СРЕДНЯЯ ЯКУТСКАЯ СВАДЬБА
Свадьба якутов, как и свадьба любой народности, является большим событием для каждой отдельной семьи и ближайших ее родственников. Чем свадьба богаче, тем большим количеством обрядов она обставлена. Интересно проследить, как с постепенным понижением достатка сокращается и свадебный ритуал и как, борясь за сохранение старины, бедные и средней зажиточности якуты изворачиваются, чтобы и форму сохранить, и свадьбу отпраздновать менее разорительно. Многочисленные религиозные переживания вплетены в обряды, отражающие собою общественные отношения. Даже самая обычная, рядовая свадьба отражает в себе и религиозный мир якутов, и их семейные взаимоотношения, и хозяйственную жизнь.
Покойный акад. М. М. Ковалевский, в своем отзыве (к сожалению, пока не напечатанном) о труде Н. А. Виташевского «Якутские материалы для разработки вопросов эмбриологии права», указал на чрезвычайную важность описания отдельных явлений быта, приуроченных к определенной хронологической дате и к определенной точно зафиксированной территории. Предлагаемая работа является попыткой ответа на такое задание, так как основой ее служит описание одной реально происходившей свадьбы между семьями средней зажиточности. Чтобы представить, насколько данная свадьба, справлявшаяся в наслегах, значительно подвергнувшихся русскому влиянию, отошла от старинного ритуала и насколько выполнение всех обычаев и связанных с ними расходов считается для населения обременительным, параллельно приводится описание обрядов старинных свадеб и современных описываемой, но в кругу богатых якутов [* Приводим следующий перечень бывшей у нас под руками литературы, о браке у якутов: Горохов, Н. Кинитти. ИВСОРГО, 1883, XIV, № 1-2; стр. 71-72. Маак, Р. Вилюйский округ. Ч. III. СПб. 1887. Миддендорф, А. Путешествие на север и восток Сибири, ч. II, отд. VI. СПб. 1878. На стр. 827-832 есть о сватовстве, калыме у якутов. Павлинов, Д. Брачное право у якутов. Пам. кн. Як. обл. 1871, стр. 91-122 и Отчет СОРГО за 1874 г. Пекарский, Э. К. Словарь якутского языка. Самоквасов, Д. Я. Сборник обычного права Сибирских инородцев. Варшава. 1876 (стр. 199-242 об обычаях у якутов). Кистяковский, А. Собрание и разработка материалов обычного права (Сборник обычного права Сибирских инородцев, изд. Самоквасовым). Унив. Изв. 1876, № 6, Киев. Серошевский, В. Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. Под ред. Веселовского. СПб. 1896. О браке имеется особая глава — Брак и любовь. Стр. 636-586. Трощанский, В. Ф. и Пекарский, Э. К. Любовь и брак у якутов. Из якутской старины (к материалам по якутскому обычному праву). СПб. 1909. Отд. отт. из ЖС, 1909, вып. 2-3, стр. 18. — Литературу предмета см. в книжке П. П. Хороших «Якуты». Ирк. 1924.].
Брак — по-якутски урȳ, передает, собственно, понятие родства. Но этим же самым словом «урȳ» обозначается и свадебный пир. В обиходной речи выражение свадебный пир синонимично понятию брака. Таким образом, уже из приведенного видно, насколько в свадебных обрядах занимают важное место разного рода угощения. По выражению Серошевского, свадьба тяжела для населения именно расходами на угощения. Только немногие в настоящее время решаются сокращать свадебный ритуал, и то это делается, главным образом, в кругах менее состоятельных. Насколько общественное мнение во времена Серошевского восставало против сокращения угощений, видно из тех скандалов, которые разыгрывались на свадьбах, когда недовольные гости за плохое угощение поносили хозяев, бесчестили их вплоть до того, что одного толкнули в горшок с кашей и перепачкали ему всю одежду. Серошевский (стр. 544) приводит следующий отзыв населения о свадьбе: «Не в том дело, что калым платим: калым платим и обратно его получаем, а то главное, что люди много съедят», жаловался затеявший женитьбу парень. (Колым. ул., 1883 г.)... У богатых в старину было десять обедов, уон асылык, т. е. убивали 10 штук скота (Нам. ул., 1891 г.)». Вполне понятно, поэтому, насколько приходится ухищряться, чтобы и общественное мнение удовлетворить, и не нарушить хозяйственную жизнь.
Муж — äр (этим же словом зовется и всякий мужчина) ; жених, зять — кӱтӱöт; невеста, невестка — передается специальным термином — кiнǐт. В 1892 г. произошла свадьба между Ефимом Васильевым и Прасковьей Лучиной. И тот и другая были людьми очень молодыми. В якутском быту вообще не редкость, что невеста бывает старше жениха. Обручая часто детей в ранней молодости, якуты иногда, высватывают 10 или 12-летнюю девочку за 3-летнего мальчика (Павлинов, стр. 99). Нельзя сказать, чтобы ранние браки были очень удачны. У Трощанского (стр. 5) приведены любопытные цифровые данные о возрасте вступления в брак: «из 624 мужчин, вступивших в первый брак, 14,4% имели от 26 до 30 лет, 7,6% — от 31 до 40 лет, 43% от 41 до 60 лет и только один случай 61 год». В описываемом браке невеста была настолько молода, что по церковным понятиям не имела права вступить в брак. Совершеннолетия она достигла, в течение дней, занятых брачными церемониями.
Жених Ефим Васильев воспитывался не дома, а у своего дяди Григория Тихоновича Васильева, который состоял старостой 2-го Игидейского наслега (Ботурусского улуса Якутск, окр.) и был человеком средней зажиточности, даже скорее малосостоятельным. Он имел с лошадьми только 20 штук скота. Отец Прасковьи Лучиной, Спиридон Лучин — житель 1-го Игидейского наслега. Он имел тоже 20 штук скота и был совсем безлошадный.
По якутским понятиям, если бракующийся находится на воспитании у родственников или попечителей, то от них зависит согласие и сговор при вступлении в брак, хотя бы живы были настоящие родители. Подобным же образом заступает права родителей отчим или мачеха, большею частью даже без участия прочих родственников, которые только созываются на общий свадебный пир (Павлинов, стр. 97).
Редко случается, чтобы родители или заступающие их место воспитатели или ближайшие родственники давали согласие на брак против желания молодых. В этом отношении сходятся исследователи якутских свадебных обычаев (Павлинов, стр. 98 и Трощанский, стр. 5-6). «В якутском быту девушка вообще пользуется большой свободой, и проявление самоуправства родителей вроде русских Кит-Китычей наблюдается редко» (Трощанский).
Основная формула якутского брака заключается в получении согласия на брак у родителей невесты женихом, которое предваряется сговором родителей между собой, а также во введении невесты в дом жениха и приобщении ее к семейному очагу. Главными моментами брака будут: сговор, выпрашивание женихом у родителей невесты согласия на брак и на право разделить с нею ложе, перевоз невесты и торжественный вход ее в дом жениха, церемония жертвоприношения домашнему огню. Свадебные пиры сопутствуют и сговор, и остальные моменты брака, но наиболее крупный пир происходит в доме родителей жениха, когда туда вводится невеста.
У богатых людей сговор предваряется засылкой сватов. После того как отец жениха сделает визит родителям невесты, он посылает кого-либо узнать, какое мнение они имеют о женихе (Павлинов, стр. 100). В некоторых случаях посещение родителями жениха родителей невесты обставляется большой пышностью, которая связана с большими подарками. Еще прежде приезда матери приезжает отец жениха и пригоняет в дом невесты быков и меринов: это называется тӱңӱр тӱсäр — приезд свата (Маак, 94). Этот важный обряд, когда получается согласие на брак со стороны родителей невесты, называется сыңāх хоңнорȳта — раскрытие челюстей, так как самой важной задачей является добиться, чтобы отец невесты раскрыл свои уста и дал согласие. Называется также этот обряд уос асар — раскрытие губ. Уос асар сопровождается выдачей денежных подарков отцу невесты. Тут же передается часть калыма (Олекминский округ). Соблюдение всех правил, связанных со сговором, соблюдается, конечно, в полной мере только людьми состоятельными. Бедняки пытаются устраивать различные обходы. Во время сговора, если присутствуют родители или заменяющие их воспитатели жениха, то родители невесты должны убить, по окончании сговора, скотину не меньше двухгодовалой (тыс аҕас), у богатых — кобылу, напоить топленым маслом и водкою. Родители жениха во время свадьбы несут расходы вдвое более значительные, чем родители невесты. Соотношение расходов начинает чувствоваться с этого самого сговора. По правилам, за то, что во время сговора родителями невесты убивается двухгодовалая телка, родители жениха убивают потом четырехгодовалую скотину и должны, сверх одной ночи, которую родители невесты проводят у них во время свадьбы, пригласить еще на одну ночь и угостить двойным количеством масла и водки. Такой вечер — интимный вечер (бiсiрäм хонук), когда присутствуют только ближайшие родственники. Предвидев все это, Г. Т. Васильев, как человек небогатый, сам на свадьбу не поехал и решил сделать обход обычая. Он послал своего брата, родного отца воспитанника; этому отцу велено было родителями из калымных денег взять 5 рублей в гостинец, но родители невесты взяли их сами, а потому на свадьбе от родного отца ничего не получили в гостинец.
Родители невесты несут расходов, как сказано, вдвое меньше. На обязанности их лежит приготовить одежду для невесты, в которой она входит в дом жениха Обычно все подробности этого обстоятельства оговариваются особенно тщательно. Когда же свадьба бывает небогатая, то за второстепенным не гонятся. Васильев и Лучин на сговоре совсем не говорили об одежде — лишь бы жених с невестой друг друга одобрили.
Кроме одежды, родители невесты должны приготовить также подарки-гостинцы, которые они привозят с невестой в дом жениха для одаривания всех членов его семьи.
Наиболее важным пунктом при заключении самой сделки является вопрос о калыме. Калым в якутской жизни играет большую роль, иногда достигая чрезвычайно больших размеров. Калым колеблется, конечно, в зависимости от состоятельности жениха и невесты.
«Он заключается в скоте конном и рогатом. Самые богатые платят иногда целыми стадами, например, по 60 штук каждого сорта скота, а оленями до 100 штук. Средний калым заключается в 20 быках известных трав (т. е. годов) и в таком же количестве коров (из них стельных и яловых столько-то), в 20 кобылицах с двумя такими-то жеребцами и т. д. Иногда платят и деньгами: в некоторых местах до 50, а в других — до 200 руб.; у прибрежных жителей в состав калыма входят звериные шкуры» (Павлинов, стр. 101).
«Калым состоит из разного скота, по десяти-пятнадцати штук каждого, всего отдается штук сорок-шестьдесят, смотря по условию с отцом невесты» (Р. Маак, 94). Серошевский характеризует якутский калым, как нечто чрезвычайно тяжелое для населения, и дает перечень терминов, относящихся к отдельным частям калыма: «1) Сулȳ — живым скотом, от нескольких до ста голов скота. 2) Курум — от одной скотины до 10-15, отчасти живых, отчасти убитых, целыми стегнами... 3) Сыңāх хоңнорор или уос асар (см. выше) — живая скотина, или стегно мяса, наконец деньгами, смотря по состоянию. 4) Хоiносор Кäсǐ — подарок за ночлег (собственно: за ночевку на одной постели с невестой. Э. П.) — стегно мяса или, одна штука живого скота, смотря по состоятельности. 5) Бісірäм кäсǐ — также одна штука скота или стегно мяса... Невеста приносит в приданое: 1) Анjä — домашнюю утварь, платье, постель, шубы, серебряную упряжь, условленное число кобыл и коров, в общей сложности всегда почти отвечающее стоимости сулȳ. 2) Сäмсä — обычно молодой скот, жеребят и телят. 3) Кӹс кäсǐтä — подарки невесты, обыкновенно вареное мясо и топленое масло. 4) Џіä бäläҕä (подарок дому) — лисица и девять горностаев или хоть один горностай, украшенный корольками... 5) Сäргä бäläҕä — подарок столбу, кобыла, которая привязывается к столбу коновязи» (Серошевский, стр. 546-547).
При такой громоздкости якутского калыма брак на вдове является чистой находкой. Вдова приезжает не из дома отца, и потому за нее калым платить не нужно.
Васильев, как человек средней зажиточности, дал калыму 80 рублей чистыми деньгами.
Когда договор заключен — сговор окончен. Через некоторое время, судя по обстоятельствам, жених направляется к отцу невесты просить о разрешении разделить с нею ложе. При этом своем посещении он уплачивает родителям невесты часть ранее оговоренного калыма и приносит также подарок, который называется хоіносор кäсǐ (см. выше).
Р. Маак (стр. 94) сообщает, что жених обязан привезти 3-4 стегна кобыльего мяса, и говорит, что это так и называется «гостинцем для спанья».
В описываемой свадьбе жених Ефим Васильев 25 декабря отправился к родителям невесты просить разрешения разделить с ней ложе. Он взял с собой 8 бутылки водки, один безмен масла, смешанного с лепешкой, и заднюю ногу коровы. Все это он получил от своего воспитателя Г. Т. Васильева, но остался недоволен данными для поднесения подарками. Ему показалось, что эти гостинцы недостаточны. Он занял у родного отца рубль и купил еще две бутылки (одну бутылку в долг). Коровью ногу он взял только за отсутствием кобыльей.
Ему предстояло, по вручении подарков, уговориться с родителями невесты о дне перевоза невесты к себе в дом. Воспитатель ему приказал вернуться домой на следующий день — 26 декабря и условиться о перевозе невесты на 27 декабря.
Обычно свадьба намечается в новолуние или в середине лунного месяца, но никак не в конце месяца. В январе (тохсунjу ыi) невеста никогда не перевозится в дом жениха. Все эти обычаи выполняются только людьми состоятельными, мелкота же на них не обращает внимания.
Невеста обычно привозится в дом жениха рано утром. Прежде чем войти в дом, она приближается к коновязи, стоящей во дворе, у которой и происходит обряд приобщения ее к новому дому. Вот к этой-то коновязи она и должна приехать рано утром до восхода солнца.
Перевоз невесты обставлен некоторыми обрядами.
«Отъезжая из дома родителей в дом жениха невеста никогда не оглядывается, чтобы не оставить здесь свое счастье. В настоящее время, когда поезд отправляется, тоже никто не оглянется до первого леса и стараются уехать возможно скорее. Со стороны родителей невесты приготовляется лихой наездник, который, пропустив вперед последнего поезжанина, старается, скача во весь опор, обогнать всех и объехать кругом. Но на этот случай, со стороны жениха, вперед пускается тоже не последний ездок, задача которого до первого лесу не дать возможность переехать свою дорогу. При большом поезде, разумеется, это удается, тем более что последние поезжане намеренно замедляют отъезд, чтобы переднему «со счастьем» дать возможность отъехать подальше» (Горохов).
В некоторых случаях жених приезжает навстречу невесты и останавливает весь поезд посредине дороги. Тут происходит маленький обряд, который называется сіäl бājар (вязание гривы). Состоит он в том, что вешают в виде жертвоприношения духам места пучки конской гривы на деревьях при спусках под гору и при подъемах на гору, или во время остановки свадебного поезда недалеко от дома жениха перевязывают волосами из конской гривы коновязь, кумысную чашу и ложку.
Обыкновенно невеста едет целым поездом. Едут с ней ее родственники, из которых некоторые выполняют при вхождений невесты в дом определенные обряды.
Впереди поезда едет особый человек, который везет имущество невесты. Называется он сыарҕалāх уол, что буквально обозначает «парень с санями» [* Уол — парень, сыарҕа — сани.]. Везет он имущество невесты на коне или на быке. В ящике, который на санях, находятся вещи молодой, мясо же и разные съестные припасы везет она сама. Платит парню отец жениха от 50 коп. до 2-х рублей. Васильев намерен был дать только 50 коп., но потом передумал и поручил исполнять эту обязанность самому жениху. Получилось таким образом уже очень большое отступление от обряда.
Обычно едет также с невестой в поезде таңараны кöтöҕȫччӱ —человек с иконой [* Таңара — икона, кöтöҕȫччӱ — поднимающий.]. Икону везет он на руках или привязывает ее при помощи шарфа на грудь, но класть икону в ящик считается грехом.
Едет еще с невестой тäсîн тутāччы — человек, принимающий поводья лошади [* Тäсîн — поводья от узды, тутāччы — держащий.]. Вот сколько лиц должно, кроме разных родственников, присутствовать в качестве непременных участников в свадебном поезде невесты. На свадьбе у Васильева все это сократилось до последней возможности. Свадебный поезд у невесты Васильева состоял всего из двух саней. Но бывают случаи, когда приезд невесты совершается еще с меньшей пышностью. Бывает так, что невеста сама приезжает верхом на лошади без почти провожатых и спутников. Тогда так и говорят — мäңасікка кінîт, т. е. невестка, приехавшая сундалой, вдвоем на одной лошади [* Мäңасік — езда сундалой (на забедрах лошади), кä1 — приезжать. Таким образом, невеста приезжает в дом жениха только в сопровождении одного человека, везущего икону, без всяких сватов, сватий и проч.].
Во время богатых свадеб сыарҕалāх уол должен заранее въехать во двор жениха и предупредить о приближении поезда. На свадьбе у Васильева этого быть, конечно, не могло, так как жених, взявшись исполнять роль свадеб сыарҕалāх уол’а, ехал вместе с невестой.
Когда стало известно, что поезд показался, то все высыпали на двор: женщины по левую сторону — хаңас öттö (задняя сторона двора), а мужчины по правую — уңа öттö.
Прежде всех подъехал таңараны кöтöҕȫччӱ — человек, везущий икону, верхом на лошади с иконой на груди. Ему помогли слезть с коня. Затем сани с невестой и женихом въехали во двор. Как сказано выше, при поезде должен быть особый человек, на обязанности которого лежит держать поводья. На свадьбе у Васильева человека, исполнявшего специально такую обязанность, не оказалось. Поводья приняла двоюродная сестра жениха. Взяв коня под уздцы, она подвела его к самому заднему столбу-коновязи, находившемуся во дворе. Полагается по обычаям, что тäсîн тутāччы, принимая поводья, отрывает при этом серебряное кольцо, привязанное к узде лошади, которое и берет в свою пользу. На свадьбе Васильева к узде лошади невесты вместо серебряного кольца была подвязана серьга, которую двоюродная сестра жениха оторвала и взяла себе. Тут женщины, окружив невесту, развязали ее пояс, а двоюродная сестра жениха потребовала у невесты платок. Обычно невеста вводится в дом почетной женщиной, которая в таких случаях называется іɉä буолāччы [* Iɉä — мать, буолāччы — становящаяся.] — становящаяся матерью. Обязанности ее на свадьбе Васильева исполняла все та же двоюродная сестра жениха. Получив платок от невесты, она обвязала им правую кисть ее руки и повела за концы платка левой рукой к крыльцу дома. Вся дорожка от коновязи до крыльца дома была устлана сеном.
Невеста в старые годы вводилась в дом обвешанная всевозможными украшениями, держа в руках дорогой разукрашенный кнут. Серошевский сообщает (стр. 537), что жениха тоже иногда вводят в дом за кнут — так, по крайней мере, он сам видел в описываемой им свадьбе.
В старые годы, когда якуты еще не были христианами, на свадьбу приглашался шаман — таңара алҕāччы (благословитель). Он был важным действующим лицом при совершении главных свадебных обрядов.
Домашние выходили навстречу, из привезенного невестой гостинца захватывали вареную конскую голову, вареную кишку с кровью, чашу и маслом и одну бутылку водки. Все это вносили в дом и клали на стол перед камином, причем кишку надевали на конскую морду. Вошедши, невеста должна бросить в огонь три полена или три лучины. После этого таңара алҕāччы начинал такую речь: «она пришла воздвигнуть медную коновязь, она пришла развести домашний огонь, она пришла поправить (тута [* Раньше, в старину, говорили «атара», а ныне употреблять это слово считается очень предосудительным. У Маака при описании свадебного обряда в речи старика тоже упоминается слово «атара».] кä11ä) уютный дом, пришла произвести потомство, пришла, чтобы заставить ржать молодых жеребцов, пришла заставить мычать (или реветь) молодых быков. Будь в своей промежности горячею (страстною, похотливою), в пояснице будь подвижною!» Сказав это, он кричит трижды — ура, ура, ура! и, держа шапку в обоих руках, делает ею движение, как будто приманивая к себе огонь; в это время невеста сидит на лавке по левую (северную) сторону юрты. Затем наливает в рюмку водки и вливает в огонь, от морды отрезывает кусок мяса и бросает туда же (все это быстро); концом ножа из середины чашки с маслом отколупывает кусок и также бросает в огонь. Остальное, что было на столе, таңара алҕāччы забирает себе и в огонь бросает в своем доме только кусочек от свободно торчащей части кишки с кровью у самой завязи [* В тот же день он делит этот гостинец между домашними; если много — может оставить и на после.].
Серошевский(стр. 538) сообщает, что такого же рода жертвоприношения огню совершает и жених, и приводит факт, когда молодой «вскрыл тот тюк, где зашита была сваренная целиком конская голова, отколупал из-под глаза три куска жиру и бросил их порознь в огонь».
С постепенным проникновением христианства прежний якутский шаманский обряд упрощается. В настоящее время на свадьбу шаман уже не приглашается. Вместо него исполняет полагающиеся по ходу свадьбы обряды один из почтенных стариков. Так как в настоящее время при свадьбе фигурирует икона, которую приходится встречать на крыльце дома, то все мужчины, находящиеся в это время в доме, выходят ей навстречу. Лишь старик, исполняющий роль таңара алҕāччы, не выходит на двор, а сидит важно на противокамининой лавке, надевши женскую шапку так, что передняя опушка шапки оказывается загнутою внутрь или отвороченной наружу, назад.
Если в старину центральным обрядом свадьбы было жертвоприношение домашнему огню и через него приобщение молодой к домашнему очагу, то в более позднее время его место заняло благословение молодой иконою. Так было и на свадьбе Васильева.
После того как іɉä буолāччы (мать), окрутив руку невесты платком, повела ее таким образом к дому, на крыльце ее встретили мужчины с иконой. Присутствующие мужчины держали при этом свечи (незажженные), а у воспитателя в руках была булка ржаного хлеба — «встречная». Со стороны невесты шел человек с иконой — таңара алҕāччы. Нынче начинает входить в моду; чтобы вместе с иконой, принадлежащей молодой, несли целый ржаной хлеб, посыпанный накрест солью. Этот обычай объясняют тем, что святой Никола очень любил и исключительно ел хлеб с солью, а Никола, как известно, чтится якутами преимущественно перед другими святыми. У бедных вместо хлеба до сих пор употребляется толстая, пальца в три, ячменная лепешка, замешанная на молоке и смазанная маслом. Печется она на сковороде, пока не покраснеет. Хлеб или лепешка везутся в ящике, но перед входом в дом вынимаются и вносятся вместе с иконой и кладутся потом на божницу. Такой хлеб или лепешка называются: гостинец от образа (таңара кäсǐтä).
Когда молодые Ефим Васильев и Прасковья Лучина оказались около иконы, их заставили приложиться к ней: сначала жениха, потом невесту, затем воспитатель благословил молодых иконой, а воспитательница — хлебом. Мужчины в это время поснимали шапки.
По окончании благословения невеста и іɉä буолāччы вошли в открытую перед ними дверь, и молодая помолилась на образа. К образам, у которых были зажжены свечи, поставили рядом икону невесты со свечкой же (незажженной). Когда все помолились и расселись уңа діäккі [* Уңа — правый, южный, діäккі — сторона, направление.] — по правую сторону, то хозяин погасил свечи и, сев у стола, сказал: «рассказывайте, гости, что нового вы слышали?» — «Нет, ничего не слышали», — был ответ.
После благословения невесты и постановления иконы на божницу начинается свадебный пир. Пиры эти бывают у якутов иногда весьма грандиозны; присутствует на них много народу. Все присутствующие гости на якутской свадьбе разделяются на: 1) тустāхтар или тусāннāхтар [* Тусāннāх (или тустāх) — званый гость, родственник.] — званые гости: родственники невесты, приглашенные на свадьбу родителями жениха; 2) ыңырӹлāхтар [* Ыңыр —звать, приглашать, ыңырӹлāх — позванный.] — гости, приглашенные, позванные родственниками невесты или жениха, но сами они не являются родственниками, и 3) асасанjаң (асасьнjаң, ачасанjаң) —прихлебатели, посторонние гости, являющиеся на свадьбу или на пир, чтобы поесть. Лица, входящие, в категорию тустāхтар, приглашаясь на свадьбу, обычно одариваются. Чем ближе к невесте приглашенный родственник, тем больший подарок должен быть ему поднесен. Понятно, поэтому, что такое лицо, как мать или отец невесты, должны были бы одариваться особенно сильно. Соблюдая экономию, малозажиточные якуты стараются приглашать меньше близких родственников. На свадьбе Васильева присутствовали его родители и тетка, сестра воспитателя. Очень долго колебались, приглашать ли мать (вернее, мачеху) невесты, так как ей пришлось бы подарить очень много. Мачеха очень хорошо снарядила свою дочь, при отправлении ее к жениху, и не позвать ее было бы не только сильным отступлением от обычая, но и прямо оскорблением. Отца невесты тем не менее не позвали. Была приглашена также сестра отца — тетка невесты.
Свадебный пир и многочисленные угощения, происходящие на свадьбе, справляются на средства родителей жениха, но большую поддержку оказывают и ближайшие родственники, а также соседи и знакомые, приглашаемые на свадьбу. Приезжая, они привозят с собой подарок, состоящий, главным образом, из съестного, который и идет на угощение. Потом, по окончании свадьбы, родители жениха должны будут вернуть его. Такой подарок, который обычно сопровождается обязательным отдарком, называется бä1äх. Этот подарок (бä1äх) отличается очень резко от другого подарка, известного под именем кäсǐ, который называется собственно «гостинец» и отдарка не требует. Бä1äх бывает по преимуществу съестного характера, но часто бывает бä1äх, состоящий из вещи: ыjӹ бä1äх — вешаемый подарок — например, лисица.
Приехав на свадьбу Васильева, родственники и знакомые привезли с каждого двора, как полагается, по безмену масла. Накануне свадьбы приехали родители жениха и тоже привезли безмен масла, тетка (другая дочь Васильева) привезла тоже один безмен масла (но жена Васильева утверждала, что в подарке полного безмена не будет, а выйдет только два фунта). 26-го декабря пригласили на свадьбу соседа-русского, и, когда жившая у него якутка спросила: «что мы дадим масла или муки?», тот предложил спросить об этом приглашающих — в чем они более нуждаются; они отвечали, что в масле. Якутка дала им 3 фунта масла и 2 лукошка неснятого молока, чем те остались очень довольны, благодарили, пожимая их руки обоими руками (выражение радости).
Самый пир справляется у богатых якутов очень пышно: Приводим отрывок из поэмы, записанной С. В. Ястремским в 1896 году в Дюпсюнском улусе [* Рукопись Ястремского имеет быть напечатана в «Трудах» Академической Якутской Экспедиции.]
«Выставили громадный, как озерко, светлый кумысный чан; ровно лес, серебристых березок натыкали; нарядные жбаны рядом наставили; заздравных кубков резных нагромоздили.
Девяти юным парням велено было подносить кумысные кубки, где масло плавало комками с яйцо гоголя. Поднесли мясо девяти юных кобылиц. На сиденья положены были цельные шкуры белых коней.
Ровно поле, чистый стол поставили. Ровно озерки, блестящих серебряных тарелок наставили. Восьми отгулявшихся кобылиц и жиру отборного, и сала толстого наложили».
Главным угощением было мясо. О том, как много били скота на свадьбах в старину, видно из того, с каким восхищением рассказывает поэма о массовом убое скота. «На правой стороне в доме серых свалили, в красном углу белых множество положили, на левой стороне черных распластали, а у входа уланых повалили. На скотном дворе саврасых уложили. Пухлый парень рубил на части. Подрагивающий свежевал. Шустрый поваром был».
Серошевский (стр. 539) так рассказывает о свадебном пире, на котором ему приходилось присутствовать: «Убили быка и коня. Пока одна часть женщин и молодежи потрошила и свежевала их, другая приготовляла котлы для варки, таскала дрова и воду, оттаивала лед в соседней юрте. Мясо варили в присутствии гостей в огромных железных котлах и тут же вынимали и складывали на подмостках перед огнем посередине юрты, где раньше, жених раскладывал свои сумы с подарками. Вскоре там появилась не менее огромная куча дымящегося, вареного мяса. Прежде всего, конечно, сварили потроха, налитые кровью кишки, сердце, печень (куски сердца и печени якуты на свадьбах варят, затем обертывают тонкой пленкой желудочного жиру, прокалывают деревянными колышкам и вторично погружают в кипяток, — получается довольно вкусное блюдо), дальше — желудок, почки, грудину, целые ребра, расчлененные порознь, наконец, просто куски кобыльего и коровьего мяса, разрубленные, впрочем, так, что кости голеней оставались не раздробленными».
С постепенным сокращением коневодства и с расширяющимся русским влиянием якутская свадьба сильно русеет. «Исчез кумыс и все связанные с ним обряды. Старинная кумысная посуда, огромные аɉах’и, ымыjа, чорон’ы стали редкостью, их заменили бутылки да рюмки, а здоровый национальный напиток — русская водка» (Серошевский, 543).
Описываемая свадьба Васильева является образцом свадьбы, испытавшей на себе значительное русское влияние, но сохранившей также и старинные якутские элементы.
Первоначально у Васильевых появилась тарелка с хаɉах’ом (масло с пахтаньем) и рядом две бутылки водки: одна от хозяина, а другая привезенная. Эта последняя была послана хозяином же на случай, если у тех не будет водки. Водка эта носит название таңара кäсīтä — подарок от иконы, а самый обряд таңара кöрӱсӱннäрäр или таңара кöрсӱсȳтä — «встреча двух икон» [* Этот обычай сопровождается питьем водки, выставленной со стороны родителей невесты и жениха по приезде свадебного поезда.].
Все гости расселись под образами вокруг стола: таңараны кöтöҕöччӱ (поднимающий икону), с правой руки его — дочь мачехи невестиной, сама мачеха, сестра отца невесты, сама невеста. Хозяин налил две рюмки, подал молодым, которые обменялись рюмками. Затем жених выпил, а невеста только прикоснулась губами. Следующие две рюмки были поданы двум сватьям, следующие тетке невесты и іаɉä буолāччы, затем соседу-русскому и его якутке и всем остальным гостям (было около 45 человек), начиная с почетных; нескольким человекам не хватило водки. Вслед за этим был подан чай с сахаром и хаɉах’ом. Далее по обычаю полагается угощать кашею (ітī кіlläрäр) и водкою же. Хозяин принес четвертную флягу и, объявив, что у него всего только и имеется водки, начал выливать ее из фляги в медный чайник, а из чайника по рюмкам и подносить в таком же порядке, как и ранее. На этот раз водки хватило всем, хотя, по определению якутов, было только три бутылки. Таким образом было выпито в этот день четверть плохой якутской водки.
Каша, сваренная на пахтанье с тар’ом (прокисшее за лето молоко) и политая достаточным количеством растопленного масла, была приготовлена в изобилии. По обычаю хозяин должен первый зачерпнуть уполовником из огромной чашки два раза и выпить; то же самое за ним должна сделать и хозяйка. Каша эта варится из тар'а с мукой и считается исключительно свадебной кашей.
Полагается также убить для этого пира двухгодовалую телку и, кроме того, накормить половиною имеющегося убитого жеребенка [* По справке эта телка была маленькая, худая, и для убиения ее свадьба служила только поводом; также и мясо жеребенка, родившегося летом 1892 г., тоже худое.]. Одного только мороженого мяса, по мнению якутов, недостаточно — «надо еще теплое мясо».
После свадебного пира начались игры.
Об этих играх говорится в поэме в таких выражениях: «Девять суток день и ночь справляли пир горой и игры всякие без устали играли. Тут-то женщины плясали. Тут-то силачи боролись. Тут-то скороходы состязались в беге. Тут-то искусники скакать на одной ноге соперничали друг с другом» (Ястремский). Серошевский (стр. 541) рассказывает, что «молодежь, развлекаясь на свадьбе, пробовала тянуться на палке, подымать тяжести: связанные вместе туши мерзлого мяса, людей: по два, по три, по одному, — на шее, на спине, и проделывала другие штуки, пробы силы и ловкости. Старики смотрели на них, судили; хвалили и советовали».
На свадьбе Васильева развлекались играми тардысӹ (взаимное тягание друг друга; игра состоит в перетягивании друг друга через палку или через связанный в кольцо кушак), атах тäпсī [* Атах тäпсī — топтание ногами. Атах — нога, тäбіс — топтать, попирать ногами.] — пение и пляска: обычно поют две молодых якутки, из которых одна поёт, а другая за ней повторяет; во время пляски поющие попеременно ударяют друг друга то по правой, то по левой ноге — правую ногу правой, левую ногу левой. Кроме того, мужчины и парни пробовали силу рук своих, облокотись правыми руками на стол и стараясь перегнуть руки друг друга — с таким способом познакомил якутов упоминаемый сосед-русский. Песни и пляски устроены были собственно по его инициативе, точно так же и пение участвовавших в пляске девушек и женщин.
Пока происходили песни, игры и пляски, за перегородкой у дверей по левую сторону свежевали двухлетнюю телку. Ужин состоял из телячьего и жеребячьего мяса и ундана (квашеное молоко с водою) с маслом. По обычаю мясо должен делить сам хозяин. В старые годы разделом мяса занимался особый мясодар. На той свадьбе, на которой присутствовал Серошевский, роль мясодара исполнял ловкий и опытный мужчина средних лет, который, «став на корточки перед горой мяса, быстро и ловко разрезал его ножом, ровнял порции и отдавал их своим помощникам раскладывать перед пирующими» (Серошевский, 539-540). У Васильевых делила мясо, вместо хозяина, хозяйка и довольно, по мнению присутствовавших, неумело, ибо постоянно щупала руками куски, которые нарезала, и делила очень медленно.
Телячье и жеребячье мясо было подано только почетным гостям, а мелкоте одна телятина. Приехавшим вместе с невестой, не исключая маленькой девочки, было подано на тарелках с верхом, так что женщины недоеденное оставили себе, чтобы увезти домой. Только таңара кöтöҕȫччӱ роздал свою долю мелким якутам, при чем кость с воткнутым ножом отдал собственнику ножа — «за тело ножа» (т. е. за одолжение), как он сам объяснил. Отступление от обычая состояло на свадьбе Васильевых в том, во-первых, что за ужином не было водки, а, во-вторых, приехавшим с невестой не было подано по уллук’у — по бедренной кости.
После ужина помолились богу и стали ложиться спать. За очень немногими исключениями, почти все присутствовавшие остались ночевать. На пол и на лавки постлали сено для того, чтобы было мягче спать ночующим. Согласно обычаю это сено может быть убрано только по истечении суток со времени отъезда гостей. Для новобрачных была сделана особая постель, задернутая занавеской. Постель эту стлала одна старуха — «постельница» (орон оңорōччу [* Орон — спальная лавка, оңорōроччу — делающая.]), которая по обычаю получила чашку с маслом и лепешкой, привезенную завернутою в одеяло невесты. Этот гостинец называется— суорҕан сȳта [* Суорҕан — одеяло, сȳ — обертка.].
«Если после первой брачной ночи обнаружится, что невеста не оказалась невинной, то из-за этого особенно большого скандала не получается, если было оговорено раньше, так как за девушку, лишенную невинности, калыма не платят. Таким образом, только физическое целомудрие имеет цену в глазах якутов, для которых брак в значительной степени является торговой сделкой». (Трощ., стр. 2).
Когда молодые ушли за занавеску, гости расположились на постланных постелях и стали слушать сказочника. Обычно на богатых свадьбах сказочников угощают водкой, а на бедных — унданом. На свадьбе Васильевых сказочником оказался один, из присутствовавших гостей. Так как среди ночевщиков было много мальчиков, то было большое, оживление, и почти целую ночь не спали.
На другое утро все встали очень рано, так как с рассветом все церемонии кончились.
Рассказывая об утреннем чае, Серошевский говорит, что пили его с хаɉах’ом, со струганиной и с холодной закуской. У Васильевых утреннее угощение состояло из чая и мяса. Кроме того, полагалась по ритуалу каша (оібон хāсы — каша-прорубь). Называется она так потому, что эту кашу едят или должны есть досыта, как скот пьет досыта воду из проруби. Полагался также тураң суорат, т. е. сора (кислое коровье молоко) солончак, называемая так потому, что она должна быть приятна тем, кто ее ест, так же, как приятен скоту солончак. Утром полагается для всех важных приглашенных гостей (тустāхтар и ыңырӹлāхтар) особое предпочтительное угощение: на тарелке были нарезаны кусочки жеребячьего мяса для закуски водки, которой оказалась одна бутылка; ввиду малого количества водки, многие только пригубливали, вследствие чего ее хватило и на многих незваных.
В виду того, что сосед-русский опоздал к утреннему угощению, а будить его не решались, его пригласили к особому столу (бісірäм аска [* Бісірäм ас — лучшая пища.]) за перегородкой, хотя и на виду у всех. Для него и его якутки было поставлено: на тарелках кусок жеребятины, а в чашках — «каша-прорубь» и «сора-солончак», обильно политые маслом.
На утреннем угощении хозяин должен выдать всем важным гостям (тусāннāхтар) гостинцы деньгами, а также пищей. Самая главная гостья, конечно, мать невесты. Она должна получить не менее шести рублей, так как даже таңараны кöтöҕȫччӱ, кроме одного рубля за несение иконы, получит еще три рубля и тетка тоже три рубля. Матери, кроме денег, полагаются еще некоторые части жеребенка — задняя и передняя ноги. Когда Г. Т. Васильев положил на стол перед матерью невесты, в данном; случае — перед мачехой, две трехрублевки и для дочери ее один рубль, то мачеха денег со стола не брала. Васильев сказал, чтобы она не брезговала, так как денег теперь мало, и у него в кошельке (вернее, в бумажнике) осталось всего три рубля, и что он человек, находящийся в стесненных обстоятельствах. Мачеха пододвинула деньги к таңара кöтöҕȫччӱ со словами: «муж мой сам будет знать, а я не беру, сами сочтетесь». Тогда хозяин взял обратно две трехрублевки и, приложив к ним остававшуюся трехрублевку, вторично положил их перед мачехой со словами: «полно, возьми, вот девять рублей. Рубль потом додам, тяжело будет думать, что ты уехала недовольной». После этого лицо мачехи сейчас же озарилось улыбкой удовольствия, она поспешно встала и начала благодарить за руку, повторяя: «басӹба, басӹба» («спасибо, спасибо»), а за ней и все получившие деньги с радостью тоже поблагодарили. Якутка соседа-русского тоже получила один рубль и, сказав: «мне и это хорошо», от души поблагодарила хозяина. Это она сделала умышленно, чтобы заставить мачеху не быть слишком требовательной. Таңара кöтöҕȫччӱ получил от Г. Т. Васильева три рубля в гостинец и один рубль за несение иконы, тетка невесты получила, как сказано, три рубля. Дарил Васильев и серебром и медью.
Потом началось одаривание пищей. Всем приглашенным (тусāннāхтар) были подарены в гостинец сырьем «белые жеребячьи внутренности» (ӱрӱң іс). Эти внутренности должны были быть съедены еще за ужином накануне, но по ошибке были привезены «черные внутренности» (хара іс). Из-за досадной ошибки послали за белыми внутренностями за несколько верст туда, где был убит жеребенок. Утром сам хозяин привез их. Кроме того, были разосланы некоторые гостинцы отсутствовавшим. По одной бутылке водки послали отцу невесты и, в виде свадебного гостинца, почетному родовичу Ив. Вас. Оросину.
Свадьба обходится дорого обеим сторонам. Хотя преимущественно тратится родня жениха, но и родственники невесты тоже несут большие расходы. Уже упоминалось, что родители невесты должны к браку снабдить дочь как следует одеждой. Кроме одежды невеста привозит с собой в дом жениха разного рода гостинцы, которые состоят или из съестных продуктов, или также из одежды, или из материала для одежды. На богатых свадьбах и на свадьбах средней зажиточности родственники невесты приводят в качестве гостинца скот, в лесных районах фигурируют меха.
Насколько велики бывают гостинцы невесты, из чего они состоят и на какие категории делятся, видно из следующей приводимой из труда Маака (стр. 96-96) выдержки. «Невеста привозит с собой два рода гостинцев: дворовые (џіä бä1äҕä) и домашние (сäргä бäläҕä). Первые состоят из лисицы и девяти горностаев, последние — из кобылы. Кобылу привязывают к коновязи, а лисицу и горностаев вешают к передней стене, т. е. к стене между местом, назначенным для незамужних дочерей (бilliрiк) и местом хозяина (кäтäҕарīн орон). Сверх названных подарков отец невесты привозит с собой от ста до ста пятидесяти обротей и требует от отца жениха, чтобы он на каждую оброть дал по скотине: последний просит сбавить, и, после долгих переговоров, согласившись, наконец, на каком-нибудь числе, загоняют скот в огород. Дар этот называется харамџы».
В Игидейских наслегах (Ботурусского улуса Якут, окр.) полагается, чтобы невеста, приезжая в дом жениха, привозила с собой в подарок трехтравную телку (тісіңä) — кінīт кäсīтä.
Мать Прасковьи Лучиной хорошо снарядила свою дочь. Она не только отправила полкоровы, но к этому прибавила еще восемь чашек былāстāх арӹ [* Былāстāх арӹ — масло, смешанное с чем-либо (напр. с лепешкой).] — масла вышло семь безменов. Гостинцы для родственников жениха состояли из денежных подарков: воспитательнице жениха — два рубля, старшей дочери хозяина и младшей — по два рубля, сестре хозяина — один рубль, отсутствовавшей дочери хозяина — один рубль, родной матери жениха — два рубля. Все подарки, состоявшие из съестного, были разделены между родственниками хозяина без остатка.
После обмена подарками родственники невесты разъехались по домам. Перед отъездом они помолились на икону, потом все направились во двор, невеста проводила гостей до коновязи и только потом направилась домой. По старому обычаю она все время, до отъезда гостей, несмотря на сильную жару в доме, сидела в полном наряде и только временами снимала шапку. У Васильевых не проделывался заключительный обряд свадьбы, о котором упоминает Серошевский. Он рассказывает, что, выходя провожать невестину родню, родственники жениха подносили каждому из отъезжавших по кубку кумыса; те пили, а затем лили остатки на гривы своих лошадей и опрометью вскачь пускались со двора.
Когда родня разъехалась и невеста сняла свое праздничное платье, свадебный обряд считался законченным. Прасковья Лучина вошла в состав семьи Васильевых, сделалась невесткой кінīт, но отношению к которой у якутов существует целый ряд своеобразных предписаний.
Горохов в своей специальной статье об обычае кінīттī говорит, «что в якутском семейном быту по отношению к невестке существуют следующие правила: 1) нельзя показывать ей голого тела, начиная выше локтя и со ступни, 2) нельзя говорить при ней ничего неприличного. Со своей стороны невестка не должна: 1) обнажать тело, кроме лица и кистей рук, 2) не повышать голоса, 3) не говорить двухсмысленностей, 4) не называть свекра по имени и целый ряд других предписании. Для характеристики экономического быта якутов интересна следующая подробность. Невестка в течение года почти ничего не делает, она только пьет, ест и отдыхает. В очень богатых семьях она не допускается до работы вплоть до смерти свекра. У бедняков же невестка сразу же, почти после брака, принимается за работу».
После перевоза П. Лучиной в дом Васильевых, происшедшего на Рождестве в 1892 г., в свадебных церемониях наступил большой перерыв вплоть до осени 1893 года, когда молодые должны были едать за отдарками к тем лицам, которые получили от них что-нибудь на свадьбе.
Описанная свадьба является типичной свадьбой якутской семьи средней зажиточности, сильно христианизированной и значительно обрусевшей. Многое в этой свадьбе было сокращено в сравнении с тем, что полагается по ритуалу старинных якутских свадеб и что проделывалось, в описываемое время, богатыми якутами, но все-таки общественное мнение ею было удовлетворено. Самое главное, всех хорошо накормили, и про свадьбу было замечено, что она — астāх урȳ (обильна пищей).
Э. К. Пекарский и Н. П. Попов.
19 VI 1926 г.
Ленинград.
/Восточные записки. Ленинградский институт живых восточных языков имени А. С. Енукидзе. Т. 1. Сергею Федоровичу Ольденбургу. Ленинград. 1927. С. 201-222./
Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.
Кэскилена Байтунова-Игидэй,
Койданава
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz