имеет, по крайней мере, звание преподавателя китайского языка, но, как беспартийный, не могущий получить места по своей специальности. Вот и моя надежа! Словом, неудачник, которому уже 36 лет!» [194]

    Наконец в Архиве РАН имеется документ, говорящий об окончательном разрыве семейных отношений с приемным сыном. Это копия письма Эдуарда Карловича, датируемого 29 мая 1934 г., т.е. написанного за месяц до его кончины.

                                         Николаю Эдуардовичу Пекарскому

    Копия: 1) Отдел опеки — пл. Урицкого, ком. 235. т. Кокореву

                 2) Редактору «Вечерней Кр. Г-ты» т. Заболотному

    Мною и моей женой на основании Акта об усыновлении Вам предоставлена была возможность 33 года назад выйти в люди, т. е. получить образование классическое среднее и окончить два факультета с высшим дипломом.

    После 16-летнего перерыва в общении со мной и моей женой Вами через посредство третьих лиц принимаются меры по восстановлению утраченной, по Вашей вине исключительно, родственной связи.

    Не имея намерения пробуждать в Вас сыновние чувства, как результат запоздалого осознания, что неминуемо было бы связано с принижением Вашего самолюбия, а для меня и жены моей подобное раскаяние совершенно излишне — настоящим предлагаю Вам и Вашим посредникам прекратить дальнейшее беспокойство.

    Вам для жизни дано все необходимое, а именно: 1) фамилия, 2) воспитание и 3) прекрасное образование.

    Старайтесь все это применить с пользой для общества.

    По роду моей болезни я нуждаюсь в покое. Это учтите и оставьте меня и мою жену, на что мы вправе рассчитывать.

    21 мая 34 г.» [195]

    Неизвестно, было ли оно отправлено Николаю и другим указанным в нем адресатам. Что послужило причиной такого трагического противостояния отца со своим приемным сыном? Об этом можно лишь догадываться. Но, вероятно только исключительные обстоятельства и серьезные причины заставили 76-летнего Эдуарда Карловича пойти на подобный шаг.

    Свидетельств о том, как сложилась дальнейшая судьба Николая Эдуардовича Пекарского, нами пока не обнаружено.

                                            Круг общения Э. К. Пекарского в Петербурге

    Переехав в Петербург, Э. К. Пекарский продолжает поддерживать отношения с товарищами по якутской ссылке, живущими в Северной столице, с якутянами, приезжающими в Ленинград. Он дружил с семьей Всеволода Михайловича и Марии Николаевны Ионовых, с Николаем Алексеевичем Виташевским, Иваном Ивановичем Майновым. Пекарский принял самое горячее непосредственное участие в решении судьбы репрессированного Н. Н. Грибановского. Многие из якутских общественных деятелей, приезжая в Ленинград, считали долгом посетить Эдуарда Карловича. Приводим некоторые записи, сделанные им в Дневнике: «29 ноября 1927 г. Под вечер посетил М. К. Аммосов, с которым было о чем поговорить». «11 апреля 1929 г. обедали зампред ЯСНК и Председатель Якутского представительства в Москве Николай Спиридонович Варфоломеев. С обоими имел беседу по вопросу о восстановлении Н. Н. Грибановского в избирательных правах». «28 февраля 1934 г. Кузьма Осипович Гаврилов, приехавший в Ленинград через 8 лет. Обещал еще зайти». [196]

    Эдуард Карлович часто общался с членами Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, бывал на их собраниях и встречах. Об одной из таких встреч писала «Красная газета» в 1926 г.: «Группа ветеранов 27 ноября 1926 г. присутствовала на открытии выставки «Народная воля» в Музее Революции. На открытии присутствовали старейшие народовольцы, проживающие в Ленинграде: Морозов, Перовский (брат Софьи Перовской), Прибылов, Пекарский и др.» [197]

    По натуре живой, любознательный, общительный и открытый, Эдуард Карлович быстро устанавливал контакты с людьми любого ранга, от простых рабочих до царственных особ. У него сложились теплые дружеские отношения с коллегами по Академии, известными учеными В. В. Радловым, С. Ф. Ольденбургом и другими. В. В. Радлов запросто бывал в доме Пекарских. На курорте в Иматре (Финляндия) в 1907 г. Эдуард Карлович отдыхает в компании с В. В. Радловым и ученым генералом Борнсфордом и их семьями, с членом Государственного Совета Анатолием Федоровичем Кони, «остроумнейшим из собеседников, каких только можно встретить», по определению Пекарского. «Вот наше общество», — пишет он Елене Андреевне.

    Как истинно интеллигентный человек, Эдуард Карлович уважительно относился к любому человеку. Так, в письме жене от 15 августа 1932 г. сообщает: «Пишу карандашом и ночью, чтобы стуком машины не мешать дежурящей у меня со вчерашнего вечера Екатерине Карповне... Скоро 2 часа ночи... Пора и мне, а то достанется мне от Екатерины Карповны, которая недовольна моим поведением — ночной работой...». [198]

    Всегда радушно чета Пекарских принимала родственников из Якутии. В разное время их навещали братья Елены Андреевны Евгений Андреевич и Александр Андреевич с супругами, сестра Клавдия Андреевна Кугаевская (Аргунова), невестка Мария Васильевна Кугаевская (Киренская), племянники и племянницы Михаил Кугаевский, Галина и Софья Аргуновы. Эдуард Карлович всегда радовался этим встречам, как ребенок. Родные посылали в Петербург письма, сообщали якутские новости как общественного, так и личного характера, которые, несомненно, были интересны Эдуарду Карловичу и Елене Андреевне, покинувшим Якутию безвозвратно. Часто в письмах выражалась благодарность родственников за оказанный им Пекарскими сердечный прием, за материальную поддержку, за присланные подарки. Родные также старались чем-то порадовать Эдуарда Карловича и Елену Андреевну, в частности, посылали им якутские деликатесы. В переписке с ними состояли не только взрослые, но и дети: Коля Аммосов, Андрей, Галя и Липа Аргуновы.

    Своими людьми и помощниками в семье Пекарских были родственники Елены Андреевны Мария Васильевна Киренская (Кугаевская), вдова Евгения Андреевича; их сын Борис Евгеньевич и дочь Марии Васильевны от первого брака Елизавета Ивановна Акишева (по мужу Пушкаревич). Борис и Елизавета учились в Петербурге и жили там долгое время.

    В квартире Пекарских на Университетской набережной, 5 было много гостей, посетителей, о чем свидетельствуют страницы Дневника Эдуарда Карловича и его письма к жене. В редкий день никто не являлся с визитом. В их теплой семейной обстановке, с присущими им интеллектуальным общением, доброжелательностью и хлебосольством, многие чувствовали себя как дома. К ним тянулись и молодые люди, подчас малознакомые, но находившие отдохновение и душевное спокойствие в семье Пекарских. В частности, друзья семьи Р. и М. Левины из Гомеля в письме от 15 февраля 1917 г. сердечно благодарят Пекарских за горячий прием их сына, студента Петербургского университета: «Он пишет нам, что когда он у Вас, ему кажется, что он дома. Да вознаградит Вас Бог за это». [199]

    Множество людей: родные, близкие, друзья, даже малознакомые люди - обращались к Э. К. Пекарскому с различного рода просьбами. Его просили похлопотать о перемещениях по службе, о назначении на более высокооплачиваемую должность, о прибавке к пенсии и т. п. Эдуард Карлович по мере возможности старался помочь всем, кто обращался к нему со своей нуждой.

    Таким образом, исходя даже из небольшого количества представленных здесь свидетельств (на самом деле их гораздо больше среди архивных документов), можно значительно расширить представление об Э. К Пекарском как о внимательном и заботливом сыне и брате, любящем и нежном муже, как об отце, взявшем на себя всю ответственность за воспитание детей, как о гостеприимном хозяине дома, преданном друге и отзывчивом человеке.

    Э. К. Пекарский пользовался огромным авторитетом, уважением и любовью не только среди своих ученых коллег, но и среди многих обычных людей, с которыми сводила его судьба в различных жизненных обстоятельствах. С особой силой это отношение к нему людей проявилось в связи с его скоропостижной кончиной 29 июня 1934 г. Президиум Академии наук и Е. А. Пекарская получили огромное количество телеграмм и писем со словами соболезнования. В личном архиве Елены Андреевны сохранились послания от Польского Востоковедческого общества из Львова, от А. И. Попова из Детского Села Ленинградской области, от О. А. Никифоровой-Мацневой, от Н. Л. Попова из с. Подгорное Нарымского округа Западно-Сибирского края (соавтора Эдуарда Карловича по работе о якутской ссылке) и многих других.

    В словах прощания люди выражали свое отношение к покойному, выявляли его главные добродетели. Пожалуй, лучше и точнее всего оценка Э. К. Пекарского выражена в словах А. И. Попов из Детского Села, который знал Эдуарда Карловича сравнительно немного, но очень точно угадал главное его качество. Приводим полностью его письмо-соболезнование от 8 августа 1934 г.:

                                                      Уважаемая Елена Андреевна!

    Трудно мне было разыскать Ваш адрес, да и сейчас не уверен, что письмо это дойдет. А мне так хочется выразить Вам свое сердечное соболезнование и сочувствие по поводу ухода от нас навсегда прекрасного человека — Эдуарда Карловича! Я его лично сравнительно недавно узнал по «Дому ветеранов» в Детское, но за то время, как мы сошлись, я почувствовал к нему необыкновенную, самую теплую и сильную дружескую привязанность. Мы так любили с ним беседовать о философских проблемах нашего времени, и с ним было особенно приятно и легко спорить, не боясь вызвать раздражения. Эдуард Карлович обладал этой «главной из добродетелей — радостью», о которой говорил нам Ромэн Роллан. А, по-моему, — это и высшая мудрость жизни... Будем же стараться следовать его примеру, чтобы лучше уметь жить.

    Искренне и горячо сочувствую Вашему горю. Уважающий Вас А. Попов. [200]

    В христианском учении уныние считается самым тяжким грехом. Противовес унынию есть радость.

    Именно радость бытия и надежда на лучшее были свойственны Э. К. Пекарскому Эта радость, стоящая над всеми, даже самыми трагическими обстоятельствами жизни, помогала ему в молодости переносить трудности и лишения; от двигала им в годы якутской ссылки, не давала пасть духом, направляла к разумной и полезной деятельности. Она сопутствовала ему в его научных трудах и в любой работе, которой он занимался с присущими ему энтузиазмом и самоотдачей.

    Знакомясь с жизнью Э. К. Пекарского, невольно задаешься вопросом: почему ему так много удалось сделать? Конечно, прежде всего, благодаря его беспримерному трудолюбию и работоспособности. Но еще и потому, что он был необычайно целеустремлен, последователен в своих решениях и действиях: он, как никто другой, умел доводить до логического завершения любое дело. Его личностные качества: пунктуальность, обязательность, педантизм в хорошем смысле этого слова, культивируемые им и развиваемые в процессе жизни, - оказались столь необходимыми для успешной работы над «Словарем», собиранием и публикацией образцов якутского фольклора, в его работе редактора журнала «Русская старина» и в других направлениях деятельности. Немалое значение имели коммуникабельность Эдуарда Карловича, умение сплотить людей вокруг общего дела, наконец, его высокая культура и личное обаяние, что обеспечивало успех любого начинания.

    Подводя итог сказанному, хотелось бы подчеркнуть мысль об огромном воспитательном потенциале, который несет в себе биография Э. К. Пекарского. Именно подобные примеры способны пробудить в человеке желание следовать высокому образцу во всех жизненных проявлениях. Это нужно нам всем и, в первую очередь, нынешней молодежи, которая живет в пору крушения старых идеалов и отсутствия нравственных ориентиров.

    Возвращаясь к мысли, высказанной в начале сообщения, хотела бы внести в рекомендации конференции следующие предложения:

    1) о необходимости издания полной научной биографии Э. К Пекарского,

    2) об издании собрания его научных сочинений и эпистолярного наследия. Необходимо хранящиеся в различных Архивах материалы сделать достоянием широких кругов научных работников, преподавателей, студентов и всех, кто интересуется жизнью и трудами Э. К. Пекарского.

    [С. 274-284.]

 

 

                          ПОМОЩЬ И УЧАСТИЕ ЯКУТОВ В СОЗДАНИИ «СЛОВАРЯ»

    Много исправлений и дополнений внес в «Словарь» студент юридического факультета Томского, затем Петербургского университетов А. Н. Никифоров. Еще будучи студентом Томского университета, в 1908 г. он попросился к Пекарскому на работу. При этом упомянул, что имеет «весьма мизерный» фольклорный материал, состоящий из около сотни загадок, полсотни пословиц и нескольких маленьких рассказов. В 1909 г. он переводится в Санкт-Петербург и в том же году становится сотрудником Пекарского. Если исходить из ссылок самого Пекарского — Ник. (Никифоров), то выходит, что А. Н. Никифоров просмотрел наличный материал в рукописи, начиная с 3-го по 13-й выпуск. Всего насчитывается 542 ссылки, относящиеся к определению значений слов, и 254 - к иллюстративному материалу. А. Н. Никифоров относился к своей работе добросовестно, приходил на занятия ежедневно, аккуратно, несмотря на несколько натянутые отношения с женой Пекарского Еленой Андреевной. Нередко она жаловалась мужу на Никифорова. Однажды Пекарский сделал тому замечание за то, что он не успел поздороваться с его супругой Еленой Андреевной. На это замечание Никифоров ответил письменно: «Я не считаю себя обязанным здороваться с человеком, который при моем приходе стоит задом». К словарным материалам он подходил вдумчиво и критически. Он настаивал на необходимости «не ограничиваться преклонением перед текстом И. Худякова», а «...редактировать и его». О дальнейшей судьбе А. Н. Никифорова нам известно из статьи акад. А. Н. Самойловича, написанной в 1924 г.: «Рано погибший от туберкулеза талантливый студент-якут А. Н. Никифоров, приветствуя в 1912 г. акад. В. В. Радлова от имени якутского народа, говорил: „...И чудится мне: через сотни, тысячи лет, когда нынешняя глухая якутская тайга, покроенная чудесами агрокультуры и техники, в состоянии будет питать многомиллионное густое население и рассадится многочисленными цветущими городами — о, я верю: настанет такое время! — тогда племя якутов или совершенно погибнет естественной физической смертью в неравной борьбе под гнетом тяжелой жизни, или якут, ассимилированный иноплеменным людским потоком переработанный возрастающей культурой, забудет свой народный язык, потеряет даже свой физический облик и превратится во всемирного джентльмена, говорящего на общечеловеческом языке”» [* Об этом см.: Самойлович, А. П. Изучение и просвещение якутов [Текст] / А. Н. Самойлович // Восток. — Л., 1924. Кн. 4. — С. 185-186.)].

    /Оконешников Е. И.  Якутский феномен Эдуарда Карловича Пекарского: к 150-летию со дня рождения. Якутск. 2008. С. 76-77./

 

 

                                                           ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

    Поводом для написания этой статьи послужило мое желание восстановить родословную по линии отца, Кугаевского Андрея Леонидовича, Заслуженного учителя Якутской АССР. Составляя генеалогическое древо рода, я узнала, что сестра моего деда, Елена Андреевна Кугаевская, была замужем за поляком, известным лингвистом, академиком Эдуардом Карловичем Пекарским, отбывавшим политическую ссылку в Якутии в течении 18 лет, начиная с 1881 г. С конца 1899 г. по август 1905 г. Эдуард Карлович жил в г. Якутске, в областном центре. В этот период он и женился на Елене Андреевне, с которой в 1905 г. переехал в Петербург.

    Естественным было мое желание узнать как можно больше обо всем, что связано с именем Э.К. Пекарского и его пребыванием в якутской ссылке.

    Летом 2007 г. мне посчастливилось побывать на родине, в Якутии, посетить Черкехский историко-этнографический музей, где собрано много материалов о Пекарском. (Выражаю свою искреннюю признательность за предоставленную возможность работать с архивными материалами научным сотрудникам Черкехского историко-этнографического музея Жерготовой И. Я., Аввакумовой С. В., Охотиной Т. Е., Ушницкой Е. И.) Мне также довелось поработать с архивными источниками в Центральном национальном архиве Республики Саха (Якутия), где была возможность прикоснуться к документам 100 - 150-летней давности — безмолвным свидетельствам чужих тайн, страданий и жизненных перипетий.

    Что может быть интересного и полезного для нас, перешагнувших рубеж третьего тысячелетия, в судьбах тех людей, что жили в 19 веке, отстаивали какие-то права, боролись за какие-то идеи? Большинство из них эта борьба привела к каторге и ссылке в отдаленные места Российской империи. Лишенные свободы, всех званий, прав и состояния, с клеймом государственных преступников они шли по этапу тысячи верст к местам отбывания наказания. Некоторые из них, не выдержав тяжелейших лишений, испытаний и унижений, умирали, сходили с ума, кончали жизнь самоубийством. Их можно понять... Часть из ссыльных выживала даже в этих нечеловеческих условиях и — более того — находила в себе силы трудиться, быть полезными там, куда их забросила судьба. Надеяться, мечтать, жить. Они являются для нас примером гражданского мужества, жизнестойкости, безграничного терпения; их жизнь и деятельность достойны самого подробного изучения.

    Якутия, начиная с 17 века, служила местом ссылки за государственные и уголовные преступления. Не раз среди ссыльных оказывались лучшие сыны русского и других народов России: декабристы А. А. Бестужев-Марлинский, Н. А. Чижов. А. Н. Андреев, М. И. Муравьев-Апостол и другие; вождь революционного движения 60-х годов 19 в. Н. Г. Чернышевский; народники В. Г. Короленко, О. В. Аптекман, М. А. Натансон, И. И. Папин, М. А. Ромась. В. М. Ионов; известные революционеры конца 19 — начала 20 в.: П. А. Алексеев, Ф. Я. Кон, С. И. Мицкевич, М. С. Ольминский, Ю. М. Стеклов, М. Н. Лядов, И. В. Бабушкин, Г. И. Петровский, Г. К. Орджоникидзе и многие другие.

    Среди наказанных за политические преступления и сосланных в Якутскую область в середине XIX — начале XX вв. было в общей сложности более 200 представителей польской национальности. Подавляющее большинство из них — это участники восстания 1863-1864 гг., а также те, кто примкнул к народническому движению. Многие из них оставили в местах ссылки те или иные благотворные следы своей деятельности. Некоторых из них можно считать настоящими исследователями. Среди имен польских ссыльных, сыгравших значительную роль в исследовании быта, языка и культуры народов Якутии того времени, выделяются имена Вацлава Серошевского, Эдуарда Пекарского, Николая Виташевского, Сергея Ястремского. Были и другие поляки, прибывшие в Якутию с научными целями: Александр Чекановский, Ян (Иван) Черский, но условия их жизни и сами мотивы пребывания в северном крае резко отличались от упомянутых выше.

    В исследовании языка и фольклора якутов, несомненно, особое место принадлежит Э. К. Пекарскому, создавшему в течение 53 лет самый полный и не имеющий аналогов «Словарь якутского языка» — основной труд всей его жизни.

    Как же получилось, что 23-летний молодой человек, бывший студент Харьковского ветеринарного института, оказался в якутской ссылке, а по прошествии 50 лет стал Почетным академиком Академии наук СССР, всемирного известным лингвистом?

    Эдуард (Эдвард) Карлович Пекарский родился 13 (25) октября 1858 г. в Игуменском уезде (ныне Червенский район) Минской области в семье поляка-дворянина. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт. За участие в студенческих волнениях и принадлежность к революционному движению был исключен из института и приговорен к административной ссылке в Архангельскую губернию сроком на 5 лет. Однако Пекарский скрылся от полиции и некоторое время жил под чужой фамилией. Работая волостным писарем в Тамбовской губернии, он вел агитационную работу среди местных батраков. Позже был опознан, арестован в Москве в конце 1879 г. и посажен в Бутырскую тюрьму. После годового следствия в январе 1881 г. он предстал перед Московским военным судом. Пекарского приговорили к 15 годам каторги, лишению всех гражданских прав и состояния. Но, учитывая «молодость и слабое здоровье» подсудимого, суд заменил каторгу на пожизненную ссылку в самые отдаленные места Восточной Сибири.

    В Центральном Национальном Архиве РС (Я) в период подготовки этой публикации мне встретилось дело под названием «Список государственных преступников, находящихся на причислении в Якутском округе в 1881-1883 гг.» На листе 14 под № 39 содержится следующая запись: «Эдуард Карлович Пекарский 23 лет поселенный в 1-й Игидейский наслег Ботурусского улуса; из дворян, холост. Судился за принадлежность к Тайному обществу, имеющему целью ниспровергнуть Правительство, и по лишению всех прав состояния, сослан в Сибирь на поселение. — Генерал-губернатором В. С. (Восточной Сибири — Т.Щ.) назначен в Якутский округ.

    Итак, в начале ноября 1881 г., проделав в течение нескольких месяцев огромный путь по этапу, ссыльный прибыл в определенный ему для жительства пункт, в 1-й Игидейский наслег Ботурусского улуса. Вначале его поселили в безлюдной местности «Чаран» у бедного якута Григория Васильева. Затем по просьбе ссыльного его перевели в населенное место «Дьиэрэнээх», предоставив в качестве отдельного жилья «сибирку» — тюремное помещение размером 4 на 4 метра, с мужской и женской камерами и печью-камельком.

    Здесь ему суждено было прожить безвыездно 18 лет. В письме к отцу от 6 декабря 1883 г. он писал: «Помешаюсь в карцере, который отведен для меня наслегом: от наслега же получаю дрова круглый год зимой и лед зимою... (В зимнее время в Якутии питьевую воду запасали в виде льда.) Дров тут истребляется неимоверное количество, потому что русских печей нет, а только камины, в которых огонь горит день и ночь». (Д. К. Сивцев-Суорун Омоллон. Черкесский мемориальный музей /Путеводитель/. — Якутск: Бичик, 1999, с. 85.) Позже к «сибирке» была пристроена юрта родового управления, где происходили наслеженные сходки и помешалась международная станция. Когда родовое управление перешло в новое помещение типа срубной русской избы, Пекарский занял и юрту, в которой он сложил русскую печь для выпечки хлеба.

    Создание первых условий для принятия ссыльных в местах их поселения, а также обеспечение их земельным наделом, сенокосами, тягловыми животными и т. п. падало тяжелым бременем на местное население. Тем не менее якуты относились к политическим с искренним уважением, видя в них умных, образованных людей, чаще всего справедливых и совестливых, к тому же способных оказать помощь почти сплошь безграмотному населению в вопросах, касающихся правовых отношений, медицины, ведения хозяйства, в частности, огородничества, которое начало развиваться в Якутии лишь с прибытием туда переселенцев и ссыльных из Центральной России.

    Поселившись среди якутов, Эдуард Карлович прежде всего начал изучать их язык. Первым его «учителем» был слепой якут по прозвищу «Очокун». На новом месте жительства Пекарский обзавелся хозяйством, приобрел корову с теленком, коня; местное общество наделило его землей и покосом. В летнее время он занимался огородничеством, выращивал картофель, сеял хлеб, охотился, рыбачил, что заметно улучшало его материальное положение, которое у ссыльных всегда было тяжелым. Хозяйство свое он вел умело. По архивным данным, количество рогатого скота доходило у него порой до 50 голов. С помощью соседей заготавливал большое количество сена. В Центральном Национальном Архиве РС (Я) сохранился документ, датированный 14 декабря 1891 г., в котором Э. Пекарский, желая отблагодарить общество, оказавшее ему помощь в обзаведении хозяйством, просит родовое управление принять «в дар 400 копен сена, которое должно быть раздаваемо в годы бессенницы общественникам, по преимуществу беднейшим, взаимообразно, на тех же условиях, как и наслеженное сено».

    В ведении хозяйства молодому ссыльному помогала местная девушка Аннушка, которую в 1882 году ее брат Мирон Шестаков определил К. Пекарскому на роль хозяйки-помощницы. С нею Пекарский жил как с женой, они вели совместное хозяйство и имели общих детей: сына Николая и дочь Сусанну. Примечательно, что уезжая по окончании ссылки из Ботурусского улуса, он взял с собой обоих детей в Якутск. По некоторым данным, дочь умерла в детском возрасте, а сына он впоследствии увез в Петербург, где дал ему достойное образование. К сожалению, сведения о дальнейшей судьбе сына отсутствуют. (По данным материалов экспозиции Черкехского мемориального музея.)

    Будучи человеком очень контактным, любознательным, живым и открытым, Эдуард Карлович установил дружеские отношения с местным населением, а также с другими политическими ссыльными, отбывавшими свои сроки в Ботурусском улусе: П. Алексеевым, В. Ионовым, Н. Тютчевым, Н. Виташсвским, В. Трощанским и другими. С некоторыми из них его связывала долгая преданная дружба и сердечная привязанность.

    Как уже было сказано, с первых дней пребывания в Якутской ссылке, Пекарский начинает учить и записывать якутские слова. Первоначально он делал это, как сам признается в предисловии к «Словарю», преследуя одни только практические цели, — «я хотел добиться возможным поддерживать отношения с окружающими людьми».

    По мере накопления слов Эдуард Карлович располагал их в алфавитном порядке и с помощью такого самодельного якутско-русского словарика вел беседы с местными жителями, постоянно заглядывая в него и пополняя его. В ознакомлении с теорией языка ему помогло знакомство с «Краткой грамматикой якутского языка» Д. Хитрова и пространное извлечение из «Jakutische Grammatik» (нем.) академика Бетлингка, сделанное составителем грамматики якутского языка ссыльным С. Ястремским. Пополнение словаря произошло и в ходе знакомства Эдуарда Карловича с переводами священных писаний на якутский язык. Ссыльный Н. С. Тютчев подарил ему материалы своего якутско-русского словаря, а также словарь ак. Бетлингка, включавшего 3 тысячи якутских слов. Видя серьезность намерений Пекарского в составлении якутского словаря, ссыльные Альбов, М. Натансон, А. Орлов, местный священник В. Попов также передали ему свои рукописные словари. Изучив эти источники, Пекарский пришел к выводу, что якутский язык очень богат и выразителен, и что его лексический состав намного превосходит словарь Бетлингка.

    Неоценимую помощь в составлении словаря оказали будущему академику протоиерей Ытык-Кюёльской церкви Д. Д. Попов и политссыльный В. М. Ионов, который отдал в его распоряжение весь свой материал, собранный в течение многих лет. Их ценные замечания и советы, касавшиеся расширения состава словаря, орфографического оформления записей, необходимости использования фольклорных источников и др., помогли сформировать концепцию словаря и ускорить его появление.

    Мощным источником пополнения словаря стало устное народное творчество якутов. К изучению фольклора Пекарский обратился по совету В. М. Ионова. Эдуард Карлович организовал запись пословиц, поговорок, загадок, сказок, народных песен, но наиболее богатым источником для записи материалов стали якутские героические сказания «Олонхо». В этом ему помогали выдающийся знаток якутского языка и фольклора М. Н Андросова-Ионова (жена В. М. Ионова), а также грамотные якуты Игидейского и Жулейского наслегов: К. Оросин, Р. Большаков, И. Оросин, Р. Александров, Н. Абрамов и другие. По данным якутского ученого-лексикографа Е. И. Оконешникова, в словаре содержится 17349 ссылок на 176 фольклорных источников.

    Важнейшим фактором успешной работы Пекарского по составлению словаря, определению его концепции и методологии исследования было содружество ссыльных в лице В. М. Ионова, Н. Виташевского, С. Ястремского, В. Трощанского и других, среди которых «царил высокий интеллектуальный подъем, вызываемый научными дискуссиями».

    Ссыльными были установлены контакты с двумя известными учреждениями: Восточно-Сибирским отделом Императорского Русского географического общества (ВСО ИРГО) и Якутским статистическим комитетом. В 1886 г. ВСО ИРГО предложил Пекарскому помощь в издании словаря. Первая его редакция была завершена в 1889 г., но ввиду отсутствия кредитов издание не было тогда осуществлено.

    В 1894-1896 гг. Э. К. Пекарский по предложению ВСО ИРГО участвует в Якутской экспедиции, организованной на средства И. М. Сибирякова. Вместе с И. И. Майновым Пекарский разработал план исследований и руководил работой исследовательской группы по изучению языка и духовной культуры якутов.

    Первый выпуск «Словаря якутского языка» (а в целом словарь выходил по частям в 13 выпусках) вышел в Якутске в 1899 г.; он был издан ИРГО как один из трудов Якутской экспедиции. Появление словаря облегчило помощь Академии наук и Географическому обществу в решении вопроса о проживании Пекарского в губернском городе Якутске. Хотя еще в 1895 г. ему были частично возвращены гражданские права и он получил право проживания в любом городе России, за исключением столицы и губернских городов, Пекарский предпочел остаться на месте, чтобы продолжить начатые работы.

    В конце 1899 г. Эдуард Карлович переезжает в Якутск и с начала 1900 г. хлопочет о причислении его к мещанскому обществу. Решение вопроса затянулось почти на год; 15 февраля 1901 г. Якутское областное правление вынесло решение «о переводе бывшего политического поднадзорного Эдуарда Карлова Пекарского... в мещане г. Якутска».

    В Якутске Пекарский поселился в доме купца Н. Б. Васильева, у которого работал в качестве бухгалтера. Эдуард Карлович был включен в штат канцелярии округа с постоянной ставкой в сумме 50 руб. в месяц. Ему поручили работу по подготовке Устава о правах туземцев применительно к общему положению о крестьянах 1861 г. Кроме того, в 1900-1902 гг. он участвовал в работах комиссии, готовящей проект нового раздела земли якутов — своего рода земельную реформу, и являлся соавтором исполнительной инструкции.

    В 1903 г. он становится участником Нелькано-Аянской экспедиции; совместно с В. М. Ионовым провел исследование местных тунгусов-эвенков, перепись населения и собрал экспонаты для Русского музея в Петербурге. Позже по результатам этой экспедиции Э. К. Пекарский издал книгу «Очерки быта приаянских тунгусов» (СПб, 1913 г.). В 1905 г. он подготовил и издал «Краткий русско-якутский словарь», начал обработку и подготовку к изданию работ своего умершего друга, ссыльного-исследователя В. Ф. Трощанского (1846- 1898 гг.).

    Сотрудничал с Якутским статистическим комитетом, выполняя его заказы. Собрал материалы для серии статей, которые вышли в более поздний период. В то же время он не прекращает работу над Словарем — основным трудом всей его сознательной жизни.

    Петербургская Академия наук в лице его постоянного секретаря, известного востоковеда В. В. Радлова осуществляла постоянную поддержку Пекарского и его работ. С 1904 г. он стал получать ежегодную помощь от Академии в сумме 400-500 рублей. Благодаря ходатайству Академии, он получил разрешение на жительство в Петербурге, куда переехал в 1905 г. Прощаясь с Эдуардом Карловичем в августе 1905 г., якутяне вручили ему Приветственный адрес: «Как прозрачный горный ручей ищет выхода из-под ущелья и, найдя какую-либо незаметную расщелину, низвергается широким потоком, питая засохшие поля, так и ваша жаждущая кипучей деятельности натура нашла в нашей убогой жизни достойную себе работу.

    Мы глубоко верим, что она займет подобающее место в истории нашего народа, если ему не суждено играть какую-либо роль в мировом шествии народов, то по крайней (мере — Т. Щ.), Ваша работа будет служить памятником и его былого существования, а мы будем утешаться мыслью, что наш бедный, но милый нашему наболевшему сердцу язык, которым мы выражаем редкие радости и наши многообразные страдания, останется сохраненным навсегда.

    Мы говорим о Вашей удивительной по своей кропотливости, замечательной по продолжительности работе по собиранию нашего фольклора и по составлению словаря нашего языка, над которым Вы трудились неустанно целых 24 года и провели самые лучшие годы свои. Этот капитальный труд один, не говоря уже о других отраслях Вашей деятельности среди нас, побуждает выразить Вам, при разлуке с Вами, нашу искреннюю и глубокую признательность за ваши труды и высказать наше душевное пожелание: пусть дальнейшая Ваша деятельность на новом месте... будет такою же плодотворною, как и раньше.

    Просим Вас, многоуважаемый Эдуард Карлович, и вдали не забывать наш бедный и несчастный народ, мы же сохраним о Вас в наших сердцах самые лучшие воспоминания. Август 1905 г.».

    После переезда в Петербург Э. К. Пекарский работал в этнографическом отделе Русского музея, в Академическом музее антропологии и этнографии, руководил работой галереи Петра Великого (Кунсткамеры), был избран секретарем секции Географического общества, редактировал журнал «Живая старина». После Октябрьской революции 1917 г. Э. К Пекарский продолжал работать в Академии наук. В 1924-1931 гг. он принял активное участие в работе Академии наук по исследованию производительных сил Якутии.

    И в петербургский (ленинградский) период своей жизни Эдуард Карлович, уже признанный ученый-исследователь, продолжает изучать язык, фольклор, материальную и духовную культуру якутов. Он постоянно пополняет состав своего словаря, проводит параллели и находит соответствия якутским словам и выражениям в других языках.

    С 1907 г. по 1930 г. словарь выходит в 13 выпусках. Он включает в себя более 2 тысяч страниц и около 25 тысяч слов. «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарского — это уникальное явление в мировой тюркологии, он до сих пор не имеет себе равных как по полноте и разнообразию языкового материала, так и по высочайшему уровню его лексикографической обработки, по широте сопоставительного материала, этнографических и фольклорных данных.

    В словаре представлены обширные энциклопедические сведения, охватывающие различные стороны хозяйственной, правовой, экономической, духовной и культурной жизни якутов нескольких столетий.

    Сам автор словаря, объясняя его основное назначение, писал в предисловии к изданию 1907 г.: «Исходя из того простого положения, что в языке народа всего полнее отражается его Душа, я думал, что чем больше будет собрано мною якутских слов, чем точнее будет объяснено каждое из них, тем более ценный материал я буду в состоянии дать другим исследователям для понимания «души» якутского народа. И действительно, время показало, что труд Пекарского является прочной основой для дальнейшего изучения не только якутского языка, но и других языков тюркских народов, а также для этнографов, историков, фольклористов.

    Параллельно со словарем Э. К. Пекарский издавал в Петербурге записи якутского фольклора под названием «Образцы народной литературы якутов». Три тома в 8 выпусках, включая записи В. Н. Васильева и И. А. Худякова, содержат 929 страниц якутского текста и до сих пор остаются крупнейшим фольклорным изданием, заложившим фундамент якутской фольклористики.

    В «Образцах» представлены почти все жанры якутского фольклора, среди которых основное место заняли «олонхо» (богатырский эпос). Пекарский со свойственной ему скрупулезной тщательностью выполнил огромную текстологическую редакторскую работу при подготовке фольклорных текстов к печати.

    Благодаря своим работам он заслужил научный авторитет и вошел в круги известных лингвистов-востоковедов и этнографов, которые активно интересовались его успехами в работе. Огромную помощь своими советами и непосредственным содействием по продвижению трудов оказали Эдуарду Карловичу выдающиеся академики В. В. Радлов, К. Г. Залейман, В. В. Бартольд, Б. Я. Владимирцев, С. Д. Ольденбург. В разное время сотрудничали с Э. К. Пекарским и представители якутской интеллигенции: С. А. Новгородов, А. Н. Никифоров, Е. Д. Николаев, Н. В. Говоров, Н. Е. Заболоцкая и другие. Только благодаря сотрудничеству и помощи многих людей могли появиться на свет указанные фундаментальные труды Пекарского, требующие титанических усилий по их созданию.

    Первое официальное признание своих работ в виде двух золотых медалей Пекарский получил от Академии наук в 1907 г. и от Географического общества в 1911 г. В 1927 г. Академия наук во время празднования 45-летия научной работы Э. К Пекарского избрала его членом-корреспондентом АН СССР, а 1 ноября 1931 г., в связи с 50-летием его научной деятельности, приняла в число действительных членов и присвоила звание Почетного академика. В связи с этими событиями и завершением издания „Словаря якутского языка» Правительство Якутии наградило автора словаря Почетной грамотой. Эдуард Карлович откликнулся словами сердечной благодарности: «Передайте от меня трудящимся Якутии, что несмотря на мои уже старческие годы, я еще упорно работаю для блага якутского народа, пополняя свой труд новым материалом, и впредь, насколько хватит сил, отдам свои знания для Советской Якутии».

    Живя в Петербурге, затем в Ленинграде, Эдуард Карлович до самой кончины (29 июня 1934 г.) не прекращал своей связи с Якутией, которую он называл «второй родиной»: живо интересовался ходом величайших перемен, происходивших в ней после революции. Ученый поддерживал связь с коллективом Игидейской школы, переписывался с учителями и старыми друзьями, получал из Якутска новые книги, журналы и газету «Кыым» («Искра»), откуда выписывал все новые и новые слова для дополнений в словарь. Он переслал в библиотеку Игидейской школы значительное (до 600 экземпляров) количество книг из своей библиотеки и дубликатов Академии наук.

    Часть частной переписки Пекарского с жителями и учителями Игидейской школы сохранилась. Вот одно из писем, хранящееся в Архиве АН СССР; оно написано заведующим Игидейской школы, впоследствии первым профессиональным художником Якутии, Иваном Васильевичем Поповым, с семьей которого Э. К. Пекарского связывала тесная дружба: «Здравствуйте, дорогой Эдуард Карлович! По желанию игидейцев и Игидейской ячейки ВЛКСМ я назначен заведующим Вашей школой. (Школе присвоено имя Э. К. Пекарского.) Радуюсь. Приложу свои нравственные силы к улучшению ее.

    Школа функционирует с 26/Х. Число учащихся — 74. Учащиеся очень любят Вас. «Ehеbit», «dedebit», dien attыллarejigin. («Дедушка», «дядя», — так они Вас называют. (Перевод с якутского мой - Т. Щ.) Шлют Вам письмо, исполненное наилучших пожеланий. Ждем с нетерпением Ваш портрет. Школьная библиотечка красуется Вашими книгами. Чтобы дать Вам хоть какое-нибудь наглядное представление о Вашей школе, посылаю немного из ученических работ (без поправок).

    Подробный доклад о состоянии Вашей школы представлю Вам в середине настоящего учебного года...

    Привет Елене Андреевне. Будьте здоровы, Елена Андреевна и Эдуард Карлович! Ив. Вас. Попов. 26/ХII - 28 г.»

    В этом письме Иван Васильевич сообщает Пекарскому также о себе, своей работе, семье и об общих их знакомых в улусе, полагая, что все эти подробности, касающиеся частной жизни близких Пекарскому людей, представляют для Эдуарда Карловича живой интерес.

    Жизнь и деятельность Э. К. Пекарского в Якутии, его исследования, направленные на изучение края, не забыты. Научная деятельность ученого стала предметом подробного рассмотрения в трудах якутских, российских и польских ученых: историков, этнографов, лингвистов, фольклористов. Их библиография насчитывает десятки наименований. Научный подвиг академика Пекарского получил мировое признание.

    Якутский народ свято чтит память о нем. Имя Эдуарда Карловича Пекарского в 1926 г. присвоено Игидейской школе, в том месте, где он отбывал ссылку. Его именем названа одна из улиц г. Якутска, столицы алмазного края. Юрта Пекарского, в которой он жил и трудился 18 лет (с 1881 г. по 1899 г.), в 1978 г. перевезена на территорию Черкехского историко-этнографического музея и реконструирована. Жизнь и деятельность бывшего политического ссыльного, Почетного академика Э. К. Пекарского освещается как в экспозиционном здании Черкехского мемориального комплекса, так и в его юрте, функционирующей как самостоятельный Дом-музей.

    И еще одна история, связанная с увековечением памяти академика Пекарского в Якутии. По приглашению главы администрации г. Якутска летом 2001 г. в столицу Республики Саха (Якутия) прибыла польская делегация во главе с воеводой Мазовии А. Петкевичем. Члены делегации и общественность Якутска в торжественной обстановке установили памятный знак в сквере, расположенном на пересечении улиц Курашова и Пояркова.

    Сейчас на этом месте, рядом с католической церковью, находится удивительный для обычной традиции памятник, представляющий собой расположенные рядом и образующие полукруг пять гранитных глыб. На полированной с одной стороны поверхности четырех из них высечены имена самых известных поляков — исследователей географии, истории, языка и культуры народов Якутии: Александра Чекановского, Яна Черского, Вацлава Серошевского, Эдварда Пекарского. На среднем, самом большом камне — надпись: «Памяти поляков, жертв ссылок 17-19 вв. и массовых репрессий XX в., а также выдающихся исследователей якутской земли». Эта надпись ниже повторена на якутском и польском языках и заканчивается подписью — «Rоdаcу. Роlskа».

    Поистине: время собирать камни.

    Татьяна Щербакова (Кугаевская), г. Горно-Алтайск.

    Об авторе статьи: Щербакова Татьяна Андреевна, доцент, кандидат педагогических наук. Почтовый адрес: 649000, Республика Алтай, г. Горно-Алтайск, ул. Панфиловцев, 21 кв. 1. Тел.: +7-903-919-92-10.

    Список использованной литературы

    1. Армон В. Польские исследователи культуры якутов. — М.: МАИК «Наука» / Интерпериодика, 2001.

    2. Большая Советская Энциклопедия, т. 19, изд-е 3. — М.: Советская энциклопедия, 1975, с. 930 /об Э. К. Пекарском/.

    3. Гурвич И. С., Пухов И. В. Э. К. Пекарский /К 100-летию со дня рождения/ — Ж. «Советская этнография», 1958, № 6.

    4. История Якутской АССР, тт. II, III. — М.: 1957.

    5. Материалы Черкехского мемориального музея им. Д. К. Сивцева-Суорун Омоллоона.

    6. Оконешников Е. И. Э. К. Пекарский как лексикограф. — Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1982.

    7. Охлопков В. Е. Якутский период ссылки Э. К. Пекарского. — Ж. «Полярная звезда», 1973, № 1.

    8. Пекарский Э. К. Сборник научных статей к 100-летию Э. К. Пекарского. — Якутск, 1958.

    9. Пекарский Э. К. Словарь якутского языка, тт. I-III. — Якутск, 1958.

    10. Петров Н., Барашков И. Словарь Э. К. Пекарского. — Газ. «Социалистическая Якутия», 1957, № 7.

    11. Петров П. П. Памятные места г. Якутска, связанные с именами поляков. — Ж. «Якутский архив», 2007, № 2, с. 43-46.

    12. Потапов С. Э. К. Пекарский /некролог/. — Газ. «Социалистическая Якутия», 1934, № 156.

    13. Сивцев Д. К. — Суоорун Омоллоон. Черкехский мемориальный музей. /Путеводитель/. —Якутск, Бичик, 1999.

    14. Ссыльные поляки в Якутии: итоги, задачи, исследование пребывания. Сб. науч. тр. — Якутск: ИГИ АН РС (Я), 1999.

    На снимках: Э. К Пекарский; Э. К. Пекарский с женой Е. А. Кугаевской (фото не ранее 1899 г.); 3-х томный «Словарь якутского языка» Э. К. Пекарского. Издание АН СССР, 1959 г.; Э. К Пекарский с женой Христиной Слепцовой и детьми; Юрта Э. Пекарского, перевезенная в 1978 г. из местности Доэрэннээх на территории Черкехского историко-этнографического комплекса. Реконструкция. У юрты автор статьи с научным сотрудником музея С. В. Аввакумовой; Памятник-полякам — исследователям Якутии и жертвам политических репрессии.

    /Rodacy (Соотечественники). Pismo syberyjskie Kongresu polaków w Rosji. № 2 (43). Абакан. 2008. С. 27-30./

 

 

 

                                                           «Ищу ученицу Галину!»

     Сегодняшний обзор читательских писем мы начинаем с заявки на поиск, которую принесла в редакцию жительница столицы республики Изабелла Михайловна Емельянова, пытающаяся помочь своей подруге Татьяне Андреевне Щербаковой (Кугаевской) из Горного Алтая отыскать в Якутии близкого человека.

    - Помогите, пожалуйста, Татьяне Андреевне, которая в 60-80-е годы работала учителем русского языка в средней школе № 2 г. Якутска, найти в республике её ученицу Галину Пермякову, - говорит Изабелла Михайловна. - Все координаты Т. А. Щербаковой (Кугаевской) у меня есть, поэтому прошу дать Галине или её родственникам мой номер телефона для связи.

    Как нам удалось выяснить, Татьяна Андреевна вот уже свыше 15 лет живёт в Горно-Алтайске, столице Республики Алтай. «Галина Пермякова была моей ученицей, когда училась в 1969-1972 годах в школе № 2 г. Якутска, - сообщается в заявке на поиск. - Я была у неё классным руководителем и учителем русского языка. После 1972 года я с Галей не встречалась. В 75-м году она должна была окончить среднюю школу № 21».

    По словам Т. А. Щербаковой (Кугаевской), мать Галины зовут Валерия Константиновна Пермякова, она родилась 20 декабря 1925 года. Имя и отчество отца своей ученицы Татьяна Андреевна, к сожалению, не помнит. Ей известно лишь, что Пермяков работал в Управлении Якутского речного пароходства. Семья Пермяковых проживала в конце 60-х — начале 70-х годов в Якутске в деревянном двухэтажном доме, находившемся на углу улиц Ярославского и какой-то другой, в квартале, расположенном ближе к нынешней улице Чернышевского.

    /poisk-yakutia.ru›show.php?id=12875/

    *

                                                 Презентация книги «А.Е.Кугаевский»

    2 ноября 2011 г. в Департаменте по архивному делу Республики Саха (Якутия) состоялась презентация книги «А. Е. Кугаевский» из серии фотоальбомов о государственных, политических и общественных деятелях республики.

    Альбом посвящен одному из организаторов комсомола Якутии Александру Евгеньевичу Кугаевскому. Александр Евгеньевич Кугаевский был редактором первой молодежной газеты «Юный пролетарий» в 1920 г., редактором газеты «Автономная Якутия», журнала «По заветам Ильича», в годы Гражданской войны был секретарем Колымского, Олекминского окружкомов партии, позже заведующим агитпропотделом Якутского обкома РКП(б), стоял у истоков издательского дела. Благодаря его усилиям начался сбор документов по истории политссылки, истории партии и был образован Истпарт, впоследствии – партийный архив обкома КПСС.

    В мероприятии приняли участие руководители архивной службы республики, сотрудники ГКУ РС (Я) «Национальный архив Республики Саха (Якутия)», бывшие комсомольские работники, потомки Кугаевских, проживающие в Республике Алтай и г. Якутске.

    Участники отметили, что архивистами проводится большая работа по увековечиванию памяти не только выдающихся личностей, но и незаслуженно забытых наших земляков, честно служивших на благо своей республики.

    Приказом руководителя Департамента за большой личный вклад и активную исследовательскую работу по увековечиванию памяти видных государственных деятелей Якутии объявлена благодарность с вручением памятного серебряного значка «Государственная архивная служба Якутии» ЩЕРБАКОВОЙ (КУГАЕВСКОЙ) Татьяне Андреевне, кандидату педагогических наук (г. Горноалтайск, Республика Алтай).

    /old.sakha.gov.ru›Якутия›52573/

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде

    Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава.