Ф. С. Панкратов
3-го октября скончался один из честнейших русских граждан, Федор Семенович Панкратов, — один из тех людей, про которых можно сказать:
Кто знал его, забыть не может...
Он не играл какой-либо резко бросающейся в глаза общественной или политической роли, ограничиваясь скромной деятельностью «сеятеля» всем нам дорогим заветов среди младшего персонала своих сослуживцев по учебной электрической станции военной школы. Если среди них существует ныне заметная политическая сознательность и сплоченность, то этим они обязаны не кому-либо другому, как покойному Федору Семеновичу.
Многие обстоятельства не позволяют теперь остановиться на подробной характеристике этого незаурядного человека, представителя в полном смысле слова трудовой семьи Панкратовых, из коей вышел родной брат покойного, всем известный шлиссельбуржец Вас. Сем. Панкратов. Отмечу только, что Ф. С. принадлежал к партии с.-рев. еще в период первой революции (1905 г.) и оказывал много услуг этой партии и, между прочим, ее тогдашней нелегальной военной организации, в одном из органов которой («Военный Голос») дебютировал мастерски составленною статьею (если не ошибаюсь, «Солдатская памятка»), написанною настоящим русским народным языком.
После февральской революции покойный примкнул к тому течению партии с.-рев., которое выступало самостоятельно под именем группы социалистов-революционеров оборонцев-государственников.
Умер Ф. С. от рака в желудке, имея от роду всего 50 с небольшим лет.
Эд. Пекарский.
/Вестник литературы. № 10 (22). Петроград. 1920. С. 16./
Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде
Кэскилена Байтунова-Игидэй,
Койданава
Брат Федора Семеновича Панкратова - Василий Семёнович Панкратов - род. 26 декабря 1864 г. в с. Алексеевское Тверской губернии Российской империи. Окончил техническое училище, работал токарем и слесарем в Коломне и Твери. С 1880 г., работая на заводе в Санкт-Петербурге, начинает посещать народовольческие кружки, и, бросив работу, переходит на нелегальное положение, проживая в разных городах Российской империи: Киеве, Харькове, Одессе, Москве, Ростове на Дону, Севастополе и др. С 1883 г. состоял членом боевой дружины партии «Народная воля». В марте 1884 г. был арестован в Киеве при оказании вооруженного сопротивления, приговорен к смертной казни, замененной двадцатилетней каторгой в одиночному заключении в Шлиссельбургской крепости. По амнистии 1896 года срок его каторги был сокращён на одну треть, а в 1898 г. он был освобождён из крепости и отправлен в ссылку в Якутскую область, в окружной город Вилюйск, куда он был доставлен в феврале 1899 г. Участвовал как и Эдуард Пекарский в Нелькано-Аянской экспедиции В. Е. Попова. [Лурье Г. Якутская ссылка в девяностые и девятисотые годы. // 100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Москва. 1934. С. 194.] Отбыв полностью срок наказания в 1904 г. В. С. Панкратов возвращается в Москву, где оказывается в самой гуще событий 1905-го года и участвует в Московском вооруженном восстании. В 1908 г. участвует в Якутско-Зейской экспедиции, снаряженной Сибирской краевой администрацией для рекогносцировочных работ для проектирования якутско-зейского пути, в 1911-1913 гг. принимал участие в экспедиции Геологического комитета. Февраль 1917 г. застал его в Якутске и он вошел Якутский военно-революционный комитет. «Панкратов, бывший управляющий торговой фирмы Громова, - человек с либеральными, отнюдь не революционным взглядами... Панкратов все время твердил, что ничего не выйдет, что вот и в 1905 году была революция, а потом наступила реакция, что лучше, де, не начинать». [Ярославский Е. Февральская революция в Якутии. // 100 лет Якутской ссылки. Сборник якутского землячества. Москва. 1934. С. 286.]. Панкратов возвращается в Санкт-Петербург, где выдвигается на пост Председателя Совета Василеостровской Народной милиции, затем переходит на работу в Штаб Петроградского военного Округа. Во время июльского восстания большевиков вместе с Григорием Алексинским 5 (18) июля в газете «Живое слово» опубликовал статью под заглавием: «Ленин, Ганецкий и Ко — шпионы!», указывавшую на связь большевиков с немцами. В июле 1917 года В. С. Панкратов попадает в Дополнительный список членов Учредительного Собрания, выдвинутых партией социал-революционеров по Якутскому Избирательному Округу № 2. С 1 сентября 1917 по 26 января 1918 г. В. С. Панкратов состоял комиссаром Временного Правительства при Отряде особого назначения, охранявшем находившегося в Тобольске Николая II и его семью вместе с Александром Васильевичем Никольским, с которым он познакомился в Якутской ссылке. Позднее принимал участие в Уфимском государственном совещании. Поддержал приход к власти А. В. Колчака, за что в ноябре 1919 г. был исключён из Партии социал-революционеров. Входил в так называемый Омский блок ПСР, поддерживающий Верховного Правителя А. В. Колчака. Участвовал в работе государственного экономического совещания в Омске. После окончания Гражданской войны жил в Петрограде. В 1922 г. в письме во ВЦИК протестовал против применения смертной казни к руководителям ПСР. Член Всесоюзного общества политкаторжан. Умер 5 марта 1925 года в Ленинграде и похоронен на Волковом кладбище.
Клерия Лабидуда,
Койданава
.png)
.png)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Начальника Нелькан-Аянской экспедиции инженера В. Е. Попова
Из всех отдаленных окраин России к наименее обследованным относится Якутская область. Эта громадная по величине страна долгое время была забыта «Богом и людьми».
И только со времен царствования Александра II, когда в широких размерах пробудилось в России освободительное движение, правительство вспомнило про Якутскую область и нашло ее полезной для ссылки всех тех, кто оказывался не удобен для него и неблагонадежен в политическом отношении.
Но в то же время правительство не знало, что такое из себя представляет эта великая, далекая Палестина; кто ее населяет, какие богатства лежат в недрах ее.
В то время о Якутской области имелось лишь смутное представление на основании полицейских рапортов, губернаторских донесений. Научных исследований в том масштабе, как того требовали местные и специальные условия, не производилось. Начальники того времени управляли областью по старинному, рутинному образцу. Они больше кормились сами со своей полицейской челядью, собирали в свою пользу подати натурой — шкурами зверей и нисколько не заботились о том, чтобы познакомиться поближе с теми людьми, над которыми поставлены управлять.
Иностранцы проявляли большее внимание к этой богатой стране с громаднейшими золотыми приисками и еще в начале прошлого столетия была организована ими «Русско-Американская компания», которая предполагала связать центр Якутской области с одним из лучших портов на Охотском море, а именно Якутск с Аяном.
Мысль дать выход к морю следует отнести к наиболее удачным. Якутская область чрезвычайно удалена от центров. Город Якутск отстоит от железной дороги и центра Сибири, г. Иркутска, на 2.700 верст и при этом громадном протяжении имеет только один путь сообщения — водный, по реке Лене. Все снабжение Якутской области хлебом, товарами, машинами, идет по этому пути, который на многие недели совершенно закрывается два раза в году, — во время вскрытия реки и ледохода.
Вследствие громадной длины этого водного пути вскрытие и замерзание реки происходит не одновременно, иногда продолжается месяц и более, и поэтому Якутская область два раза в году совершенно отрезывается на долгое время от всего мира. К числу неудобств следует отнести также большую дороговизну передвижения, так как наиболее дешевый способа — сплав по воде и пароходная тяга — возможен только три месяца в году, после чего устанавливается по льду лошадиная тяга.
В виду изложенного у многих являлось стремление связать гор. Якутск с морем. Существовавший путь в гор. Охотск, расположенный на берегу моря, нельзя считать удовлетворительным в виду того, что Порт-Охотск принадлежит к числу очень плохих портов; суда не во всякую погоду могут приставать, да и в хорошую они останавливаются в 7-ми верстах от берега, вследствие чего нагрузка и разгрузка товаров сопряжены с большими затруднениями и опасностями, в особенности в бурную погоду. Кроме того, при расстоянии между Якутском и Охотском более чем в тысячу верст передача грузов совершается исключительно сухим путем, почему доставка в высшей степени дорога.
Совсем другое представляет из себя направление на Порт-Аян: при сухопутном расстоянии в 2.200 верст через Становой хребет весь остальной путь лежит по судоходным сплавным рекам, что весьма удешевляет провозную стоимость и ускоряет передвижение; кроме того, самый порт представляет из себя один из лучших портов в мире в силу естественных, природных заграждений от господствующих ветров и большой глубины бухты. Пароходы останавливаются в 60-70 саженях от берега даже во время сильных ветров.
Все эти обстоятельства служили еще с давних времен побудительными причинами даже для иностранцев развить торговые операции и организовать правильное движение между этими пунктами.
Как я указывал раньше, русское правительство совершенно не интересовалось этой областью. И только после начавшейся ссылки туда политических поднадзорных, интеллигентных людей, которых до того времени Якутская область никогда не видела, началось первое знакомство и изучение этой окраины.
Говоря про исследования, относящиеся до начала политической ссылки, нельзя не упомянуть про экспедицию Миддендорфа, которая дала прекрасные и интересные результаты. Но район исследований этой экспедиции был весьма ограничен, вследствие трудности работ и незначительного числа сотрудников, часть которых была перерезана тунгусами.
Когда Якутская область переполнилась, в конце 70-х годов и в начале 80-х, интеллигентными людьми, сосланными по политическим делам, то началось первое обстоятельное знакомство с нею. Многие из сосланных, прожив более 20 лет в ссылке, отнеслись с большим энтузиазмом к делу изучения быта, нравов, условий жизни, верований тех племен, среди которых им приходилось жить. Попадая прямо из столиц в юрты якутов и урасы кочевых тунгусов, им приходилось тесно сживаться с ними, изучать язык, первоначально с целью иметь возможность прокормиться, не умереть с голоду, а затем уже для знакомства с племенами и их жизнью. Талантливость, способность к наблюдениям, к литературному труду создала целый ряд научных работ. За эти годы было совершено много экспедиций и экскурсий.
Только благодаря участию политических ссыльных возможно было организовать в Якутске статистический комитет, издававший весьма интересные памятные книжки. Благодаря небольшим средствам, пожертвованным Сибиряковым, многие политические ссыльные получили возможность предпринять ряд поездок и заняться строго научными исследованиями. Часть этих трудов уже. появилась в свет, другая часть еще не издана. Возможностью использовать труды, знания и способности этих изгнанников воспользовались даже иностранцы. Американцы командировали двух русских сосланных, Богораза и Иохельсона, в отдаленные места для изучения быта чукчей и тунгусов, снабдив их на два года необходимыми средствами и приборами.
Русское правительство тоже часто прибегало к услугам политических ссыльных. Отменяло в этих случаях строгие полицейские меры, установленные для надзора за жизнью политических, разрешало разъезды по области; тогда как при других условиях разъезды всегда строго воспрещались циркулярами из Петербурга, стесняя в высшей степени свободу ссыльных и тем причиняя им массу лишений.
По моем приезде в Якутск, вместо отсылки в отдаленные места области, а именно в Колымский край, я был зачислен исполняющим обязанности якутского областного инженера и оставлен на месте жительства в самом Якутске.
С моей новой работой были связаны разъезды по области, и якутский губернатор взял честное слово, что я не воспользуюсь возможностью бежать оттуда, но, несмотря на данное слово, он все-таки прикомандировал казака, который безотлучно сопровождал меня во всех моих поездках. Нужно заметить, что за последнее время Якутская область стала нуждаться в инженерных силах. Отсутствие дорог, надобность в постройках больниц, школ потребовали приложения технических знаний и труда.
В начале 1903 года, по предложению иркутского военного генерал-губернатора, мне был сделан запрос, не пожелаю ли я принять на себя руководство экспедицией по изысканию пути между Нельканом и Аяном, тех двухсот верст, которые представляют наибольшую трудность в сооружении тракта, а именно в перевале и отрогах Станового хребта.
Согласившись на предложенные условия, я просил дать возможность расширить задачи экспедиции и заняться не только техническим изысканием пути, а также научными исследованиями и собиранием коллекций, в виду большого интереса, который представляет из себя эта часть области. В данном случае для увеличения материальных средств на помощь пришло местное купечество, которое ассигновало дополнительные деньги, и благодаря его пресвященному вниманию удалось расширить программу работ и пригласить лучших сотрудников.
Мне был предоставлен свободный выбор членов экспедиции. В то время в Якутской области находились студенты Московского университета, сосланные по распоряжению министра Сипягина в 1902 году. В их числе находились двое уже окончивших курс наук, один по математическому факультету — Александр Алексеевич Ховрин, другой по естественному — Иринарх Михайлович Щеголев. Оба любезно согласились принять участие в экспедиции.
Первый — Ховрин — принял на себя, помимо инструментальной съемки, еще собирание геологической коллекции, антропометрическое измерение тунгусов и гипсометрическое и геологическое исследование главного перевала хребта. Второй — Щеголев — взялся собирать коллекции по энтомологи, ботанике и зоологии и составить очерк флоры и фауны пройденного пути.
Кроме них, с большими трудностями удалось пригласить бывшего шлиссельбургца Василия Семеновича Панкратова и сосланного Павла Федоровича Теплова; затруднения заключались в том, что губернатор не соглашался отпустить их из Вилюйска, куда они были причислены, и потребовалось возбудить целую переписку, с департаментом полиции. После долгих моих настаиваний на необходимости пригласить этих двух полезных сотрудников, наконец, департамент полиции уступил и разрешил зачислить их в состав экспедиции.
[С. 1-6.]
Кроме них, я пригласил еще двух старых сосланных, старика Всеволода Михайловича Ионова и известного составителя якутского словаря Эдуарда Карловича Пекарского, в руки которых передал все этнографическое исследование приаянских и устьмайских кочевых тунгусов в связи с экономическими условиями жизни, приведшими их к обнищанию и постепенному вымиранию.
[С. 6-7.]
В силу полицейских соображений правительство нашло необходимым прикомандировать к экспедиции двух казаков и одного офицера-казака, на обязанности которых тайными инструкциями было возложено препятствовать членам экспедиции совершить побег, который чрезвычайно легко привести в исполнение в Порт-Аяне, куда на стоянки приходят иностранные суда...
После долгих сборов, отбирания разных сведений об этой местности у бывавших людей, экспедиция выступила в путь в первых числах февраля; возвратилась обратно в Якутск в первых числах сентября; пробыла в пути таким образом 6 месяцев...
[С. 7.]
В настоящем печатном труде помещаю дневник экспедиции г. Щеголева и естественноисторический очерк — его же, которые составят первую часть работ экспедиции. Г. Щеголев приносит свою благодарность казачьему офицеру А. И. Казанцеву, который служил ему переводчиком при записях якутских названий растений и насекомых.
[С. 9-10.]
Инженер В. Е. Попов
*
ЧЕРЕЗ СТАНОВОЙ ХРЕБЕТ
Изыскание Нелькан - Аянского тракта.
Экспедиция 1903 г.
I.
От Якутска до с. Устьмайского
...Экспедиция, как сказано, выступила в начале марта 1903 года. Кроме работ чисто технического характера, члены экспедиции, по предложению В. Е. Попова, согласились заняться попутно этнографией (П. Ф. Теплов), геологией (В. С. Панкратов и А. А. Ховрин) и собиранием флоры и фауны (автор этих записок). Два члена экспедиции, В. М. Ионов и Э. К. Пекарский, получив дополнительные поручения от якутского статистического комитета, имели выехать из Якутска в Нелькан первым пароходом.
Кроме того, инженером Поповым было поручено гг. Ионову и Пекарскому собирание этнографических коллекций на месте работ по пути следования для музея Александра III, для каковой цели были присланы директором этого музея г. Клеменцом 1600 рублей по предварительной смете, составленной инженером Поповым...
[С. 13-14.]
III.
От Нелькана до Олгондó
...В Аяне нам необходимо было дождаться парохода, который должен был доставить нам продукты. Кроме того, изо дня на день мы ожидали прибытия двух членов-этнографов экспедиции (В. М. Ионова и Э. К. Пекарского).
[С. 94.]
Что касается этнографов, то Э. К. Пекарский уехал по тапчинскому перевалу на рр. Алдому и Лантар, а В. М. Ионов спустился по рр. Мае и Алдану — оба для исследования тунгусов, живущих по этим рекам.
[С. 94.]
Ир. Щеглов
/Черезъ Становой хребетъ. (Нельканъ-Аянъ). Экспедицiя инженера В. Е. Попова въ 1903 году. Москва. 1907. С. 6./
ОТДЕЛ V
Хроника
В г. Якутске близко к осуществлению издание еженедельной русско-якутской газеты, потребность в которой признана местною интеллигенциею давно назревшею. Газета будет печататься в собственной типографии, к оборудованию которой уже приступлено.
По поводу выраженного в одной библиографической заметке нашего журнала сожаления о том, что до сих пор не опубликованы этнографические материалы о тунгусах Майского ведомства Якутского Округа, собранные членами Нелькано-Аянской экспедиции инженера В. Е. Попова, гг. Ионовым и Пекарским, нам сообщают из Якутска, что местный Статистический Комитет предложил г. Ионову, за особое вознаграждение, приступить самому к обработке материалов, касающихся быта собственно майских тунгусов, живущих по рр. Алдану и Мае, а обработку материалов г. Пекарского о быте «приаянских» тунгусов взял на себя, по предложению г. Ионова, некто г. Цветков, недавно прибывший в гор. Якутск и интересующийся бытом сибирских инородцев вообще и тунгусов в частности. К помощи постороннего лица пришлось прибегнуть потому, что гг. Ионов и Пекарский не обладают достаточным досугом для самостоятельной разработки собранного ими обоими обширного материала, а предположенный исследователями способ совместной обработки, при участии самого инженера Попова и члена его экспедиции В. С. Панкратова, не мог осуществиться за выездом последних и г. Пекарского из области.
Хроника составлена Н. Виноградовым
/Живая Старина. Періодическое изданіе отдѣленія этнографіи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества. Вып. IV. Отд. V. С.-Петербургъ. 1906. С. 86-87./
ЯКУТЫ и ТУНГУСЫ
В «Спб. Ж.» напечатана статья шлессельбуржца В. С. Панкратова: «Аяно-Нельканский край», в которой автор, делясь своими впечатлениями от последней поездки своей для обследования Джугджура, посвятил несколько строк якутам и тунгусам, населяющим этот край. Сравнении этих племен говорить далеко не в пользу якутов.
Отметив честность, — качество которым так резко отличаются тунгусы от якутов, г. Панкратов продолжает:
«Надо добавит, что здешние тунгусы и живут чище, опрятнее якутов, в урасах у них хотя и тесно, но чисто. Посуда моется, белье стирается; на ребятишках и взрослых рубаха и штаны не носятся до поры пока не спадут с плеч. Если тунгус строит жилище, то делает его светлым, чистым и высоким, не как якутские юрты или избы амгинских крестьян. Об опрятности тунгусов вы можете судить и по громадному количеству мыла, которое ежегодно распродается тунгусам, — говорят нельканцы. И это не преувеличение. Само Нельканское селение свидетельствует об этом. Десять лет тому назад здесь было только несколько домов. В настоящее время уже несколько десятков, из которых многие принадлежат и тунгусам.
В своем подражании тунгусы стоят гораздо выше якутов. Сколько десятков лет последние жили и наблюдали скопцов, отличающихся опрятностью и хозяйственностью, однако позаимствовали мало, охотнее восприняли от уголовных поселенцев мелкое торгашество, картежною игру, пьянство и торговлю водкой, вообще не любовь к труду, а любовь к быстрой к легкой наживе. Эти качества, как заразу они привозят с собой и сюда и здесь прививают их тунгусам».
/Якутская Окраина. Газета политическая, общественная и литературная, выходитъ въ Якутскѣ ежедневно, кромѣ дней послѣпраздничныхъ. Якутскъ. №. 77. 6 Апрѣля 1914. С. 2./
II.
Примѣчанія:
9). Порт Аян находится на берегу Охотского моря, в 1200 в. от Якутска. В 1845 г. был устроен к нему из Якутска удобный торговый: путь, а в 1852 г., по инициативе и ходатайству генерал-губерн. Восточной Сибири Н. Н. Муравьева, и почтовый тракт, закрытый в 1867 г., вследствие ликвидации деятельности Российско-Американской компании. О внешности порта Л. Ф. Филипеус, отлично знавший все утолки Охотского моря, говорит: «У Аяна картина меняется: окруженная высокими горами, небольшая прелестная бухта, безопасность якорной стоянки и сообщения с берегом, солидность построенных на берегу складочных магазинов и красивый опрятный вид церкви и домов, виднеющихся чрез березовую рощу, — все это, после мучительного плавания по печальным рейдам Охотского моря, производить отрадное впечатление и дает возможность свободно вздохнуть!». В настоящее время Аян, конечно, не имеет прежнего своего значения и вида. В 1886 г., по поручению и. д. ген.-губ. гр. А. П. Игнатьева, ездил в Аян Якутский губернатор, ген.-м. К. Н. Светлицкий — для обозрения Якутско-Аянского тракта и для выяснения вопроса о новом заселении этого тракта переселенцами. В 1894 г., но почину Иркутского ген.-губ. Горемыкина, командирован был, для открытия удобного перевала чрез Джугджурский хребет, восстановления тележного пути и оживления Охотско-Якутского края в торговом отношении, дорожный техник П. А. Сикорский. В июне - июле 1900 г. ездил в Аян известный золотопромышленник и благотворитель А. М. Сибиряков. Цель его поездки состояла в личном ознакомлении с Нелькано-Аянской дорогой, требующей лучшего и более удобного устройства ей. Летом 1903 г. работала на этом тракте специальная экспедиция, в составе начальника ее, инж. В. Е. Попова, шлиссенбургца В. С. Панкратова, адм.-сс. П. Ф. Теплова, геолога А. А. Ховрина, зоолога И. М. Щеголева и двух этнографов и коллекторов В. М. Ионова и Э. К. Пекарского, командированных, музеем Императора Александра III. В последнее время, с приездом в Якутск губ. И. И. Крафта, обращено внимание правительства на соединение Якутска с р. Амуром дорогой чрез Амгу; Большой Амбардах, по берегам р.р. Алдана и Тимптона и чрез Лебединские прииски на Невер, урочище на Амуре. В этом направлении в 1908 г. работала экспедиция Панкратова и Любатовича, а несколько позднее — экспедиция под начальством инж. путей сообщения А. С. Васильева и помощника его инж. Н. Н. Басенко.
/Якутскія Епархіальныя Вѣдомости. Отдѣлъ неоффиціальный. Якутскъ. 1 августа 1915. С. 289./
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz