Э. К. Пекарский
ЯКУТСКАЯ СКАЗКА
[* Составлено в сотрудничестве с литератором Н. П. Поповым.]
Сказка в якутском быту имеет огромное значение. Вот что, между прочим, писал о якутской сказке В. Л. Приклонский: «Слушают сказку все домашние, без различия возраста, пола, положения. Взимание всех сосредоточено на рассказе, всякий поощряет утомляющегося сказочника понуканиями; отрешась от своей грустной действительности, слушатель совершенно переносится в мир фантазии... С постепенным угасанием камина сгущается окружающий мрак; утомленные слушатели сквозь сон понукают еще более утомленного рассказчика, и только к утру все забываются, повторяя в своих сновидениях поразившее их воображение обстоятельство рассказа» (Три года в Якутской области. Живая старина, 1891 г., вып. III и IV).
Понятно, поэтому, что внимание ученых давно обратила на себя эта существенная сторона якутского быта. В литературе с давнего времени стали появляться отрывочные произведения якутского народного творчества в русском переводе или изложении, но якутский текст этих произведений я их перевод впервые появились в печати лишь по выходе в свет известного «Путешествия» Миддендорфа в издании Академии Наук сначала на немецком, а потом и на русском языке. Во второй части «Путешествия на север и восток Сибири» (СПб., 1875-1878 г.) помещены тексты, записанные самим Миддендорфом и им же подстрочно переведенные. В свое время акад. Бётлинг пользовался этими текстами, но он не располагал достаточным количеством словарного материала, чтобы быть в состоянии расшифровать все записи знаменитого исследователя. Поэтому в его Iakutisch-Deutsches Wörterbuch и не попали многие слова и оттенки говора, подмеченные Миддендорфом, так что, если бы кто при помощи словаря Бётлинга и подстрочного перевода самого Миддендорфа пожелал воспроизвести точное содержание той или другой речи, песни или сказки, записанной самим Миддендорфом, то он был бы не в состоянии выполнить эту работу. Между тем содержание записей Миддендорфа чрезвычайно богато как в лингвистическом, так и в бытовом отношении.
В настоящее время записи якутской сказки имеются как на якутском языке, так и в русском переводе.
Основной массив сказок, переведенных на русский язык, составляют работы В. Л. Приклонского «Якутские народные поверья и сказки» (приложение к упомянутым выше этнографическим очеркам «Три года в Якутской области»), И. А. Худякова «Верхоянский сборник», М. П. Овчинникова «Из материалов по этнографии якутов. 1. Легенды, сказки и предания». Не все перечисленные материалы равноценны. Наиболее обширным собранием является сборник Худякова. Перевод Худякова — точный, близкий к тексту, выразительный. Человек с большой фольклорной подготовкой, Худяков смог при переводе на русский язык подобрать соответствующие слова и выражения. Зато редактирование сборника оставляло желать много лучшего. В 1890 г. Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества опубликовал русский перевод «Верхоянского сборника». Ознакомившись с подлинниками якутского текста и перевода, я вынужден был указать крупнейшие недочеты редакции в особой заметке (см. Известия Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества 1895 г., т. XXVI, №№ 4-5), в которой счел себя в праве назвать изданный сборник в настоящем его виде не имеющим никакой научной ценности. В исправленном виде «Верхоянский сборник» не издан до настоящего времени, хотя работа эта и была произведена мною по поручению прекратившегося издательства «Всемирная литература».
Записи Приклонского и Овчинникова — близкие к тексту, но не дословные переводы сказок.
Кроме этих основных собраний якутских сказок имеется много отдельных записей, сделанных разными исследователями.
Несколько сказок записано Мааком (Вилюйский округ Якутской области, ч. III, СПб., 1887 г.), Виташевским (К материалам о якутских сказках. Живая старина, 1912 г., год XXI, вып. И и IV) и Серошевским (в его труде «Якуты»). Кроме того, имеется много отдельных сказок, записанных различными исследователями в форме пересказа или в форме более или менее далекого отступления от текста.
Записей якутской сказки на якутском языке имеется также довольно значительное количество. Якутской Сибиряковской экспедицией (1894-1896 гг.) собрано немало Фольклорного материала, который с 1907 г. начала издавать Академия Наук под названием «Образцы народной литературы якутов». Так, в I том вошли сказки, собранные мною во время Сибиряковской экспедиции, и во, II — якутский текст «Верхоянского сборника» Худякова. Якутская сказка Миддендорфа и текст одной якутской сказки, записанной Мааком, вошли в I том.
Опубликованный материал знакомит с большим количеством разнообразных видов сказочного творчества. Естественно, что в литературе не обошлось без попыток сделать несколько опытов классификации. Они довольно разнообразны.
Оговоримся, что под сказкой мы будем подразумевать различные виды якутской народной словесности, имеющие элемент фантастики. Внутри этого общего большого объединения должно существовать несколько более точных подразделений. Некоторые исследователи смешивали отдельные виды якутской сказки с другими. Худяков под названием сказки в действительности объединил три рода произведений — былины, сказки и повествования. С его стороны это было ошибкой.
Ошибкой было также допущенное мною, в подражание Худякову, объединение трех родов якутских произведений, под названием «Олоңхо», в I томе (ч. 1) «Образцов якутской народной литературы».
Серошевский, хотя и старался давать блестящие характеристики отдельным видам якутского народного творчества, но есть все основания думать, что его знакомство с фольклорным материалом основано, главным образом, на «Верхоянском сборнике» Худякова. Серошевский, очевидно, поддался влиянию Худякова. Что это так, явствует из всего того, что говорит Серошевский о разных родах якутских произведений, не производя между ними строгого, разграничения.
Между тем, если под именем сказки можно объединить все произведения якутской народной словесности, содержащие в себе элемент фантастики, то сделать это можно только с большой осторожностью. На самом деле между ними существует очень большое различие как по языку, так и по содержанию, размеру и даже по характеру исполнения. Главнейших терминов, применяемых якутами к своим сказочным произведениям, четыре: былыр, устуоруjа, кäпсǟн и олоңхо.
Былыр — «былое» — повествование более пространное, чем отрывочные рассказы или анекдоты, повествование отчасти легендарное, отчасти о происшедшем на самом деле. Некоторые из таких повествований носят следы художественной обработки. Худяков называет их «сагами». Серошевский сообщает, что их зовут «правдой» — кирдик или «минувшим» — былыр. Из опубликованных произведений следует назвать большую былыр «Сирягясь», напечатанную Серошевским в труде «Якуты», и целую труппу таких произведений, помещенных в сборнике Худякова под именем саг: 1) «Бярть-Хара», 2) «Хоро» (прародители якутов), 3) «Хаптагай-батыр», 4) «Кяльтяскиляр», 5) «Саппы-Хосун». Образец былыр встречаем также в статье Гамова «Якуты по их сказкам, былинам и историям», напечатанной в журнале «Наблюдатель», 1895 г.
Устуоруjа — искаженное русское слово «история». Под этим термином подразумевается сказка, проникшая к якутам от русских. Якуты иногда считают такие сказки за быль: ссылаются на то, что сказки эти известны купцам и записаны в книгах (Серошевский. «Якуты». Стр. 603). Герои этих сказок часто не якутского происхождения: Петр I, Иван-царевич. Иногда попадаются среди «историй» сюжеты распространенных русских сказок — например о Жар-птице, встречаются также упоминания о героях, фигурирующих в западно-европейском и даже античном фольклоре. Проникли они, очевидно, также через русскую среду, а может быть и иным путем.
В одной такой «истории» рассказывается об Александре Македонском, как о славном завоевателе, неизменно всех побеждающем. Не мог он только победить одного дикого народа, которому помогала красавица — женщина богатырь. Александр Македонский убил ее сонною. Потом легко побеждает до тех пор непокорный народ. В дальнейшем изложении сказки встречается упоминание об озере с живой водой. Александр Македонский отпускает в эту воду приготовленных для обеда рыб, которые оживают и уплывают. Потом он натыкается на маленьких человечков, которые подымают нарочно оброненный им меч, предварительно проткнув его. Сказка заканчивается сообщением, что Александр Македонский женился на царице Кир (Р. Каменский. Из якутских легенд. Сибирский сборник. Приложение к Восточному обозрению 1894 г.).
Гамов (стр. 117) сообщает, что якуты вообще очень любят русские сказки и охотно рассказывают их. У Худякова в «Верхоянском сборнике» тоже имеется отдел, который так и называется «Русские сказки у якутов Верхоянского округа». Записано им две сказки: 1) Илья Муромец и 2) Старец Пилигрим. «Историями» (устуоруjа) назвал покойный якут-лингвист С. А. Новгородов также записанные им детские сказки, очаровательные по содержанию и по форме и достойные хрестоматии для детей.
Кäпсǟн — якутская сказка, сильно руссифицированная. Если устуоруjа — русская сказка, попавшая в якутский оборот, то кäпсǟн — якутская сказка, подвергшаяся изменению под влиянием русских привнесений. Бывает, что начало кäпсǟн якутское, конец русский, или наоборот (Серошевский, стр. 604). На стр. 610 Серошевский перечисляет основные признаки, отличающие олоңхо от кäпсǟн. Кäпсǟн короче и не поется, самый сюжет кäпсǟн современнее и пошлее. Виташевский, характеризуя кäпсǟн, говорит, что в противоположность олоңхо кäпсǟн передается в менее застывшей форме. Сохранение и передача кäпсǟн не специализировались. «У любого якута или якутки есть в запасе несколько подобных рассказов, которые и эксплоатируются при случае в беседе с приятелем или приятельницей. Застывших форм в передаче выражений здесь нет, стараются лишь точно передать отдельные частные выражения, почему-либо характерные. Передаются эти рассказы сплошь речью, и к пению при передаче чужих слов не прибегают. Сюжетом в этих рассказах являются иногда совершенно обычные события якутской жизни, героями — по большей части обыкновенные смертные. Сверхъестественное выступает на сцену лишь в сравнительно скромных границах» (Виташевский, стр. 451). Нужно сказать, что Виташевский не различает кäпсǟн от устуоруjа и полагает, что это одна и та же форма творчества, названная только различными терминами — по-русски или по-якутски.
Провести сколько-нибудь резкую грань между кäпсǟн и устуоруjа, очевидно, невозможно, как нельзя резко разграничить, где кончается кäпсǟн и начинается олоңхо. Упомянув, что одним из отличительных признаков олоңхо является их исполнение, Серошевский тут же оговаривается, что иногда и кäпсǟн поется. Внутренняя связь между кäпсǟн и олоңхо еще теснее. Действующие лица часто бывают тождественны. Иногда даже в обоих видах произведений заключены одинаковые мифологические эпизоды. Однако, это смешение олоңхо и кäпсǟн допустимо с известными ограничениями. Якуты считают признаком дурного вкуса, если сказочник в кäпсǟн в неуказанном месте вставит былинные обороты и смешает обе формы (Серошевский, стр. 610).
Перечисляя содержание кäпсǟн, Серошевский говорит, что оно чрезвычайно разнообразно. Наиболее остроумные из них связаны по содержанию с миром животных (Серошевский, стр. 604).
Среди различных зооморфных сказок среди якутов особенно широко распространена сказка о перелете птиц, вопреки утверждению Гамова, будто сказки о животных чрезвычайно редки у якутов и вряд ли что-нибудь сохранилось еще устной народной поэзии о животных, кроме приводимой им сказки о перелете птиц (Гамов, стр. 117). Серошевский сообщает, что сказка о перелете, записанная в трех вариантах Худяковым и Борисовым, попадались и ему, но он не записал ее потому, что она совершенно совпадала с тем, что было обнаружено предыдущими исследователями (Серошевский, стр. 004). Самим Серошевским в его труде «Якуты» напечатана довольно длинная сказка под названием «Крысий голова, война птиц и четвероногих». У Худякова к зооморфным сказкам можно отнести «Чирок и беркут» и «Летающие крылатые». Вкраплен зооморфный элемент и в другие сказки (напр, в «Пташка и едун»).
Миддендорф приводит краткий пересказ сказок, которые, очевидно, по форме также можно отнести к кäпсǟн. Например, сказка о тунгусах, которые ходили в каких-то ущельях, где видели много чудесного (Миддендорф, стр. 820). В другой сказке сообщается о первых женщинах, предавшихся разврату. Имеется сказка о мамонте, который погиб оттого, что не уместился в Ноевом ковчеге во время всемирного потопа. Он теперь находится под водой, и когда начинает шевелиться, то трескается лед. Зовут его водяным быком. Когда находят в земле мамонтовые клыки, то полагают, что это рога водяного быка (Миддендорф, стр. 821). В этой сказке любопытно скрещение элементов, заимствованных от русских, с более старинными якутскими представлениями.
Виташевский в своей работе «К материалам о якутских сказках» приводит шесть образцов кäпсǟн. В их число входят некоторые кäпсǟн, отражающие отношение русских к якутам и наоборот.
Центральное же место в якутской народной поэзии занимает олоңхо. Тем не менее, точно определить олоңхо чрезвычайно трудно. Все-таки, помимо размера, основными признаками, отличающими олоңхо от кäпсǟн, является самый язык, сюжет и передача.
/Сергею Федоровичу Ольденбургу к 50-летию научной и общественной деятельности 1882-1932. Сборник статей. Ленинград. 1934. С. 421-426./
Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.
Кэскилена Байтунова-Игидэй,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz