Пав. Хороших
Михаил Павлович Овчинников, как краевед (1844-1921)
(Библиографический очерк)
Два года тому назад в Иркутске скончался известный сибирский археолог, этнограф и архивовед — Михаил Павлович Овчинников. Его значительные заслуги в области археологии, этнографии и архивоведения Сибири еще мало отмечены в литературе. Память покойного была отмечена только рядом небольших журнальных статей, газетных заметок, да несколькими докладами, прочитанными в различных ученых обществах и кружках [* Перечень статей, заметок и докладов см. в приложенbи к данной работе.].
— Михаил Павлович родился 5 ноября 1844 г. в Архангельской губ., в семье протопопа Усть-Двинской церкви [* Биографических очерков М. П-а в литературе не имеется. В данной работе приводятся лишь главные этапы жизни М. П. при чем в качестве материала использованы: протоколы заседаний Вост. Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва, Иркутской Ученой Архивной Комиссии, протоколы других ученых обществ, воспоминания друзей М. П., статьи, писанные самими М. П. и, наконец, доклады, приводимые ниже. Печатаемая статья представляет извлечение из доклада, прочитанного в семинарии по ист. русск этнографии Г. Г. Виноградова (1922 г.). Автор приносит благодарность за ряд указаний проф. М. К. Азадовскому, проф. Б. Э. Петри, Г. С. Виноградову, Н. С. Романову и др.]. Образование М. П. получил в Архангельской Духовной Семинарии и Петербургской Медико-хирургической Академии, но в последней он пробыл всего один год [* Хороших И. «Памяти М. П. Овчинникова» («Университ. Клич», 1923, № 6.).]. По уходе из Академии М. П. некоторое время служил писарем в Главном Штабе, а весною 1873 г., в 4 самый разгар «хождения в народ» молодежи, он оставляет службу и, заражаясь духом времени, идет в народную толщу [* Из доклада Б. Г. Кубалова «Ветеран народной воли — М. И. Овчинников», зачитан. 17 сент. 1922 г. в заседании В.С.О.Р.Г. Об-ва, посвященн. памяти М. П. Овчинникова.], поступив молотобойцем на Механический завод Федосьева, за Московской заставой [* «Сибирск. Архив» 1916, № 6-8, стр. 260.]. А через некоторое время мы уже видим М. П. с котомкой за плечами — среди сел и деревень Московской, Калужской, Тверской, Орловской, Тульской и других губерний [* Там же, ст. 269.], где он, изучая крестьянский быт, вел попутно пропаганду народовольческих идей.
В 1875 г. М. П. совместно с 50 другими товарищами-народовольцами («Процесс 50-ти») был арестован, привлечен к суду и, по лишении всех прав [* «Процесс 50-ти», Изд. В. М. Саблина, Москва 1906; стр. 10, 11, 162. О показаниях М. П. на суде см. там же стр. 20, 34, 37, 18, 100, 111, 133, 140, 156, 159, 161-163.] и преимуществ, сослан в Сибирь в Енисейскую губернию. К сожалению, в нашем распоряжении нет каких-либо данных, о жизни М. П. в этом крае; не имеем мы и газеты «Енисейский Листок», в которой сотрудничал М. П. И только в некоторых статьях, писанных им самим, встречаются кой-какие указания о его подневольной жизни. Через некоторое время М. П. был поселен в Канск, а затем переведен в Ирбейскую волость Канского округа, где про него сложилась интересная легенда, как «про царева брата» [* Сиб. Архив, 1913, № 9-11; стр. 407-109.]. В 1881 г. М. П. бежит с места ссылки в Россию [* Сиб. Летопись, 1916, № 6-8; стр. 277.] и с этого момента в жизни его наступает третий и самый важный момент его деятельности, как активного народовольца.
В 1887 г. М. П. вновь был арестован и выслан на поселение на крайний север Сибири. Он был отправлен в Верхоянск, Якутской обл., но по пути заболел и был оставлен в городе Олекминске, где и прожил несколько лет. В Олекминске М. П. занимался изучением русского старожилого и туземного населения и собрал ценнейшие материалы по истории, этнографии, шаманству и фольклору. Здесь же он начал свои первые шаги на поприще археологии.
В 1891 г. М. П. получил разрешение на переезд в г. Иркутск. По прибытии в Иркутск он принял деятельное участие в общественной жизни и в делах Вост. Сибир. Отдела Русского Географического Об-ва. Конец 80-х годов и начало 90-х были лучшей страницей исследовательской деятельности В. Сиб. Отдела. В это время в работах Отдела принимали живое участие такие видные исследователи как Г. Н. Потанин, Д. А. Клеменц, А. Обручев, И. Д. Черский, Н. Витковский, Н. Н. Агапитов и др. С 1900 г., с момента избрания М. П. действительным членом устанавливается окончательная, тесная связь его с Отделом. В 1904 г. он избирается членом Распорядительного Комитета, а в 1908 г. назначается консерватором Музея. Вместе с тем он несет обязанности библиотекаря и одно время правителя дел Отдела. В начале 1909 г. М. П. выступает на новом поприще: как архивовед. При его непосредственном участии в Иркутске была образована в 1911 г. Иркутская Ученая Архивная Комиссия, в которой все время он является одним из деятельнейших членов. В 1917 г. учреждается Губернский Архив и опять таки во главе его в течение ряда лет находится М. П.
1919-1920 г. были тяжелыми годами в жизни М. П. за это время М П., не будучи обеспечен хорошей службой, от холода и недоедания часто прихварывал, но, однако, скрывая это от своих друзей, по-прежнему продолжал работу в холодном здании Губернского Архива. В начале лета 1921 г. М. П. ослаб настолько, что был своими друзьями положен в Университетскую клинику, где 11 июня 1921 г. и скончался на 77 году от роду. Его похороны были также скромны, как скромна и неприхотлива вся жизнь этого неустанного труженика.
Переходя к характеристике М. П., как научного работника, прежде всего необходимо отметить исключительное разнообразие научных интересов М. П. Его научные занятия затрагивали различные области сибиреведения: археологию, туземную и русскую этнографию, историю русскую и туземную (преимущественно якутов), историю общественных движений Сибири, историю сектантства и т. д. Особо выделяется М. П., как архивовед и музейный деятель.
Значение работ М. П. для археологии Сибири чрезвычайно велико. Он первый произвел подробное обследование Иркутского края в археологическом отношении. «Можно сказать, что М. П. сделал за будущих археологов, которым предстоит работать в Прибайкалье, всю черновую работу и тем дал возможность теперь приступить к систематическим исследованиям [* Авторы приводимых ниже трудов по археологии в значительной степени пользовались открытиями М. П.: Проф. Б. Э. Петри. «Сибирский палеолит». Он же. «Первые следы доисторического человека в Сибири» стр. 2, 5, 11; он же «Далекое прошлое бурятского края», стр. 5 и 15; Спицын. «Русский палеолит» стр.; Бортвин «Из области древней сибир. керамики»; Xороших «К палеонтологии Прибайкалья» ст. 1-2; Подгорбунский «К вопросу об изучении стоянок Торской и Тункинской котловины» стр. 9; Проф. В. И. Огородников «Очерк истории Сибири» Часть I, стр.; Проф. С. Лаптев «Следы пребывания доисторического человека в окрестностях с. Усолья»; Линьков А. «Археологические экскурсии» стр. 13-19; Сосновский Г. П. «К археологии Ангарского края» стр. 4-15-16-18, Б. Э. Петри «Отчет Б. Петри о командировке на Байкал для археол. раскопок», Он же «Вторая поездка в Предбайкалье», стр. 90. и др.]. Без его предварительных работ мы стояли бы теперь все еще перед необходимостью производства разведок и нащупывания основных элементов сложного комплекса напластований различнейших культур, оставивших вещественные памятники на площади края. Теперь же, благодаря работам М. П., мы можем избрать ту или иную определенную проблему доисторического прошлого края, и повести исследования по заранее выработанному плану [* Проф. Б. Э. Петри «М. П. Овчинников, как археолог». (Сиб. Огни, 1922, кн. 4; стр. 103).].
Большой научной заслугой М. П. является масса открытых им доисторических стоянок, из которых первое место занимает палеолитическая стоянка «Верхоленская гора», расположенная в 7 верстах от города Иркутска, на обоих мысах Жарниковой пади. Эта замечательная стоянка представляет собой большой научный интерес. Дело в том, что «из всех периодов сибирской предыстории наиболее неясным представляется палеолит. Невзрачность грубо оббитых кремневых орудий мало привлекала к себе внимание исследователей, а трудность их нахождения и раскопок в слоях лесса не сулила богатых результатов. А между тем, каждая новая палеолитическая стоянка, как бы бедна она ни была, как бы ни были неясны и сбивчивы данные ее исследований все же имеет исключительно большой научный интерес, как памятник древнейшей культуры Для сибирского палеолита интерес приобретает тем большее значение, что стоянки этой эпохи пока еще чрезвычайно малочисленны [* До наст. временя вам определенно известны три палеолитических стоянки на территории Сибири: 1. Томская стоянка, открытая в 1896 г. проф. Н. Ф. Кащенко; 2. Красноярская стоянка («Афонтова гора ), откр. в 1881 г. И. Т. Савенковым и 3. Верхоленская гора, откр. в 1897 г. М. П. Овчинниковым.] и, кроме того, вопрос о сибирском палеолите имеет не только местный, исключительно сибирский интерес, но разрешение его именно в Сибири дает чрезвычайно ценный материал для истории развития человечества вообще [* Б. Петри. «Сибирский палеолит» стр. 7. Коллекция предметов собранных М. П. Овчинниковым, на Верхоленской горе, хранится в археологическом отделе Иркутского Научного Музея (б. В.-Сибирского Отдела Русского Гсогр. Об-ва). Материал исключительно подъемный, так как М. П. не имел достаточно средств, чтобы организовать правильные раскопки в большом размере.]. М. П. были обнаружены еще два местонахождения палеолитических остатков в падях «Горюнова» и «Убиенных», находящихся в расстоянии ½ - ¾ версты от пади Жарниковой. К сожалению, М. П. при жизни не успел показать эти стоянки и их теперь найти очень трудно. Между тем, в одной из этих стоянок, по словам М. П. найден им эолит [* Проф. Б. Э. Петри «М. П. Овчинников, как археолог». («Сибир. Огни» 1922, 4 стр. 104).].
Из других открытий М. П. отметим: некрополи в Глазковском предместье г. Иркутска, неолитические стоянки «Царь-Девица», у с. Ерши, и стоянки смешанного типа (неолит., железо) у д. Кузьмиха, в падях Малая и Большая Межовка, у д. Михалево (все эти стоянки расположены по левому берегу р. Ангары по линии железной дороги, в сторону Байкала). Ряд стоянок открыт М. П. и по правому берегу реки Ангары у д. Разводная, Крыжановщина, Щукина, Лисиха и др. местах. Наконец, М. П. открыт ряд памятников глубокой древности в долине р. Лены и р. Ангары около Балаганска [* С Балаганских песков М. П., кроме значительной археологической коллекции доставлена антропологическая коллекция (бурятские черепа). См. Инв. книгу Музея.].
Многолетние археологические исследования М. П. дали возможность собрать ему богатейший археологический материал, который и лег в основу Археологического Отдела Музея в Иркутске. «Колоссальное значение для сибирской археологии вообще и для областной в частности имеет обширнейшее собрание, предметов по неолиту с берегов р. Ангары. Коллекции эти настолько значительны — что по ним одним можно составить исчерпывающее монографическое описание неолитической культуры края» [* Проф. Б. Э. Петри «М. П. Овчинников, как археолог? (Сиб. Огни, 1922, № 4, стр. 103). После смерти М. П. в музей В. Сиб. Отдела поступила дополнительная археологическая коллекция, которую в данное время предполагается выделить в особую «витрину имени М. П. Овчинникова». Значительная археологическая коллекция была передана М. П. в Русский Исторический Музей в Москве (См. Кратк. Путевод. по Государств. Российск. Историч. Музею. 1923, стр. 34).].
Наконец, к научным заслугам М. П. следует отнести и взгляд его на существование медного и бронзового веков в Иркутской губернии. М. П. считал, что после неолита был краткий медный век, когда основным материалом был по-прежнему камень, но уже употреблялись медные орудия.
Подтверждение этого М. П. видел, как в нахождении отдельных медных орудий, так и погребений (глазкокский; некрополь, где вместе с каменными орудиями покойнику были положены тонкие листовидные медные кинжалы). Медный век был сменен бронзовым периодом, когда, по мнению М. П., по-прежнему в Иркутской губернии употребляли и каменные орудия. Образ жизни в этот период нисколько не изменился, сравнительно с неолитическим периодом. Богатая коллекция М. П. (особенно бронзовые котлы «скифского типа»), вполне подтверждает, что Минусинская бронзовая культура распространялась и на Иркутскую губ. Положение, высказанное М. П., относительно медного и бронзового веков, конечно, смелое, но, как ни странно, все дальнейшие изыскания в этом направлении [* Проф. Б. Петри. М. П. Овчинников — как археолог (Сиб. Огни 1922, № 4, стр. 103).] дают новые подтверждения его гипотезе.
Исследовательская деятельность невольно связала М. П. с деятельностью Музея В. Сиб. Отдела Русского Географического О-ва. М. П. сразу же по приезде в Иркутск останавливается в Музее, знакомится с правителем дел Отдела. Д. А. Клеменцем, и с Н. И. Витковским и дарит в Музей интересную археологическую коллекцию с берегов р. Лены [* «Сиб. Архив». 1915, № 11, стр. 194-195.].
С назначением М. П. в 1908 г. Консерватором Музея, он еще ближе подходит к музею и много любви вкладывает в свое новое детище — археологический отдел — гордость Иркутского Музея. До этого времени археологический отдел представлял собой небольшое собрание доисторических предметов. Поразителен энтузиазм М. П., с которым он отдался любимому делу археологии. Своим энтузиазмом он заражал даже посетителей Музея, не говоря о музейных работниках. Знакомя иркутян с идеей Музея, М. П. приобрел немало единомышленников. Деятельное участие принимал он и в Комиссии по устройству воскресных объяснений в Музее, однако сам с лекциями не выступал. По его предложению при Музее В. Сиб. Отдела была образована особая комиссия для проверки музейных экспонатов и составления инвентарных списков. К сожалению, столкновения М. П. с некоторыми из членов Отдела мешали развитию его деятельности в этом направлении, почему в 1910 г. М. П. оставляет должность Консерватора и уходит из Музея [* Отчет В. Сиб. Отд. за 1911 г., стр. 107, 118, 185. Сиб. Арх. 1913. № 6-8, стр. 353.]. Деятельное участие принимал М. П. и в работах «Общества изучения Сибири и улучшения ее быта», где он в 1912 г. состоял руководителем археологической секции, устраивая экскурсии с археологическими целями в окрестности города и вниз по р. Ангаре. В том же году М. П. руководил подсекцией по народной медицине при том же обществе [* Отчет Иркутск. Отд. О-ва изучения Сибири и улучшения ее быта за 1912 г.]. При непосредственном же участии М. П. были основаны Отделы этого О-ва в Братске и Киренске.
Интересовался М. П. и исторической археологией, доставив в 1906 г. и в последующие годы в Музей В. Сиб. Отд. нумизматические коллекции, предметы старинного вооружения и прочие предметы [* См. Инв. Книгу Музея В. Сиб. Отд. Р. Г. О-ва за 1906-1907 гг.].
Печатных работ специально по археологии у М. П. мало (см. библиограф. обзор). Наибольший интерес из таких работ представляет: «Материалы, для изучения памятников древностей в окрестностях г. Иркутска». Работа эта является сводкой археологических исследований М. П. в окрестностях г. Иркутска; в ней-же развиваются мысли о пребывании якутов на территории Прибайкалья и указываются задачи археологических исследований Иркутской губернии.
Большой интерес представляет работа М. П. «Н. И. Витковский», где дается характеристика Н. Витковского, как археолога и указывается значение его археологических исследований.
Кроме того археологический материал разбросан в работах М. П. по этнографии, истории, архивоведению и др. (см. библ. обзор его работ).
В общем же, небольшое число печатных работ М. П. объясняется тем, что он «не любил публиковать свои наблюдения» и только по просьбе или настоянию своих друзей давал в печать ту или иную работу. Поэтому, и нельзя измерить научные заслуги М. П. его печатными грудами.
М. П. и так сделал многое — «своим энтузиазмом, своей горячей любовью к сибирской археологии зажег исследовательский дух в сердцах юных сибирских археологов, и то, что не доделал М. П., сделают те, кому он завещал продолжение своих работ» [* Проф. Б. Э. Петри «М. И. Овчинников, как археолог». «Сиб. Огни». 1922, № 4, стр. 104 и др.].
И хотя М. П. не был сибиряком, но все же правы те, кто называют М. П. «дедушкой сибирской археологии» [* Совет Иркутского Научного Музея на одном из своих заседаний, принимая во внимание заслуги М. П., как археолога постановил: «Назвать археологический отдел Иркутского Музея — отделом Михаила Павловича Овчинникова».].
Этнографические исследования М. П. были надавлены в сторону изучения русского старожилого и туземного населения Сибири. Интерес к этнографии М. П., вероятно, приобрел еще в России, во время его хождения в народ. Ссылка же в Сибирь еще более приблизила его к этнографическим исследованиям.
Одно из первых мест среди трудов М. П. по этнографии русского старожилого населения Сибири занимают труды по народной медицине, собранные им в различных местах Иркутской губ. В этой области мы видим М. П. как знатока-специалиста. М. П. не на спех, не мимоходом ведет свои записи, но добросовестно, вдумчиво, строго, полно и точно подбирал новые материалы [* По приезде в Иркутск М. П. некоторые из своих рукописей, в том числе и рукопись по народной медицине, передал в В. Сибир. Отдел Географическ. О-ва для просмотра. Доктор Маковецкий, которому, видимо, было поручено просмотреть рукопись М. П. по народной медицине, дал такой отзыв: «Рукопись не представляет никакого интереса. Она является плодом досужего человека». Через некоторое время эту же рукопись просматривал Г. Н. Потанин, который дал о ней М. П. такой отзыв: «Доктор Маковецкий ошибся. Рукопись очень интересна. Хотите, мы ее напечатаем в таком виде, в каком она сейчас, как материал?» («Сибир. Студент». 1915, № 1-2, стр. 100).]. О своем исключительном интересе к народной медицине свидетельствует сам М. П. «В течение 30 лет я интересуюсь сибирской народной медициной. За это время мной собрана огромная масса материалов по интересующему меня вопросу». М. П. указывал, что «считает долгом совести высказать, что главное значение своих материалов он будет полагать в том единственно, если сможет заинтересовать этим вопросом более широкие слои общества и тем дать возможность глубже изучить многовековый опыт народа страдальца» [* «Сиб. Арх.». 1913, № 2. стр. 101.].
Из работ по народной медицине наибольшего внимания заслуживают: «Материалы для изучения народного знахарства и отреченной литературы славян и в частности Сибири», а также «Заговоры, молитвы и заклинания».
В первой работе М. П., отыскивая остатки языческих преданий и воззрений в массах населения и указывая, как записывается отреченная или апокрифическая литература — устанавливает вместе с тем происхождение и распространение этой литературы с X века (ереси богомилов). Здесь же он говорит о занесении апокрифической литературы в Сибирь через посредство старообрядцев и др. путем. В небольших «заметках по медицине русского населения Иркут, губ.», М. П. приводятся ценные сведения о способах лечения крестьян от разных болезней, говорится о причинах болезней по воззрениям населения, об употреблении «злата», о народных средствах при собачьем бешенстве, о лекарственных растениях, о «заговорах ото всех болезней, от пуль, от 77 лихорадок» и т. д.
Ценность этих сведений заключается в том, что они взяты в значительной степени из рукописей XVIII стол., рецепты же записаны непосредственно от знахарей, тем более, что материалов по изучению народного знахарства и отреченной литературы в Сибири, вообще, собрано очень мало. Необходимость же изучения народной медицины вызывается не только теоретическими, но и практическими интересами.
Много времени и труда уделял М. П. изучению фольклора русского старожилого населения Сибири. Среди работ по фольклору необходимо выделить работу: «Старинная свадьба в с. Рыбинском Канского уезда». В этой работе М. П. дается полная картина свадебного обряда (сватовство, рукобитие, смотрины, песни, вечерка, проводы жениха с вечерки, приглашенный стол, отпуск, повестка невесте, девичник, свадьба, начальный стол, подарный и прощальный стол, дружки и т. д.). Также нельзя обойти молчанием и «вечорочных песен», записанных в Балаганском уезде.
Наконец, в работе «Олекминские скопцы», М. П. приводятся весьма ценные сведения по истории скопцов, об их богослужебном культе, радении, общем суде, песнях и т. д.
В области туземной этнографии М. П. написал ряд небольших работ по фольклору, шаманству и народной медицине якутов. Из них следует отметить работы по шаманству, ценные тем, что в них приводятся многие древние якутские шаманские заклинания, поверья и обряды: древний обряд перед началом рыбной ловли, обращение к водяному духу, обряд похорон шамана, сведения о некоторых исчезнувших формах погребений и т. д.
Интересные сведения о происхождении якутов, о рабстве, умыкании приводятся в работах: «Из материалов по этнографии» [* Вторая часть этой работы «Очерки общественной жизни якутов» (1. «Рабство у якутов») написана М. П.. как по рассказам якутов, так и по архивному материалу Олекминского Окружного Полицейского Управления и по «Житию св. Иннокентия» изд. 1879 г. М. П. между прочим, указывает, что «рабство, существовавшее у якутов до завоевания русскими, привилось не только к классам привилегированным, но и к приленским крестьянам, поселившимся здесь не много ранее 5-ой переписи в Олеьминском округе и при Алексее Михайловиче в Якутском» (стр. 83). Говоря об «умыкании» (древней форме брака у якутов), М. П. приводит интересное описание обряда, связанное с похищенном невесты и с вызыванием духов, (стр. 85-88).], «Материалы по истории народного образования в Олекминском округе» и др.
Древний якутский всенародный суд с участием шамана подробно описан в работе «К истории третейского суда у якутов». Эта работа написана М. П. в 1880 г. в г. Олекминске, по делам Олекминского Полицейского Управления за XVII и XIX стол. [* К сожалению М. П. не приводится более подробное описание по использованных им дел.] и по его словам «главным образом от старых якутов, преклонявшихся пред жизнью своих отцов и дедов».
Однако не весь, собранный М. П., материал по туземной этнографии и истории мог быть опубликован: М. П., опасаясь «промахов» в своих материалах давал их для просмотра тому или иному лицу, и рукописи часто терялись. Так исчезли материалы по этнографии и истории якутов, переданные П. Н. К-ову, заключающие в себе статьи: «Якутские сказки» «История земледелия в Якутской области, охота, рыболовство, звероловство», «Юридические обычаи» и др. [* Сиб. Архив. 1915, № 10, стр. 413.] (последняя работа писалась М. П по программе О-ва Естествознания, Антропологии и Этнографии) [* Ссылка на работы М. П. по истории и этнографии якутов, мы находим в трудах Э. Пекарского «Из преданий о жизни якутов до встречи их с русскими (Записки Русск. Геогр. О-ва по отд. этнографии 1909 года Т. XXXIV, стр. 146). В. Михайловского «Доклад о новых материалах по этнографии якутов, собранных М. П. Овчинниковым» (Русск. Вед. 1890, № 301) и др.].
Наконец, перу М. П. принадлежит ряд работ по истории декабристов, воспоминания из эпохи народовольчества, воспоминания о канской ссылке и ряд биографических статей и заметок о Н. Г. Чернышевском Г. Н. Потанине, А. И. Кириллове, И. Н. Мышкине, А. Кучевском, М. А. Зензинове и Витковском. Им же опубликованы письма Черского к Витковскому.
Интерес к архивоведению у М. П. также пробудился и развился на почве ссылки. Разъезжая «по воле судеб» по территории Сибири, М. П. видел гибель архивов и тотчас же стремился принять меры к их спасению и изучению. По переезде же в Иркутск М. П. горячо призывал местное общество к спасению и охране провинциальных архивов и к организации в Иркутске Центрального Архивохранилища.
Старания М. П. в этой области не остались, бесплодными В 1911 г. в Иркутске была основана Иркутская Ученая Архивная Комиссия, в которой он и состоял в течение многих лет товарищем председателя и позднее председателем. В 1913 г. вышел первый том «Трудов Иркутской Ученой Архивной Комиссии», где М. П. принимал живейшее участие, как ближайший помощник редактора, как издатель и сотрудник.
За время 1912-1914 г.г. М. П. совершил ряд поездок с целью изучения и доставки в Иркутск архивов из различных мест губернии. Из этих поездок особенную ценность представляет поездка в Киренский уезд, куда он был командирован для руководства по разбору и доставке в Иркутск старинных архивов. Из поездки М. П. доставлено более 500 пудов ценнейшего архивного материала. Тогда же им собран был интересный материал по истории, этнографии и археологии края [* Отчет об этой командировке напечатан в Трудах Иркут. Учен. Архив. Комиссии». Т. 3, 1916, стр. 333-389.]. Впоследствии его стараниями был спасен еще ряд провинциальных и местных архивов.
В первые же годы по образовании Иркутской Ученой Архивной Комиссии при ней был устроен Музей старины и в нем М. П. принимал живейшее участие. В 1912 г. той же Комиссией была устроена «Выставка иркутской старины», привлекшая большое внимание местного общества. М. П. принимая непосредственное участие в устройстве этой выставки, так писал о ее значении: «пусть мы потерпим материально, но зато будем пропагандировать идею о бережном отношении обывателей к старине; задача Архивной Комиссии не только хранить архивы и их разрабатывать, но и воспитывать исторически наших сибиряков» [* «Сиб. Арх.» 1913. № 6-8, стр. 375-376.]. В 1913 г., когда «Выставка старины» была повторена. М. П. был избран председателем выставочной комиссии и ему было поручено составление каталога по отделу археологии [* Труды Иркутск. Учен. Арх. Комиссии, 1914, № 2, стр. 16.].
Организация Иркутского Губернского Архивохранилища — также дело рук М. П. В 1918 г. в Иркутске открывается Университет и М. П. сразу же вступает в тесный контакт с его научными силами. В это же время, в здании Университета, М. П. открыл действие руководимой им Иркутской Ученой Архивн. Комиссии. При ближайшем же участии М. П. в 1920 г. был образован Исторический Отдел при Иркутском Научном Музее и при нем же «Отделение войны и революции». За многие годы работ в губернских и уездных архивах Иркутской губ. М. П. было собрано большое количество материала по истории революционного движения в Сибири. Этот то материал, состоящий из газет, журналов, портретов и фотографий революционных деятелей, их биографий и т. п. и послужил фондом для образования Исторического Отдела [* Из отчета Зав. Историч. Отд. Ирк. Музея Д. Ф. Котова.].
Говоря об утрате М. П., как научного работника, нужно сказать о нем, как и о человеке — он слишком выделялся своими душевными качествами. М. П. может быть примером удивительной доброты и сердечности. Скромность, чуткость, внимание ко всем начинающим в областях археологии, музееведения, архивоведения и др. — вот основные черты личности М. П. На первый взгляд М. П. мог казаться несколько холодным, он как бы не любил разговоров, однако это только так казалось — достаточно было поднять вопрос о чем-либо по специальности М. П., как он уже внимательно выслушивал и давал свои советы или указания.
Однако порой в М. П., при встрече с незнакомыми ему лицами, про являлась большая осторожность — возможно, отпечатки долгих лет ссылки. Другая сторона М. П. — он был необычайно мягок и осторожен в своих суждениях о работах и выводах других. Он не любил высказываться публично и только дома у себя делился впечатлениями со своими друзьями. Наконец, еще одной особенностью М. П. было нежелание публиковать свои материалы и наблюдения, или же по скромности подписываться псевдонимом [* Нам известно два псевдонима М. П.: «М. Варенгский» и «М. Архангельский».]. После его смерти остался целый ряд работ в рукописях [* Есть сведения, что незадолго до своей смерти, М. П. в больнице диктовал продолжение своих народовольческих воспоминаний действ. члену В. Сиб. Отдела Ивану Афанасьевичу Евсенину. Хочется верить, что эти записи когда-либо увидят свет. Оставшаяся после смерти М. П. библиотека пожертвована вдовой умершего в Кабинет русской истории при Иркут. Государств. Университете.].
Научно-литературное наследство М. П. Овчинникова.
При указании работ приняты сокращения:
ИВСОРГО — Извест. Вост. Сиб. Отдела Русского Географич. О-ва.
СА — Сибирский Архив.
СЛ — Сибирская Летопись.
ТрИУАК — Труды Иркутск. Ученой Архивной Комиссии.
ЭО — Этнографическое Обозрение.
ЖС — Живая Старина.
1. Труды по русской этнографии:
1. Чем лечатся иркутские крестьяне. ЭО, 1893. № 3; стр. 157-160.
2. Заметки по народной медицине. ЭО,1898. кн. XXXVII; стр. 120-122.
3. Материалы для изучения народного знахарства и отреченной литературы. Ирк. губ. ИВСОРГО, 1908, т. XXXIX; стр. 21-35.
4. Олекминские скопцы. СА, 1911, № 2; стр. 75-91.
5. Вечорочные песни. СА, 1912, № 5, стр. 377-384.
6. Свадебные песни. СА, 1912. № 10; стр. 778-806.
7. Старинная свадьба в с. Рыбинском, Канского уезда. СА, 1912, № 11; стр. 888-898; 1912. № 12; стр. 939-962.
8. Народные средства при собачьем бешенстве. СА, 1913, № 2.
9. Материалы по народной медицине. ТрИУАК, 1913, В. I. стр. 125-138.
10. Материалы по народной медицине. ТрИУАК, 1914, в. 2, стр. 77-96.
11. О злате (продолжение материалов по народной медицине). ТрИУАК, 1914, в. 2; стр. 97-98.
12. Заговоры. ТрИУАК, 1914, в. 2; стр. 99-108.
13. Несколько слов об отреченной литературе славян и в частности Сибири. ТрИУАК, 1914. в. 2; стр. 225-233.
14. Заметки. Из сибирских пословиц. СА, 1914, № 3-4; стр. 183.
15. Заметки. Пословицы. СА, 1914. № 2; стр. 71.
16. Материалы по отреченной сибирской литературе. СА, 1916. № 2; стр. 71-78.
17. Заговоры от змей. Присушки любимого. Сказание о 12 лихорадках. СА, 1916, № 3-4; стр. 187- 192.
18. Заговоры для присушки девицы или парня. СА, 1916, кн. 5; стр. 218.
19. Заговори от лихорадки. СА, 1916, № 5; стр. 239.
2. Труды по туземной этнографии.
20. К народной медицине Якутск. обл. ЭО, 1892, I; стр. 183-187.
21. Из материалов по этнографии якутов. ЭО, 1897, № 3 и 1897, № 4; стр. 77-88.
22. Сордохай богатырь. ИВСОРГО, 1904, т. XXXV, № 2; стр. 1-8. Отзыв Э. Пекарского (Живая Стар., 1908, в. IV, стр. 507).
23. Исчезнувшая форма погребения у якутов. ЭО, 1905, № 1; стр. 172-177.
24. Из якутских поверий. СА, 1912, № 5; стр. 413-416.
25. Оюн Кэрэкэн Мохсоху. СА, 1912, № 3; стр. 190-193.
26. Оюн уга Жохсогон. СА, 1912, № 5; стр. 407-409.
27. Кюнней и Юрякян. СА, 1912, № 5; стр. 363-372.
28. Обряд Арчи у якутов. СА. 1912, № 5; стр. 404-406. (Там же о каменных рыбах).
29. К истории третейского суда у якутов. СА, 1915, № 10.
30. Материалы по истории народного образования в Олекминске. СА, 1912, № 3; стр. 152-166.
31. Бурятская легенда о лебеде. СА, 1916, № 1, стр. 41-43.
3. Труды по археологии.
32. Пояснительная записка, к вещам, найденным у города Олекминска, Якутской обл. и присланным в Антропол. Отдел. (Изв. О-ва Любит. Естеств. Антропол. и Этн. при Московск. Университете, 1890, т. XVIII. Труды Антропол. Отд. Т. XII. Дневник Антр. Отд. в. 3; стр. 93-94).
33. Материалы для изучения памятников древности г. Иркутска. ИВСОРГО, 1904, Т. XXXV, № 3; стр. 62-77.
34. Н. И. Витковский. СА, 1911, № 1; стр. 1-11.
35. Заметки по археологии. СА, 1912, № 5; стр. 400.
36. Следы городища в окрест. села Мальты по р. Белой. (Прибавл. к № 46, Изв. Археолог. Комиссии за 1912; стр. 182).
37. О большом камне со следами надписи у деревин Усть-Тальцинской. (Прибавл. к № 48 Изв. Археол. Комис. за 1913, стр. 148).
4. Труды по архивоведению.
38. Отчет о командировке в г. Киренск для осмотра архивов, от Иркутска до Киренска. ТрИАУК, 1916, в. 3; стр. 333-389. (Там же приводятся сведения об открытии М. П. ряда доисторических стоянок).
5. Труды по истории, воспоминания, биографии и др.
39. Письма И. Д. Черского к Н. И. Витковскому. СА, 1912, № 1; стр. 40-53; 1912, № 3. стр. 193-198. (Там же приводятся сведения о находке бронзовых вещей по р. Лене).
40. Материалы по истории декабристов. С А, 1912, № 4; стр. 230-237. (Статья подписана М. Варенгский).
41. Из жизни Н. Г. Чернышевского. СА, 1912, № 4; стр. 243-252.
42. На моей памяти. СА, 1912, № 11; стр. 855-879. (Там же приводятся сведения о якутских шаманских богах, стр, 867-873).
43. Из воспоминаний моей Канской ссылки. СА, 1913. № 4; стр. 191-198; 1913, № 5; стр. 248-266; № 9-11; стр. 398-412.
41. Материалы для биографии А. И. Кириллова. СА, 1913, № 6-8; стр. 317-358.
45. Несколько слов о майоре А. Кучевском. ТрИАУК, 1914, в. 2; стр. 59-61.
46. Из моих встреч с Д. А. Клеменц. СА, 1915, № 11; стр. 493-506. (Там же приводятся сведения о находке костей гигантского оленя и черепков по р. Кае).
47. Михаил Андреевич Зензинов. СЛ, 1917, № 1-2; стр. 76-77.
48. Из моих народовольческих воспоминаний. СЛ, 1916, № 6-8; стр. 258-280; 1916, № 9-10; стр. 419-458; № 11-12, стр. 516-527.
49. Из моих народовольческих воспоминаний (Н. Н. Мышкин). СЛ, 1917, № 1-2; стр. 1-15.
50. Из жизни Г. Н. Потанина. Сибирск. Студент. 1915, № 1-2; стр. 95-101.
51. Элементарные замятия по географии. Педагогический листок. № 2; стр. 100, 118. (Год у Межова не указан).
52. Из путевых заметок по России. (Финляндия). Год не указан.
53. Письмо в редакцию «Сибирские Вопросы» (по поводу обыска в Музее). Сибир. Вопросы, 1909, № 31; стр. 43-41.
54. Из истории декабристов. СА, 1912, № 3; стр. 200-208.
55. Дневник Н. И. Витковского, веденный им во время поездки по р. Ангаре в 1882 г. СА, 1912, №№ 5-10.
Статьи и заметки о М. П. Овчинникове.
1. Петри Б. Э. проф. М. П. Овчинников, как археолог. Сибирские Огни, 1922, № 4, стр. 99-104).
2. Лаптев С. Н. проф. Следы пребывания доисторического человека в окрестностях с. Усолья. (Памяти М. И. Овчинникова) Сборн. Трудов проф. и преп. Государств. Иркутск. Университ. 1923, в. 5, стр. 254 -260.
3. Михайловский В. В. Доклад о новых материалах по этнографии якутов, собран. М. П. Овчинниковым. Русские Ведомости, 1890-1891, № 301.
4. Овчинников М. П. Сибир. Жив. Старина, 1923, № 1, стр. 142, «Утраты». 23 декабря 1923 г. Иркутский Научный Музей.
5. Стож. Словарь сибирских ученых и писателей. Год не указан.
6. Хороших П. П. Памяти М. П. Овчинникова. Университетский Клич. Еженед. Ирк. Госуд. Университета 1922, № 6.
7. Хороших П. П. Памяти дедушки сибиркой археологии. Власть Труда, Ирк. 1922, № 76 — 715.
8. В Научном кружке Народоведения. (Заседание, посвященное памяти М. П. Овчинникова. Доклады проф. Б. Э. Петри, Г. С. Виноградова, П. П. Хороших.) Власть Труда, Ирк. 1922. № 79 — 718.
9. Пятнадцать лет крамолы. Современные Известия за 1881-1882 г.г.
/Сибирская Живая Старина. Этнографический сборник. Вып. II. Иркутск. 1924. С. 135-146./
ОВЧИННИКОВ, Михаил Павлович (1844-1921) — народоволец, археолог и архивовед. Р. в Архангельской губернии. Учился в Пб. Медико-Хирургической Академии. В Сиб. сослан в 1875 по «процессу 50». Первоначально поселен в Енисейской губ., затем в Якутской области. В 1891 переехал в Иркутск, где принимал деятельное участие в работе Вост.-Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва: был правителем дел и консерватором Иркут. Музея. Гл. работы: Из моих народовольческих воспоминаний, «Сиб. Летопись», 1917-18; Материалы для изучения народного знахарства и отреченной литературы, «Изв. Вост.-Сиб. Отд, Р. Г. Об-ва», т. 39, 1908; Отчет о командировке в Киренск для осмотра архивов, «Тр. Иркутской Архивной Комиссии», т. 3, 1910; Материалы для изучения памятников древности, «Изв. Вост.-Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва», т. 35, в. 3. 1904, и др.
[Стлб. 57-58.]
17
НОЯБРЯ
Свинин В. В.
МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ ОВЧИННИКОВ
(125 лет со дня рождения)
«Дедушкой сибирской археологии» называли М. П. Овчинникова его молодые друзья и поклонники, студенты только что открывшегося Иркутского университета, которые затем стали крупными советскими исследователями древних культур. М. П. Овчинников продолжил труды Н. И. Витковского (см. о нем статью на стр. 64), начиная с 90-х годов XIX в. и вплоть до самой смерти, последовавшей 11 июля 1921 г. Это был одни из многочисленных тогда «невольных гостей», попавших в Сибирь по «милости» царского самодержавия и беззаветно полюбивших свою новую родину.
Михаил Павлович родился 5 (17) ноября 1844 года в Архангельской губернии в семье священника. После окончания Архангельской духовной семинарии он поступает в Петербургскую медико-хирургическую академию, но через год оставляем ее и под влиянием времени «уходит и народ». Некоторое время работает на механическом заводе Федосьева в Москве, затем с котомкой за плечами отправляется по селам и деревням центральных губерний России, изучая крестьянский быт и ведя пропаганду народовольческих идей. В 1875 г. его арестовали и выслали в Сибирь, в Енисейскую губернию, однако в 1881 г. он бежит с места ссылки в Россию и развертывает еще более активную пропаганду идей «Народной воли». В 1887 г. Овчинников снова арестован и выслан на крайний север, в «места отдаленные», но благодаря болезни вместо Верхоянска оказался в Олекминске. Он проявил глубокий интерес к этому краю, стал этнографом и археологом. Добывая хлеб физическим трудом, он как простой землекоп принимал участие в проведении дорожного полотна у Олекминска и нечаянно наткнулся на останки человеческого костяка и предметы из камня и кости. Это была первая, ставшая известной в науке, находка древнего погребения такого рода на р. Лене. Вблизи Олекминска Овчинников обнаружил следы неолитических поселений с каменными орудиями и керамикой.
Переехав в 1891 г. в Иркутск, М. П Овчинников в сотрудничестве с Н. И. Витковским занялся краеведческой работой. Большой вклад внес он в изучение каменного века в районе Иркутска. С 1891 по 1921 гг. он выполнил большую разведочную работу. Характерно, что Овчинников, обнаруживший ряд новых могильников, не раскопал сам лично ни одного нетронутого погребения. На нем лежала, как он полагал, миссия зашиты и спасения погибающих древностей. Дальше этого он идти не смел, считал себя не вправе отважиться на разрушение памятников, на их раскопку. Археологическим разведкам Михаил Павлович мог уделить только летние праздничные дни. За пределами города он осматривал водомоины, рвы, ямы, железнодорожные выемки и все. что встречал на поверхности, отправлял в свою сумку. Железнодорожное начальство постоянно чинило ему препятствия, невежественные работники станции разрушали обнаруженные памятники древности, но и в таких условиях было спасено большое количество ценных вещей, особенно замечательная коллекция нефритовых орудий и украшений.
Интересы Овчинникова, однако, не ограничивались только спасением археологических памятников. Он изучает этнографию русского старожилого населения и аборигенов края, собирает обширные материалы по народной медицине, фольклору русского населения Сибири. В 1900 г. Михаил Павлович избирается действительным членом Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества (ВСОРГО), а в 1908 г. назначается консерватором музея. Вместе с тем, он несет обязанности библиотекаря и правителя дел отдела.
В начале 1909 г. Михаил Павлович выступает на новом поприще как архивовед. При его непосредственном участии в Иркутске была образована в 1911 г. Иркутская ученая архивная комиссия, в которой он был одним из активнейших членов. В 1917 г. учреждается Губернский архив, во главе которого Овчинников находился до конца своей жизни. Не порывает он связи и с краеведческим музеем. За многие годы работы в губернских и уездных архивах Иркутской губерния им было собрано большое количество материала по истории революционного движения в Сибири. Именно эти материалы легли в основу нового историко-революционного отдела музея, организованного после установления Советской власти в Иркутске при ближайшем участии Михаила Павловича.
Научное наследие Овчинникова велико. Им написано свыше 50 статей и заметок по этнографии, археологии, архивоведению и истории революционного движения. В фондах краеведческого музея находится несколько тысяч экспонатов по археологии, этнографии и нумизматике, собранных М. П. Овчинниковым на территории нашего края.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ТРУДОВ М. П. ОВЧИННИКОВА
Материалы по народной медицине. — «Труди Иркут. ученой архивной комиссии»; Вып. 1, 1913, с. 125-138; Вып. 2, 1914, с. 77-96.
Материалы по истории народного образовании в Олекминске. — «Сибирский архив», 1912, № 3, с. 152-166.
Материалы для изучения памятников древности г. Иркутска. — «Известия ВСОРГО». Т. 33, № 3, 1904, с. 62-77.
Отчет о командировке в г. Киренск для осмотра архивов от Иркутска до Киренска. — «Труды Иркут. ученой архивной комиссии». Вып. 3, 1916, с. 333 389.
Материалы по истории декабристов — «Сибирский архив», 1912, № 4, с. 230-237. (Статья подписана псевдонимом В. Веренский).
Из жизни Н. Г. Чернышевского. — «Сибирский архив», 1912, № 4. С. 243-252.
Из моих народовольческих воспоминаний. — «Сибирская летопись», 1916, № 6-8; 1917, № 1-2; 1919, № 11-12.
О НЕМ
Петра Б. Э. М. П. Овчинников как археолог. — «Сиб. огни». 1922, № 4, с. 99-104.
Хороших П. П. Михаил Павлович Овчинников как краевед. (Биогр. очерк). — «Сибирская живая старина», 1924, вып. 2, с. 135-146.
[С. 47-49.]
АПЕЛЬБЕРГ Руф Эрнеставіч [псеўд. Аляксандраў, Дубровін, Карпаў, Хахракоў; 1860, Уладзімір — 1927 (?)], нарадаволец. З дваран. Скончыў Уладзімірскую гімназію (1879), вучыўся ў Маскоўскім ун-це, адкуль выключаны за ўдзел у студэнцкіх хваляваннях. У Маскве ўваходзіў у склад нарадавольніцкай групы М. П. Андрэева. У жн. 1881 па даручэнні выканкома “Народнай волі” прыбыў у Вільню з мэтай аб’яднаць нарадавольніцкія гурткі Паўн.-Зах. краю ў адзіную арг-цыю. Разам з М. П. Аўчыннікавым, I. Ф. Лампе і мясц. нарадавольцамі ўдзельнічаў у заснаванні Віленскай цэнтр. групы, якая ўзначаліла Арганізацыю “Народнай волі” ў Паўночна-Заходнім краі, сустракаўся з членамі мясц. гурткоў у Гродне, Віцебску, Мінску, Магілёве, Беластоку, Коўне. Праводзіў работу па стварэнні “Чырвонага крыжа”, дапаможных арг-цый з рабочых і вучнёўскай моладзі, вёў прапаганду сярод сялян, наладжваў сувязі з рэв. арг-цыямі Польшчы і Прыбалтыкі. Разам з М. К. Янчэўскім заснаваў у Вільні падп. друкарню (з-за жандарскіх ганенняў яе работа не распачата). 29. 1. 1882 арыштаваны ў Вільні і сасланы ва Усх. Сібір. У 1924 жыў у Казані, удзельнічаў у рабоце гар. арг-цыі паліткатаржан і ссыльнапасяленцаў. У рэв. руху прымалі ўдзел таксама яго браты Герман і Арэст, сястра Юлія.
Літ.: Деятели революционного движения в России: Биобиблиогр. словарь. Т. 3, вып. 1. М., 1933. Стб. 104-106.
В. М. Чарапіца.
/Энцыклапедыя Гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 1. Мінск. 1993. С. 138./
*
АРГАНІЗАЦЫЯ “НАРОДНАЙ ВОЛІ” Ў ПАЎНОЧНА-ЗАХОДНІМ КРАІ, Паўночна-Заходняя арганізацыя “Народнай волі”, аб’яднанне гурткоў “Народнай волі»” Беларусі і Літвы ў 1881-84. Створана па ініцыятыве выканаўчага камітэта “Народнай волі” пры актыўным удзеле члена выканкома М. Ф. Грачэўскага і агентаў выканкома Р. Э. Апельберга, М. П. Аўчыннікава, I. Ф. Лампе і А. I. Лісоўскай, якія былі накіраваны ў Вільню і Мінск. Апорным пунктам рэвалюцыянеры выбралі Вільню, дзе была ўтворана Віленская цэнтр. група, якая ўзначаліла арганізацыю. Акрамя прадстаўнікоў выканкома, у групу ўвайшлі члены нарадавольніцкіх гурткоў Вільні: Гарбачэўскі, Лянкевіч, Мяснікаў, Рабіновіч, Ром, Сакалоў, Шульмейстар і інш. Паводле “Статута Віленскай цэнтральнай групы”, у сферу яе дзейнасці ўвайшлі Віленская, Віцебская, Гродзенская, Ковенская, Магілёўская і Мінская губ. Ставілася мэта “пашырыць рэвалюцыйную арганізацыю на свой раён і давесці яе да такой ступені сілы, каб у момант перавароту гэтая мясцовасць пайшла за партыяй». Намаганнямі Віленскай цэнтр. групы ў арганізацыю былі прыцягнуты нарадавольніцкія гурткі Вільні, Мінска, Гродна, Віцебска, Магілёва, Гомеля, Рагачова, Оршы, Беластока і інш. гарадоў краю. Аб’яднанне гурткоў садзейнічала ператварэнню іх з самаадукацыйных у прапагандысцкія, засваенню імі больш складаных форм падп. дзейнасці. Былі арганізаваны новыя рабочыя гурткі, у Мінску і Магілёве наладжаны выраб фальшывых дакументаў, у Віцебску створана вял. б-ка нелегальнай л-ры. Ва ўсіх гуртках праводзіліся зборы грошай на карысць “Народнай волі”. Устанавіліся кантакты з яе загранічным цэнтрам і ваен. арганізацыяй, Польска-літоўскай сацыяльна-рэвалюцыйнай партыяй, а пазней і з партыяй “Пралетарыят”. Важнай і працаёмкай справай былі спробы арганізаваць падп. друкарню, дзе меркавалася выдаваць “Рабочую газету” і пракламацыі для ўсёй партыі. У друкарскую групу ўвайшлі М. К. Янчэўскі (кіраўнік), А. М. Айзенберг, Б. С. Гурвіч, П. С. Іваноўская і М. М. Чэкаідзе. Друкарню ўдалося забяспечыць абсталяваннем і шрыфтам, але спробы распачаць работу ў Вільні, Віцебску ці ў Рызе з-за жандарскіх ганенняў не мелі поспеху. Вялікі ўрон аб’яднанню нарадавольцаў нанеслі рэпрэсіі. 29. 1. 1882, напярэдадні маючага пачацца 1 лютага ў Вільні з’езда прадстаўнікоў ад гурткоў, былі арыштаваны Апельберг, Лампе і большасць членаў Віленскай цэнтр. групы. Тыя, што засталіся на волі (Аўчыннікаў, Лісоўская, Шульмейстар, Уфлянд і інш.), аднавілі кіруючую групу і сувязі з перыферыйнымі гурткамі (дзякуючы папярзджанню яны не былі разгромлены), але арышт у ліп. 1882 амаль усяго складу выканкома “Народнай волі” разбурыў адносіны з цэнтрам. У вер. 1882 у Віцебску была арыштавана друкарская група (акрамя Янчэўскага). Аб’яднанне нарадавольцаў Паўн.-Зах. краю стала існаваць як самастойнае і толькі намінальна падпарадкаванае выканкому. На гэтым этапе, калі ўзмацніліся пошукі больш дасканалых форм пабудовы арганізацыі, сярод мясц. нарадавольцаў атрымалі перавагу дэцэнтралісцкія погляды, стала папулярнай ідэя фарміравання груповак па нацыянальнай прыкмеце. Такія тэндэнцыі адлюстраваны ў дакументах, што распаўсюджваліся сярод гурткоўцаў: “Статут Заходне-Рускага таварыства «Самадапамога»”, “Ад сацыяльна-рэвалюцыйнай беларускай народнай партыі”, “Праграма рабочых, членаў пар-тыі «Народнай волі» ў Паўночна-Заходнім краі” і інш. Да сярэдзіны 1883 уплыў Віленскай цэнтр. групы і міжгуртковыя сувязі значна аслабелі. Кансалідуючай сілай у гэты час выступілі “маладыя” (апазіцыйная плынь у “Народнай волі”). Яны лічылі неабходным засяродзіцца на прапагандзе сярод рабочых, адстойвалі прынцып федэрацыі і большай аўтаномнасці мясц. груп. Важны ўклад у ажыццяўленне дзейнасці арганізацыі ўнёс Аўчыннікаў, які са студз. 1884 стаў членам ЦК “Маладой партыі Народнай волі”. Ён пабываў у Мінску, Вільні, Віцебску, Магілёве, Оршы, Рызе, імкнучыся накіраваць работу гурткоў у рэчышча ідэй “маладых”. У 1884 у краі распаўсюджвалася “Праграма рабочых, членаў партыі «Народнай волі» ў Паў-ночна-Заходнім краі”, што сведчыла пра спробу стварэння рабочай арганізацыі і згуртавання рэв. сіл. Пасля арышту ў ліп. 1883 Янчэўскага, які стаў даваць падрабязныя паказанні, вясной 1884 па краі пракацілася хваля рэпрэсій, сувязі паміж гурткамі перапыніліся. Апошнім з кіраўнікоў арганізацыі ў крас. 1884 быў арыштаваны Аўчыннікаў. Засценак зламаў і яго, на следстве ён расказаў аб сваёй рэв. дзейнасці. Аб’яднанне нарадавольцаў Паўн.-Зах. краю перастала існаваць.
Літ.: Самбук С. М. Революционные народники Белоруссии. Мн., 1972; Лосинский Н. Б. Революционно-народническое движение в Белоруссии, 1870-1884 гг. Мн., 1983.
М. Б. Ласінскі.
/Энцыклапедыя Гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 1. Мінск. 1993. С. 148./
*
АЎЧЬІННІКАЎ Міхаіл Пятровіч (1852, Архангельская губ. — 1921), рэвалюцыянер-народнік. Удзельнік “хаджэння ў народ”, гурткоў “Зямлі і волі” (1870-я г.). Сасланы ў Сібір, адкуль уцёк пры садзеянні члена Выканаўчага камітэта “Народнай волі” Ю. М. Багдановіча. З пач. 1881 на нелегальным становішчы. У Маскве пазнаёміўся з членамі “Народнай волі” М. Ф. Грачэўскім, С. С. Златапольскім і інш. Накіраваны ў Паўночна-Заходні край для актывізацыі дзейнасці мясц. нарадавольцаў, стаў іх фактычным лідэрам. У Мінску ўстанавіў кантакт з гуртком Я. С. Хургіна і “семінарскай групай” А. М. Міцкевіча. У жн. 1881 — лютым 1884 удзельнічаў у стварэнні і дзейнасці арганізацыі “Народнай волі” ў Паўночна-Заходнім краі. У 1882-83 кіраваў зборам сродкаў на карысць “Народнай волі” ў гуртках нарадавольцаў-афіцэраў у Мінску, Пінску, Гродне, Магілёве, Оршы, Бабруйску. З 1883 супрацоўнічаў з С. Куніцкім і Л. Варыньскім па падрыхтоўцы пагаднення паміж “Народнай воляй” і польскай партыяй “Пралетарыят” (заключана ў сак. 1884). У маі 1883 зблізіўся з П. П. Якубовічам, прапагандаваў ідэі “маладых” (апазіцыйная плынь у “Народнай волі”) у гуртках нарадавольцаў зах. губерняў, з гэтай мэтай наведаў Мінск, Вільню, Оршу, Віцебск, Магілёў, Рыгу. У студз. 1884 разам з Якубовічам і інш. ўвайшоў у склад ЦК “Маладой партыі Народнай волі”. Маючы сувязі з дзеячамі Беларускай сацыяльна-рэвалюцыйнай групы “Гоман” (X. І. Ратнерам і інш.), садзейнічаў уплыву на яе “маладых”. У крас. 1884 арыштаваны ў Маскве. На допытах расказаў пра сваю рэв. дзейнасць і даў слова надалей не ўдзельнічаць у вызв. руху. У адм. парадку высланы на 5 гадоў у Сібір. Аўтар мемуараў «З маіх нарадавольніцкіх успамінаў» (Сибирская летопись. 1916. № 6-12; 1917, № 1-2).
Літ.: Кубалов Б. Г. Ветеран «Народной воли» (М. П. Овчинников) // Каторга и ссылка. 1924. № 5; Сухомлин В. И. О предательстве М. Овчинникова // Там жа. 1926. № 3.
М. Б. Ласінскі.
/Энцыклапедыя Гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 1. Мінск. 1993. С. 233./
“ГОМАН”, рэвалюцыйная народніцкая група ў Пецярбургу ў 1880-я гады. Аформілася да пач. 1884. Складалася са студэнтаў — ураджэнцаў Беларусі. Выдавала падпольны час. “Гомон”. Утварылася па ініцыятыве і пад кіраўніцтвам былых сяброў Віцебскага рэв. гуртка А. І. Марчанкі і Х. А. Ратнера. У склад групы ўваходзілі М. І. Стацкевіч, У. Б. Крупскі і інш. Мела сувязі з нарадавольцамі М. П. Аўчыннікавым, М. Э. Янчэўскім, П. Ф. Якубовічам (Мельшыным). Належала да бел. нац. плыні (фракцыі) у расійскім народніцкім руху, адным з заснавальнікаў якой быў І. Я. Грынявіцкі. Група падзяляла праграмныя і арганізац. погляды “Народнай волі”, імкнулася стаць яе абл. арг-цыяй на Беларусі і ўзначаліць мясцовы рэв. і нац.-вызв. рух. Тэарэтычна абгрунтавала існаванне бел. нацыі і выставіла патрабаванне сац. і нац. разняволення бел. народа, ажыццяўленне якога звязвала з перамогай нар. рэвалюцыі ў Расіі, пераходам улады ў рукі Устаноўчага сходу і ўтварэннем федэрацыі свабодных раўнапраўных аўтаномных абласцей. Мела сувязі з арганізацыяй “Народнай волі” ў Паўночна-Заходнім краі, з рэв. гурткамі Віцебска, Мінска, Магілёва, Гродна. Група спыніла існаванне ў выніку разгрому арганізацыі “Народная воля”.
Літ.: Самбук С. М. Революционные народники Белоруссии: (70-е — начало 80-х годов XIX в.). Мн., 1972; Лосинский H. Б. Революционно-народническое движение в Белоруссии, 1870-1884 гг. Мн., 1983.
Міхась Біч.
/Энцыклапедыя Гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 3. Мінск. 1996. С. 60./
ОВЧИННИКОВ МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ, сын священника, потомственный почетный гражданин, род. в 1846 г. Был осужден Правительствующим Сенатом 22 февраля 1877 г. к ссылке на житье в Енисейскую губ. В сентябре 1877 г. был доставлен в Канский округ, откуда в 1883 г. совершил побег и был задержан в апреле 1884 г. в Москве.
Привлечен к дознанию по обвинению в принадлежности «к преступному сообществу» в числе других лиц, арестованных в Москве, и повелением от 22 января 1886 г. определено: «лишенного по суду за государственное преступление всех особых прав и преимуществ и бежавшего с места поселения Михаила Овчинникова выслать на жительство под надзор полиции в Якутскую область на пять лет”.
Генерал-губернатор Восточной Сибири 3 июня 1886 г. отправил якутскому губернатору его прошение о назначении в Якутск или Олекминск и поручил самому выбрать место для его поселения. Якутский губернатор 5 августа 1886 г. местом водворения назначил г. Олекминск.
Доставлен в г.Олекминск 28 ноября 1886 г. Неоднократные прошения о разрешении заниматься какой-либо работой в государственных учреждениях были отклонены со стороны якутского губернатора. 11 января 1889 г. вступил в брак с якуткой Мальжегарского наслега Олекминского улуса Александрой Александровной Габышевой. Несмотря на то, что 22 января 1891 г. истек 5-летний срок ссылки, он как высланный ранее (в 1877 г.) в Сибирь по судебному приговору по разъяснению Министерства внутренних дел был оставлен в Сибири и равнялся по своему положению лицу, приписанному к крестьянскому обществу. Министерство внутренних дел 16 мая 1891 г. распорядилось установить за ним негласный надзор полиции, а 21 июня разрешило выдать ему паспорт на разъезды по Сибири.
Получил годичный паспорт и 17 ноября 1891 г. с семьей переехал на жительство в Иркутск. Срок 15-летнего обязательного пребывания в Сибири истек 28 марта 1892 г., и он получил право возвратиться в Европейскую Россию, но с воспрещением жительства в столицах и столичных губерниях и без восстановления в прежних правах. В 1898 г. восстановлен в правах, жил с семьей в Иркутске и служил в Иркутском городском общественном управлении, принадлежал к сословию почетных граждан. Занимался археологией и этнографией Сибири. Умер в г. Иркутске в 1921 г.
/П. Л. Казарян. Олекминская политическая ссылка 1826-1917 гг. Изд. 2-е доп. Якутск. 1996. С. 247-248./
Петр Троев
ЗАРОЖДЕНИЕ КРАЕВЕДЕНИЯ В ЯКУТИИ
...Но не все благополучно в изучении истории краеведения. Один из наших современников в разделе своей работы о научно-исследовательской деятельности олекминских ссыльных отмечает, что некоторые ссыльные «занимались изучением истории, хозяйства Олекминского края, обычаев местного населения. Одним из первых свой исследовательский интерес проявил М. П. Овчинников» [* Казарян П. Л. Олекминская политическая ссылка. - Якутск. 1996, - с. 171.]. Что было написано этим первым исследователем автор, видимо, не знает, ни одной работы М. П. Овчинникова он не называет. Необходимо отметить, что Овчинников напечатал ряд работ по этнографии и археологии, как например: «Из якутских поверий», «Исчезнувшая форма погребения», «К истории третейского суда у якутов» и др. Автор занимался и проблемами сибирской истории и этнографии. Его труды получили высокую оценку проф. Б. Петри [* Петри Б. М. П.Овчинников как археолог \Сибирские огни. - 1922, - № 4, - с. 97-104.].
До прибытия в Якутию М. П. Овчинников не имел печатных работ. Успех Овчинникова на поприще науки во многом объясняется благожелательным отношением и помощью местного населения...
/Полярная звезда. № 4. Якутск. 1998. С. 55./
В. В. Ушницкий
М. П. Овчинников о ранней этнической истории якутов
Происхождением якутского народа занималось множество великих ученых и просто замечательных личностей. К ним следует отнести академика АН СССР А. П. Окладникова, С. А. Токарева, Г. Ф. Миллера, И. Линденау, Г. В. Кссенофонтова и т.д. Но даже среди них почетное место занимает М. П. Овчинников.
М. П. Овчинников, народоволец, сосланный в Якутию и несколько лет проживший в Олекминске, был исследователем, который взялся археологически доказать прибайкальский этап якутской истории. У олекминских якутов им были записаны легенды о вытеснении их бурятами. Знакомство с трудами авторитетных историков — Миллера и Фишера, видевших в якутах недавних пришельцев с юга, очевидно, укрепило в М. П. Овчинникове веру в реальность якутских преданий. В 1891 г. М. П. Овчинников переезжает в Иркутск. Здесь он знакомится уже с бурятскими преданиями, где говорится, что «они пришли из Монголии..., но до появления их в степи жил народ знавший железо и руды железные. Последний был ими прогнан к вершине Лены. Народ этот пришел со стороны Байкала и назывался он уранхай». Далее М. П. Овчинников пишет; некоторые буряты считают, что уранхай, не кто иные как якуты (1).
М. П.Овчинников очерчивает вероятный ареал расселения якутов в Прибайкалье (долина реки Ангары, по берегам Байкала, в вершине реки Лены и в Забайкальской области) и приступает к археологическим поискам. Как пишет он: «Мною руководила надежда найти или череп, имеющий сходство с якутами, или что-либо из домашней утвари, вроде глиняной посуды, или же наконец железный нож или кинжал» (2). По материалам, собранным М. П. Овчинниковым, прибайкальские предки якутов знали железо, руды железные и медные, им принадлежат в Верхнеленской степи могильники и ямы с железной рудой, в бурятских преданиях они известны под именем народа кузнецов (3).
Как считает Б. Б. Дашибалов, читая немногочисленные работы М. П. Овчинникова, невольно приходишь к мысли, что автор увлекся доказательством пребывания якутов в Прибайкалье (4). К тому же археологическая коллекция, собранная им, это, прежде всего, предметы подъемных сборов, целенаправленных и методически поставленных раскопок М. П. Овчинников не вел и не имел соответствующей подготовки (5).
М. П. Овчинников подключал к своим поискам предков якутов всех заинтересованных в этом исследователей. По его указанию А. С. Еленев проводил раскопки в обозначенных им местах (6). Надо полагать, что М. П. Овчинников излагал свои идеи и показывал материалы, подкрепляющие их, и ученому, прибывшему из Петрограда - Б. Э. Петри. Причем, Б. Э. Петри, собирая этнографический материал среди бурят Иркутской губернии, очевидно, слышал легенды о древнем народе, жившем здесь до прихода бурят, что усиливало в нем убежденность в верности поисков М. П. Овчинникова. Поэтому вполне понятно, что взгляды, которые будут опубликованы Б. Э. Петри позднее, сформировались при совместном общении и обсуждении их с М. П. Овчинниковым. Вот как об этом вспоминает сам Б. Э. Петри: «Заинтересовавший так за последнее время иркутских археологов и историков вопрос о прохождении якутов через области, лежащие к северу от Байкала, получил ряд археологических обоснований от М. П. [Михаил Павлович Овчинников. — Б. Д. ]. Когда мною были открыты остатки неизвестного скотоводческого народа, знакомого с выделкой железа, названного мною провизорно «курумчинские кузнецы», я пришел к выводу, что это остатки предков якутов. Поделившись своими выводами с М. П., я узнал от него, что он свои находки тоже приписывает древним якутам. С тех пор мы начали рука об руку с М. П. разрабатывать «якутскую проблему», как мы шутя окрестили эти изыскания» (7).
Вот что писал о происхождении якутов-саха сам М. П. Овчинников на основе фольклорных данных: «Якуты называют себя “саха”: что это значит, они и сами не знают, но предполагают, что первый богатырь был Саха... Из отрывочных и темных преданий, сохранившихся между якутами, видно, что они когда-то будто бы жили в Барабинской степи, потом перешли к верховьям Енисея, а затем ушли за Байкал, откуда их вытеснил Чингисхан, или сами отделились от него: они составляли один из передовых отрядов, и Чингисхан всегда употреблял их, не жалея, во время сражений в дело первыми, отчего якуты в численности весьма уменьшились; предчувствуя, что, если истребление их пойдет и далее так быстро, что они все будут перебиты, они ушли на север, оставив Чингисхана и нынешнюю Забайкальскую область. У якутов, как утверждают очень немногие, была когда-то письменность, но вследствие какого-то великого нссчастия, постигшего все племя, они все письмена и книги бросили в реку» (8).
По свидетельству М. П. Овчинникова, ему один лама в 1906 г. рассказал, что переселение бурят и вытеснение ими якутов, было будто бы 683 года тому назад. По его словам, столкновение произошло из-за обладания пастбищами, так как оба народа занимались скотоводством (9).
М. П. Овчинников записал также якутские предания о встрече вождя якутов Тыгына с казаками: «Когда сказали ему, что пришли казаки и требуют, чтобы якуты платили подати им, Тыгын сильно разгневался на них, созвал всех богатырей на совещание, на котором было решено отказать казакам в требовании и всех их истребить. Первая ожесточенная драка произошла между русскими и якутами выше города Олекминска на 245 верст на правом берегу Лены. Якуты не могли устоять против казацких пуль, которые они называли мухами. Много погибло богатырей во время этой схватки, хотя казаки занимали не особенно выгодное, открытое для боя положение, якуты же укрывались от казацких пуль толстым лесом с южной стороны. Новое ожесточенное сражение происходило в местности Хонуу. Якуты чрезвычайно метко пускали издалека свои батасы. Но ружейный гром наводил ужас на якутов. На правом берегу Лены казаки построили башню и сидели в ней. Положение их было опасным. Русские обманули их, напоив водкой» (10).
М. П. Овчинников записал предание о происхождении Саха из барабинских татар, а также об упорном сопротивлении русским кангаласцев, заселении ими Вилюя после наступившего поражения. «Они называют себя саха, по наречию и образу жизни походят на татар и происходят от них. Перешедший с Барабинской степи из Красноярского уезда, первый их начальник Омогой Баай, с родовичами, страшась российского оружия, удалился сперва к вершинам Лены; но от притеснения мунгалов на плотах плыл по Лене и остановился на том месте, где ныне г. Якутск... Однако же Кангаласская волость сделала сильный отпор, и казаки были разбиты. По прошествии двух лет Якутский острог был вторично осажден кангаласских улусов якутами, кои хотя много вреда причинили, но взять не смогли, а по многим вылазкам от острога якуты по некотором времени отогнаны. Большая часть осаждающих откочевала в удаленные места, опасаясь преследования; иные на реку Вилюй, другие к Ледовитому океану рассеялись» (11).
Таким образом, М. П. Овчинников один из интереснейших авторов XIX в., чьи труды так и остались неизвестными большинству интересующихся историей Якутии. По его вклад в становление научных знаний по археологии и истории Байкальского региона и Севера Сибири неоценим. Чрезвычайно интересные фольклорные данные, приводимые М. П. Овчинниковым, еще долго будут служить всем интересующимся древней историей якутов одним из основных источников.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. Овчинников М. П. Отчет о командировке в г. Киренск для осмотра архивов от Иркутска до Киренска // Труды Иркутской архивной комиссии. — Иркутск, 1916. — С. 388.
2. Овчинников М. П. Материалы для изучения памятников в окрестностях г. Иркутска // Изв. ВСОРГО. — 1904. — 34. —№ 3. — С. 62.
3. Дашибалов Б. Б. Истоки: от древних хори-монголов к бурятам: Очерки. — Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2003. — С. 83.
4. Там же. — С. 82.
5. Петри Б. Э. М. П.Овчинников как археолог // Сибирские огни. — 1922. — № 4. — С. 124.
6. Овчинников М. П. Материалы для изучения памятников в окрестностях г. Иркутска // Изв. ВСОРГО. — 1904. — С. 62.
7. Петри Б. Э. М. П. Овчинников как археолог. — С. 103.
8. Архив РАН. Ф. 94. Оп. 1. Ед. хр. 3. Историко-этнографические материалы.
9. Окладников А. П. История Якутской АССР. — Т. I. — М.; Л., 1955. — С. 362-363.
10. Овчинников М. П. Из материалов по этнографии якутов // Этнографическое обозрение. — М., 1897. — № 3.
11. Архив РАН. Ф. 94. Оп. 1. Ед. хр. 3.
/Якутский Архив. № 1. Якутск. 2007. С. 17-19./
ОВЧИННИКОВ Михаил Павлович
(1844-1921)
Археолог. В своё время принадлежал к народовольцам. В 1875 году проходил по «процессу 50-ти«. В 1887 году угодил в ссылку в Олёкминск, где занялся изучением археологических памятников Севера. Спустя четыре года прибыл в Иркутск. Оказавшись на новом месте, приступил к исследованию неолитических могильников и поселений.
/Вячеслав Огрызко. Североведы России. Материалы к биографическому словарю. Москва. 2007. С. 327./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz