ЎЎЎ 2. Іван Ласкоў. Скрозь стагодзьдзі ды прасторы. Комі 2. Койданава. "Кальвіна". 2024.

 

        К 70-летию Коми ССР

                                                 СКВОЗЬ ВЕКА И ПРОСТРАНСТВА

    Что общего у Белоруссии и Коми края? Не заставлю читателя напрягать память и отвечу сам: названия рек.

   Общих речных названий (говоря иначе, гидронимов) у Белоруссии и Коми республики немного, но они есть. В Лузу впадает Ула. Река с названием Ула течет и в Витебской области. Но границе Коми республики и Ненецкого округа течет Сула. Есть Сула и в Минской области. Одна из крупнейших рек Коми края — Уса. В Белоруссии три реки с названьем Уса и три — Уша.

    В Предуралье широко распространен гидроним Юг. В Белоруссии есть река Югна. Стоит вспомнить и о том, что Северная Двина называется «северной» потому, что есть еще Западная Двина, которая течет и по Белоруссии.

    Но дело не только в этих единичных совпадениях. Важнее, что в Белоруссии имеется целая группа гидронимов с окончанием –ва, что, как известно, по-коми означает «вода». В Белоруссии более тридцати таких названий! И многие без труда расшифровываются с коми-зырянского и коми пермяцкого, удмуртского языков Дива, Дитва, Зельва, Изва, Езва, Лонва, Лохва, Мытва, Наква, Нарва, Прорва, Пульва, Сасва, Тонва. Среди других встречаются такие, в которых первая часть гидронима как бы переведена, а -ва осталось: Моства, Своротва. Что это именно так, подсказывает название реки, текущей неподалеку от Моствы, но уже на Украине — Выжва: по-удмуртски выж — «мост».

    В Пермской области, на давней территории коми племен, имеются реки Зельва, Цидва, параллельные белорусским Зельва, Цитва.

    Гидронимы — это названия не только рек, но в озер. Среди озерных названий Белоруссии встречаются явно пермские с окончанием -ты: Дрывяты, Дрысвяты, Черты и другие. С точки зрения славянского языка, каким является белорусский, это очень странные названия: слово «озеро» — единственного числа, а названия стоят как будто во множественном. Но эта странность сразу становится понятной, если вспомнить, что в пермских языках «озеро» — ты.

    Известно, что пермское ю (река) при передаче на русском языке обычно переходит в «я», как более соответствующее славянскому оформлению слова (об этом подробно пишет А. Кривощекова-Гантман в книге «Географические названия Верхнего Прикамья»). В Белоруссии целый ряд речных названий на — я: Вилия, Тачия, Лютая и др. С точка зрения пермских языков, они очень прозрачны: Виль-ю — новая река», Тач-ю — «издающая треск река», Лют-ю — «быстрая река». И как показывает гидрология, Лютая действительно для равнинной Белоруссии быстрая река.

    Особенно интересен гидроним Вилия. Река с таким названием есть и на Украине (в верхней части бассейна Припяти). А в Белоруссии есть еще и озеро Вилия. Это озеро старичное, т. е. представляет собой остаток старого русла реки Сож. Должно быть, когда-то оно было новым руслом, отчего и получило свое название. Затем Сож пробил себе другое русло, и «новая река» стала озером, а название осталось.

    В Пермской области, как сообщает Д. Кривощекова-Гантман, целых шесть рек с названием Вильва. Это, по сути, то же самое, что и Вилия.

    А теперь зададимся вопросом: куда же девались люди, которые дали в Белоруссии пермские названия рек и озер (кстати, их намного больше, чем показано здесь)? Ушли? Невозможно! Ведь если бы они ушли, то племена, пришедшие на их место, дали бы рекам и озерам совсем другие названия, из своего языка. Мы ведь знаем из истории, как менялись имена и очень крупных рек, как Волга (Ра, Итиль), а что уж говорить о какой-нибудь Изве длиной в 26 километров. Белорусские пермяне не ушли и не сгинули. Они слилось с пришельцами-славянами, переняли их язык и таким образом вошли в состав белорусского народа. Названия же рек и озер, которые они дали, благодаря этому частью сохранились в своем первоначальном виде, частью были переведены наполовину (как Москва, Своротва), частью — целиком. Конечно, когда мы имеем дело с переводом названия, то трудно определить, с какого языка оно переведено. Но иногда удается. Так, в Гомельской области есть река Ветка. Это явный перевод коми названия Вож, ведь по-коми вож означает и «ветка», и «приток». Тем более, что в Минской области есть река Вожа. Она совсем не большая (14 километров) но, видимо, имеет притоки, что и подчеркнуто названием Вожа (а не Вож, что означало бы просто «приток»).

    Можно ли доказать другим способом, что пермяне Белоруссии остались в этом краю, слились с белорусским народом? Оказывается, можно.

    В 1960 году белорусский лингвист М. Бирила, ныне академик, опубликовал большой труд под названием «Белорусская антропонимия» (на бел. языке), в котором рассмотрел 11 тысяч фамилий, собранных им во всех уголках Белоруссии. Подчеркну: фамилии эти — не жителей Белоруссии вообще, а белорусов по паспорту. Собранный материал исследователь подверг лингвистическому анализу с помощью словарей самых разных народов. Что же получилось? Из белорусского языка со всеми его диалектами М. Бирила смог расшифровать лишь 54 процента фамилий. Небольшая часть оказалась по происхождению русскими, украинскими, литовскими, тюркскими. А 33 процента, т. е. треть, ученый не смог расшифровать вообще! Теперь причина этого стала ясной. Лингвист потерпел неудачу в расшифровке этих 33 процентов потому, что совершенно не применял для анализа финно-угорские языки.

    Я не научный работник, в исследовательских учреждениях не числюсь. Но всегда интересовался историей, судьбами языков и народов. И однажды подумал так: если 33 процента не раскрываются из славянских, балтийских и тюркских языков, то где же искать основы этих фамилии как не в финно-угорских?

    К сожалению, в нашей многонациональной стране изучение иностранных языков поставлено куда лучше, чем собственных. В любом книжном магазине можно купить английские, французские, немецкие словари. Но бесполезно искать за пределами национально-государственных образований словари эстонские, мордовские, марийские, удмуртские, коми. А словарей целого ряда финно-угорских языков и вообще нет.

    Иван Ласков.

    Белорусский писатель.

        (Окончание следует).

    /Усинская новь. Усинск. [Коми ССР.] № 95. 10 августа 1991. С. 3./

 

 

       (Окончание. Начало в предыдущем номере.)

                                                   СКВОЗЬ ВЕКА И ПРОСТРАНСТВА

    Все же мне удалось раздобыть, частью через библиотеку, частью иным способом, финно-угорские словари (к сожалению, не все и в основном неполные). И вот что выяснилось. Среди «темных» фамилий белорусов есть эстонские, много мордовских, но больше всего — пермских. По прикидкам, пермскими из этих «темных» является примерно треть. Причем в основах белорусских фамилий обнаружены не только пермские корни, но и суффиксы — существительного, прилагательного, деепричастия: -ань, –тор, -кодь, -öсь, -ла и другие. Приведу хотя бы десяток примеров для того, чтобы стало ясно, о чем идет речь (первой привожу белорусскую фамильную основу, вторым — коми-зырянское слово): ДАЛИД — долыд, ДОМАСЬ — дöмас, КАЛИШ — калич, КАЛЯ — калла, КАЗЪЯНЯ — козъян, КОЛТА — кольта, КОТАР — котыр, МАЛЬ — маль, МЯНДЗЕЛ – мöдзöл, МИНДА — мында, ПАЛЕР — палюр, ПАКУЛА — пакулла, ПАРУЛЬ — паруль, САКУЛА — сакуля и т. д. Все перечисленные основы белорусских фамилий М. Бирала раскрыть не смог.

    Фамилии у белорусов (как и у русских) формировались в XVII-ХVIII веках. Значит, пермские говоры в Белоруссии бытовали еще 300-200 лет назад. По историческим меркам срок не такой уж большой. Так может быть, от этих говоров уцелели хотя бы отдельные слова?

    Представьте себе — уцелели. Правда, их пока обнаружено мной немного. Но каждый такой случай на вес золота, поскольку из пермских языков Предуралья в белорусский эти слова из-за большого расстояния, отделяющего Белоруссию, попасть никак не могли и, таким образом, каждое белорусско-пермское языковое совпадение подтверждает мысль, что пермские племена жили в Белоруссии.

    Так, в коми-язьвинском диалекте имеется слово кульмиган — «вертясь, кувыркаясь» (идет). За этим словом стоит как бы стремительное вихревое движение (гумыльга — водоворот). А в белорусском языке слово кумільгам означает «очень быстро», «стремглав» (прибежать, примчаться). Как видим, пара кумильган — кумільгам обнаруживает большое семантическое и фонетическое сходство. Кстати, отмечу, что в нижнем бассейне Дона есть река Кумылга, название которой, несомненно, идет от коми гумыльга — «водоворот».

    В вымском диалекте слово «пöшöс» означает «поветрие», «болезнь». Это слово, несомненно, пермское, поскольку идет от пöш — «сухой жаркий ветер». Русское слово поветрие, таким образом, является калькой, т. е. буквальным переводом слова «пöшöс». В белорусском же пöшöс сохранилось без перевода, в форме пошасць (смысл тот же — «моровое поветрие»).

    В коми языке «омут» — йир. По-белорусски то же понятие обозначается словом вір. «В» здесь, надо думать, протетическое, т. е. приставное.

    По-коми кер — «бревно», по-белорусски (в одном из диалектов) — «колода».

    «Земляника» по-белорусски — суніцы. Из славянских корней объяснить это слово невозможно. Оно идет от коми сунис — «пряжа, нитка». Известно, что земляника размножается «усами», стелясь по земле плотными стеблями, похожими на толстые нити. Вот и назвали пермяне Белоруссии эту ягоду сумис. Впоследствии слово приобрело множественное число как многие названия ягод у белоруссов (чарніцы, брусніцы и т. д.). «Суніцы» — одно из любимейших слов белорусской поэзии.

    По-коми «клюква» — турипув, т. е. «журавлиная брусника». По-белорусски клюква» — журавіны. Это явный перевод пермских слов турипув, туримоль.

    Таким же переводом является и белорусское дзятлік («клевер»). Ведь одно из названий клевера по-коми — сизьюр, «дятлова голова».

    Подобные совпадения с белорусскими словами есть и в коми-пермяцком, удмуртском языках.

    Небезразлично и то, что в белорусском и пермских языках имеются значительные фонетические совпадения. Белорусскому звуковому строю, как и пермскому, присущи африкаты дз, дж, тш (тш в белорусской орфографии передается через ч, а произносится очень твердо. Твердое «ч» является характерной приметой белорусского акцента), губно-губное «в», переходящее на конце слова в «у» краткое. Для белорусской фонетики характерно протетическое (приставное) «в» в начале слова перед гласным звуком: вочы (по-русски «очи»), вокны (по-русски «окна»). Протетическое «в» в такой позиции встречается и в коми-зырянском языке (по-пермяцки ой, по-зырянски вой). Любопытно, что даже просторечные искажения русских слов в белорусском и пермских языках порой одни и те же: вьюшка — «юшка», бумага — «гумага».

    Так через пространства и века протягивается нить между Белоруссией и землями уральских пермян.

    Но кто же был носителем пермских говоров в Белоруссии, какие племена?

    Летописями зафиксирован, кроме славянских, ряд этносов на территории Белоруссии. Долгое время все они считались балтийскими, т. е. родственными по языку нынешним литовцам и латышам. Однако не слишком значительное количество белорусских фамилий балтийского происхождения заставляет усомниться в этом, ведь белорусско-пермских фамилий гораздо больше. Следовательно, балты были только соседями белорусов, а пермяне вошли в состав белорусского народа.

    Гидронимика Белоруссии рядом ученых также объявлена преимущественно балтийской. Единичные финно-угорские гидронимы эти исследователи видят лишь на восточных и северо-восточных границах БССР. Но при зачислении гидронимов в балтийские ими совершаются очень большие натяжки. Зачастую гидроним объявляется балтийским только потому, что он не расшифровывается с помощью славянских корней, по принципу: не славянское — значит, балтийское.

    Так, балтийским объявлен гидроним Двина, хотя из балтийских языков он не расшифровывается и в то же время существует далеко за пределами возможного расселения балтов (Северная Двина, река Двина в бассейне Десны). То же самое и с названием Неман. Вокруг него нагромождено немало версий, и ни одной удовлетворительной. И в то же время топонимисты категорически отрицают финно-угорское происхождение слова Неман, хотя в Предуралье имеются река и Нем, и Немда.

    Балтийскими провозглашаются и те названия белорусских рек на -ва, которые никак не поддаются расшифровке с помощью славянских языков. А ведь в балтийских языках нет ни слова, ни суффикса «ва». На чем же основываются эти утверждения? Да на том, что в Литве и Латвии также имеются реки с названиями на -ва. А по распространенному среди ученых убеждению, балты занимали свою нынешнюю территорию, чуть ли не со времен Адама. Тем временем, названия литовских рек с исходом -ва расшифровываются не из литовского, а из финно-угорских, большей частью пермских языков.

    И еще очень важный факт. Известно, что в XIII-XVIII веках существовало крупное государство под названием Великое княжество Литовское, в состав которого входили современная Литва, Белоруссия, а в течение несколько столетий и Украина. Это государство было создано литовскими князьями. Имена этих князей сохранились. Их десятки. И из современного литовского языка, языка балтийской группы, они не расшифровываются.

    На это впервые было обращено внимание еще в 1880-х годах. С тех пор время от времени предпринимались попытки раскрывать их с помощью того или другого языка. Есть славянская версия, есть норманская. Не оставляются попытки понять их с помощью литовского языка но безуспешно. Не удивительно. Современный литовский язык в XVI веке назывался жмудским. В те времена литовский и жмудский языки резко различались: лютеране издавали религиозную литературу, как на литовском, так и на жмудском. Этого, конечно, не потребовалось бы, будь эти языки похожи. Ведь белорусы, украинцы и русские до недавних дней пользовались библией на одном и том же церковно-славянском языке.

    Итак, в XVI веке литовский и жмудский языки сосуществовали, затем жмудский стал языком народа, ныне по недоразумению называемого литовцами. А литовский язык XVI века исчез. Почему? На такой вопрос литовские лингвисты не отвечают.

    Имена князей давались не на жмудском, а на литовском языке средневековья. Но, как уже было сказано, литовский и жмудский языки того времени резко различались. Оттого имена и не могут быть расшифрованы из современного литовского, в прошлом — жмудского языка.

    Что же это был за язык — литовский XVI века и, разумеется, столетий предыдущих? На это должны дать ответ сохранявшиеся имена князей: Мендовг, Войшелк, Гедимин, Ольгерд, Витень, Кейстут, Скирмонт, Жигимонт, Наримонт, Довмонт, Писимонт, Видимонт, Монтвил, Радивил, Товтивил, Витовт, Ягайло, Кезгайло, Мингайло, Коригайло, Свидригайло и другие.

    Не вдаваясь за неимением места в анализ и учитывая, что свою заметку предназначаю людям, владеющим коми языком, скажу лишь: думаю, что эти имена — пермские. Основателем Великого княжества Литовского был  народ, но языку пермский.

    Как показывают летописи, народ литва располагался главным образом на территории Белоруссии (первой столицей Великого княжества Литовского был Новогрудок). Впоследствии литва слилась со славянами Белоруссии, в результате чего и сложился белорусский народ. От языка литвы в белорусский язык перешла пермская фонетика. Это объясняется тем, что литературный белорусский язык усилиями Я. Купалы и Я. Колеса разрабатывался именно там, где в далеком прошлом жила литва. Литва дала и белорусские фамилии пермского происхождения.

    Конечно, я не утверждаю, что все высказанные здесь догадки уже полностью мной доказаны. Работа продолжается, поиск исторической истины далеко не завершен.

    Почему же, не дойдя до конца пути, автор торопится делиться с читателями своими находками? Дело в том, что я хотел бы обратиться к читателям за помощью. Волей судьбы я живу в Якутске, откуда весьма далеко до всех научных финно-угорских центров. Нужны советы людей, знающих коми язык, историю, мифологию, фольклор своего народа. Хотя у меня благодаря любезности одного человека есть «Топонимический словарь Коми АССР» А. И. Туркина, но его мало, хотелось бы иметь полный список рек Коми республики, включая те, что длиной 10-15 километров. Очень нужны капитальные коми-русский и русско-коми словари, труды по коми ономастике — в частности, книга Т. И. Тепляшиной «Антропонимические модели пермских языков» (М., 1978).

    Всем, кто хотел бы мне помочь, сообщаю свой адрес: 677007 Якутск-7, ул. Октябрьская, д. 5. кв. 7, Ласкову Ивану Антоновичу.

    Буду весьма признателен за любые замечания и советы.

    Давайте крепить нить, протянувшуюся через пространства и века.

    Иван Ласков.

    Белорусский писатель.

    /Усинская новь. Усинск. [Коми ССР.] № 96. 13 августа 1991. С. 3./

 

 

                                                       ИВАН АНТОНОВИЧ ЛАСКОВ

               (19 июня 1941, Гомель, БССР [СССР] - 29 июня 1994, Якутск. [РС(Я) РФ])

    Иван Антонович Ласков - поэт, писатель, переводчик, критик, историк, автор «угро-финской» концепции происхождения белорусов. Награжден Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета ЯАССР. Член СП СССР с 1973 г. [Также член СП ЯАССР и БССР]

    В три годы Иван самостоятельно научился читать, но ввиду материальных затруднений пошел в школу только в восемь лет. В 1952 г., после окончания 3-го класса, самостоятельно сдал экзамены за 4-й класс и был сразу переведен в 5-й. Еще из Беразяков, в которых жил до 1952 г., Ласков присылал свои корреспонденции в русскоязычную газету пионеров БССР «Зорька», хотя стихотворения и не печатали, но на письма отвечали. По инициативе редактора газеты Анастасии Феоктистовны Мазуровой Ивана в 1952 г. отправили во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек» имени В. И Ленина, где он проучился с ноября 1953 г. по март 1953 г. Затем воспитывался в Могилевском специальном детском доме № 1, потом в школе № 2 г. Могилева, которую закончил в 1958 г. с золотой медалью.

    Поступил на химический факультет Белорусского государственного университета, который закончил в 1964 г. и при распределении пожелал поехать в г. Дзержинск Горьковской области, где работал в Дзержинском филиале Государственного научно-исследовательского института промышленной и санитарной очистки газов. В июне 1966 г. уволился и вернулся в Минск. Работал литсотрудником газеты «Зорька», на Белорусском радио. С 1966 г. обучался на отделении перевода в Литературном институте имени А. М. Горького в Москве. В 1971 г., после окончания института с красным дипломом, переехал в Якутскую АССР, на родину своей жены, якутской писательницы Валентины Николаевны Гаврильевой.

    С сентября 1971 г. по февраль 1972 г. работал в газете «Молодежь Якутии», сначала учетчиком писем, затем заведующим отделом рабочей молодежи. От февраля 1972 г. до лета 1977 г. работал в Якутском книжном издательстве старшим редакторам отдела массово-политической литературы. С лета 1977 г. работал старшим литературным редакторам журнала «Полярная звезда», с 1993 г. - заведующий отделам критики и науки журнала «Полярная звезда».

    За полемические статьи про отцов-основателей ЯАССР весной 1993 г. был уволен с работы и ошельмован представителями якутской «интеллигенции». Перебивался случайными заработками. Последнее место работы - заведующий отделом прозы и публицистики в двуязычном детском журнале «Колокольчик» - «Чуораанчык», который возглавлял Рафаэль Багатаевский.

    29 июня 1994 г. Иван Антонович Ласков был найден мертвым «в лесу у Племхоза», пригороде Якутска по Вилюйскому тракту за Птицефабрикой.

    Иосафа Краснапольская,

    Койданава