«Марфа Павловна Черская родилась 1 мая 1857 г. в с. Александровском Иркутской губ.; родители ее — крестьяне Павел Васильевич Иванов и жена его Евфимия Елисеевна. Как сообщала М. П. Черская в 1893 г. в просьбе о пенсии: «Покойный Иван Дементьевич познакомился со мною еще в 1878 году и до свадьбы родился у нас 5 июля 1879 года сын Александр», но если верить копии свидетельства о рождении Александра, он родился 7 июля 1879 года (Ф. 4, оп. 2, (1890), № 78). Церковное венчание Черских состоялось в том же с. Александровском, где родился их сын, 30 января 1881 г. (все числа по старому стилю). В 1893 г., согласно новым законам, М. П. Черской удалось усыновить своего сына (ф. 4, оп. 2, (1890), № 78)». /М. П. Черская. Воспоминания о колымской экспедиции 1892 г. (Публикация и введение С. В. Обручева). // И. Д. Черский. Неопубликованные статьи, письма и дневники. Статьи о И. Д. Черском и А. И. Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 302./
У
1891-1892 гадах, у 12 гадоў ад нараджэньня, Алесь ўдзельнічаў у “сямейнай экспэдыцыі” сваіх бацькоў для вывучэньня
міжрэччаў Яны, Індзігіркі ды Калымы ў Якуцкай вобласьці ў якасці энтамолягу, хаця
у Якуцкай вобласьці знаходзіліся дзесяткі сасланых натуралістаў з унівэрсытэцкай
адукацыяй.
Затым, у Санкт-Пецярбургу, Аляксандар скончыў гімназію і фізыка-матэматычны
факультэт Пецярбурскага унівэрсытэту.
У 1908
г. А. Чэрскі паступіў кансэрватарам у музэй пры Таварыстве вывучэньня Амурскага
краю ва Ўладзівастоку. Там ён на працягу сямі гадоў, разам са сваёй жонкай
Марыяй, зьдзяйсьняе штогадовыя паездкі ў розныя раёны Прымор’я дзеля вывучэньня
жывёльнага сьвету краю.
Узімку 1911 г. Чэскі быў камандзіраваны Распарадчым камітэтам Таварыства
вывучэньня Амурскага краю ў Пецярбург дзеля апрацоўцы навуковых матэрыялаў.
У
пачатку 1915 г. Аляксандар Чэрскі перайшоў на службу ва Ўпраўленьне рыбнымі і
марскімі зьвярынымі промысламі і ў тым жа годзе зьехаў на Камандорскія выспы,
дзе працаваў у якасьці старшага назіральніка.
«Жизнь его оборвалась трагически в 1921 году у берегов Камчатки, где он утонул на пути с Командорских островов». /Г. И. Ревзин. Подвиг жизни Ивана Черского. Москва. 1952. С. 104-105./; «Опрашивая местных жителей, Кузнецов выяснил, что они относились с любовью и уважением к А. И. Черскому, и узнал возможные причины, которые заставили А. И. Черского принять какой-то яд зимой 1921 г. Группа кулаков-алеутов после лета 1920 г., когда приходил к острову какой-то загадочный катер, начали преследовать Черского угрозами убить его, требуя спирта и денег. Не имея в течение двух лет никаких сведений с большой земли и не решаясь один выйти в море (надежных спутников он не имел), нервный от природы Черский не выдержал этой обстановки». /А. И. Куренцов. А. И. Черский как исследователь. // И. Д. Черский. Неопубликованные статьи, письма и дневники. Статьи о И. Д. Черском и А. И. Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 368./
Імем А. І. Чэрскага названыя шматлікія віды расьліннага ды жывёльнага сьвету Далёкага Ўсходу. Яго імя, таксама, носіць мыс на ўсходнім беразе выспы Руская ля Ўладзівастоку.
«...Летом 1954
года автору этих строк довелось побывать у академика Владимира Афанасьевича
Обручева... Когда мы прощались, Владимир Афанасьевич снова попросил сразу же по
приезде в Ростов побывать у Черских и напомнил их адрес: улица Станиславского,
181, квартира 6.
...И вот семья Черских. Сразу же выясняется,
что авторами письма к В. А. Обручеву были не однофамильцы и даже не дальние
родственники известных путешественников, а их внук Николай - сын Александра
Ивановича Черского и его мать Мария Николаевна жена Александра Ивановича.
Вскоре на столе появилось множество
фотографий писем, дневниковых записей. Все эти своеобразные семейные реликвии
бережно хранились здесь десятилетиями. На одном из снимков мы видим Ивана
Дементьевича и Мавру Павловну, снятыми в 80-х годах прошлого века в Иркутске.
На других фотографиях Черские запечатлены в период их жизни в Петербурге...». /С. Гурвич.
Они были на Дону. Краеведческие очерки. Ростов-на-Дону. 1960. С. 43–44./
Літаратура:
*
Черская М. Н. Воспоминания о А.
И. Черском. // И. Д. Черский. Неопубликованные статьи, письма и дневники.
Статьи о И. Д. Черском и А. И. Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 354-357.
*
Куренцов А. И. А. И. Черский как
исследователь. // И. Д. Черский. Неопубликованные статьи, письма и дневники.
Статьи о И. Д. Черском и А. И. Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 358-368.
*
Ревзин Г. Путешествие Саши Черского. Повесть. Москва. 1957. 270 с.
*
Гурвич С. Они были на Дону.
Краеведческие очерки. Ростов-на-Дону. 1960. С. 38–47.
Середкин А.
Рядом с Черским. // Колымская правда. Черский. 10 августа 1978.
Гранина А. Н. Черский, сын Черского. Очерк // Колымская
правда. Черский. 12, 15 августа 1978.
Самойлова Г. Черский и его спутники. // Колымская правда.
Черский. 17 января 1981.
Мухачев Б. И. Александр Иванович Черский. // Записки клуба
«РОДОВЕД». Вып. 5. Владивосток. 2001. С. 35-48.
Рудаков О.
Ян Черский и семья. // Созвездие дружбы. Общественно
литературно-художественный альманах народов Восточной Сибири. № 1. Иркутск. 2005. С. 235-239.
*
Рудаков О.В. Неизвестные факты из
биографии Я. Д. Черского и его семьи. // Вклад польских учёных в изучение
Восточной Сибири и озера Байкал. Материалы международной научно-практической
конференции, г. Иркутск – п. Лиственничное – п. Мишиха. 23-26 июня 2011.
Иркутск. 2011. С. 139-146.
Брыгіда Рондаль,
Койданава
М. Н. Черская
ВОСПОМИНАНИЯ
О А. И. ЧЕРСКОМ
Александр Иванович Черский — сын
знаменитого путешественника и известного деятеля Географического общества Ивана
Дементьевича Черского.
Появление Саши на свет произошло в
необычайной обстановке. В 1879 году летом загорелся г. Иркутск. Огонь
распространялся неудержимо, охватив многие кварталы. Жители, спасаясь, бежали
из города. Мать Саши принуждена была уехать в Александровский завод, где жила
ее сестра. В это время она ждала появления на свет ребенка. И вот в пути, в
повозке, на лесной дороге родился будущий натуралист-путешественник. Его
назвали Александром в память этого путешествия.
Раннее детство Саша провел в Сибири, куда
был сослан его отец за участие в польском восстании 1863 года. После 22-летней
ссылки отцу Саши было разрешено выехать с женой и сыном в Петербург. Академия
наук пригласила его, как прославившегося ученого, исследователя Сибири.
В семье Саша получил спартанское
воспитание. Его не баловали, не ласкали. Если мальчик делал что-нибудь хорошее,
отец говорил ему «это хорошо, Александр Иванович». Если же у мальчика случалось
какое-нибудь детское горе: ушиб, неосторожность, ему не высказывали сочувствия,
а говорили: «Сам виноват». Мальчик, захлебываясь слезами, повторял: «Сам
виноват».
В Петербурге Черские прожили 6 лет. Отец
Саши работал в Академии наук, а Саша уже год учился в 9-й мужской гимназии на
Васильевском острове.
В это время Академия наук снарядила
трехлетнюю экспедицию на крайний северо-восток. Инициатива принадлежала И. Д.
Черскому, ему же было поручено руководство. Его сопровождала жена М. П. Черская
в качестве зоолога. Сына своего, 11-летнего мальчика, родители решили оставить
в Петербурге для продолжения учения в гимназии, в семье профессора В. Л. Бианки.
начались сборы в экспедицию. Саша, привыкший с детства видеть, с какой
самоотверженностью преданы науке его родители, и мечтая впоследствии стать
путешественником, не стал омрачать их сборы. Он скрывал свое грустное
настроение по поводу предстоявшей разлуки с горячо любимыми родителями и с виду
был спокоен Назначили прощальный вечер у В. Л. Бианки. И когда сыпались
пожелания успеха и благополучного путешествия, из соседней комнаты послышались сдавленные
детские рыдания... Все встревожились... И что же — забившись за дверь и почти
потеряв сознание, 11-летний мальчик выдал себя перед расставанием с горячо
любимыми родителями, ничего не прося и ни на что не жалуясь. Черта такой
благородной гордости осталась у него на всю жизнь. Было решено взять Сашу в
3-летнее трудное путешествие, невзирая на его детский возраст. Мать Саши,
конечно, сильно беспокоилась о сыне: как вынесет мальчик тяжелые условия
далекого пути.
Экспедиция благополучно достигла г. Якутска,
где сформировали караван. Далее длительное путешествие через Верхоянский хребет
на Индигирку и затем на Колыму производилось на лошадях. Верховые и вьючные
лошади шли по болотистым тропам, пересекая горы и лесные долины. Однажды мать
Саши, ехавшая с отцом впереди, оглянулась и увидела, что Саши не было в седле.
Сердце матери дрогнуло. Она подумала, что сын упал и мог утонуть при
переправах. К счастью все кончилось благополучно, от толчка мальчик начал
падать, но задержался, уцепившись за подпругу, под брюхом лошади и старался
оттуда снова сесть в седло;
Еще раз Саша был в очень опасном положении,
когда зимой 1892 г. во время возвращения из экспедиции заболел скарлатиной в
тяжелой форме и перенес болезнь благополучно даже без осложнений, в нарте при
быстрых переездах на собаках и оленях, ночуя в снегу.
Благодаря своей выносливости, здоровью,
пытливому уму и хорошему характеру, без упрямства и капризов — Саша был
прекрасным помощником в научной работе. Он был метким стрелком, «собирал коллекции,
вел дневники путешествия, зарисовывал виды гор и тайги, обнажения береговой
полосы, где находили кости вымерших животных.
Очень скоро Саша
выучился говорить по-якутски. Знание якутского языка ему очень пригодилось во
время путешествия.
Отец Саши умер летом 1892 г. во время
плавания по Колыме. Его похоронили за полярным кругом, у устья р. Омолона. Матери его пришлось вести экспедицию обратно. Она была
одна с казаком и проводниками якутами. Тут-то и помогал Саша. «Переживая
огромное горе (смерть отца), Саша сразу стал взрослым человеком и помощником
мне», — говорила его мать, М. П. Черская.
Обстановка необыкновенной семьи, в которой
рос Саша, рано пробудила в нем стремление к познанию окружающего его мира и
светлое стремление к полезному и хорошему.
Когда осиротевшие мать и сын Черские
вернулись в Петербург, руководители научных учреждений Академии наук и друзья
покойного весьма сочувственно, тепло отнеслись к ним и вместе с матерью стали
решать, какое образование дать мальчику. Пересматривая зарисовки гор и тайги,
привезенные им из путешествия, профессора Академии Художеств пророчили ему
будущность художника. Но Саша сумел убедить своих опекунов, что ему ближе и
дороже призвание путешественника-натуралиста. Мать Саши горячо поддерживала в сыне
желание идти по стопам отца.
А. И. Черский блестяще закончил гимназию, а
затем университет по физико-математическому факультету. Как стипендиату
Академии наук, ему предоставлялась возможность работать при университете. Но
верный своим юношеским мечтам, он решил посвятить свою жизнь изучению
отдаленных окраин.
Теперь несколько слов о студенческих годах
Александра Ивановича. Он любил поэзию. Его стихотворения печатались в
студенческом альманахе. Он написал и поместил в альманахе «Легенду о голоде» и
прелестное стихотворение «К ней», посвященное своей будущей жене. Среди своих
однокурсников-естественников он был популярен: его тетрадь с зарисовками
микропрепаратов передавалась из рук в руки по всему факультету.
Во время каникул Александр Иванович
приезжал погостить к своему родственнику (муж сестры его отца) в Витебскую
губернию в местность «Парузы». Здесь он впервые встретился со мной. А. И. Черский
с пользой проводил свои каникулы, имея поручения от Академии наук по сбору
зоологических коллекций.
А. И. Черский окончил университет в 1904
году. Перед ним открывалась тогда только кабинетная работа. «Кончены юношеские
мечты о путешествии», — думал он. Но счастливый случай решил иначе. Из г.
Владивостока приехал в Петербург по делам директор Русско-Китайского банка, некто Кон. Он просил своих знакомых подыскать
учителя для подготовки сына в Кембриджский университет. Знакомые Кона знали А.
И. Черского студентом и рекомендовали его.
Кон предложил очень хорошие материальные условия и
даже поездку в Японию. Случай, помогший выбраться из «душного Петербурга», как
говорил Александр Иванович, необычайно обрадовал его. «Дальний Восток, Дальний
Восток» — твердил он в восторге.
Приехав во Владивосток, Александр
Иванович занялся обучением сына Кона. Кончая свои дневные обязанности, он
уходил для занятий в музей Общества изучения Амурского края. Там для него
открывались возможности изучения замечательной природы Уссурийского края и он
часто проводил за работой ночи напролет. Распорядительный комитет Общества
изучения Амурского края сразу обратил внимание на незаурядного, вдумчивого,
молодого натуралиста и пригласил Александра Ивановича на должность консерватора
музея еще до окончания контракта, заключенного с Коном. С этого момента и
начинается работа Александра Ивановича, связанная с исследованием фауны
Дальнего Востока.
/И. Д. Черский.
Неопубликованные статьи, письма и дневники. Статьи о И. Д. Черском и А. И.
Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 354-357./
А. И. Куренцов
А. И.
ЧЕРСКИЙ КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ
Научная
деятельность Александра Ивановича Черского продолжалась недолго — всего
двенадцать лет, но за это время он как натуралист-зоолог оставил яркие следы
своей исследовательской и музейно-организационной работы на Дальнем Востоке.
В научно-исследовательской
деятельности Александра Ивановича выделяются два периода. С 1908 по 1914 г.
включительно он активно организует и лично проводит экспедиционную работу по
изучению фауны Южного Приморья. С 1915 г. по день своей смерти в 1921 г. он,
уехав на север — на Командорские острова, всю свою энергию и любовь к делу
изучения природы отдал наблюдениям за морскими промысловыми животными и за
голубыми песцами.
В 1908 г.
Александр Иванович поступил консерватором в музей при Обществе изучения
Амурского края во Владивостоке. Начиная с этого года и в продолжение семи лет,
он вместе со своей женой М. Н. Черской и с препараторами музея совершает
ежегодно экспедиции и поездки в различные районы Приморья для изучения
животного мира края.
В первый год
своего поступления на работу во Владивостокский музей Александр Иванович
совершил экспедицию на западный берег озера Ханка. С помощью препаратора С. В.
Дюкина он собрал здесь большие коллекции по различным группам животных. Надо
сказать, что Александр Иванович, относился к той плеяде русских натуралистов,
которые, занимаясь подробно изучением и коллектированием какой-либо излюбленной
группы организмов, не оставляли без внимания сборы и наблюдения за другими
животными. Широкое коллектирование в районе работ экспедиции вызывалось тем
обстоятельством, что у западных берегов озера Ханки не проводилось раньше
детальных зоологических исследований. Поэтому все собранное здесь, как
предполагал Александр Иванович, представляло большой научный интерес. Это
подтвердилось уже в зиму 1908/09 г., когда часть из собранных коллекций была
направлена в Петербург на определение специалистам. Из собранных мелких
млекопитающих, птиц, рыб и насекомых некоторые виды оказались новыми для науки
вообще или для Уссурийского края. Поэтому в целях дальнейшего и более
углубленного изучения их Александр Иванович разработал трехлетний план
экспедиции в бассейн озера Ханки.
Научно-экспедиционным
исследованиям А. И. Черского помогал и Совет Общества изучения Амурского края,
который уже из результатов первой экспедиции на Ханку убедился, насколько
обильный и интересный коллекционный материал доставляет Александр Иванович. Им
был во многом пополнен музей Общества, до этого очень бедный зоологическими
экспонатами.
Экспедиции в
Ханкайский район по замыслу Александра Ивановича имели целью изучение животного
мира как лугов, болот и займищ, так и горных частей уссурийской тайги. Все
намеченные экспедиции были блестяще выполнены и дали богатые научные
результаты.
В
весенне-летние сезоны 1909-1910 гг. экспедиция в составе А. И. Черского, М. Н.
Черской и препаратора А. А. Тарабарова проводила исследования по западным
берегам озера Ханки, имея базу в селе Троицком — в устье реки Синтухэ. Выбор
этой базы был удачен потому, что здесь, вблизи селения можно было встретить
различные условия обитания животных. Широкая долина в низовьях реки с ее лугами
и старицами и большие пространства заболоченной равнины к северу от Синтухэ
давали благоприятную возможность сборов и наблюдений за прибрежными, болотными
и луговыми видами животных. Лежащие же к западу от с. Троицкого горы, покрытые
дубово-сосновыми и широколиственными лесами, позволяли производить сборы лесных
обитателей. Кроме того, участники экспедиции обследовали также и всю территорию
по берегу озера Ханки к северу до села Турий Рог и к югу до села Астраханки.
Таким образом,
в эти годы экспедиции А. И. Черского охватили детальными зоологическими
исследованиями все пространство западной прибрежной зоны Ханки.
В 1911 г.
Александр Иванович перенес фаунистические исследования на восточный берег
Ханки. При этом районом работ он выбрал типичную лесную местность в верховьях
реки Одарки, стекающей с водораздела Ханки, и реки Даубихэ — основного левого
истока Уссури. Предыдущие экспедиции работали преимущественно в условиях
открытых ландшафтов.
...В состав
экспедиции этого года, кроме Александра Ивановича, входили еще М. Н. Черская,
препаратор А. Г. Кузнецов и ученик 8-го класса Владивостокской гимназии В. М.
Бергер, который впоследствии обнаружил энтомологические дарования и был первым
исследователем уссурийских короедов.
Базой
экспедиции было село Ново-Владимировка в 25 километрах восточнее города
Спасска. Работы этой экспедиции продолжались свыше семи месяцев (с марта и по
20 октября) и дали обширные научные материалы, представленные большими сборами
различных групп животных: 375 экз. птиц, 110 — млекопитающих, 74 — земноводных
и пресмыкающихся, 71 —водных беспозвоночных и 23 ящика (академического образца)
с насекомыми на слоях ваты — всего до 16 000 экземпляров. Кроме того, с реки
Одарки были вывезены еще различные экспонаты для постановки демонстрационных
биологических коллекций (например, выпилы деревьев с гнездами птиц-дупловок,
образцы повреждений насекомыми и другие). Наконец, экспедицией были собраны
7000 гербарных листов растений и много пакетиков различных видов семян.
Все эти
коллекции, за исключением большинства птиц, обработкой которых занимался сам
Александр Иванович, были разосланы различным специалистам для определения.
В целом
результаты всех экспедиций А. И. Черского в Ханкайский район сводились к
следующему: из млекопитающих открыто несколько замечательных видов. Из них два
— а именно: летучая уссурийская мышь (Murina ussuriensis Ognev) и землеройка
Черского (Sorex tscherskii Ognev) оказались новыми для науки. Из других мелких
млекопитающих некоторые относились также к очень интересным видам, которые
ранее были известны из Японии (летучая мышь — Murina hilgendorfi Pet. и ушан — Plecotus
auritus sacrimontis All.), Кореи (землеройка — Sorex annexus Thom.), с острова
Сахалина и окрестностей Николаевска на Амуре (землеройка — Sorex unguiculatus
Dobs.). Наконец некоторое число мелких млекопитающих, широко распространенных в
Приморье, впервые было обнаружено Александром Ивановичем в районе оз. Ханка (кожан
— Vespertilio murinus L., землеройка — Crocidura lasiura Dobs.).
Не менее
интересными оказались и орнитологические сборы А. И. Черского в Ханкайском
районе. С. А. Бутурлин, через руки которого прошли почти все трудные для
определения виды уссурийских птиц этих сборов, написал на основании коллекций
Александра Ивановича несколько научных статей и заметок, напечатанных в
журналах «Наша охота» и «Орнитологический Вестник». В них он установил
следующие подвиды, впервые собранные А. И. Черским: уссурийский пестрый дятел
(Dendrocopus major tscherskii But.), уссурийский крапивник (Anorthura fumigata
ussuriensis But.), уссурийские — ошейниковая (Otus bakkamoena ussuriensis But.)
и иглоногая (Nonx sculata ussuriensis But.) совки и некоторые другие. Затем, по
сборам А. И. Черского в Ханкайском районе, отмечено еще до десятка видов,
которые раньше не приводились для края и известны были для сопредельных с
Приморьем стран — Кореи, Японии и Китая. К таким птицам, например, относятся:
японская пестрая ласточка (Cercopis nipalensis Hodgs.), восточная пустельга
(Tinnunculus tinnunculus perpallidus Clarke), японская камышевая овсянка
(Emberiza schoeniclus pirrhulinus Swinhoe) и некоторые другие.
Из 20 видов
пресноводных рыб, собранных А. И. Черским в горных речках, впадающих в озеро
Ханка, по определению Л. С. Берга, новыми для науки оказались пескарь Черского
(Chilogobius czerskii Berg.) и два подвида гольянов (Phoxinus реrcniirus
mantschuricus Berg. и Ph. czekanowsku czerska Berg.).
Что касается
насекомых, собранных экспедициями Черского на Ханке, то до настоящего времени
они полностью еще не обработаны. Только лишь отдельные группы:
ложносетчатокрылые, или стрекозы, бабочки, шмели, часть жуков, и
полужесткокрылые можно считать приведенными в известность. Видные наши
специалисты, обработавшие эти группы, — А. Н. Бартенев, Ф. А. Зайцев, И. С.
Скориков, А. Н. Кириченко, Ю. И. Бекман и другие также подтвердили, как много
интересного было сделано Черским при изучении уссурийской энтомофауны. Так, по
данным А. Н. Бартенева, из 32 видов стрекоз, собранных на Ханке, 13 видов, или
40% оказались новыми для этого района, а ранее были известны в других странах
Азии. То же самое отмечает и Ф. А. Зайцев в отношении водных жуков. Из
сообщения А. Н. Кириченко я узнал, что среди интересных сборов Александра
Ивановича по полужесткокрылым оказался новый для науки и редкий Aradus czerskii Kir., живущий в
ходах кедровых короедов.
Зимой 1911 года
Александр Иванович был командирован Распорядительным комитетом Общества
изучения Амурского края в Петербург для обработки научных материалов последней
ханкайской экспедиции.
В результате
своих наблюдений на реке Одарке и определения основных научных материалов,
собранных им, Александр Иванович написал три работы: 1. Семь месяцев в
долине,верхнего течения р. Одарки. 2. Дневник наблюдений над природой, веденный
с 8 марта по 20 октября 1911 г. в долине верхнего течения р. Одарки и 3.
Орнитологические сборы в долине р. Одарки. Все эти работы были напечатаны в
XIII и XIV томах Записок Общества изучения Амурского края за 1913 и 1915 гг.
Из названных
работ две первые и особенно вторая дают яркое описание сезонных изменений
уссурийской природы с ранней весны и до поздней осени. Эти работы являются
результатом первых, довольно подробных фенологических исследований в крае.
Известно, что как животный, так и растительный мир Приморья отличается большим
своеобразием по сравнению с другими частями нашего Союза. Поэтому названные
работы А. И. Черского, впервые давшие широкие и яркие картины тех периодических
явлений в природе, которые характерны только для Дальнего Востока, были
особенно ценными. Фенологические наблюдения А. И. Черского важны тем, что они
охватывают большое число объектов и увязаны с ходом метеорологических
элементов. Различные сезонные явления у млекопитающих, птиц, земноводных,
пресмыкающихся, рыб и у многих насекомых отмечались постоянно в дневниках
Александра Ивановича. Одновременно с наблюдениями за животными он вел также
отметки в дневнике и о происходящих фенологических явлениях в растительном мире
(распускание листьев, цветение, плодоношение).
Таким образом,
комплексные фенологические наблюдения А. И. Черского нередко раскрывают сложные
взаимоотношения между различными представителями фауны и флоры (например, связи
у насекомых с их кормовыми растениями, совпадение прилета большинства насекомоядных
птиц с распусканием широколиственных древесных пород и т. д.).
Нельзя также не
отметить, что, фиксируя какой-либо фенологический момент у того или другого
вида, А. И. Черский одновременно указывает и на приуроченность животных к
стациям и на их повадки. Поэтому в дневниках А. И. Черского всегда
устанавливается неразрывная связь данного вида с окружающими условиями. Живое и
подробное описание поведения животных делает дневники еще более содержательными
и интересными.
В своих работах
по фенологии А. И. Черский показал себя натуралистом вдумчивым и с широким
кругозором. В них он не только впервые раскрыл картину периодических явлений в
жизни природы Приморья, но в то же время дал и богатый программный материал для
будущих как научных, так и школьных фенологических наблюдений. Они получили
впоследствии широкое развитие в крае и во многом строились на основе дневников.
А. И. Черского.
Третья печатная
работа А. И. Черского узко специальная и посвящена фауне птиц верховьев р.
Одарки. В ней он перечисляет 104 вида, птиц, наблюдавшихся автором в районе
исследований и собранных им. Он описывает образ жизни многих указанных в работе
видов пернатых и их пение, время линьки, питание, периоды прилета и отлета и
вывод птенцов. Раньше по биологии этих видов птиц Приморья или вовсе ничего не
знали или о них известны были лишь кое-какие отрывочные сведения. К таким
видам, например, относились перелетный широкорот, уссурийский пестрый дятел,
синяя мухоловка, личинкоед серый, красношейка, маньчжурский соловей, сизый
дрозд, короткохвостая камышевка и ряд других.
В 1912 году А.
И. Черский, продолжая исследования фауны Приморья, вместе с препаратором А. Г.
Кузнецовым работал в ближайших окрестностях Владивостока. Более тщательные
исследования в этом году он проводил по долине речки Седанки. Кроме наземной
фауны (птицы, млекопитающие, земноводные, пресмыкающиеся и насекомые), они
исследовали и рыб. Среди последних, как выяснилось при обработке их Л. С.
Бергом, оказались две очень интересные формы. Одна из них относилась к новому
для науки виду бычков, который был назван в честь А. И. Черского (Cottus
czerskii Berg.). Другой вид (Cheanogobius macrognathos Bleck.) известен был
ранее только с Южного Сахалина и из Японии.
Кроме того,
большие зоологические сборы этого года снова позволили пополнить коллекции
музея Общества изучения Амурского края многими видами наземной фауны
позвоночных и насекомых.
В 1913 году А.
И. Черский также вместе со своим помощником и большим любителем природы А. Г.
Кузнецовым работал летом на самом юге Приморья — на реке Тумень-Ула, близ
корейской границы. В результате работ этой экспедиции были добыты большие
коллекции по различным группам животных и преимущественно по млекопитающим,
птицам и насекомым. Из млекопитающих, кроме мелких мышевидных грызунов и
землероек, был найден впервые для Дальнего Востока интересный крысовидный хомяк
(Cricetulus triton Winton).
В 1914 году
Александр Иванович опять вместе с А. Г. Кузнецовым и с сотрудницей музея Н. П.
Стояновской работал в первой половине лета с экспедицией департамента
земледелия в Ханкайском районе, исследуя наиболее дикие северо-западные его
уголки. Изучение их фауны подтвердило прежнее обитание в этом районе целого
ряда ксерофильных видев фауны, характерных для открытых травянистых ландшафтов.
К таким видам из млекопитающих относится даурский хомячок (Cricetulus
barabensis Pall.), из птиц — большеногий и пестрый коньки (Anthus richardi
Vieill., А. gustavi Swinhoe), трехперстка (Tarnix blandfordi Blyth.), из
земноводных — жаба монгольская (Bufo raddei Strauch) и некоторые другие виды.
В конце лета и
осенью этого же года А. И. Черский с А. Г. Кузнецовым обследовали и
коллектировали главным образом морских животных в заливе Петра Великого и на
прилежащих островах — Путятине, Рейнеке, Фуругельме и других. Эти поездки дали
обильный материал по фауне моря. Попутно были собраны и коллекции по наземной
фауне в прибрежной зоне островов, остававшихся до этого очень мало
исследованными в фаунистическом отношении.
Семь лет
плодотворной научно-исследовательской деятельности А. И. Черского при
Владивостокском музее оставили настолько прочные следы, что и до сего времени,
спустя 37 лет после смерти Александра Ивановича, заслуги его перед музеем и в
деле изучения фауны Приморья остаются яркими страницами в истории исследований
природы края.
Выше уже
говорилось, насколько ценными и интересными в научном отношении были коллекции
и исследования; А. И. Черского. Необходимо еще остановиться на общественном и
краеведческом значении коллекций, созданных им при музее Общества изучения
Амурского края.
Питая особую
склонность к изучению птиц, А. И. Черский оставил музею богатую
орнитологическую коллекцию. При этом он собирал материал не только из Приморья,
но и из разных мест Дальнего Востока. Для участия в этих сборах Черский привлек
и многих других лиц (например, В. К. Арсеньева, А. А. Емельянова, А. К-
Мольтрехта, В. А. Белоусова, М. Е. Жданко, Ф. А. Дёрбек и др.), которые
работали в экспедициях, направлявшихся в различные части Дальнего Востока.
Таким образом, к 1914 г. при музее был
накоплен богатейший коллекционный материал по птицам, обработкой которого и
занялся Александр Иванович, привлекая для этого видных орнитологов того времени
С. А. Бутурлина и В. Л. Бианки. В результате этой работы в 1914 г. он
опубликовал в XIV томе Записок Общества изучения Амурского края общий список
птиц, хранящихся в музее Общества. Этот список в 305 видов (в количестве до
2000 экземпляров) стал в известной степени сводкой всех фактических данных о
птицах Дальнего Востока. В списке даны русские и латинские названия видов, их местонахождения
на Дальнем Востоке с указанием времени сбора и фамилий коллекторов, собиравших
птиц.
Опубликование
такого каталога не только показало, что орнитологическая коллекция Владивостокского
музе, являлась наиболее богатой на Дальнем Востоке, но имело и большое
краеведческое значение. Точно определенная и включающая дальневосточную
орнитофауну, в целом эта коллекция сделалась постоянным справочником для широкого
круга лиц, интересующихся местными птицами. Она оказывала и оказывает и теперь
большую пользу научному работнику, приступающему к изучению орнитофауны края,
помогает в работе педагогу-биологу, лесничему, охотнику, юннату и всем тем, кто
сталкивается в крае с миром пернатых.
В научном отношении орнитологическая
коллекция (ее фондовый отдел) Владивостокского музея имеет также немалое
значение: большое число ее видов (особенно из отряда воробьиных) представлено
сериями экземпляров. Они происходят из различных районов Дальнего Востока и,
давая сравнительный материал, позволяют уловить морфологические изменения у
ряда видов в зависимости от их географического распространения. Все это очень
важно для систематика и зоогеографа.
Далее,
орнитологическая коллекция, составленная А. И. Черским, включает типы почти
всех новых подвидов, которые были установлены С. А. Бутурлиным и о которых уже
было упомянуто выше. Наконец, она включает те редкие виды (например, чешуйчатый
крохаль, японская пестрая ласточка, японский скворец и другие), которые были
обнаружены в нашей дальневосточной орнитофауне благодаря исследованиям А. И.
Черского. Все это еще в большей степени повышает научную ценность данной
коллекции.
Орнитологи,
работавшие в. крае в более поздние годы (Л. М. Шульпин, К. А. Воробьев и
другие), при своих исследованиях обыкновенно пользовались орнитологическими
коллекциями Владивостокского музея и в своих работах нередко ссылаются на
составленный и опубликованный А. И. Черским список птиц, хранящихся при музее.
Черский, столь
много уделявший внимания сборам и изучению птиц Дальнего Востока и уже в первые
годы своей деятельности давший обстоятельные работы по орнитофауне края,
несомненно мог бы сделаться со временем крупным специалистом-орнитологом, если
бы не преждевременная смерть, оборвавшая его кипучую, полную научных интересов
жизнь.
Энтомологические
коллекции, собранные и монтированные Черским при музее Общества изучения
Амурского края, также представляют большую ценность. За годы своей исследовательской
работы Александр Иванович собрал огромное количество насекомых. И в этих
работах он никогда не оставался только коллектором, но всегда интересовался
научным значением своих сборов. Не определяя насекомых сам, он ежегодно
отправлял их различным специалистам и прежде всего энтомологам Зоологического
музея Академии наук А. П. Семенову-Тян-Шаньскому, Г. Г. Якобсону, Ю. И.
Бекману, А. Н. Кириченко и другим. Определенные ими коллекции возвращались во
Владивосток, и Александр Иванович расставлял их в систематическом порядке, в специально
сделанных для этого ящиках.
Таким образом,
благодаря исключительному трудолюбию и любви к своему делу А. И. Черский
положил начало созданию при Владивостокском музее научных систематических
коллекций по насекомым — жукам, полужесткокрылым, стрекозам, прямокрылым и
шмелям.
Располагая
большими энтомологическими сборами, он организовал при музее, кроме
систематических — фондовых коллекций, еще и демонстрационные коллекции в
выставочном зале, где посетители музея могли познакомиться с богатым миром
насекомых уссурийской фауны.
Создание при
музее во Владивостоке энтомологических коллекций имело также и воспитательное
значение в подготовке молодых кадров энтомологов на месте. Начиная с гимназиста
Бергера — ученика и спутника А. И. Черского в путешествии на р. Одарку, на этих
коллекциях учились познавать разнообразный мир насекомых Приморья и последующие
энтомологи.
Не меньшее
краеведческое значение имели и ихтиологические коллекции, созданные А. И. Черским
при Владивостокском музее. Они также привлекли ряд лиц, интересующихся
изучением местных рыб. На этих же коллекциях начинали свои первые работы
известные теперь ихтиологи Дальнего Востока П. А. Моисеев, А. Я. Таранец и
другие.
В начале 1915
г. прерывается научно-исследовательская работа А. И. Черского при музее
Общества изучения Амурского края во Владивостоке. Он перешел на службу в
Управление рыбными и морскими звериными промыслами и в том же году уехал на
Командорские острова.
Второй период
своей научной деятельности — с 1915 г. и по день смерти в 1921 г. — Александр
Иванович провел на Командорах, работая там в качестве старшего наблюдателя.
Сведения о его научно-исследовательской работе за этот период крайне
недостаточны. Известно только, что в течение пятилетнего пребывания на Командорских
островах он нес тяжелую и ответственную работу по наблюдениям за песцами и за
морскими промысловыми животными, главным образом котиками, и охране их. В связи
с повседневной служебной работой Александр Иванович строил и свои научные
исследования. Занимался он преимущественно изучением биологии голубого
командорского песца. В результате этих исследований он напечатал в 1919 г.
довольно большую работу: «Командорский песец» («Материалы по изучению
рыболовства и пушного промысла на Дальнем Востоке», вып. I). В ней он подробно
разбирает биологию этих животных, ярко описывая их жизнь в течение всего года
на островах. Очень интересны выдержки из дневника автора, касающиеся наблюдений
над песцами в условиях их приручения. Он увлекательно и детально описывает
сцены из жизни одной прирученной, но оставленной на воле семьи песцов, за
которыми он провел долгие и тщательные наблюдения.
Изучение
биологии голубых песцов и учет всех недостатков и ошибок в прежних методах их
промысла на Командорах привели Александра Ивановича к выводам о необходимости
скорейшего перехода к наиболее рациональным приемам ведения песцового
хозяйства, к развитию правильного промышленного вольного звероводства на этих
островах.
Целый ряд новых
данных А. И. Черского по изучению песцов и намеченные им мероприятия по
оздоровлению подорванного в те годы промысла морских животных были учтены
впоследствии и в годы Советской власти стали программой работ по преобразованию
природных богатств этих наиболее отдаленных уголков нашей Родины.
В настоящее время на Командорских островах,
на которых проводил свои последние научные работы А. И. Черский, организован
мощный звероводческий совхоз, названный именем этого исследователя-натуралиста.
За свою
короткую жизнь А. И. Черский показал себя достойным продолжателем дела своего
отца, И. Д. Черского.
О смерти
Александра Ивановича Черского до последнего времени не было точных сведений.
Даже официальные справки, выданные его жене, указывали то 1921 г. (справка
Общества изучения Амурского края), то 1920 г. (справка директора
Звероводческого совхоза на Командорах Саута). Но с приездом в Иркутск
препаратора А. Г. Кузнецова, долгие годы проработавшего вместе с А. И. Черским
и бывшего с ним на Командорских островах, и дата смерти и причина ее более или
менее уточнены.
Весной 1919
года Черский был назначен директором Управления по охране песцового промысла на
Командорских островах. В его ведении находились остров Беринга и остров Медный.
На острове Медном Черский и остался зимовать до весны 1920 г., а Кузнецов
вернулся работать в трест «Дальрыба». В связи с событиями гражданской войны на
востоке ни один советский пароход не мог заходить в 1920 г. на Командорские
острова. На острове Медном, как выяснилось потом, создалась крайне тяжелая
обстановка. Туда несколько раз приходил какой-то катер и прибывавшие на нем
обирали и спаивали алеутов. С пароходом «Магнит», который направлялся в 1921 г.
в Петропавловск с продуктами, Кузнецов, обеспокоенный судьбой любимого
руководителя, добрался до острова Медного и здесь узнал о трагической смерти
Александра Ивановича.
Некто Храмов,
досмотрщик на песцовом промысле, объявил себя после смерти Черского начальником
острова. Он показал Кузнецову могилу Черского, бережно охраняемую местным
населением (о чем позднее было доложено и другими лицами в Дальневосточном
отделе Географического общества) и вручил ему записку Черского, имеющую форму
завещания. В ней покойный просил распределить свое имущество между
сотрудниками, работавшими с ним в последнее время, а рукописи свои просил
вручить какой-нибудь научной организации во Владивостоке. С запиской Кузнецову
была вручена японская закрывающаяся соломенная корзинка среднего размера, до
отказа заполненная исписанными полевыми книжками. Опрашивая местных жителей,
Кузнецов выяснил, что они относились с любовью и уважением к А. И. Черскому, и
узнал возможные причины, которые заставили А. И. Черского принять какой-то яд
зимой 1921 г. Группа кулаков-алеутов после лета 1920 г., когда приходил к
острову какой-то загадочный катер, начали преследовать Черского угрозами убить
его, требуя спирта и денег. Не имея в течение двух лет никаких сведений с
большой земли и не решаясь один выйти в море (надежных спутников он не имел),
нервный от природы Черский не выдержал этой обстановки. Сданная Кузнецовым в
научный отдел «Дальрыбы» (персонально К. И. Воронову) корзинка с рукописями и
посмертная записка потерялись. Позднее, в 1923-1924 гг., Кузнецов по просьбе
нескольких организаций дал объяснения о передаче рукописей, но отыскать их не
удалось.
/И. Д. Черский.
Неопубликованные статьи, письма и дневники. Статьи о И. Д. Черском и А. И.
Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 358-368./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz