И. Д. Черский
ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ
(Публикация
и комментарии С. В. Обручева, введение В. Н. Скалона)
* * *
Этнография и фольклор не входили в область
постоянных исследовательских интересов Черского. Оставаясь натуралистом, он был
достаточно разносторонним в своих занятиях, и у него не оставалось времени для
гуманитарных дисциплин. И все же можно утверждать, что Черский не был безразличен
и к этим вопросам.
Рассматривая печатные и рукописные работы
Черского, в которых излагаются встречи с населением, мы не можем не отметить
глубокого интереса автора к его быту, воззрениям, фольклору. Черский беседует с
охотниками и домашними хозяйками, ямщиками и пастухами и собирает необходимые
ему сведения. В одних случаях знакомство с местными жителями дает ему основания
для анатомического исследования. Им установлена особая подвижность пальцев ноги
у одной крестьянки Иркутской области. В других случаях он по частям одежды
сойотов устанавливает наличие в Тункинских гольцах красного волка. Он выясняет
экономическое значение охоты в Нижнеудинской округе и широко освещает свои
наблюдения над местным населением Нижней Тунгуски. Но при всем том специального
оформления этим сведениям Черский никогда не давал и, насколько позволяют
судить данные его биографии, не ставил себе такой цели.
Совершенно особняком стоят этнографические
и фольклорные материалы его последнего путешествия. Отправляясь в бассейн р. Колымы,
в его время совершенно неисследованный, Черский решил обратить самое
пристальное внимание и на изучение местного населения. С. В. Обручев обнаружил
в архиве Черского особую тетрадь, предназначенную для записей материалов,
относящихся к познанию всех сторон жизни колымского населения, включая не только
быт и фольклор, но даже язык, религиозные воззрения и т. п.
Безвременно прервавшаяся жизнь исследователя
не позволила ему осуществить его широкие замыслы. В частности, мало заполнилась
эта тетрадка и содержит только фрагменты. Тем не менее заслуживают пристального
внимания они и не только в смысле углубленной характеристики взглядов и
кругозора самого ученого, но и по существу. Публикуемые впервые черновые наброски
Черского, относящиеся к населению р. Колымы его времени, не останутся без внимания
со стороны специалистов. Как видно из оглавления, автор тетрадки имел в виду
вести записи по семи разделам.
В разделе 1 автор помещает демографические
сведения, сбор которых, видимо, только что был начат. Здесь же находятся
интересные замечания об особенностях русского говора колымчан, отличавшегося
своеобразными искажениями.
В этом разделе имеются записи по шаманству
и чрезвычайно любопытные сведения о воззрениях местных якутов на почитание
святых. Заслуживает специального разбора вопрос о том, каким образом попали в
местные обычаи и получили своеобразные искажения сказания о князе
Владимире-Красное Солнышко и княгине Ольге.
Своеобразно также истолкование северного
сияния. Наоборот, воззрения на природу ископаемых животных, в особенности мамонта,
весьма идентичны по всему сибирскому северу — от Колымы до Оби. Нельзя не
отметить, что у хантов или манси в отношении мамонта имеются чрезвычайно
разнообразные предания. Скудость
их у местных якутов говорит в пользу недавности поселения этого народа на
Колыме.
Среди записей об отношении к младенцам и о
народной медицине особый интерес представляет обычай сооружения юрточки над
зарытым последом и расстреливания ее из игрушечных луков, когда ее зажигают. По
всему сибирскому северу, у разных народностей, включая и русских старожилов послед
уносят из помещения родильницы хорошо завернутым и тщательно прячут с таким
расчетом, чтобы его никак не могла найти собака. Ни одна кондовая повитуха не
преминет озаботиться таким образом о последе [* Публикуемый в тексте рисунок сделан
рукой Черского — положение женщины у колымских якутов во время родов (Архив АН
СССР, р. IV. оп. 17. л. 12).].
Несколько странным кажется описываемый
Черским обычай лечения цинги. Всему населению сибирского севера цинга хорошо
известна, но издавна знакомы и рациональные способы борьбы с этой болезнью: сырая
свежая и рыба, сырое мясо, в лесной зоне хвоя деревьев свежая и в виде отвара. Местное
население севера от цанги страдает очень мало.
Едва ли прав Черский, склоняясь, по-видимому,
к мысли, что эмеряки — симулянты. Существуют специальные исследования этой
нервной болезни называемой «эмеряченьс»; она до недавнего времени была широко
распространена по якутскому северу до Таймыра включительно и представляла
доводи серьезное зло.
В разделе «Песни и сказки» имеется
чрезвычайно интересный материал о певцах-импровизаторах из местных якутов: Филиппе
Табагрыра и мальчике Николае Хопто.
Очень любопытна третья песня Филиппа, чрезвычайно
выпукло изображающая тяжелую жизнь колымчан.
Особого внимания заслуживает песня Николая.
Приглашенный на квартиру автора, «роскошью и богатством» которой он был
поражен, увидев мае совершенно новых предметов, он удивительно тонко воспел
виденное в обширной импровизации.
Всякий, кто работал среди якутов, знает,
что склонность к художественной импровизации, выражению виденного в песне
чрезвычайно им свойственна. Воспевают возлюбленного, родного, гостя, поразившую
встречу, картину природы и т. п. Широко известны мастера импровизации. Часто встречаются
в этих песнях необычайные художественные преувеличения, которые нашли место и в
записях Черского. В них много бывает юмора и прямой насмешки. Эта область
заслуживает специального исследования
Изучение публикуемых записей Черского
позволяет заключить, что он, взявшись за новую для него исследовательскую
задачу, намеревался разрешить ее с характерными для него глубиной и
тщательностью. Благополучно закончившись, эта экспедиция дала бы несомненно
интереснейшие данные о всех особенностях быта и фольклора местного колымского
населения.
По техническим причинам в якутских словах
ударения, которые имеются в подлинниках «Этнографических заметок» Черского, над
некоторыми буквами заменены знаком смягчения.
* * *
ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Песни, сказки якутские и русские,
предания исторического содержания,
музыкальные инструменты 123
2 Народонаселение, племена
3
3. Язык 15
4. Жилища, домашняя утварь
29
5. Одежда, пища, занятия, промыслы, орудия,
способы передвижения, скот 37
6. Нравственность, познания, мировоззрение,
религия и т. п., шаманство 57
7. Роды, воспитание младенцев, болезни,
способы лечения 110
Скорбный лист автора заметок.
---
(стр.
3).
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ,
НАСЕЛЕННЫЕ МЕСТА
В Верхне-Колымске в мое время (1891-92 г.)
было 8 жилых домов (в том числе и одна юрта) с нижеследующим составом и числом
жителей, считая и детей:
*
(стр. 15)
ЯЗЫК, НАРЕЧИЯ
В Верхне-Колымске, где русские говорят
всего лучше, все-таки замечается:
Изменение буквы ы на и, напр.
вирезывать, вибирать и т, п. ми, корови.
Еш — говорят вместо есть. Кроме того
употребление слов в их неправильном значении, напр., идет медведица «с двумя цыплятами» (т. е. с детенышами). «Слышать» вместо понимать, напр., «он все слышит по-якутски, только говорить не может». «Облизнулась» — получила боль (опухоль) грудей
(кормилица, «если не получит просимого ею от кого-нибудь, поражается болью
труден, что называется — облизнулась).
Сам пришел
— пришел без дела.
Идти с нароком (нарочно).
Неправильное употребление падежей:
Бояться от
медведя. Пришли деду (к деду). Спросить от кого (у кого).
Давать от
муки, от ниток, от
мяса и т. п.
«Нови’те тут, новите там» — иные тут, иные
там.
Кайбыть стал — как следует быть, —
выздоровел.
Нету-стало — исчезло, окончилось и т.п.
Тявкать, чавкать — жевать. Приятный (вместо
вкусный).
Пальто изломалось — порвалось.
Табак проливаешь — высыпаешь |
у Нижне-Колымска.
Вода высыпалась — вылилась |
Ординарная, ординарно — постоянная,
постоянно.
Рыбы только-то, только стало — вышла, кончилась.
«Взять» данный праздник у себя дома или в
таком то городе, месте и т. п. — провести. Напр., Новый год взял в Средне-Колымске, а Крещенье возьму в Верхнем.
*
(стр. 16)
Харéн мои труды (харéн — пропали, жалко).
Окси’! — междометие удивления.
Мóльча не говори — лучше не говори. Ты
лучше мóльча скажи (просто скажи) Если захочу, мóльча сделаю это, или мóльча
доспею (достигну цели), мóльча хорошо ехал (очень хорошо).
Ничего не доспел (не сделал)
Кочт — средства передвижении — движущая
сила. Кочт плохой (лошади плохие).
Ду, частица, вернее союз (якутского языке),
означающий — ли? употребляется в русском разговоре без изменения Напр., не
знаю, как это у меня выйдет: хорошо-ду, худо-ду? Не знаю, уехал-ду, нет-ду?
Попал-ду, промахнулся-ду? и т. п.
*
(стр. 18)
Для того, чтобы сравнить наречия якутов,
живущих в значительном друг от друга расстоянии, я приведу здесь известную речь
якута, проводника академика Миддендорфа (Путеш. ч. II, отд.
VI. Коренные жители Сибири 1878 г., стр. 795-797) в параллель с той же речью, но
в произношении Колымского якута.
*
(стр. 57)
УМСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ.
НРАВСТВЕННОСТЬ, ПОЗНАНИЯ,
МИРОВОЗЗРЕНИЕ, РЕЛИГИЯ и т. п.
Шаманство
(по рассказу якута, присутствовавшего при обряде).
Сначала нагревали бубен около камина, а
затем закрыли окна, привязали собак, чтобы они не бегали, и потушили огонь.
Шаман, раскрыв дверь юрты, свистнул 3 раза, после чего дверь была совершенно заперта.
Шаман был одет в пальто (саная’к) из
лошадиной шкуры шерстью вверх: по белой шкуре были обшивки из такой же черной.
Шапка на нем обыкновенная меховая. К шаману привязали веревку, за концы которой
держали избранные для этого люди, чтобы на случай обморока не дать шаману
упасть на землю.
Начинается обряд: звуки бубна и голос
сидящего на полу и впотьмах шамана усиливаются постепенно; затем он встает и в
то время на камине зажигают огонь, при свете которого шаман начал свои танцы,
кривляния и падания в обморок; над больным же, к которому он и был призван, он
нашептывал и прикрикивал. Затем в сопровождении двух якутов он вышел из юрты,
унося с собой заранее изготовленных 4-х истуканчиков (деревянных), называемых
эмэгáт (эмэгáттер во множ. числе).
Последние изображали собою: медведя, что-то вроде коровы, человечка с большою
головою, но тощего, и другого тучного. Эмэгáты эти изображали собою причины болезни пациента;
они были привязаны шаманом, поочередно, к соседним талинам (Sаlех), в небольшом друг от друга расстоянии, после
чего место это было обведено волосяною веревкою.
*
(стр. 58)
К каким определениям болезни додумываются
иногда шаманы и к каким средствам прибегают при лечении их, можно видеть из
случая, описанного мною на стр. 113-й этих заметок
Якуты празднуют день Св. Владимира
равноапостольного. Святой этот был царем, сначала неправославным, неизвестно
какой народности. Затем, однако, принял православие, разузнав предварительно,
чья вера лучше. При этом передаются почти все исторические факты о выборе веры
с достаточною точностью. Один из сыновей Владимира сватался на дочери соседнего
царя, который предложил узнать возлюбленную посреди тысячи вполне похожих на
нее и одинаково одетых девиц. Жених узнает ее, однако, по мухе, сидевшей у нее
под мышкою, но царь требует с него несоразмерно большой дани за невесту. Это
было причиною войны. Владимир построил громадную пасть (ловушку) на врагов и
протянул струны до облаков, чтобы они, задетые врагами, звучали и дали знать о
приближении. Один вражий посланец перелетел, однако, на орле выше облаков с
письмом к Владимиру, но на обратном пути, благодаря улучшенному механизму, орел
был притянут к струнам и пойман вместе со шпионом. Но от Владимира был подослан
к царю противников силач, взявшийся будто провести войско врагов через
преграды, воздвигнутые Владимиром, который таким образом и одержал победу.
Золотой пол во дворце Владимира, деревья ему кланяются, ветры приходят
развеселять своими драками и т. п. обстановка.
Св. Ольга тоже была царицею неизвестной
народности и всю месть направляла на русских,
которых она и закапывала в ямах и сжигала в банях. Затем приняла православие.
*
(стр. 59)
Благовещение
считается у якутов величайшим праздником, во время которого даже птичка не
летает (цип кöппэт тангаратá). Однажды, говорят, когда Пасха совпадала с Благовещением (25 марта),
священник стал служить пасхальную заутреню; заметили, однако, что солнце, не
взирая на соответственное тому время, не показывалось все-таки на горизонте.
Тогда начали благовещенскую заутреню и солнце сейчас же вышло, но часы
показывали уже полдень. Из этого заключили, что Благовещенье важнее Пасхи.
День
Св. Петра и Павла, в свою очередь, считается одним из выдающихся праздников,
но здесь они не совершают никаких общественных празднеств и пиршеств.
*
(стр. 60)
При
покойнике все время кто-нибудь должен не спать Платье для покойника должно
быть без пуговиц и шьется оно в обратную сторону, т. е. концом иголки от себя.
Вода для обмывания покойника наливается тоже в обратную сторону. Заколотив
гроб, приговаривают, упрашивают, чтобы покойник на них за то не сердился.
Кусок
пищи, упавший на пол днем, якуты никогда не поднимают и не едят, так как
диавол уже дотронулся до него; между тем, такой же кусок, упавший вечером или
ночью (вообще после заката солнца и до его восхода), может быть поднят и
съеден; диавол не в состоянии шевелить его ночью потому что кусок лежит «на
солнце» (понимая, что солнце вечером находился под землею, следовательно, под
куском, лежащим на полу) тогда как он всегда вправе распоряжаться тем, что
лежит «под солнцем», т. е. днем. Проезжавший по тракту казак, поужинав на одной
поварне, недосчитался третьего из кусков оставленного им мяса; после
трехдневных поисков он нашел его в зубах покойника, лежавшего под полом поварни:
мертвец не съел мясо только потому, что оно уронено было вечером.
*
(стр.
61)
Добывать
из поставленных в камине дров излишнее полено можно только приговаривая: кютöт
кэлля’гана, отчёгó оттóпут — что означает: зять приедет, тогда (ими) затопим.
Иначе дух, заведующий огнем — уóт итчитэ’ — рассердится (см. стр. 64). Дли
задобрения и угощения «хозяина места» (áндайду итчитэ’) развешивают волоса конской гривы
на дереве, лоскутки, а в огонь бросают пищу и приговаривают: «ал уóт эгéм» (везде существующий
дедушка огня), что относится уже собственно к уóт итчитэ’ (см. выше).
Якутские
названия месяцев (счет ведется по луне).
1) Май — Сыннялáнг (значит отдых).
2) Июнь — Бырдáхыя’ (комариный месяц).
3) Июль — Сарáыя’ (гуси линяют).
4) Август — Оттыя' (сенокосный месяц).
5) Сентябрь — Быгы’тыя’ (месяц заездков на
рыбу).
6) Октябрь — Торáсыя’ (месяц торосовой ловли рыбы).
7) Ноябрь — Сетэнни’ (седьмой месяц).
8) Декабрь — Ахсыньé (восьмой месяц).
я
9) Январь
— Тохсунню’ (девятый месяц).
10) Февраль — Олунню’.
11) Март — Кулýн тутáр (жеребят имáть).
12) Апрель — Бус устар (лед тронулся).
Месяцы с четным и нечетным числом дней
якуты точно так же узнают, считая по выдающимся частям суставов на сжатой в
кулак руке.
*
(стр. 62)
Календари
делают на доске, обозначая дни точками, а праздники крестами соответственных
размеров. В числе праздников значатся: [пропуск].
При
потере чего-либо обязывают найти это рукавицу.
Надевают петлю из нитки на палец рукавицы, сдавливают его крепко и бьют
рукавицу веником приговаривая: бул, бул! (найди, найди!). Потеря находится и
тогда только палец рукавицы освобождается от сдавившей его петли.
Северное
сияние якуты называют: Юкáгыр уóта убайéр, что означает: у юкагиров огонь горит, доказывая
вместе с тем более южную прежнюю родину якутов. Само явление объясняют они ныне
тем, что на севере существуют горы из серы (sulphur),
которые от действия покрывающего их снега возгораются; освещенные пары серы
виднеются нам в виде северного сияния. В Якутске называют хадаáнч ойнюр (небо разыгралось),
или боягал кильбя’ня (морской отблеск).
*
(стр.
63)
Кости
мамонта в верхнем течении Индигирки (на Оймеконе) называют у’ огýн могá, что означает: водяного быка кости. На Колыме
отличают уже мамонта от ископаемого быка, называя первого (т. е. мамонта) у кылá, т. е. водяной зверь, а
второго, т. е. быка у оугá, т. е. водяной бык (если же сказать: у огýс, как у Миддендорфа, то будет вода-бык). Бык этот
взламывает иногда лед в замерзших озерах, что (согласно некоторым) делает
иногда и мамонт. Мамонт же делает ходы под землею, от провала которых
образуются речные долины (овраги?).
Рога
ископаемого носорога (Rh. tichorhinus) до сих пор еще считают когтями гигантской птицы (öексёки’) и потому их
называют: öексёки’ тынгырагá. Сама öексёки есть допотопная птица, которая могла уносить даже самого
большого быка, а также человека вместе с лошадью. (Может быть, найдя труп
носорога с лежавшим при нем рогом, они видели в трупе «быка», около которого
был в таком случае и коготь несшей его «птицы»?).
*
(стр.
64)
Кроме
христианских имен, обыкновенно исковерканных (напр., Уйбан — Иван, Прокопай
— Прокопий, Багылай или Вуслай — Василий), якуты носят еще и свои,
заимствованные иногда даже из животного царства и даже от русских слов. Так,
напр., мужские имена: Карась, Чукар, Борыллыэ’ (орел). Кхáкый (от Кхаханай Окунь). Табагры’р, Тырахы’ (чайка мартышка),
Хоптó (большая чайка). Кхалтáнг (голый), Коё-тоёкх (тощий), Сёгуя’-Кооя’ (веточка), Пружинá, Чукáрь. Женские имена: Тумýс (мыс), Ырчая’ (зубоскалка), Эмилляшка (от
названия красивой утки: Эмилля), Кыпынян, Кéремес (сиводушка) Чири’т, Кы’чка (кычим — дочка) и т. п.
Кто
продает молоко, разбавленное водой, того на том свете заставят отделить его
так, чтобы не осталось в молоке ни капли воды, таким трудом он и будет там
заниматься до бесконечности (разумеется, если европейцы не выучат его процессу
конденсации).
Поправлять
дрова в пылающем камине ножом или каким-либо другим колющим оружием не
позволяется потому, что можно выколоть глаза уóт итчитэ’, т. е. хозяину (духу)
огня.
Якуты говорят, что в ясную зимнюю ночь
звезды пляшут и поют, как рlесtrорhоnеs [*
Инструмент, звучащий под ударами палочки. (Прим. ред.).].
*
(стр. 111)
РОДЫ, ВОСПИТАНИЕ МЛАДЕНЦЕВ,
БОЛЕЗНИ, СПОСОБЫ ЛЕЧЕНИЯ
У
Колымских якутов (и у многих живущих между ними русских) женщины рождают
стоя на коленях и повисая на перекладину нарочно устроенных для той цели
столбов, как показано на рисунке. При этом ее опоясывают поясом или веревкою:
через спину, под мышки и кверху спереди плечей (а-а’ на рисунке), чтобы удерживать родильницу с
достаточною силою.
После родов женщина должна вылежать три дня
на том же месте, где родила и только тогда, умывшись, может спать на кровати,
причем она приступает ко всем домашним занятиям, многие носят даже дрова.
В течение первых трех дней молоко матери
считается нездоровым для ребенка и потому его кормят соскою (разжеванное мясо,
или рыба, налимовое мясо разжеванное). Грудью кормят его хотя и долго, но
спустя «15» дней дают уже коровье молоко, а затем уже и толченую рыбу.
Кровь и слизь, остающиеся на подостланном
родильнице сене, собирают в корзину и весят ее где-нибудь в лесу. Послед (рlасentа) зарывают около камина, приподняв пол или
подмостки в этом месте, после чего сейчас же совершается довольно оригинальный
обряд. Поверх зарытого последа бабушка устраивает из древесных стружек и щепок
миниатюрную юрточку конической формы (вроде юкагирской урасы’) и зажигает эту
постройку
*
(стр. 112)
а дети и женщины стреляют в нее, пылающую,
из нарочно сделанных для этой цели маленьких луков (3-х или 4-х) и
приговаривают: «омýк дзиетэ’ убайдá омурорунг оголóр, тунг! тунг! тунг!» повторяя все это столько раз, сколько
имеется луков («тунгусская юрта горит, тушите ребята, тунг, тунг, тунг»). Когда
юрточка догорает, на нее сбрасывают и луки, заливают водою, засыпают сверху
землею и закрывают пол или помост.
Для
оживления ребенка, родившегося почти без движения грудной клетки, кроме
надавливаний, способствующих вызвать дыхание, прибегают также к вдуванию
воздуха реr аnum.
Если
носят ребенка на руках, то обкладывают ему заднепроходное отверстие и
половые органы мягким мохом, завязывая все это платком; цель такой обвязки: чтоб
ребенок не промочил одежду носящего его. Мох заменяет место и подстилок в
колыбели; его разумеется переменяют.
Если
у кого дети умирают («не стоят»), то бабушка выкрадывает у родильницы
ребенка и взамен его оставляет щенка. Мать кормит грудью этого щенка и
ухаживает за ним, а ребенок воспитывается у бабушки или у других вообще, до тех
пор, пока не станет уже понимать (около 3-х лет).
Пеленают
детей до тех пор, пока ребенок не станет ходить, но пеленают только на время
сна.
*
(стр. 113)
В
урочище Матёркина на Колыме в [пропуск] верстах
ниже Верхне-Колымска, в 1887-88? году призванные к беременной жене старосты
якута Конана пришли к убеждению, что в утробе этой женщины находится черт, который
и должен родиться вместо ребенка. На просьбу мужа, чтобы освободить жену от
такого опасного квартиранта, шаманы решили, не дожидаясь родов, добыть и
уничтожить плод; прибегли к режущим инструментам и ножницам и добыли ребенка по
частям. Три месяца спустя умерла и мать от последствий такой операции. Об этом
заведено судебное дело: но только один из этих шаманов остался в живых, другой
же, говорят, умер.
Головная
боль, если она продолжительная, происходит от расхождения черепных костей
по их швам. Степень и место последующего затем изменения в форме головы
(деформация) узнается, измеряя окружность головы лентообразною мерою (напр.
бумажною или ремнем) и обозначая на мерке точки, соответствующие: средней линии
лба (б на рис. 21), средней линии затылка (а-а) и ушных раковин (г-в).
Сравнение полученных таким об разом частей меры (б-г и б-в; г-а и в-а) между
собою и разность, получаемая при этом, обнаруживают место и степень асимметрии,
после чего прибегают к целесообразному сдавливанию и «выправлению» головы (у
взрослых). То же производится и у крестьян Восточной Сибири.
*
(стр. 114)
«Проказа»
эмэ’ гокх элю’ (т. е. неизлечимая болезнь) иначе кхарá сордóх (черное несчастье), а также сахá ы’ритэ (якутская болезнь),
но называть так считают нехорошо [* Говоря о проказе под секретом, они выражаются ыэ́раканга э́льдзебыт
(тяжело заболел).]. «Проказу» считают неизлечимой и прилипчивою, а
потому уединяют и отстраняют, заставляя их жить в уединенной юрте, в которую
больным доставляют пищу, дрова и т. п.
По мнению якутов, если болезнь эта
появится, вернее начнется с нижней части тела (ниже umbilicum), то узнать ее можно только спустя 9 лет, а если она начнется с головы, то
узнают сразу, выпадению бровей и ресниц, причем лицо темнеет и опухает.
В 1891 г. на р. Зырянке умер от такой
«проказы» старик, а живший с ним его племянник (17-18 лет) тоже заболел и
отвезен и Средне-Колымск. В половине марта 1892 г. в виду Верхне-Колымска, на
так называемой Максимкиной (версты с 3 выше крепости, но на прав. берегу
Ясачной), заболела таким же образом женщина, только что разрешившаяся от
бремени; она имеет мужа и еще нескольколетнюю дочь. Спустя некоторое время
брови стали выпадать и у новорожденного. Все покинули это семейство; хочет
отходить и сам муж, обещая снабжать лишь пищею и дровами свою несчастную жену.
*
(стр. 115)
В марте месяце 1892 г. я имел случай лично
видеть эту молодую еще женщину. На ее лице заметны были только поредевшие и как
бы слегка припухшие брови, но на вторых суставах пальцев левой руки были
заметные опухоли.
Ольха
(Дзяхтáр талагá — женская талина). Отвар ее
шишек, коры и листьев, употребляемый в виде примочки на «золотушные» раны. Дают
также внутрь.
*
(стр. 116)
Желая
узнать от кукушки будущность, надо ее убить, затем, срубив дерево, на
котором птица сидела, употребить часть его на костер, другую на роженóк, а третью,
в виде чурбана, оставить в роли подушки. На роженке зажаривается тогда убитая
кукушка, а съевший ее должен уснуть, склонив голову на оставленный обрубок
дерева. Во сне он увидит то, что с ним сбудется.
Глаза
кукши (Garrulus infaustus) употребляются якутами как лекарство от глазных болезней (воспаление); у
живой птицы прокалываются глаза и выпущенною из них жидкостью смазывают глаза
больному.
Желчь
вороны, как лекарство от болезни «печени» и от кашля, тоже и желчь медведя,
употребляемая также и для скота.
Черный
дятел (Кырги́л), разрезанный в свежем виде, прикладывается к «золотушным» ранам.
Желтуха
(Сагарáр элюгá) считается почти
неизлечимою; против нее употребляют отвар конопляного семени или же самого конопля
(волокна).
Анагá — цинга, сонливая болезнь (Анáсиéта цинга съела).
*
(стр. 117)
В Верхне-Колымске она проявлялась только
тем, что пораженный ею человек чувствовал непреодолимую потребность сна: две
девушки уснули во время доения коров; чувствуют вместе с тем где-либо боль.
Тогда сдавливают кожу в складку, собирая туда как можно более крови, прорезывают
слегка кремнем и выдавливают кровь. До меня цинга была 3 года сряду, говорят,
что ее приносили юкагиры и ламуты. В том же виде она появилась у некоторых
якутов и в мае месяце 1892 г. и я видел их с большими подтеками крови на лбу
выше переносья (следы лечения).
Мэи’
ы’рита (головная боль) лечение см.
выше.
Карáкх ы’рита (глазная болезнь) см. выше.
х
Тумó
кирдэ’ — насморк (вошел).
Сöетэлль
— кашель.
Селли’к
— «чахотка» и т. п.
Быэ’р
ы’рита — болезнь «печени».
Ис
элютэ’ — понос — дают густой чай и подрумяненную подгорелую муку.
Воспа
— оспа; оспа, истребившая многих, была в Верхне-Кол. в 1887 г.
Кутургуя’
— чирей.
Искéн — нарыв.
Катáлл — угры’.
Солотукá — золотуха.
Уччá ы’ритэ — сифилис («русская» болезнь).
Кхáттэрар
элю’ —
запор.
х
Ыманáкх сиéбит
— чесотка (ест).
Тарагай
— плешивость.
Кем
— ногтоеда.
Кхайталы’р — ломота.
х
*
(стр. 118)
Тымнэ’й быт — простуда.
Припадок (нервный) — Тáрамтá.
Эмюрáкх — эмеря’к или эмеря’чка — нервнобольная. Пугающаяся,
а затем повторяющая все сказанные ей слова и подражающая всем жестам. Из двух виденных
мною эмерячек я заключил, что они поддельные.
Мэнери’к
— нервнобольная, после припадка постоянна поет, импровизирует, качает головою и
туловищем — все это оканчивается сном (обыкновенно у женщин).
Удáган — шаман-женщина.
Зоб
замечен мною у одного, довольно значительно развитый
Выпадающие
зубы бросают собаке с просьбою, чтобы она заменила этот плохой зуб своим,
хорошим.
*
(стр. 123)
ПЕСНИ, СКАЗКИ и т. п.
Нижеследующие три песни записаны от якута
Филиппа Табагры’ра (более 30 лет), живущего в 100 верстах ниже Верхне-Колымска в местности,
называемой Салгы’тыр. Человек этот известен как лучший импровизатор и
записанные три песни он сочинил тут же.
Мотив:
[Следует текст песни № 1 на якутском языке,
транскрибированный русскими буквами].
*
(стр. 124)
Перевод песни № 1
Вначале бог небо создал, землю растянул
(раскинул),
Благословил, люди пусть родятся и плодятся,
сказал.
Так распорядился, хорошо, значит;
Люди как стали родиться, опять и с царем,
опять с начальниками стали, опять со священниками стали.
В этой хорошей вере ходить (стали):
По этой православной вере много родилось
добрых людей.
От этой радости тебя увидел, от этой
радости пою.
До смерти пусть бог любовь даст каждому,
По этому хорошему смыслу с того света пусть
бог также подает.
*
(стр. 125)
[Следует текст песни № 2 на якутском языке,
транскрибированный русскими буквами].
Мотив:
Перевод песни № 2
Ясашна матушка, крепость матушка,
Трава с кистями, деревья с кистями
(ветвистые).
С блестящими домами, из-за десяти верст
Блестит, виднеются заплоты.
С дневного пути в горнице прохаживаются,
Из-за 100 верст играют (красуются) заплоты,
Для прогулок ограды; со скрипучими дверьми,
*
(стр. 126)
Со скрипучими сенями, из черного сукна
капоты (имеют),
Из черного сафьяна картузы (русские
фуражки),
В черных шелковых кушаках,
С
вздернутыми носками сапоги,
С барынями и баринами, с русскими (вместе)
ровняться (стал).
Похвальный день настал.
В запахивающихся (без пуговиц) сюртуках,
В обтянутых (узких) юбках барыни,
В первейших (лучших) платьях,
В запахивающихся шубах.
Со счастьем расстаемся, счастливый день
настал.
[Следует текст песни № 3 на якутском языке,
транскрибированный русскими буквами].
Мотив: весь в трелях в терц.
*
(стр. 127)
Перевод песни № 3
Мы родиться — родились, ничего путно не
можем говорить.
Ничего тоже путного не можем слышать,
питаться с нуждою.
Это солнце, свет желаемый (...тугугáр) [не мог перевести! Один
день, другой день (день за днем).
Свет увидеть думаю (желаю), ходим до тех
пор, пока у нас голени в кровь не обратятся; тело истощается, ходим что-нибудь
спромыслить.
Думаешь этим воспользоваться — кроме того пользы
мало бывает.
Вот мы так ходим и думаем, что мы как яйца
в скорлупе.
Так думаю я, это все от крайности питаемся,
эту крайность вот я спел.
Последняя моя песня оканчивается этим.
*
(стр. 128)
Другой певец мальчик 12-летний (якут)
кривой на правый глаз и глуховатый — Николай (Никуш) сын Петра Хоптó (чайка) из
Максимкиной (верстах в трех выше Верхне-Колымска, в виду его на прав. берегу р.
Ясачной), отличается замечательною (для его возраста) способностью
импровизировать и петь, что он перенял от своей тетки.
Посетив мою квартиру, он согласился петь и
пел долго, им иронизируя именно на мой счет. Он пел, сидя на скамье, около
окна, прислонив правый висок к окну и задумчиво устремив свой единственный глаз
в верхнюю часть окошка.
Борода у него (он
пел) красная, как бы золотая, как выйдет, то блеснет местами и виднеется
из-за 10 верст.
Глаза у него каменные (очки), блестящие.
Он жил в стране, где тепло, где постоянное
солнце; пищу имел должно быть очень хорошую, много различных кушаний ел.
А приехал в наш холодный край, чтобы
описывать и разузнавать обо всем, и как якуты живут, должно быть.
У него восемь листов бумаги и восемь
пальцев, которыми он все пишет.
Из девяти норок поймал он девять мышей и
царю их хочет повезти показать.
На его родине города красивые должны быть;
*
(стр. 129)
У него и здесь в его восьми комнатах (а их только три) все так хорошо уставлено и
красиво, как у сытых людей.
---
Только то и сумели мне перевести и передать
из его длинной песни, в которой должны были заключаться и многие подробности в
развитии каждой из этих главных мыслей. Осматривая комнаты, мальчик вел себя
все время очень серьезно; увидев альбом (фотографический), на корке которого
находится металлическое украшение, он с благоговением перекрестился, полагая,
что перед ним Евангелие.
Осмотрев все в наших комнатах, достаточно
подивившись зеркалом, магнитом (гармонифлютом тоже) и т. п. Он пел по нашей
просьбе:
Из-за
90 верст виднеется их дом с его 9-ю окошками; зеркала можно видеть из-за 70
верст; на их 9 окошках стоят различные рюмки с разными винами (это разноцветный спирт от настоявшихся в нем мышей,
моллюсков и т. п. препаратов, высланных уже в Академию); на тех же
окошках виднеются 9 медалей (это три компаса и
металлическая рулетка с метрическою лентою). Из-за 90 верст виднеются
эти 9 комнат, на возвышении, а из-за 10 верст видны заплоты; он видал их с дневнего
пути своего. Такие вещи есть у них, которые сами играют и смеются (гармонифлют). Из-за 50 верст видны красивые подушки,
как черное серебро (серебро под чернетью)
катится; из-за 9 шагов видны Ваши 9 перин. Из-за 80 верст виднеется, как белая
лошадь, Ваше серебро (видит ложки, ложечки и т. п.).
Книг очень много, 9 листов бумаги раз-
*
(стр. 130)
вернул и читает (я
просматривал тогда № иллюстрированного издания), должно быть, тоскует и
вспоминает своих друзей. Из-за Ари’шита-города (Петербург??),
когда Вы уезжали, виднелись Вам издали церкви и родные, а Вы, должно быть,
плакали. Поедете теперь к Ледовитому морю, а когда на обратном пути увидите
опять церкви, перекреститесь и обрадуетесь.
Мотив песни был:
/Архив АН СССР. р. IV, оп. 17, № 12. лл. 1-17 об./
* * *
КОММЕНТАРИИ
Черский во время
зимовки в Верхне-Колымске вносил различные наблюдения в четыре переплетенные
тетради. Одна из них, под № 4, имеет заголовок «Этнографические заметки И. Д.
Черского». Тетрадь была заранее разделена на 6 отделов (см. № 2-7 в оглавлении
тетради), к которым позже были добавлены Отдел 1 — «Песни» и последний отдел —
«Скорбный листок» в конце тетради (комментарии к последнему — см. отдельно).
Материалы, собранные в этой тетради, не были обработаны и никем не
использованы. Между тем в них много интересных сведений, касающихся быта,
религии, народной медицины, языка и фольклора колымского населения. Из
записанных Черским якутских сказок и песен мы публикуем только переводы на
русский язык, а якутский текст опускаем в виду технической трудности передачи
транскрипции Черского. Якутские слова в записях оставлены о той транскрипции,
которую дал Черский.
В тетрадь вложено несколько листочков (см.
р. IV, оп. 17, № 12 в списка архивных материалов). Один из этих листочков —
сравнение речи якута, записанной Миддендорфом, с колымским произношением (по
записи Черского); на эту запись ссылается Черский на стр. 18 тетради. В других
— сведения о числе собак у жителей Верхне-Колымска, якутские названия стран
света, цены в Верхне-Колымске на чай, ситец, чашки, холст и мыло.
Кроме этих листочков, в архиве Академии
наук хранится целый ряд документов, собранных Черским на Колыме, которые он
предназначал для разных отделов «Этнографических заметок» (см. р. IV, оп. 17).
Это — несколько ведомостей, составленных колымским окружным исправником — о
составе населения Колымского округа в 1889-1891 гг. и о меновой торговле
русских с чукчами на Анюйской ярмарке в 1890-1892 гг., ведомости и справки, составленные
священниками: А. Трифоновым — о движении населения в средне-колымской части
округа с 1867 по 1892 г., В. Корякиным — о числе родившихся и умерших с 1880 по
1892 г. в Нижне-Колымске, В. Сучковским — о промысле рыбы на р. Ясачной. Далее,
доставленная неизвестным лицом нижнеколымская песня «Муза, пой»; небольшая
параллельная запись слов на русском, юкагирском и якутском языках (почерк
Черского), записка политического ссыльное Я. М. Гринцера о тюленьем промысле у
устья р. Колымы, письмо псаломщика Г. Протопопова о встречах с медведями и поверьях
якутов, связанных с медведями. Все эти интересные и довольно объемистые
документы показывают, как серьезно отнесся Черский даже к такой второстепенной
задаче экспедиции, и как много, несмотря на свою тяжелую болезнь, он успел
собрать за время первой зимовки.
/И. Д. Черский. Этнографические заметки. (Публикация и
комментарии С. В. Обручева, введение В. Н. Скалона). // И. Д. Черский.
Неопубликованные статьи, письма и дневники. Статьи о И. Д. Черском и А. И.
Черском. Под ред. С. В. Обручева. Иркутск. 1956. С. 242-259./
Иван (Ян
Станислав Франц) Дементьевич (Доминикович)
Черский – род. 3 (15) мая 1845 г. в фольварке Сволна Дриссенского уезда
Витебской губернии Российской империи, в белорусской семье шляхтичей Доминика и
Ксении, в девичестве Конан, Черских.
В 1891-1892 гг. исследовал бассейны рек
Колымы и Индигирки.
Умер 25 июня (7 июля) 1892 г. и похоронен в
урочище Колымское Колымского округа Якутской области.
Минадора Пилигрымка,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz