6 декабря 1897 г. у супругов Вячеслав Викентьевича и Екатерины Герасимовны Бялыницких-Бируля в Иркутске родился сын Вячеслав.
Когда Вячеслав Викентьевич Бялыницкий-Бируля был назначен бухгалтером в уездный город Верхоленск Иркутской губернии, то его сын Слава, по всей вероятности, стал учится в Верхоленске.
Газета «Ленский край» за 28 января 1916 г. в рубрике «Местная жизнь» поместила заметку «Мытарства добровольца», где сообщалось: «Нам передают следующую историю мытарств выпавших на долю молодого человека (18) лет г. Бялыницкого-Бирули, пожелавшего вступить добровольцем в действующую армию. В видах осуществления своего намерении г. Бялыницкий-Бируля, состоя в должности надсмотрщика Мухтуйского почт.-телеграфного отделения, подал в отставку. В Якутске, куда прибыл молодой человек, ему было отказано в приеме добровольцем до весны. Очутившись в безвыходном положении без каких-либо средств к жизни, г. Бялыницкий-Бируля обратился по телеграфу к начальнику П. Т. округа с просьбой о принятии его, Бялыницкого-Бирулю, вновь на службу. Ответом на указанное ходатайство был отказ. В настоящее время г. Бялыницкий-Бируля подал прошение г. Якутскому губернатору. Результат пока не известен». [С. 2.] А 18 февраля та же газета в № 38 в заметке «Еще о добровольце», писала: «В № 22 «Ленского края» сообщалось о мытарствах молодого человека г. Бялыницкого-Бирули, оставившего службу в П.-Т. ведомстве с целью поступления в армию в качестве добровольца. Как отмечалось в заметке, г. Бялыницкому было отказано в приеме его добровольцем до весны; таковой же отказ последовал на ходатайство г. Бялыницкого перед начальником Ирк. п. т. округа о принятии его на службу. Как нам передают, 12 февраля г. Бялыницкий-Бируля выехал на свои средства, сделав заем у частных лиц за поручительством своего отца». [С. 1.]
Вячеслав Вячеславович, по словам Ады Вячеславовны, окончил с золотым оружием военное училища в Томске. 9 декабря 1917 в Якутск из Дубно из «действующей армии» на имя Вячеслава Викентьевича Бялыницкого-Бируля пришла телеграмма в которой сообщалось: «Здоров телеграфируйте здоровье д. армия 77. пехотный тенгинский полк 9 рота # Бируля».
[Тенгинский 77-й Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича пехотный полк получил Знаки на головные уборы с надписями: «За покорение Чечни в 1857, 1858 и 1859 гг.». Пожалованы 19.02.1860 г. Георгиевские трубы с надписью: «За усмирение горских племен Терской области в 1877 году». 14 июня 1866 - одна рота Якутского 42-го пехотный полка была отчислена на формирование 6-го резервного батальона 77-го Тенгинского пехотного полка.]
*******
*******
Летом 1921 г. во Владивостоке было образовано Временное Приамурское Правительство, которое для свержения Советской власти на северо-востоке России, послало Северный Экспедиционный Корпус (отряд), во главе с полковником (есаулом) Бочкаревым (Озеровым). Он в конце сентября 1921 г. отплыл из Владивостока в Гижигу, распространив по пути свою власть на Охотск и Наяхан. 1 декабря 1921 г. в Охотске был организован Северный якутский антибольшевистский отряд (экспедиция), во главе с полковником (поручиком) Деревяновым и начальником штаба полковником (подполковником) Шулеповым. Отряд ставил своей целью занять Колымский и Верхоянский округа Якутской области, очистить их от большевиков и вернуть прежние порядки. Местом дислокации его штаба был избран город Средне-Колымск, который еще предстояло захватить. Отряд состоял из 6 человек имевших на вооружении 1 трехлинейную винтовку и несколько берданок.
Положение северо-восточных районов Якутии, особенно Колымского округа (около 7 000 человек примерно на 600 000 км2) к концу 1921 г. было очень тяжелым. Все перевороты на Севере, начиная с первого, 1917 г., и кончая проведением советской власти после Колчака, происходили в мирной обстановке. После 1917 г. не доставлялись товары морем из Владивостока, а из Якутска их поступало мизерное количество, к тому же плохой улов рыбы в эти годы, являющейся основным продуктом питания большинства колымчан, еще более ухудшил положение населения. Живой связи с центром Якутии почти не было, а советская власть здесь установилась только среди ссыльного, мещанского и казачьего населения в городе Средне-Колымске, и еще нескольких пунктах. Большевики и примкнувшие к ним, чтобы прокормить себя, занимались в основном, при враждебном отношении к советской власти большинства местных мещан и казаков, реквизицией и продразверсткой. Они отбирали у более-менее что-то имеющих якутов, эвенков, ламутов, юкагиров и чукчей – пушнину, скот, лошадей, оленей и т. п.
Узнав об угрозе, встревоженная местная партийная организация в Средне-Колымске, создала Военный Совет, куда вошли все члены парткома, в том числе и Степан Константинович Зыков (1882-1948), уроженец села Любохна Брянского уезда Орловской губернии, который в 1915 г. был сослан на поселение в Средне-Колымск.
25 октября 1921 г. Якутский губревком под председательство Слепцова-Ойунского, принял постановление о включении Чукотского, Анадырского, и Гижигинского уездов Камчатской области в состав Колымского округа Якутской губернии.
20 декабря в Средне-Колымск из Якутска, для укрепления Советской власти прибыли Василий Дмитриевич Котенко, член Президиума Якутского Губбюро РКП(б), назначенный уполномоченным Якутского Губревкома по Северным уездам и Камчатской области и А. Е. Кугаевский, секретарь Якутского Губбюро РКСМ, назначенный заведующим Колымским Политпросветом. «Настоящая фамилия известного большевика Котенко была Гоммерштадт» /Андрей Кривошапкин – Айыҥа. “Неизвестный Барахов”. Якутск. 2012. С. 26./. Якутским Губревкомом «товарищу» Котенко было выдано 5 миллионов рублей для установления «деловых связей с прибывающими на Колыму американскими торговыми шхунами». Им, к американцам, с целью продажи за 11500 долларов находившуюся в Нижне-Колымске пушнину и другие ценности, «которые уже было невозможно эвакуировать», посылался С. Зыков. Вернувшись без пушнины, Зыков заявил, что «Американцы эту сумму обязались уплатить по первому требованию соввласти». Начальником сформированного красногвардейского отряда «Коммуна», теперь стал В. Котенко. Кугаевский же 2 февраля 1922 г. выехал в Верхоянск. В середине февраля в сторону Абыя на станцию Сылгытар (по тракту Колымск Абый), отправился также и отряд «Коммунар», который «был хорошо вооружен, имел гранаты и достаточное число патронов к винтовкам и берданкам».
После отъезда отряда Средне-Колымск остался беззащитным, так как почти все коммунисты, комсомольцы и «верные» советской власти беспартийные работники уехали с отрядом в Сылгытар, в 250 верстах от города. В городе фактически было безвластие, и почти все были уверены, что в скором времени произойдет такой же бескровный переворот, какой был два года тому назад при замене колчаковской власти на советскую власть. Дело доходило до того, что, под влиянием слухов и сообщений из Охотска о «победоносном шествии» белых по Якутской области, временно занимавший пост председателя окружного исполкома якут Д. И. Слепцов предлагал городу принять от него власть. Проживающий на станции Эчичей (Эчичейская), в 60 верстах от Средне-Колымска, ветфельдшер Г. Корякин «оказался провокатором». Он, «имея тесную связь с поручиком Деревяновым», перехватывал всю переписку между красным отрядом и Средне-Колымском и «передавал ее в город Бялыницкому», который был «бывш. офицером царской и белой армии, работающим по Комиссариату РКИ» [Рабочее-Крестьянской Инспекции].
В начале марта 1922 г. по требованию населения города был созван общегородской митинг «без участия вооруженных милиционеров» и на нем был поставлен вопрос о новой «народной власти». Члены окружкома, оставшиеся в городе, против этого не возражали. «Но кому сдать власть? Тут из толпы выступил Бялыницкий и заявил, что он – «штабс-капитан [«колчаковской»] белой армии а не инструктор Якутского РКИ [рабоче-крестьянской инспекции.]» и до «прихода антисоветских отрядов берет власть в свои руки». Также пояснил, что он «состоит в организации офицеров, служит соввласти для разложения ее внутри и до прихода Шулепова берет власть в свои руки. Тут же он потребовал ареста всех коммунистов и стал организовывать из своих сторонников Добровольческий партизанский отряд, в который записалось почти все население мужского пола гор. Средне-Колымска. В тот же день были арестованы все коммунисты и советские работники, которые находились в городе, а для ликвидации, находящегося в Сылгытаре отряда «Коммунар» послали Добровольческий партизанский отряд. Красный отряд, из 10 человек, ввиду невозможности сопротивления сдался и под конвоем был отправлен в Средне-Колымск».
По прибытии в город все отрядники, «по распоряжению Бялыницкого», были посажены под арест, в том числе и Зыков (член Окружного бюро РКП) и Мешковский (уполномоченным ЧеКа). Дня через два-три после сдачи сылгытарского отряда, 27 марта, из Абыя в Средне-Колымск прибыл Шулепов, с отрядом из 28 (13) человек, набранных главным образом на Моме и в Абые. Колымский уезд был преобразован в Колымский военный район (позже в округ), под начальством полковника Шулепова, принявшего на себя всю полноту военной и гражданской власти. В тот же день был создан военно-полевой суд под председательством штабс-капитана Вячеслава Бялыницкого, а Шулепов оставил за собой право конфирмации приговоров. Следствие и сам «судебный процесс» были скорыми, «не было пощады ни коммунистам, ни беспартийным, ни якутам, ни русским, ни видным работникам, ни рядовым строителям советской жизни». Правда, «товарищей» Зыкова и Мешковского, только слегка выпороли плетьми. А ведь это были совсем не «рядовые строители советской жизни». «Этот суд учинил кровавую расправу над коммунистами и советскими работниками. В начале апреля на льду Колымы по приговору этого суда были зверски расстреляны коммунисты И. Н. Николаев, Гасан Салман-Оглы, Ф. Ф. Бармин, Н. И. Петранкин, Н. В. Цин Зу Ан. комсомолец А. Жирков, беспартийные В. Д. Котельников, К. Н. Тайшин, фельдшер П. В. Пинегин (Усольский) и временно исполняющий должность председателя окружного исполкома, заведующий отделом народного образования ревкома Д. С. Слепцов». 22 апреля 1922 г. Добровольческий партизанский отряд был расформирован и заменен местной казачьей командой, в составе 18 человек, подчиняющуюся «законам о положении Якутского казачьего полка». Ее возглавил Вячеслав Бялыницкий-Бируля, который являлся также комендантом города. Вскоре, летом 1922 г., Бялыницкий-Бируля был отправлен Шулеповым на бывшей американской шхуне «Болинда», переименованной в «Зарю возрождения», в низовья Колымы на Северный мыс, для обмена пушнины на американские товары.
К осени 1922 года белоповстанческое движение в южных округах ЯАССР было ликвидировано. Затем пало Временное Приамурское Правительство, а 15 октября сложил свои полномочия и Н. Н. Березкин, уполномоченный этого правительства по Колымскому и Верхоянскому округам. В октябре через Верхне-Колымск в Охотск уехали почти все офицеры. 30-го ноября 1922 г. в Абые штабс-ротмистром В. Николаевым был арестован штабс-ротмистр Канин и доставлен в Средне-Колымский штаб. Шулепов не отпустил Канина в Абый, а сам 1 декабря с 13-ю казаками выехал в Абый, навстречу красным отрядам, шедшим из Усть-Янска, оставив за себя сотника В. Н. Березкина.
В начале декабря со стороны Нижне-Колымска из северной экспедиции приехал «офицер и председатель белого военно-полевого суда» штабс-капитан Вячеслав Бялыницкий-Бируля, занявший место Шулепова Шхуна «Болинда на полпути к Северному мысу застряла, и Вячеслав Бялыницкий-Бируля вынужден был вернуться обратно. Находясь в этой командировке, он, от ездившего с ним же заведующего Колымской радиостанцией Менгеля, получил достоверные сведения о том, что дела белых более чем плохи и что в скором времени надо ожидать повсеместного восстановления советской власти. Вскоре по приезде в Средне-Колымск Бялыницкий-Бируля «повел агитацию в пользу советского переворота», он «предложил Средне-Колымскому отряду объявить советскую власть и тем заслужить ее прощение».
3 декабря 1922 был созван городской митинг, который решил установить новую власть и избрал городскую думу. 7 декабря 1922 года Бялыницкий потребовал от телеграфиста Казеко всю советскую информацию и ночью созвал военное совещание где был и выпущенный из тюрьмы Канин, а также другие бочкаревские офицеры, которые, держа «нос по ветру», решили поскорее «перекрасится» в сторонников Советов. На этом совещании они решили произвести переворот в пользу советской власти и арестовать Шулепова, Деревянова и Николаева. В ночь с 14 на 15 декабря 1922 г. они, обезоружив гарнизон, совершили переворот, ликвидировав тем самым в Средне-Колымске власть белых и восстановив Советскую власть. 17 декабря «Хамелеоны» созвали городскую думу и написали воззвания своим бывшим коллегам о сложении оружия. За это короткое время, как писали якутские историки, Бялыницкий и Канин «успели подружиться».
В общем «Белоницкий, почуяв конец белогвардейщины, „перекрасился» на советский лад”». /Борьба за установление и упрочение Советской власти в Якутии. Часть ІІ. Книга 2. Разгром пепеляевской авантюры. (Сборник документов и материалов). Якутск. 1962. С. 337./ «Производивший белый переворот в Средне-Колымске офицер Бялыницкий там же произвел второй переворот, разбил отряд бочкаревского „начальника военного района”, войскового старшину Шулепова захватил в плен и арестовал как авантюриста». /И. Cтрод. В якутской тайге. Якутск. 1959. С. 68; І. Строд. У якуцкай тайзе. Пераклад з рускай мовы М. Стагановіч. Менск. 1933. С. 61./
«Все население отнеслось к совершившемуся перевороту весьма сочувственно. По уезду были посланы нарочные с объявлением о перевороте и просьбой о поддержке.» Но они «даже в выступлении Бялыницкого склонны были видеть очередную офицерскую провокацию. Но единодушие и энтузиазм колымчан были так велики, что в переворот невольно была втянута и советская группа. По понятным причинам между нею и сторонниками Бялыницкого стала появляться вражда, прежде всего, из-за руководства переворотом. Советская группа, не имея возможности и права остаться в стороне от событий, стремилась к тому, чтобы, по крайней мере, взять движение в свои руки и устранить Бялыницкого. События задержали развитие этой вражды».
6 декабря Шулепов получил в Абые известия о том, что в Средне-Колымске не все спокойно, что там что-то замышляют. Шулепов с отрядом решает вернуться в город, «для усмирения». Средне-Колымск стали готовить к защите: производилась мобилизация в красный отряд, вооруженный «турками, кремневками, старыми берданами дробовиками, какими-то допотопными ружьями неведомых систем, из которых сначала стреляли на пробу, дергая спуск за веревочку»; рылись окопы по дорогам, ведущим к городу из Абыя. Наиболее активное участие во всем этом принимал Бялыницкий-Бируля, он же «военный руководитель красного отряда». 12 декабря, находясь на станции Сынгы-Итах, Шелепов обратился к якутам, чукчам, тунгусам и ламутам с призывом о помощи против «оппозиции Бялыницкого, спасающего свою шкуру». Но это обращение успеха не имело. На помощь Шулепову никто не приходил, и мысль о сопротивлении красным, тем более о походе на Средне-Колымск, приходилось отбросить. Когда в Средне-Колымске узнали о «бегстве» Шулепова, то в погоню за ним был послан «красный повстанческий отряд» под «командованием военрука повстанческих сил Белоницкого». Он захватил «в плен войскового старшину» Шулепова, «без всякого с его стороны сопротивления», в местечке Мордан. Канин же, 23 декабря 1922 г. был послан в Абый, для организации там переворота в пользу советской власти. 24 декабря Шулепова привезли в Средне-Колымск и посадили в каталажку, где он просидел больше месяца (до прихода Канина, в первых числах марта). «Напряженность и не выясненность отношений между руководящей группой и Бялыницким повлияло на то, что арестованные остались целы и, несмотря на общий голод, кормились наравне со всеми». «Бялыницкий, заручившись поддержкой со стороны части товарищей, настоял на отправке части отряда во главе с ним для занятия Абыя и связи с Верхоянском».
24 декабря 1922 г. С. К. Зыков отправил Камчатскому губревкому сообщение о восстановлении Советской власти в Средне-Колымске и разгроме белобандитов. Он информировал о предстоящем походе отряда Бялыницкого в Абый для ликвидации повстанцев и для соединения с красными отрядами Верхоянска. Зыков просил срочно передать в Якутск его сообщение с тем, чтобы навстречу Бялыницкому двинулись красные отряды. Дня через четыре, 29 декабря 1922 г., после возвращения Добровольческого партизанского отряда, был созван городской митинг, на котором вместо городской думы избрали ревком, в состав которого вошли: председателем – С. К. Зыков, а членами: Мешковский, Нехорошев и Ягловский. Кроме того, была создана комиссия по «политическим делам» в составе: Мешковского, Нехорошева и Семенова. Через Петропавловск на Камчатке командарм Уборевич заверил колымчан, что «помощь Колымску будет».
«Приехав в Абый, Канин стал посылать в Колымск сообщения о том, что Абый для встречи красных вполне подготовлен, и что он сам едет с агитацией на Мому, а на Алаиху посылает некоего Черемхина. 7 января 1923 года часть красного партизанского отряда выехала на Абый, а Бялыницкий остался в Средне-Колымске».
В конце декабря 1922 г. отряд в 18 человек «лучших бойцов с лучшим оружием, отобранном у офицеров, под командой Бялыницкого, выехал в сторону Абыя». 16-го января на Абый с остатком отряда в 20 человек выехал «военрук Бялыницкий», но т. к. подвод не было, с половины дороги отряд шел пешком. Связь с красным отрядом все время поддерживалась разъездными. С последним нарочным было получено известие, что Бялыницкий в 100 верстах от Абыя послал людей Канину, предложив последнему заготовить подводы и продовольствие. На это предложение Канин посылает Бялыницкому следующий ответ: «Все подводы угнаны на Мому, для захвата грузов белых, голова и ноги есть, больше прошел, - как-нибудь добирайся до Абыя, все будет готово к твоему приходу». Больше Колымск сведений от своего отряда не имел. «Бялыницкий, получая самые утешительные сведения, ехал, иногда даже не высылая вперед дозоров. Продвигался он медленно, так как олени выбились из сил, а часть отряда даже шла пешком. В это же время верстах в 40 от Абыя, на Хачимчер – узкой, с обрывистыми берегами, речке – с противоположной стороны против того места, где на нее спускаются едущие со стороны Колымска, засел со своим отрядом Канин. Бялыницкий, как говорилось выше, не предполагая о возможности какой-либо опасности, ехал, не имея впереди себя даже разведки. Стали подъезжать к роковой речке. Сгрудились в кучу возле крутого спуска олени, нарты, люди. В это время раздается по ним залп. Сразу же были убиты отрядники Олесов и Всеволод Нехорошев и ранен Бялыницкий. Раненый Бялыницкий пробовал еще сопротивляться, но вторым залпом был убит. Оставшихся в живых из отряда Бялыницкого были взяты в плен. Трупы убитых тут же были сожжены». /М. Кротов. Борьба с контрреволюцией в северо-восточной Якутии. // Пролетарская революция. № 5 (76). Москва-Ленинград. 1928. С. 89./
«Индигирские белобандиты на одной гнилой речушке с обрывистыми берегами устроили засаду. Ничего не подозревавших, ехавших на оленях и закутанных до глаз в меха, коммунаров подпустили на 40 метров и засыпали градом пуль. Коммунары – молодежь, час тому назад веселившаяся, распевавшая песни – остались лежать на снегу. Победители торжествовали. Они радостно размахивая ружьями, выбежали из засады, разожгли на берегу речки огромные костры и поставили вариться котлы с конским мясом. Потом бандиты сбежали вниз и с застывших трупов начали стягивать одежду. Но не все коммунары погибли. Человек пять-шесть оказались ранеными. Однако с них тоже сняли одежду.
- Ничего, товарищи-большевики, потерпите, мы вас сейчас согреем! – издевались бандиты.
Раненых коммунаров сожгли на кострах.
Неизвестно, как остались в живых командир отряда Бялыницкий, комиссар и два помощника. Их тоже раздели, распяли на крестах и оставили на снегу „морозиться”.
Тем временем сварилось мясо, вскипели чайники. Бандиты достали провизию коммунаров и после «трудов праведных» расселись у костров и принялись пировать». /Текки Одулок. На Крайнем Севере. Москва. 1933. С. 57-58; Тэки Одулок. На Крайнем Севере. // Тэки Одулок. Жизнь Имтеургина-старшего. На Крайнем Севере; Николай Тарабукин. Моя жизнь; Джанси Кимонко. Там, где бежит Сукпай. Якутск. 1987. С. 135./
«Истинная судьба Абыйского красного отряда такова: когда Бялыницкий писал Канину в Абый, Канин быстро собрал отряд в 15 человек и выехал навстречу Бялыницкому в сорока верстах от Абыя сделал засаду. За отсутствием подвод красный отряд шел частями, в первую очередь нарвался на засаду Канина сам Бялыницкий и бойцы партийцы А. Нехорошев, Олесов и В. Нехорошев. Все они были убиты, при чем Бялыницкого убил лично сам Канин. … Об издевательствах Канина не приходится и говорить он наслаждался зверствами отрезая у пленных половые органы (особенно у членов партии)». /Северянин М. Р. Красные партизаны Севера – и разгул белогвардейщины. // Якутские зарницы. № 5 (1). Якутск. 1928. С. 36./
«Это было в январе 1923 года, в 40 верстах от Абыя. Начальник отряда Бялыницкий и двое колымчан были убиты на месте, остальных прикладами пригнали в Абый и здесь перебили еще 11 человек. Спались только трое. Убитые в Абые колымчане предварительно подвергались побоям, закапыванию в снег, некоторых сгибали колесом, ломая хребет». /В. Гончарук. «Переворот совершал пакет, полученный из Якутска...» Гражданская война на севере Якутии 1922-1924 годы. [Публикация П. Конкина.] // Илин. № 2. Якутск. 2003. С. 104.; Гражданская война на севере Якутии (1920-1924 гг.). (Воспоминания участника событий Гончарука). // В. И. Пестерев. Гражданская война на северо-востоке России и антикоммунистические выступления в Якутии (1918-1930 гг.). Якутск. 2008. С. 158./; по словам Ады Вячеславовны Бялыницкой, ее брат «по одной версии был заживо сожжен на костре, по другой же обит водой и заморожен».
«Пленных погнали в Абый, причем всю дорогу били прикладами. Здесь их, под угрозой расстрела, заставили писать своим родным в Колымск письма, примерно такого содержания, что Абый нами взят, население встретило радостно и т. п. А. Мухоплев послал ревкому «оперативную сводку» за подписью начальника полевого штаба Г. Цыпандина и своей, как оперативного адъютанта, прибавив от себя, что Бялыницкий спешно выехал из Абыя. не успев ничего написать ревкому.
Городские власти были уверены, что Абый занят, так как там было всего 3 человека. Надеясь на отряд Бялыницкого, ревком стал строить заново органы власти. В первых числах февраля из Алаихи от поручика Деревянова были получены воззвания, в которых он предлагал городу сложить оружие и сдаться. Через несколько дней после городского собрания, на котором обсуждались воззвания Деревянова, ревком получил извещение от отряда Бялыницкого (на самом деле – от Канина) о взятии им Абыя. Кроме этого, в одном из присланных донесений «была приписка: «Бялыницкий посылает письма Зыкову и Казеко». Писем на самом деле не было, так как Бялыницкий был убит, а колымчане подумали, что Бялыницкий позабыл вложить». Ревком тут же поспешил сообщить: «Сегодня получилось сообщение от командующего Абыйским фронтом Бялыницкого о том, что 26 января н. ст. нашим красным отрядом занято без боя с. Абый. Население Абыйского района сочувственно относится к конструированию советской власти и всемерно содействует нашему отряду: поступает много добровольцев, доставляется продовольствие и пр. На Алаиху вышел отряд добровольцев, который получил сведения о том, что Деревянов там и при нем находится всего 10 человек солдат якутов. Население районов относится к нему недоверчиво. Нашим красным отрядом восстанавливается связь с Верхоянском и Устьянском, в которых стоят части Красной армии. На Мому высланы агитаторы, и со стороны Булуна получены благоприятные сведения. На Абые сформирован добровольческий отряд. О чем объявляется для сведения населения города и уезда. 1923 г., февраля 15 дня. Председатель Колымского уревкома Зыков. Военный комиссар Березкин».
Вскоре, однако, Средне-Колымск был захвачен Каниным а Шулепов освобожден. Туда же приехал и Деревянов. Странно, но С. К. Зыкова снова не считают «достойного смерти», при наступившем «массовом терроре белых». Через некоторое время, войсками, пришедшими из Якутска, в Средне-Колымске вновь была установлена советская власть.
«Алаиховскому маскараду был положен конец только в апреле 1924 года с изданием постановления ЯЦИКа о выселении офицеров с Севера». /В. Гончарук. «Переворот совершал пакет, полученный из Якутска...» Гражданская война на севере Якутии 1922-1924 годы. [Публикация П. Конкина.] // Илин. № 2. Якутск. 2003. С. 105./
Как пишет М. Кротов: «Лишь в зиму 1925/26 г. председателю правительственной комиссии Якутского ЦИКа по делам северных округов А. Ф. Боярову удалось собрать в Колымске и вывести в Якутск тот архивный материал, который относится к 1921-1923 годам и случайно уцелел. Случайно – потому, что белые имели обыкновение, «заметая следы», уничтожать важнейшие, наиболее компрометирующие их, документы. Да и то, что уцелело, представляет собой не обычные канцелярские дела, а отдельные разрозненные листки. Этот материал и был передан мне тов. Бояровым для обработки и составлении очерка по истории контрреволюции в Колымском округе. Несмотря на то, что большая часть очерка составлена по этим архивным материалам, вследствие указанного обстоятельства каких-либо ссылок на «дела» не делалось, так как, повторяю, нет «дел», а есть лишь разрозненные бумаги, ныне хранящиеся в Центральном архиве Якутской Автономной ССР. Так как о многих событиях документов не сохранилось, а очерк желательно было сделать возможно более полным, я обратился к ряду активных участников и очевидцев событий, протекавших на севере Якутии в описываемые годы. Рассказы каждого из них, поскольку это было возможно, проверялись. Наконец были использованы комплекты выходящей в Якутске газеты «Автономная Якутия», откуда тоже удалось почерпнуть некоторый материал на затронутую тему». /М. Кротов. Борьба с контрреволюцией в северо-восточной Якутии». // Пролетарская революция. №5 (76). Москва-Ленинград. 1928. С. 7./ Так, что в создавшейся обстановке можно было кого угодно обвинить во всех всевозможных грехах. Возможно, на Вячеслава Вячеславовича Бялыницкого-Бируля были списаны все прочеты ревкомовцев, а возможно и финансовые махинации т. к. он был удобной фигурой - штабс-капитан. Кстати, Канину, который, по словам Ады Вячеславовны, был «крестьянином из Олекминского р-на», удалось уйти на Аляску, где он в Анкориндже открыл ресторан.
Со временем в Абыйском районе был возведен памятник погибшим за Советскую власть с перечислением на нем имен погибших. По словам Ады Вячеславовны там была и фамилия Вячеслава Вячеславовича, но как-то якутский журналист Дмитрий Дмитриевич Иванов, увидев на почтовом ящике Вячеслава Викентьевича в Якутске надпись «В. В. Бялыницкий» и, находясь в командировке в Абыйском районе, посмеялся с местных властей, что те увековечили живого старого человека. Поэтому районные власти не посоветовавшись с Якутском, поверили журналюге на слово и имя Вячеслава Викентьевича, по словам Ады Вячеславовны, было сбито.
*******
*******
* Ан-ший. Кровавая эпопея бочкаревщины в Колымском округе. (Светлой памяти друга прокаженных Николая Васильевича Пинегина.) // Автономная Якутия. Якутск. № 53. 5 марта 1927 года. С. 2.
* Северянин М. Р. Красные партизаны Севера – и разгул белогвардейщины. // Якутские зарницы. № 1. Якутск. 1928. С. 35-38.
* М. Кротов. Борьба с контрреволюцией в северо-восточной Якутии. // Пролетарская революция. № 5 (76). Москва-Ленинград. 1928. С. 70, 78, 80, 85-92.
* Текки Одулок. На Крайнем Севере. Москва. 1933. С. 57-58.
* І. Строд. У якуцкай тайзе. Пераклад з рускай мовы М. Стагановіч. Менск. 1933. С. 61.
* С. Обручев. От Якутска до Берингова пролива. Москва - Ленинград. 1940. С. 188.
* Гасан-Салман-Оглы. // За власть Советов в Якутии. Биографический сборник борцов, погибших в 1918-1925 гг. 1950. С. 44.
* Николаев Иван Никитич. // За власть Советов в Якутии. Биографический сборник борцов, погибших в 1918-1925 гг. Якутск. 1950. С. 127.
* Гасан-Салман-Оглы. // За власть Советов в Якутии. Биографический сборник о борцах, погибших в 1918-1925 годах. Изд. второе. Якутск. 1958. С. 70.
* Николаев Иван Никитич. // За власть Советов в Якутии. Биографический сборник о борцах, погибших в 1918-1925 годах. Изд. второе. Якутск. 1958. С. 148.
И. Cтрод. В якутской тайге. Якутск. 1959. С. 68.
* Бялыницкий (Бялоницкий. – 220, 227, 323. // Борьба за установление и упрочение Советской власти в Якутии. Часть ІІ. Книга 2. Разгром пепеляевской авантюры. (Сборник документов и материалов). Якутск. 1962. С. 337.
* В. С. Петров, Н.
С. Пестряков. Коммунист Василий Котенко.
(Очерк жизни и деятельности В. Д. Котенко). Якутск. 1963. С. 46.
* И. Бережнов. В те суровые годы... // Молодежь Якутии. Якутск. № 67. 6 июня. 1967. С. 3.
* Р. В. Шелехова. Борьба за Советскую власть на севере Якутии в 1917-1925 гг. Якутск. 1972. С. 121, 142, 144, 193.
* Зыков С. К. События гражданской войны в Колымском округе. // За Советскую власть в Якутии (Воспоминания). Вып. IV. Якутск. 1986. С. 112.
* Тэки Одулок. На Крайнем Севере. // Тэки Одулок. Жизнь Имтеургина-старшего. На Крайнем Севере; Николай Тарабукин. Моя жизнь; Джанси Кимонко. Там, где бежит Сукпай. Якутск. 1987. С. 134-135.
* М. И. Колесов. История Колымского края. Часть II. Советский период (1917-1980 гг.). Якутск. 1993. С. 21-22, 25, 27-30.
* А. А. Третьяков. Среднеколымск. Исторический очерк. Якутск. 1993. С. 81.
* Г. Г. Макаров. Северо-восток России (Якутия, Охотское побережье и Чукотка) в 1921-1922 гг. Якутск. 1996. С. 43-44.
* В. Гончарук. «Переворот совершал пакет, полученный из Якутска...» Гражданская война на севере Якутии 1922-1924 годы. [Публикация П. Конкина.] // Илин. № 2. Якутск. 2003. С. 98-105.
* Гражданская война на севере Якутии (1920-1924 гг.) (Воспоминания участника событий Гончарука). // В. И. Пестерев. Гражданская война на северо-востоке России и антикоммунистические выступления в Якутии (1918-1930). Якутск. 2008. С. 142-162.
* Кровавые события на севере Якутии. [Северянин М. Р. Красные партизаны Севера – и разгул белогвардейщины. // Якутские зарницы. 1928. № 1. С. 34-39.] // Г. А. Попов. Сочинения. Т. IV. Прошлое Якутии. Сборник документов и материалов по истории Якутской АССР. Якутск. 2009. С. 387-391.
* Мирослав Никитин. Слепцов Гаврил Гаврилович. // В. А. Созонова. Среднеколымск: времена и судьбы. Среднеколымск. 2018. С. 10-11.
Мажена Ляда,
Койданава
...Царскую власть заменила здесь власть советская. Но как? Не простой бумажкой, посланной сверху, а тяжелой, упорной борьбой, трудящихся колымчан. (Вначале всю инициативу взяли в свои руки сами «хозяева», так например, купцы, владыки края, Антипины вдруг превратились в ревком, (Березкины, командир казачьего полка, со своими родственниками — в милицию, Бережновы, помещики, — в учителей. Коротко и ясно.
Также «коротко и ясно» колымские «советы» сдали город в 1922 году бочкаревским и прочим белым бандам во главе с есаулом Шулеповым, поручиком Деревяновым и другими офицерами. Они впервые вписали в историю белоснежной Колымы кровавые страницы. Они выводили колымских коммунистов и на глазах всего населения расстреливали на улицах, на дорогах и около прорубей, где население брало воду для питья. Они сами пороли на улицах маленьких «моксалов» [* См. кн. В. Г. Така, «Союз молодых», Ленинград, 1927.] — комсомольцев, а над комсомолками, надругались, раздевая их догола на 40-градусном морозе и подвергая их всяческим издевательствам на глазах населения.
Помню, были у нас учитель Слепцов Доня и фельдшер Пинегин, славные люди, наши любимцы. Про них был пущен слух, что они — коммунары и вдобавок спрятали «троску Ленина». Их арестовывают и ведут на расстрел. На столь неожиданное зрелище явилось все население города. Господин есаул обратился к собравшимся с трогательной речью о том, что вот, мол, мы ведем борьбу в лишениях, на отчаянном морозе, только ради опасения населения, обиженного большевиками.
— Что бы нам стоило сидеть в уютных теплых домах с любимыми женушками и есть вкусную пищу, а тут вот попробуй-ка ездить и воевать в такие морозы с риском каждую минуту погибнуть. Это только из-за вас, господа, ради вашего же спасения! Так помните же, что всякий, кто посягает на ваше, богом данное благополучие, будет так же наказан, как и вот эти изменники! Кто из вас, собравшихся здесь вольных сынов Колымы, возьмет ружье и застрелит этих гадов, тот заслужит наше доверие и в награду получит белье и одежду застреленных.
Есаул сделал шаг вперед и воткнул в снег заряженную винтовку.
— Я жду, сыны родины, храбреца!
— Да будет он благословлен Христом! Не бойтесь, братья, господь поможет вам! — сказал стоявший подле протоиерей из семьи Антипиных.
— Я! — отозвался грубый голос в толпе. — Я! — И вышел вперед здоровенный якут Моська Слепцов, сын Коча, подручник Антипиных. Он схватил винтовку и, глазом не моргнув, как будто поднимал ружье на сидячих уток, прицелился. В морозном воздухе раздались два выстрела.
Стоял сильный утренний мороз в 43°. Кругом лежал ровный белый снег. Трупы оставались возле дороги целую ночь. За это время лицо и руки, у них отъели собаки. На другой день трупы отвез на свалку башкир Кирив, уголовный ссыльный, который за «работу» взял золотое кольцо Дони. Но так как кольцо примерзло к пальцу, то он отрубил топором палец целиком, принес домой, оттаял у огня и, сняв кольцо, скормил отрубленный палец своей собаке.
Другой случай. Расстреливали члена ревкома Николаева. Его раздели и голого на диком морозе заставили вырыть руками яму в снегу. Затем ему прострелили обе руки, подбородок, половой член и наконец живот. Сделав двадцать выстрелов, но так, чтобы не убить его сразу, ушли обедать. Долго еще барахтался и хрипел изрешетенный пулями Николаев, пока к нему не прибежали голодные собаки и не положили конец его мучениям.
Председатель ревкома Корсаков, недавно прибывший из Якутии и заменивший Антипина, и предпродкома Сенявин, когда узнали о приближении белых, изменили. Колымские власти и отряд бежали. Но в этой ледяной стране далеко не убежишь. Их поймал офицер Деревянов с отрядом из колымских казаков и... снял кинжалом со спины по три полосы кожи-ремня.
— Это нам на собачью упряжку, — острили казаки.
— Да,— отвечал их предводитель. — На этих ремнях мы будем вешать за члены всех пойманных большевиков.
Тела руководителей советов были изрублены живьем на куски и скормлены собакам.
Потом как-то случилось, что белые офицеры разъехались, а город опять стал «красным», вернее не «красным», а скорее «серым», во главе уже не с советами, а с «городской думой». Колымская «дума» решила послать на Индигирку, за 700 километров, отряд на подмогу индигирцам в их борьбе с остатками белобандитов. Было набрано из добровольцев-коммунаров свыше 20 человек во главе с офицером Бялыницким.
Индигирцы-якуты на одной гнилой речушке с обрывистыми берегами устроили им западню. Ничего не подозревавших, ехавших на оленях и закутанных до глаз в меха коммунаров допускают на 40 метров и засыпают градом пуль. Коммунары — молодежь, час тому назад распевавшая песни, веселившаяся и играя, боровшаяся с сорокаградусным морозом, — остаются лежать на снегу в виде меховых мешков, наполненных безжизненным кровавым мясом. Победители торжествовали. Они, радостно, размахивали ружьями, выбежали из засады, разожгли на берегу речки огромные костры и поставили вариться котлы с кобыльим мясом. Потом сбежали вниз и с застывших трупов начали стягивать всю одежду. Среди павших оказались человек пять-шесть раненных. С них тоже сняли всю одежду.
— Ничего, товарищи-большевики, потерпите, мы вас вот как согреем!
И, действительно, победители сдержали свое слово. Переломав граненым руки и ноги, они посадили их живьем на костры, придавили бревнами и вокруг устроили якутскую воинственную пляску «ехе-хай, око-хай».
Неизвестно, как остались в живых командир отряда офицер Бялыницкий, комиссар отряда и два помощника. Их, как притаившихся мышей, тихонько раздели и, крестообразно привязав на палки, оставили на утоптанном снегу «морозиться».
Тем временем «повара» сварили мясо, вскипятили чайники, достали провизию коммунаров и после «трудов праведных» сели у костра с обгорелыми человеческими костями и принялись пировать. После обильного и веселого пира замерзших коммунаров поставили на снегу по обе стороны дороги и по этой своего рода «триумфальной аллее», горланя песни про освобожденных якутов, проехались на оленях.
Позже проезжавшие здесь туземцы видели эти трупы, обглоданные волками, россомахами, горностаями и мышами. Два трупа были с торчащими изо рта половыми членами и с дощечками на шее с надписью:
«Да здравствуют советские коммунары!»
После этого случая Колымск опять «побелел»...
В 1924 году на острове Врангеля, находящемся между 178 и 184° в. д. и 70 и 72° с. ш., или между Чукотским полуостровом и устьем реки Колымы, поднялся звездный флаг Соединенных штатов Америки. Его подняли на нашей Советской земле хищники-контрабандисты.
Тогда по всему северо-востоку (Колымский округ, Индигирка, Верхоянский округ и Оймичко) свирепствовала эпидемия белобандитизма. Остатки бочкаревцев, семеновцев, меркуловцев. и пепеляевцев, удирая от напора красных, находили пищу и богатую пушную добычу в незащищенной и оторванной части Союза, у беспомощных, растерявшихся туземцев, обитателей северо-востока.
Из Владивостока был отправлен советский пароход — защищать свою далекую окраину, ее население, ее ценности. Он снял хищнический звездный флаг империалистов с острова Врангеля и поставил свой родной, красный. Далее пароход направился на запад — к устью реки Колымы, высадил там десант и вернулся обратно во Владивосток.
Тяжел и опасен был путь красного отряда с устья р. Колымы до города Среднеколымска в условиях незнания местного языка и топографии, за 630 километров, где было свито гнездо белобандитов. Хотя Колыма и крупная судоходная река, но судов на ней нет, а потому красный отряд поплыл вверх по Колыме на конфискованной у американских контрабандистов шхуне, переименованной в «Полярную звезду».
Долго плыли они, а плыть приходилось вблизи берега, где течение было менее сильно. И каждую минуту предательская пуля из-за густых лесов и ивовых зарослей могла сразить лучшего товарища. Вдруг:
— Бум-бум...
— Та-та-та...
Что это? Весело обедавшие на палубе под яркими лучами летнего полярного солнца красноармейцы быстро вскочили и, побросав тарелки с супом из нельмы, опрокидывая импровизированные столы и ящики, на которых сидели, мигом исчезли в трюм за винтовками... Через минуту «Полярная звезда» быстро подошла к берегу. Красноармейцы под редким, но убийственным огнем из-под диких и непроходимых зарослей ивы, прикрываясь своим пулеметным огнем, повели атаку. Минут через тридцать выстрелы с берега затихли. Ребята вернулись на шхуну, волоча за собой растрепанного и вымокшего мужчину в офицерской форме с погонами из позолоченных риз священника.
— Ребята, нельму поймали!
Оказывается, из Среднеколымска плыл вниз по реке офицер Афанасьев с женой-якуткой, переодетой в мужской костюм, с двумя отрядниками, тоже якутами. Все они были вооружены до зубов. Завидев шхуну, они спрятались в кустах и открыли огонь.
В перестрелке один из белого «отряда» был убит, двое сдались. А сам доблестный офицер, бросив свой карабин, залез в болото, откуда торчала его голова, резко выделявшаяся на ярко-зеленом фоне водяной травы.
Офицера выдала его же собака. Она сидела на берегу болота и жалобно скулила. Когда красноармейцы подошли вплотную, она поплыла в болото и остановилась у сероватой кочки, которую стала облизывать.
Новая жизнь продвигается вперед, развивается, растет. Обновленная столица Колымы, освободившаяся от ига бандитов-черносотенцев, начинает жить по-новому. Есть уже школы, есть клуб им. Ленина, есть кинопередвижка, радио. Приходят пароходы из дальневосточных, советских городов, привозят товары и продукты...
/Текки Одулок. На Крайнем Севере. Москва. 1933. С. 56-60./
.png)
...Через двадцать часов после отплытия от устья Омолона мы подходим к Нижне-Колымску. Города с реки совершенно не видно, он лежит в глубине, а вдоль берега на краю террасы растут обильные тальники...
В Нижне-Колымске в 1930 году было только тридцать или сорок домов, расположенных на маленьком возвышении, тянущемся между двумя болотами с озерками. Вблизи самого города леса вырублены, остались только тальниковые кусты. Дома обычной колымской архитектуры — без крыш. В церкви помещается клуб, а на колокольне можно видеть еще вырезанные инициалы и подписи побывавших здесь в годы разрухи командиров белых шаек.
Среди них одна подпись, офицера Бялыницкого, привлекает наше внимание. Это человек, который сыграл важную роль в появлении чыбагалахской платины Николаева.
Как мне рассказали в Средне-Колымске, история пузырька с платиной, которую принес в Якутский госбанк Николаев, очень сложна. В 1918 году на Колыму был послан революционер Тменов, до этого работавший на Вилюе. Он привез с собой маленькую бутылочку с вилюйской платиной. Когда Колымой овладели белые шайки, Тменов был убит, и все его имущество, в том числе пузырек с «белым золотом», перешло к белому офицеру Бялыницкому. Он через некоторое время перешел на сторону советской власти и был убит белыми в Абые. Его имущество хранилось у его возлюбленной, или, как колымчане говорят, «экономки», в Средне-Колымске. «Экономка» полюбила нового победителя — Николаева, и он получил от нее вместе с остальными вещами и пузырек с «белым золотом». Вероятно, эту платину, даже в том же самом пузырьке, он и сдал в Якутске, куда выехал после амнистии. Платина ведь по анализу совершенно похожа на вилюйскую...
[С. 187-188.]
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
.png)
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz