ЎЎЎ 18. Ляліта Міцяўская-Жлёб. Ураджэнка Магілёўшчыны Лідзія Язерская ў Якуцку. Сш. 18. Койданава. "Кальвіна". 2024.

 

                                                             ФУРИИ РЕВОЛЮЦИИ

                                         Мария Спиридонова и её «боевые» подруги

    *

                                                         Их погубила… любовь

    У пятёрки, которая отправилась в Забайкалье вместе со Спиридоновой, было много общего. Почти каждую в революцию привела любовь к... революционеру. Три из них, как и Спиридонова, были русскими дворянками, имевшими за плечами гимназии.

    Лидия Езерская была самой старшей. Ей в 1905 году было уже за 40. До революции она была врачом-стоматологом и эсеркой. Так как отец был богатым помещиком, она обзавелась стоматологическим кабинетом в Москве, в котором устроила революционную явку. Была арестована, прощена и выпущена. Съездила в Швейцарию, где вошла в боевую группу эсеров. По возвращении в Россию в октябре 1905 года пошла пулять в Могилёвского губернатора Николая Клингенберга. Убить не смогла, но ранила тяжело...

                                                             Печальный финал

    Спиридонова, просидевшая два десятилетия в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа, была расстреляна в 1941 году под Орлом. Александра Измайлович, верная соратница, была расстреляна с ней же.

    Лидия Езерская не дожила до 1917 году, умерла в Якутии от бронхиальной астмы.

    Анастасия Биценко отреклась от эсеров, закончила институт красной профессуры, но в 1938 году её всё равно расстреляли.

    Школьник же и Фиалка сумели вписаться в новое общество. Первая в 1927 году вступила в ряды РКП(б), в 1947 году стала персональным пенсионером и умерла в 1955 г. Вторая всю жизнь была мелкой чиновницей и общественницей. Потеряв мужа во время сталинских репрессий, дожила до 1975-го.

    Вот так они, каждая по-своему, реализовали лозунг партии эсеров: «В борьбе обретёшь ты право своё!»

    Александр Баринов

    [С. 28.]

 

 

                                           ПРАВО НА ЖИЗНЬ И ПРАВО НА СМЕРТЬ

                                                               Женщины-террористки

    *

                                              Лидия Езерская (урождённая Казанович)

    «Она была больна чахоткой в серьёзной стадии, но умела так незаметно ею болеть, что многие и не подозревали опасности её недуга. Уже пожилая, полная, очень бодрая, всегда заметная, с кем-нибудь читающая, кому-нибудь преподающая, всегда с шуткой и интересным разговором на устах, попыхивая вечной папироской, она жила „по привычке, по инерции“, как говорили мы про её жизненную энергию, зная от доктора о тех кусочках лёгких, которыми она уже не дышала, а хрипела».

                                                      М. Спиридонова «Из жизни на Нерчинской каторге»

    *

    Родилась в 27 мая 1866 года в Могилёвской губернии. Отец её был богатым помещиком. Лидия училась в Минской гимназии, потом получила профессию зубного врача. Имела собственный зубоврачебный кабинет в Петербурге, затем в Москве. В начале XX века активно влилась в революционное движение. Собственно её зубоврачебный кабинет использовался для встреч революционеров.

    Первый арест Лидии произведён по делу покушения на В. К. Плеве 29 января 1904 года, она была приговорена к 1 году 3 месяцам тюрьмы – немного, потому как и вина небольшая. Впрочем, по манифесту от 17 октября была амнистирована. После чего отправилась в Швейцарию, где проходила обучение как террористка и, вернувшись 29 октября 1905, совершила покушение на могилёвского губернатора Н. М. Клингенберга [* Николай Михайлович Клингенберг – русский государственный деятель, Вятский, Владимирский и Могилёвский губернатор, сенатор.], ранив его. (Это было второе покушение на него, первый раз 18 августа под экипаж, в котором ехал губернатор, бросили бомбу. Раздался хлопок, но взрыва не последовало. Губернатор оставил экипаж и сам указал подоспевшей полиции на убегавшего преступника, которого арестовали в тот же день.) И вот 29 октября в приёмной губернаторского дома появилась никому не известная просительница. Получив аудиенцию, Лидия Езерская дважды выстрелила в Клингенберга из браунинга, нанеся ему тяжкую рану.

    Суд проходил в Киеве. Приговор – 13 с половиной лет каторги в Акатуйской каторжной тюрьме вместе с пятью известными эсерками-террористками: Александрой Измайлович, Анастасией Биценко, Марией Школьник, Ревеккой Фиалкой и Марией Спиридоновой.

    Из Бутырки они были переведены в Акатуйскую каторжную тюрьму, условия в которой оказались достаточно мягкими. Заключённые носили свою одежду, им разрешалось иметь книги, кроме того, они могли свободно общаться во время прогулок. «Райская жизнь» закончилась, когда зимой пришёл приказ этапировать заключённых в Мальцевскую тюрьму. Этап – обычно это путешествие пешком, а Россия всё-таки славится морозами. Поэтому женщины начали протестовать.

    В Мальцевской тюрьме содержались уголовные заключённые, а те обычно не жаловали политических. Впрочем, царское правительство создавало более чем приемлемые условия для политических преступников, относясь к ним как к своеобразной элите преступного мира, но, попав к уголовникам, они бы потеряли все свои преимущества.

    Сохранились фотографии заключённых женщин Акатуйской каторжной тюрьмы. На некоторых из них каторжанки весело позируют перед камерой вместе со своим конвоем. Никаких казённых роб и измождённых тяжким трудом и недоеданием лиц – если бы не было сказано, что это узницы, можно было бы решить, что девушки отдыхают на природе вместе со своими кавалерами.

    В адрес тюремного начальства поступали просьбы оставить всё как есть или хотя бы перенести этапирование на более тёплое время года. Езерская пригрозила даже покончить с собой – она страдала тяжёлой формой туберкулёза. Но в тюрьме никто и не думал создавать какие-то особые условия. Так что пришлось вытерпеть это путешествие.

    А в 1909 году по решению «богодульской комиссии» Езерская была освобождена и выслана в Забайкальскую, а затем в Якутскую области. Умерла она 30 сентября 1915 года.

    [С. 52-53.]

 

 

                                                     Мария Спиридонова (1884-1941)

     11 сентября страшного 1941 года, когда фашисты рвались к Москве и немецкие танки были уже на подступах к Орлу, недалеко от города, в Медведовском лесу, чекисты по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР без предварительного судебного разбирательства, спешно «ликвидировали» очередную партию «врагов народа». 157 заключенных Орловской тюрьмы НКВД СССР по обвинению в «злостной пораженческой и изменнической агитации» были уничтожены.

    Приговоренные «препровождались в особую комнату, где специально подобранные лица из числа личного состава тюрьмы вкладывали несчастному в рот матерчатый кляп и завязывали его тряпкой, чтобы его нельзя было вытолкнуть». Затем им зачитали приговор: «...подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу без конфискации имущества за отсутствием такового». Эти подробности рассказал бывший начальника управления НКВД по Орловской области К. Ф. Фирсов.

    Операция была проведена скрытно и тщательно. Сначала «врагов» заставили снимать дерн и подкапывать растущие деревья, потом отваливать их в одну сторону, чтобы получилась траншея. В образовавшуюся яму загнали заключенных и методично расстреляли. Деревья вернули на место, прикрыв корнями и дерном еще шевелившиеся тела, общую могилу старательно утрамбовали.

    Среди казненных находились люди, близкие ко Льву Троцкому...

    В эту когорту смертников входила седая 57-летняя женщина — полуслепая, почти глухая и очень больная. Ее называли по-разному: «возлюбленная террора», «святая страдалица революции» «стальная женщина», «Жанна д’Арк первой русской революции», «эсеровская богородица»... Она была одной из тех, кого до октября 1917 года называли «неистовыми борцами за народное счастье», и своей жизнью оставила глубочайший след в истории.

    Судьба этой женщины много лет заботила деятелей международного рабочего движения, о ней хлопотала Клара Цеткин, ее одинаково ненавидели и боялись смертельно враждующие между собой Троцкий и Сталин, перед ее прямотой и убежденностью робел Ленин. Зато в киотах сельских изб, на месте, где полагалось висеть иконам, можно было увидеть ее портрет с горевшей перед ним лампадкой; мужики служили молебны об ее здравии. Она прошла путь от эсеровской террористки до лидера крупной политической партии, от члена высших органов власти до жертвы сталинских репрессий — таков крестный путь одной из самых противоречивых, трагических и вместе с тем трогательных фигур революции.

    Ее звали Мария Александровна Спиридонова...

    [С. 5-7.]

                                                                           Каторга

    Сейчас, с упразднением самого явления, мало кто знает, что слово «каторга» произошло от греческого названия большого гребного судна «катергон» (позднее — «галера») с тройным рядом вёсел, на котором гребли невольники. Поэтому каторгой стал называться тяжелый подневольный труд, отбываемый в пользу государства за совершение самых тяжких преступлений.

    В конце XIX века русское правительство стремилось сосредоточить каторгу в Восточной Сибири, и в 1893 году были упразднены последние каторжные тюрьмы Европейской России.

    Все преступники делились на три разряда. Осуждённые без срока или на время свыше 12 лет именовались каторжными первого разряда; на время свыше 8 и до 12 лет — второго разряда, а на время от 4 до 8 лет — каторжными третьего разряда. Бессрочные каторжные должны были содержаться отдельно от других. По поступлении в работы каторжные зачислялись в разряд испытуемых и содержались в острогах, бессрочные — в ножных и ручных кандалах, срочные — в ножных. Мужчины подлежали бритью половины головы. Осуждение к каторжным работам всегда соединялось с лишением всех прав состояния и поселением по окончании срока работ.

    Таким образом, Спиридонова лишалась дворянства и права возвратиться в европейскую часть страны.

    Перед отправлением на каторгу Маруся была заперта в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы. Вместе с осужденными ворами и разбойниками Спиридоновой предстояло отправиться в Сибирь.

    На самом деле все оказалось значительно менее ужасно. Приговоренных не гнали пешком по обледенелым дорогам, а везли на Нерчинскую каторгу поездом. Вместе с Марусей находилось еще пять террористок в возрасте от 19 до 26 лет: Л. Езерская, М. Школьник, А. Измаилович, Р. Фиалка и А. Биценко. Именно здесь произошло знакомство Спиридоновой с Александрой Адольфовной Измаилович (1878-1941), ставшей ее подругой на всю жизнь и вместе с ней принявшей мученическую кончину...

    Однако сначала дружеские отношения между девушками не сложились. Амбициозность Маруси раздражала Александру. Началось своеобразное соперничество, «мерянье» заслугами.

    Александра была на шесть лет старше Спиридоновой, тоже провинциальная дворянка, барышня из хорошей семьи — ее отец имел чин генерала, был начальником 4-го Артиллерийского корпуса. Старшая из пятерых детей, Александра окончила высшие женские курсы в Петербурге и успела немного поработать учительницей. В партию эсеров она вступила уже в 14 лет. Позже за ней последовала и младшая сестра Катя. Свой теракт Александра Измаилович пыталась осуществить 14 января 1906 года, чуть ли не в один день с покушением Спиридоновой. Она вместе с эсером-идеалистом Иваном Пулиховым должна была уничтожить минского губернатора П. Г. Курлова, военной силой подавлявшего революционные выступления, и его подручного полицмейстера Д. Д. Норова.

    Когда Павел Курлов вышел из церкви, сверху ему на голову упал некий угловатый предмет. Губернатор принял его за ком снега, но окружающие поняли, что это бомба. Приближенные Курлова пытались быстро увезти своего патрона, но стоявшая в первых рядах женщина в платочке выхватила браунинг и открыла по генералу огонь. Пуля пробила воротник шинели полицмейстера Норова. Террористку повалили и скрутили трое городовых. Уже в обезоруженную и распластанную на земле женщину Норов выпустил несколько пуль из револьвера — но тоже не попал. На следующий день террористку опознал дворник из генеральского дома — это была Александра Измаилович.

    Оказывается, в полиции заранее знали о покушении и приняли меры. Бомба для Курлова не взорвалась потому, что ее разрядила агентесса Московского охранного отделения Зинаида Гернгросс-Жученко [* Зинаида Гейнгросс, по мужу Жученко, убежденная монархистка, вступила в Партию эсеров, чтобы изнутри освещать ее деятельность и предотвращать теракты. П. А. Столыпин так характеризовал Зинаиду: «Жученко является личностью далеко не заурядною: она одарена прекрасными умственными способностями, хорошо образована, глубоко честна и порядочна, отличается самостоятельным характером и сильной волей, умеет оценивать обстановку каждого отдельного случая, делу политического розыска служила не из корыстных, а из идейных побуждений и фанатически, до самоотвержения, предана престолу, постоянно заботится только об интересах дела». Находясь в Германии, была разоблачена В. Бурцевым, который писал о ней «Опасная противница революционного движения, эсеров в частности, действовала только по убеждению вредности всякой революционной деятельности».]. Установили, что из пистолета Измайлович было выпущено пять пуль, а из оружия Пулихова — ни одной. Суд приговорил обоих террористов к смертной казни, и в отношении Ивана Пулихова приговор немедленно привели в исполнение: его повесили на воротах минской тюрьмы. Измаилович, как и Спиридоновой, смертная казнь была заменена бессрочной каторгой.

    Несколько дней спустя, 27 января 1906 года сестра Александры Измаилович, Екатерина, младше нее на три года, стреляла в командующего Черноморским флотом вице-адмирала Г. П. Чухнина и ранила его. Это был акт возмездия за кровавую расправу с экипажем мятежного крейсера «Очаков». В тот же день она после зверских побоев была без следствия и суда расстреляна. Когда тело Кати Измаилович привезли на освидетельствование, оно напоминало мешок с толчеными костями.

    Так что две героини могли потягаться страданиями и мученичеством.

    Среди шестерых осужденных женщин-террористок Лидия Езерская, стрелявшая в Могилеве в губернатора Клингенберга, и уроженка Виленской губернии Мария Школьник, покушавшаяся на черниговского губернатора Хвостова, были, как и Измаилович, из Белоруссии. Ревека Фиалка тоже родилась в Минской губернии, но мастерила снаряды и перевозила динамит для товарищей на юге России, преимущественно в Одессе.

    Несмотря на суровый приговор, этап на каторгу превратился для осужденных в триумф. Революция в Сибири еще не была окончательно подавлена. На каждой станции девушек встречали многотысячные восторженные толпы, начинались митинги, осужденных засыпали цветами и конфетами. Поезд с революционерами называли «царским». В глазах задавленных бесправием россиян эти люди, которые много месяцев провели в тюрьмах Европейской России и совершали теперь изнурительный путь на окраину государства, выглядели мучениками за народную свободу...

    [С. 36.]

                                                                       Женский круг

    Самая старшая из политкаторжанок, сорокалетняя Лидия Павловна Езерская (1866-1915), была дочерью богатого помещика. В прошлом она работала зубным врачом и имела собственный кабинет сначала в Петербурге, потом в Москве, который идеально подходил для организации тайных собраний. Но Лидия жаждала активных действий. В 1905 году, явившись на прием к Могилевскому губернатору Клингенбергу под девичьей фамилией своей матери баронессы Мейендорф, она ранила его из браунинга. «Она была больна чахоткой в серьезной стадии, но умела так незаметно ею болеть, что многие и не подозревали опасности её недуга. Уже пожилая, полная, очень бодрая, всегда заметная, с кем-нибудь читающая, кому-нибудь преподающая, всегда с шуткой и интересным разговором на устах, попыхивая вечной папироской, она жила «по привычке, по инерции», как говорили мы про её жизненную энергию, зная от доктора о тех кусочках легких, которыми она уже не дышала, а хрипела» — писала Мария Спиридонова в своих воспоминаниях...

    [С. 45.]

 

 

                                                                  УБИЙЦА В ЮБКЕ

                                                         Террористка Лидия Езерская

    В 1912 году в Якутск этапировали одну из самых известных российских эсерок-террористок — 46-летнюю Лидию Езерскую. В вечную ссылку революционерка прибыла на одном из судов Ленского пароходства и сошла на берег, привычно попыхивая сигареткой.

    Имя Езерской было широко известно населению всей Российской империи. Судебные процессы с ее участием в те годы хорошо освещались всеми газетами страны. В 1904 году ее судили за покушение на министра внутренних дел Вячеслава Плеве, а в 1906 году — на могилевского губернатора Николая Клингенберга.

    Лидия Павловна уже тогда понимала, что Якутск станет ее последним пристанищем: она была очень больна. Уже тогда у нее диагностировали тяжелую прогрессирующую форму туберкулеза легких.

    Лидия родилась 27 мая 1866 года в Могилевской губернии в богатой дворянской семье. Ее родители Павел и Мария Казанович принадлежали местной аристократии. Через три года после рождения девочки умерла мать, и воспитанием маленькой Лиды стал заниматься отец. Окончив гимназию в Минске, девушка вышла замуж за Степана Езерского — бывшего пламенного революционера, отсидевшего в знаменитой Петропавловской крепости, а ныне преуспевающего владельца цветочного магазина с амбициями лояльного властям политика. Позже ему удалось даже стать главой города Могилева. В 1892 году у семейной пары родился сын, которого назвали Гришей. В начале XX века Лидия, как и многие ее современницы, увлеклась революционными идеями. Однако супруг был против этого, ведь, отбыв наказание по политической статье, он уже смотрел на революцию без всякого романтизма. Ссоры и скандалы стали частым явлением в доме Езерских, в итоге женщину достали «мещанские» взгляды супруга. Завершилось все тем, что Лидия, бросив мужа и сына, уехала в Санкт-Петербург, где выучилась на стоматолога, окончив зубоврачебные курсы в Военно-медицинской академии. Стоматология и в то время приносила отличный доход. Женщине удалось в 1900 году открыть свой кабинет в Санкт-Петербурге, а затем, спустя четыре года, филиал в Москве. Оба они использовались для явок революционеров.

    В первый раз Лидию арестовали в начале 1904 года после покушения на главу российского МВД Вячеслава Плеве, которое совершила Серафима Клитчоглу. Во время обыска в квартире Езерской полиция нашла браунинг — любимое огнестрельное оружие революционеров. Отсидев больше года в крепости, революционерка была приговорена к одному году и трем месяцам заключения. Ей повезло: вскоре ее амнистировали по царскому манифесту от 17 октября 1905 года, как и многих других российских политзаключенных.

    Выйдя на волю, Езерская сразу уехала в Женеву (Швейцария), где находились в то время лидеры Боевой организации эсеров, и сообщила им о своих планах убийства могилёвского губернатора Николая Клингерберга. Товарищи по партии не увидели смысла в ликвидации обычного провинциального чиновника и решительно отказались помогать ей в этом преступлении. Но даже после этого Езерская не отказалась от своих планов по устранению губернатора. Вернувшись в Россию, она забрала сына Гришу у бывшего мужа и обосновалась с ним в Могилеве. О мальчике эсерка вспомнила неслучайно. Сын был нужен ей для того, чтобы следить за перемещениями губернатора. Езерская также раздобыла фотографию своей будущей жертвы, чтобы не ошибиться и не устранить случайного человека. 29 октября 1905 года революционерка, облачившись во все черное, появилась в чиновничьей приемной и, оказавшись рядом с губернатором, достала револьвер и выстрелила в него. Она лишь ранила мужчину, после чего была задержана и скручена подоспевшей охраной.

        Из документов тех лет:

    «В субботу, 29 октября около часу дня в приемную господина начальника губернии тайного советника Н. М. Клингенберга явилась дама-просительница, одетая в глубокий траур со спущенным на лицо крепом, и просила дежурного чиновника особых поручений В. Н. Мальцева доложить губернатору, что его хочет видеть баронесса Мейендорф по важному делу. Когда губернатор вышел в приемную, в этой комнате находилась, кроме чиновника особых поручений и полицеймейстера Я. В. Родионова, еще одна просительница, г-жа Морозова, которую губернатор выслушал первой и поручил полицеймейстеру принять от нее документы для выдачи полицией паспорта. Затем губернатор направился к просительнице, назвавшейся баронессой Мейендорф. Как только губернатор приблизился к ней и спросил: «Что вам угодно?», дама эта, выхватив семизарядный револьвер системы «Браунинг», моментально произвела один выстрел в губернатора в упор и другой, почти без промежутка, когда он еще стоял. Губернатор упал на левый бок. Задержанная оказалась женой члена Могилевской городской управы Лидией Езерской».

    На допросах задержанная утверждала, что поступила так, потому что «Николай Клингенберг — враг людей». Во время следствия она узнала, что руководство партии от нее отказалось, заявив, что покушение на губернатора — личная инициатива Езерской. Это стало для нее серьезным ударом, от которого она уже не смогла никогда оправиться. Суд вынес довольно мягкий для того времени вердикт, приговорив даму к тринадцати с половиной годам каторги. После чего ее доставили в Бутырскую тюрьму. В то время там уже находились пять террористок — Мария Спиридонова, Анастасия Биценко, Ревекка Фиалка, Мария Школьник и Александра Измайлович. Всех их этапировали по железной дороге на Нерчинскую каторгу. Надо заметить, что, когда поезд совершал остановки на станциях, эсерок встречала восторженная толпа. Им дарили цветы и аплодисменты.

        Из характеристики заключенной Лидии Езерской:

    «Склонна к побегу, дерзка, в незаконных требованиях назойлива и настойчива, служит подстрекательницей ко всем беспорядкам среди содержащихся».

    Первый год она просидела в Акатуйской тюрьме, где условия были вполне сносными, а затем ее и других эсерок перевели в Мальцевскую тюрьму, где в основном содержались женщины, осужденные за уголовные преступления, а условия были просто ужасными. В Мальцевской тюрьме туберкулез у Езерской стал прогрессировать.

        Из воспоминаний революционерки Марии Спиридоновой:

    «Она была больна чахоткой в серьезной стадии, но умела так незаметно ею болеть, что многие и не подозревали опасности её недуга. Уже пожилая, полная, очень бодрая, всегда заметная, с кем-нибудь читающая, кому-нибудь преподающая, всегда с шуткой и интересным разговором на устах, попыхивая вечной папироской, она жила «по привычке, по инерции», как говорили мы про её жизненную энергию, зная от доктора о тех кусочках легких, которыми она уже не дышала, а хрипела».

    В 1909 году Езерская по решению врачебной комиссии была освобождена и выслана в Забайкальскую область, а затем, в 1912 году, переведена в Якутскую область. В Якутск в те годы на поселение ссылалось множество революционеров. Среди них был и Петр Куликовский — товарищ Езерской по Акатуйской каторге. Вместе с ним эсерка организовывала для городской интеллигенции литературно-музыкальные вечера.

    В якутской ссылке она познакомилась и очень сдружилась с другой политической ссыльной — «бабушкой русской революции» Екатериной Брешко-Брешковской. Некоторое время женщины даже жили в одной квартире. В 1915 году умер Гриша, сын Езерской, страдавший психическим расстройством. Еще когда Лидия Павловна была на каторге, юноша пытался застрелиться. Письма от него к Лидии Павловне отличались большими странностями. С этого времени здоровье Лидии Павловны быстро пошло на ухудшение. Умерла Езерская осенью 1915 года. Ей было 49 лет. Революционерку похоронили в Якутске, место ее последнего успокоения неизвестно.

    Татьяна Кротова.

    [С. 21.]