ЎЎЎ Эдуард Пякарскі. Зямельнае пытаньне ў якутаў. Койданава. "Кальвіна". 2021.

                                                 ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС У ЯКУТОВ

    Одною из заслуг Устава об инородцах 1822 г. признается то, что он в точности определил права каждого разряда сибирских инородцев и открыл им возможность постепенного перехода из одного разряда в другой, высший, по мере их гражданского развития. Само собою разумеется, что рассчитывать на свободный переход инородцев из разряда кочевых в оседлые невозможно — в силу тех широких прав, какие предоставлены по Уставу кочевым инородцам, по сравнению с оседлым населением Сибири. Что касается якутов, то, в сущности, права их, как личные, так и имущественные, остались прежние. Но — как ранее, так и теперь — можно говорить лишь о правах родоначальников, почетных и богатых рядовичей, масса же оставалась и остается до сих пор почти бесправною и в полной зависимости от своих влиятельных тойонов, исключительно пользующихся всеми законом предоставленными инородцам льготами. Санкционированное законом «звание почетных инородцев», к числу которых ныне относятся все разбогатевшие инородцы, невзирая на их происхождение, служит лишь к увеличению их влияния, и без того очень сильного, далеко за пределами их рода или наслега. Вопреки прим. к § 27 Полож. об инор., именно они, «почетные» и «лучшие люди», не занимая никаких должностей и не неся никакой ответственности, имеют главное участие в управлении и не только не состоят в какой-либо зависимости от «степного управления», но, напротив, держат последнее в полном подчинении и являются во всех делах в полном смысле слова заправилами. Степные законы, которые могли бы хоть несколько оградить личность и имущественные права инородческой массы от произвола «лучших людей» и которые принимались бы и присутственными местами в основание в суждениях о делах инородцев [* В § 32 Полож. об инор., изд. 1592 г., очевидно, по редакционному недосмотру, стоит: «иноверцев» вместо инородцев: было бы крайне непоследовательно и противно духу русского законодательства допустить, что законы якутов, как не иноверцев, а исповедующих господствующую в государстве веру, присутственными местами не должны приниматься в основание в суждениях об их делах.], остались почти неизвестны не только инородческому населению, но и местной администрации, хотя и были изданы в 2 томах в 1841 г. 2 Отделением Собственной Е. И. В. Канцелярии. Составленные на основании «показаний», доставленных в 1823-24 гг. самими родоначальниками, они для настоящего времени, конечно, устарели и являются во многих отношениях выражением родоначальнических тенденций, клонившихся всегда к пользе и выгодам имущего класса. Но как бы эти законы ни были несовершенны, во всяком случае, обязанность руководиться ими гарантировала бы хоть несколько инородческую массу от всевозможных стеснений и обид, а также от нарушения и произвольного толкования со стороны более сильных и влиятельных инородцев ими же составленных, на основании исконных обычаев, законов. За отсутствием же степных законов воля родоначальников и солидарных с ними «почетных» и «лучших людей» является единственным регулятором сложных и многообразных отношений в инородческой среде. Особенно тяжело ложится на население отсутствие каких бы то ни было правил по урегулированию поземельных отношений и исполнению натуральных повинностей.

    Поземельные права якутов до сего времени юридически точно не определены. Сами якуты считают обитаемую ими землю своею неотъемлемою собственностью, — полагая, что они купили ее у так называемых ясачных комиссий, за что будто бы и платят ясак, — и очень ревниво относятся ко всякой урезке от них земли в пользу пришлого русского населения (см. «Вост. Обозр.» 1888 г. № 23: «Якут. позем. община» Старожила). Та статья Устава 1822 г., по которой за кочевыми инородцами «утверждаются земли, ныне ими обитаемые», и которая, по мнению якутов, упрочивала владение этими землями, хотя и сохраняет силу закона, как не отмененная, но в «Учреждение управления инородцами», изд. 1857 г., и в «Положение об инородцах», изд. 1892 г., почему-то вовсе не вошла. Это обстоятельство, — в связи с все более и более возрастающим наплывом ссыльных разных категорий и переселенцев и с последовавшим в 1898 г. разъяснением Правит. Сената от 31 мая за № 1027, в силу которого все в пользовании якутов находящиеся земли и право распоряжения ими должны принадлежать казне, — все это невольно поселяет в якутах неуверенность в прочности владения обитаемыми ими землями. Выражения закона: «для каждого поколения назначенные земли» (§ 34 Положения об инор.), «воды и земли, каждому роду назначенные» (§ 35), «земли, (инородческим) племенам принадлежащие» (§ 36) — еще не определяют юридического отношения поколения, рода или племени к земле, и «эта неопределенность — говорит местный исследователь — должна препятствовать ходу сельскохозяйственных улучшений» (Памятная Книжка Якутской области на 1896 г.: «К вопросу о развитии земледелия в Якутской области», стр. 76), порождая среди якутов разного рода слухи о предстоящем в будущем вытеснении их русским элементом. Эти слухи, при всей их видимой преждевременности, находят для себя опору в самом законе: если кочевым инородцам Якутской области, как это «удостоверил» иркутский генерал-губернатор на запрос сената, земли никогда не отводились, то та статья закона (§ 37), по которой «строго запрещается русским самовольно селиться па землях, во владение инородцам отведенных» к инородческому населению Якутской области, в том числе и к якутам, неприменима, и, следовательно, оно ровно ничем не гарантировано от бесконечных урезок его владений в пользу пришлого элемента. Было бы, поэтому, в высшей степени своевременно каким-нибудь законодательным актом ясно и определенно подтвердить, в какой мере якутские общества в праве рассчитывать на неприкосновенность и неотчуждаемость занимаемых ими ныне земель. Так, напр., Положением об управлении Туркестанского края за оседлым сельским населением вполне утверждены все земли, состоящие в постоянном, потомственном его владении, пользовании и распоряжении (§ 255), и государственною собственностью признаются дикорастущие леса на землях, находящихся во владении туземного населения, а также свободные земли (§ 257). Что понимать под свободными землями в Якутской области, определить довольно трудно в виду того, что много земель, не числящихся в обществе и не значащихся в понаслежных земельных ведомостях, находятся в исключительном владении влиятельных родовичей, пользующихся этими землями путем захвата, и «государственными дачами до сих пор вообще признавалась лишь пустолежащие (негодные) участки, на пользование которыми никто не заявлял претензий» (Пам. Кн. Як. обл. на 1896 г., цитов. статья стр. 77).

    По Положению об инор., подробное разделение участков, назначенных для каждого поколения земель, зависит от самих кочующих, по жеребью, или другим их обыкновениям (§ 34). По точному смыслу приведенного параграфа, правом распределять участки по жеребью или другим своим обыкновениям пользуется каждое поколение, для которого назначены во владение земли. Сопоставление этого параграфа со следующими двумя (§§ 35 и 36), а также с § 128 Свода степ. зак. коч. инор. Восточ. Сибири, как бы указывает на смешение понятий: поколение, род и племя. Если в обыкновенной речи термины эти действительно почти однозначущи и часто могут употребляться один вместо другого, то в законе они, конечно, должны быть строго разграничены во избежание могущих произойти от различного толкования этих терминов недоразумений. В виду того, что ясачными комиссиями земли были закреплены по наслегам, называемым также родами, необходимо допустить, что под поколением следует понимать наслег или род, как административную единицу, но тут является важный в практическом отношении вопрос: можно ли и должно ли под поколением или родом понимать целый улус? Дело в том, что ст. 849 т. IX Св. Зак. говорит об исключительном праве рода уравнивать свои земли, не прибегая к посредничеству административной власти, вмешательство которой в поземельные дела рода означенной статьею даже воспрещается. Таким образом, если, согласно § 34 Полож. об инор. и ст. 849 т. IX, подробное разделение земельных участков зависит от того или другого поколения или рода и ни от кого другого и если при этом под родом разуметь только наслег, то администрация ограничивается в своем праве вмешательства во внутренние поземельные дела наслежного общества, но это ограничение не должно иметь места в случае поземельных споров между наслегами; если же под родом следует разуметь целый улус, то администрация должна быть лишена права вмешательства в поземельные дела между наслегами, ибо это право должно принадлежать тогда только улусному собранию. До последнего времени ст. 849 понималась в последнем смысле как местною администрациею, так и иркутским генерал-губернатором, неоднократно указывавшим якутскому областному правлению, ссылкою на эту статью, на незаконность вмешательства администрации в дело регулирования земельных отношений между наслегами, составляющее функцию улусного собрания. Но сопоставление § 34 и ст. 849 в связи с тем, что нам известно о порядке назначения земель во владение для каждого поколения, дает более оснований к тому убеждению, что закон не запрещает активное вмешательство администрации в наслежные и межулусные земельные отношения, вопрос о регулировании которых давно уже стал на очереди. К тому же заключению, хотя и по другим соображениям, пришло и общее присутствие якутского областного управления (журнал 21 августа 1897 г. № 186, напечатанный в официальной части «Якутских Областных Ведомостей» за 1898 г. в № 1-ом). Но правительствующий сенат, — исходя из неправильного толкования терминов: «род», «наслег» и «улус», в применении к якутскому административному устройству, и понимая, напр., под родом группу наслегов, а не наоборот, — указом 1903 г., по делу о земельной тяжбе между двумя наслегами Ботурусского улуса Якутского округа, разъяснил, что, по точному смыслу закона, областная администрация не имела никакого права вмешиваться во внутренние земельные отношения данного рода (читай; улуса), т.-е. межнаслежные отношения, и это разъяснение легло в основу всех дальнейших действий якутской администрации, обыкновенно отказывающей в рассмотрении земельных споров в силу сенатского указа. Любопытно отметить, что, по проекту «Положения об инородцах Якутской области», выработанному в 1900 году тогдашним исправником А. И. Поповым (см. «Сибирские Вопросы» 1907 г., № 35, стр. 17), и по проекту положения о земских учреждениях в Якутской области, разработанному представителями инородческого населения в октябре 1905 г., вопрос о делах, возникающих по спорам о праве владения землями, разрешен в том смысле, что такие дела подлежат рассмотрению суда в гражданском порядке, переделы же земельных угодий внутри того или другого наслега оставлены всецело в ведении наслежного схода, причем недоразумения, не удовлетворенные последним, разбираются судом.

    Право якутов самим распределять между собою земли по их собственным обычаям, не оставляющее для них желать ничего лучшего с теоретической точки зрения, на практике привело к такой неравномерности в пользовании землями и к таким злоупотреблениям, что упорядочение землепользования внутри самих наслегов является более настоятельным, чем какая бы то ни была другая область отношений. Наблюдаемое ныне неравномерное распределение земельных участков между отдельными членами обществ и довольно значительный процент и вовсе безземельных явились следствием двух условий: 1) в силу исторически выработанного способа распределения земли по так называемым «классам» и 2) в силу характера самого общества, распределяющего земли. Классная система состоит в том, что все общество разделяется на несколько разрядов или классов, большею частью на 3, иногда на 4 и даже на 5, и каждый общественник, состоящий в высшем (1-ом или 2-ом) классе, получает вдвое более земли против того, который состоит в низшем (во 2-ом или 3-ем). От системы этого рода, наиболее распространенной, лишь в некоторых наслегах Якутского округа замечается незначительное отклонение, состоящее в том, что, напр., общественник 1-го класса получает не вчетверо, а втрое более, чем общественник 3-го класса, и вполтора или вдвое более против общественника 2-го класса. Возникновение классной системы относится еще ко времени установления окладов соболиного и лисичного. Якутские общества, в лице своих богатых и влиятельных родовичей, для которых классная система, как дающая возможность сосредоточивать в своих руках лучшие земли, очень выгодна, крепко держатся за нее, основываясь именно на Уставе 1822 г., и классная система продолжает существовать до сих пор, находя для себя опору и в § 113 Свода степ. зак. коч. инор. Вост. Сиб., по которому земля разделяется между родовичами на участки не только по числу работников или душ мужеского пола, по количеству платимого ясака и земских повинностей, но также и «по числу имеющегося у каждого скота». Такая, так сказать, узаконенная обычным правом якутов неравномерность землепользования усугубляется еще рядом следующих обстоятельств:

    1) доходность земельных наделов влиятельных родовичей всегда далеко превышает ложащиеся на них платежи, как потому, что наделы эти всегда самого лучшего качества, так и потому, что отводимые наиболее богатым и влиятельным представителям наслега остожья по размерам своим часто в несколько раз больше остожьев остальных родовичей, так что, в действительности, соответствия между землепользованием и обложением податями не существует;

    2) самые влиятельные люди пользуются, сверх надела, без отнесения каких-либо повинностей, покосными участками, не значащимися в земельных ведомостях, и, вопреки прямому запрещению якутского обычного права (Свод зак. коч. инор. § 125), строят на общественных пастбищах, известных под названием «летников», отдельные загороди или поскотины для собственного пользования, уменьшая, таким образом, площадь необходимого для выпуска скота выгона, в ущерб остальным жителям;

    3) часто даже покосные места выделяются под выгон для самых богатых и влиятельных родовичей;

    4) приписывая в свои семьи беднейших родовичей и содержа их в качестве своих работников, богатые люди получают на их имя лучшие участки земли для собственного пользования, уплачивая, конечно, за них подати;

    5) пользуясь своим влиянием, они же настаивают на отводе лучших участков тем из своих сородовичей, которые состоят у них в неоплатном долгу и вынуждены сдавать им свои покосы в аренду почти за бесценок; наконец,

    6) они же приписывают на имя своих малолетних сыновей или племянников земельные наделы ушедших в отхожие промысла, находящихся в безвестной отлучке, отказавшихся от надела или умерших без наследников родовичей.

    Найдутся, вероятно, и еще разные способы (напр., постройка зданий, прочной городьбы, хотя бы незначительная расчистка, проведение канав, и т. д.), при помощи которых богачи успевают прибирать к своим рукам и закреплять за собою лучшие земли. За пользование земельными привилегиями первоклассники обязаны, согласно древнему обычаю, нести некоторые натуральные повинности, как-то: доставление подвод под проезд начальства, врачей, фельдшеров, оспопрививателей и т. п., содержание бездомных бедняков (кумаланов) и поселенцев [* Несмотря на циркулярное запрещение якут. окруж. исправника в 1898 г. выдавать поселенцам денежное пособие взамен наделения землею или пропитывания их обществом, такое пособие продолжает выдаваться и раскладываться не на первоклассников, обязанных содержать поселенцев, а на всех общественников наравне с прочими общественными расходами.], представительство на улусных собраниях. Несение этих повинностей могло бы хоть отчасти оправдать в глазах общества стремление первоклассников закрепить за собою лучшие угодья. Между тем, в действительности, главари общества привлекают к отбыванию этих повинностей не только второклассников, но даже иногда и третьеклассников [* Следует принять во внимание, что некоторые натуральные повинности, как исправление и устройство дорог, мостов, гатей иногда на целые десятки верст (напр., по Охот. тракту), тушение лесных пожаров, расширение уже проезженных дорог путем расчистки снега для проезда архиерея (иногда на расстоянии 500 верст), отбываются исключительно третьеклассниками.], или же перелагают натуральные повинности на деньги и вносят в раскладку общественных расходов, в которых участвуют уже все общественники, хотя бы они состояли в 4-м или 5-м классе, — конечно, пропорционально имеющемуся в их пользовании наделу, — причем раскладка скрывается от контроля администрации. Закреплению земель в руках наиболее богатых и влиятельных общественников способствует установившийся обычай наследственного пользования землею, которое может быть ограничено «только в таком случае, когда инородец окажется несостоятельным к платежу ясака и повинностей или когда, по умножению населения в роде или ведомстве инородческом, потребуется сделать общее уравнение в поземельных участках» (Свод степ. зак. коч. инор., § 115). Фактически ограничение наследственного пользования земельными участками может иметь и имеет место только в первом случае, т.-е. в случае несостоятельности, окончательного обеднения того или другого родовича; ограничение же ради потребности в общем уравнении поземельных участков никогда не касается богатых и влиятельных родовичей, земли которых даже не осматриваются так наз. «присяжными депутатами» при определении ими степени урожайности покосов. Хотя «dе jure общество, как верховный распорядитель земли, имеет право во всякое время отнять у данного члена его участок и заменить другим, но... dе fасtо потомственное пользование данным участком... составляет повсеместное и господствующее явление у якутов», и все особенно хорошие, по естественным своим качествам, земли составляют монополию отдельных лиц, в ущерб правам главной массы общественников. С другой стороны, хотя dе jure правом голоса на родовых и наслежных сходах пользуется каждый общественник, платящий подати, но dе fасtо право это чисто фиктивное: таким правом пользуются только первоклассники, т.-е. состоящие в 1-м классе общественники, и «всеми общественными делами», в том числе «распределением земли и отводом участков, раскладкой податей и натуральных повинностей», полновластно и бесконтрольно распоряжается всегда более или менее сплоченная группа богатых общественников, против воли которых никогда не посмеют пойти так наз. «рядовые» общественники, сознающие свою полную беззащитность в неравной борьбе («Вост. обозр.», там же). Жалобы на неуравнительность распределения земельных участков или на неправильность состава схода и постановленного им приговора приносятся непосредственно инородной управе (Свод зак. коч. инор. § 113, примеч. 2-ое), но они тогда только достигают своей цели, когда не затрагивают интересов богачей или когда приносятся при явном покровительстве со стороны самого влиятельного из общественников; в противном же случае даже жалобы в местные административные учреждения (окружная полиция и областное правление) редко остаются удовлетворенными, так как богатые и влиятельные представители данного рода или наслега всегда умеют повернуть дело в свою пользу, опираясь на общественный приговор, который всегда к их услугам. В результате существующего порядка землепользования является, во-первых, то, что главная масса якутов пользуется слишком ничтожными по качеству и по пространству земельными участками, что грозит полным ее разорением и понижением платежной способности, и, во-вторых, то, что среди якутов наблюдается довольно значительный процент совершенно безземельных, доходящий в иных наслегах до 20 и даже до 30%. Вопрос об устранении неравномерного распределения между якутами земель неоднократно поднимался местным областным начальством. Между прочим, в начале 40-х годов истекшего столетия, по ходатайству тогдашнего областного начальника, последовало от иркутского губернского начальства разрешение, «приведя все сенные угодья способом, употребляемым якутами, и чрез особых поверенных от каждого улуса в приблизительную известность, сделать безобидное одним против других уравнение». Но все усилия администрации в этом направлении, вплоть до самого последнего времени, постоянно разбивались об Устав 1822 г. и о ту самую 849 ст. IX тома, на точном смысле которой основывались до сих пор все распоряжения и разрешения произвести уравнение земель, так как именно эта статья устраняет администрацию от всякого вмешательства в земельные распорядки якутов. Вопрос о мерах упорядочения землепользования населения Якутской области подробно разработан в журнале общего присутствия якутского областного управления от 16 марта 1896 г. (см. Памят. Книжка Якут. обл. на 1896 г., вып. III, стр, 155-199), в котором областной совет постановил ходатайствовать пред высшим начальством, прежде всего, о приведении в точную известность всех находящихся в пользовании населения земель посредством технического межевания; что же касается вспомогательных предприятий, необходимых для окончательного урегулирования землепользования в крае, то областной совет предполагал представить об этом в свое время надлежащие соображения.

    В числе таких предварительных вспомогательных мероприятий следовало бы прежде всего постановить: 1) уравнение в личных, имущественных [*Простой родович без ведома родоначальника не в праве распорядиться своей собственностью.] и поземельных правах всех инородцев, без всякого разделения их на «почетных» или «лучших» и обыкновенных, простых родовичей; уничтожение звания почетных инородцев, к которым ныне причисляются все вообще богатые люди, независимо от их происхождения, по которым, по Уставу 1822 г., предоставлено вершение общественных дел, сразу отняло бы у них ту степень влияния, какая до сих пор еще соединяется с этим званием, и дало бы право и обыкновенным родовичам принять законное деятельное участие в решении общественных дел, главным образом — дел поземельных, как наиболее затрагивающих жизненные интересы массы; 2) точное определение особыми актами и особыми знаками границ между смежными наслегами и улусами при помощи инородческих властей и выборных депутатов; 3) уравнительное распределение в наслеге земель с обязательным уничтожением классной системы, естественно вытекающим из равенства имущественных прав каждого общественника, с установлением обязательного максимального срока для полных переделов и обязательного же распределения земельных паев между домохозяевами по жеребью, согласно изданной 19 февраля 1902 года якутским губернатором В. Н. Скрыпицыным «инструкции о порядке уравнительного распределения земель в наслеге (сельском обществе) в соответствии с податными и повинностными платежами, измененной согласно указаний съездов сведущих лиц (декабрь 1900 г. и февраль 1902 г.)» [* По поводу этой инструкции, кроме нескольких фельетонов и корреспонденций, помешенных в «Восточном Обозрении», в печати появились еще две журнальные статьи: «Аграрный вопрос в Якутской области» А. Белевского («Русское Богатство» 1902 г., ноябрь) и «Из истории общины в Сибири» М. Ольминского. («Правда» 1904 г., № 4). Статья г. Блевского написана объективно и с полным знанием местных условий, вызвавших появление инструкции. Нельзя того же сказать о статье г. Ольминского, написанной с предвзятой точки зрения и без знания якутских земельных отношений, что не помешало автору отнестись к инструкции крайне отрицательно.]; 4) ограничение силы второй половины § 84 Полож. об инор. и ст. 849 т. IX пояснением, что разделение земельных участков зависит от самих инородцев лишь постольку, поскольку ими применяется принцип равномерного распределения земель между всеми правоспособными общественниками, и что всякое отступление от этого принципа, как противоречащее требованиям закона об обеспечении благосостояния и довольства инородцев, вызывает вмешательство местной власти; в видах облегчения контроля действий инородческих властей — завести при наслежных и улусных управлениях особые книги для занесения жалоб как поземельных, так и по другим делам; 5) высшее наблюдение за уравнительным распределением земель внутри наслегов и улусов возложить хотя бы на местного податного инспектора, как на лицо, которое прежде всего должно заботиться о поднятии платежной способности населения.

    Здесь же уместно упомянуть о необходимости урегулировать производство звериных и других промыслов в общественных дачах. § 128 Свода степ. зак. коч. инор. Вост. Сиб. гласит: «Согласно общему своду постановлений о благоустройстве в казенных селениях, ст. 208 и 204, кочевые инородцы каждого племени имеют полную свободу заниматься всеми местными промыслами на землях, во владение племени назначенных; на землях же постороннего владения они не иначе могут производить всякий дозволенный промысел, как получив на то согласие владельцев». Это общее постановление вполне согласно с «Якутскими показаниями» (гл. XI, § 1, ст. б и в), по которым «во владении каждого наслега все якуты, составляющие оный, пользуются рыбными и звериными промыслами невозбранно, не рассчитывая того, что таковая угодья состоят в участке одного или нескольких человек из родников; напротив того, якуты сторонних наслегов не в праве безе дозволения местных жителей промышлять в чужих владениях рыбу и зверей». В первоначальной редакции «Якутских показаний» право всех и каждого производить охоту и рыбную ловлю в пределах своего наслега выражено еще яснее: «лов в одном наслеге на даче другого владельца принимается за общее всего наслега, а потому ловом одного наслега озер рыбы, птицы и прочего должны пользоваться все родники, не преграждаясь тем, что место таковое состоит па даче одного или двух родников, а лов всякого зверя производить по всем отдаленным местам без всякого друг другу воспрещения». Между тем, в некоторых улусах (например, в Ботурусском Якутского округа) относительно пользования рыбными озерами установился крайне стеснительный для инородцев порядок, по которому владелец или владельцы данного сенокосного участка считают себя и единственными владельцами находящегося на этом участке озера; право охоты и рыбной ловли на нем они могут предоставить кому пожелают, могут даже получать за это денежную плату, сдавая в аренду посторонним лицам, между тем как сами за право владения озером ничего своему обществу не платят, а относят все повинности наравне с общественниками, на дачах которых таких озер не имеется. В силу такого порядка богатые и влиятельные общественники не только не позволяют промышлять на владеемых ими самими озерах, но еще снимают таковые задаром у беднейших своих однообщественников и пользуются ими на правах исключительных владельцев в ущерб интересам остальных общественников. На своих озерах они не только не позволяют производить посторонним рыбную ловлю неводом или сетями, но запрещают даже ставить верши или ловить рыбу саками (рыболовными мешками из конского волоса), равно стрелять уток или ловить их петлями и сетями. Хотя и был случай, что по частной жалобе Ботурусская инородная управа разъяснила в начале 80-х годов минувшего столетия, что озера не должны составлять предмет владения одного какого-либо общественника и право распоряжения ими принадлежит всему обществу, но это разъяснение осталось совершенно неизвестным инородческой массе, и прежний порядок продолжает существовать в явное нарушение ее прав. В виду того, что промысел рыбы и мелкой дичи составляет существенное подспорье для самых беднейших родовичей, следовало бы восстановить в отношении свободного пользования промыслами старый, основанный на законе, порядок с тем лишь изменением, чтобы право распоряжения озерами данного рода принадлежало ему самому, как самостоятельной хозяйственной единице, распоряжающейся и находящимися в нем землями, а не наслегу; такое изменение вполне соответствовало бы общественному мнению самих якутов, стремящихся закрепить за своими родами их обычные угодья. Официальное признание рода самостоятельной административно-хозяйственной единицей, оставив без изменения § 35 Полож. об инор., потребовало бы лишь соответственной поправки в § 36 того же Положения, который мог бы быть редактирован так: «Инородцы ограждаются от взаимных стеснений, какие могут происходить от перехода одних родов на земли, другим родам принадлежащие, для производства промыслов, без обоюдного на то согласия». Что в тексте § 36 Пол. об инор. и § 128 Свода степ. зак. «племя» принято в смысле равнозначащем поколению, роду или наслегу, а не в смысле народности, явствует как из соответствующего текста «Якутских показаний», так и из того, что для беспрепятственного производства промыслов требуется обоюдное согласие, которое, конечно, легко может быть достигнуто между отдельными родами или наслегами одной народности, но трудно достижимо между разными народностями.

    Эд. Пекарский.

    /Сибирскiе вопросы. №№ 17-18. С.-Петербург. 1908. С. 14-28./

 

  

                                                                Якутск, 5 октября

    В № 53 нашей газеты были помещены две корреспонденции из Дюпсюнского улуса, характеризующие землепользование у якутов. Передовая статья, помещенная в том же номере, подчеркивала щекотливое положение газеты по отношению к этому вопросу.

    Но «вопрос поставлен, сказали мы там, и молчать теперь, —значило бы замалчивать его. Эго было бы преступлением».

    Мы предвидели и те обвинения, которые могли бы быть предъявлены нам, если бы вопрос о землепользовании ставился по нашей инициативе. Но, хотя, он поставлен и не нами, мы все таки не ушли от этих обвинений. К нам приходили объясняться, против нас выступили публично на общем собрании местного Сельскохозяйственного Общества.

    Сущность всех обвинений сводится глазным образом к одному: поднимая вопрос о землепользовании, мы вносим раскол в единое до сих пор национальное движение и, раздробляя силы, играем на руку администрации.

    Обвинение, несомненно, тяжелое, и мы считаем необходимым разобраться в нем.

    И из помещаемого ниже прошения Ивана Клавдиева, и из второй корреспонденции в №53, ясно видно, что дело не в сообщении фактов, до сих пор бывших неизвестными администрации. Администрация не только хорошо знакома с положением землепользования у якутов, но и установила к нему свое отношение: если с жалобами к ней обращаются рядовые инородцы, то им предоставляется подавать одно за другим хоть десять прошений (см. прошение Ив. Клавдиева); если же тойон жалуется, что рядовые инородцы пытаются восстановить свое право на землю, то старосте немедленно летит предписание принять все меры к ограждению тойона (см. вторую корреспонденцию из Дюпсюнского улуса).

    Дело, следовательно, не в сообщении чего то, кому то неизвестного, а в обсуждении всем известного явления, в установлении определенного отношения, к нему с нашей стороны. Именно этим, по мнению наших критиков, мы вносим раскол «в единое до сих пор национальное движение», именно этим вызываем раздробление, расслоение.

    В № 17-18 «Сибирских Вопросов» за текущий год помещена небольшая, но очень содержательная статья Э. Пекарского «Земельный вопрос у якутов», из которой мы позволим себе привести выдержки, чтобы показать, где и в чем корень расслоения, в котором хотят обвинить нас.

    «Право якутов самим распределять между собою земли по их собственным обычаям, не оставляющее для них желать ни чего лучшего с теоретической точки зрения, на практике привело к такой неравномерности в пользовании землями и к таким злоупотребленьям, что упорядочение землепользования внутри самих наслегов является более настоятельным, чем какая бы то ни было другая область отношений. Наблюдаемое ныне неравномерное распределение земельных участков между отдельными членами обществ и довольно значительный процент и вовсе безземельных явились следствием двух условий: 1), в силу исторически выработанного способа распределения земля по так называемым «классам» и 2), в силу характера самого общества, распределяющего земли».

    «Возникновение классной системы относится еще ко времени установления окладов соболиного и лисичного. Якутские общества, в лице своих богатых и влиятельных родовичей, для которых классная система, как дающая возможность сосредоточивать в своих руках лучшие земли, очень выгодна, крепко держатся за нее, основываясь именно на Уставе 1822 г., и классная система продолжает существовать до сих пор, находя для себя опору и в § 113 Свода степ. зак. коч. инор. Вост. Сиб., по которому земля разделяется между родовичами на участки не только по числу работников или душ мужеского пола, по количеству платимого ясака и земских повинностей, но также и „по числу имеющегося у каждого скота”. Такая, так сказать, узаконенная обычным правом якутов неравномерность землепользования усугубляется еще рядом следующих обстоятельств:

    1), доходность земельных наделов влиятельных родовичей всегда далеко превышает ложащиеся на них платежи, как потому, что наделы эти всегда самого лучшего качества, так и потому, что отводимые наиболее богатым и влиятельным представителям наслега остожья по размерам своим часто в несколько раз больше остожьев остальных родовичей, так что, в действительности, соответствия между землепользованием и обложением податями не существует;

    2), самые влиятельные люди пользуются, сверх надела, без отнесения каких-либо повинностей, покосными участками, не значащимися в земельных ведомостях, и, вопреки прямому запрещению якутского обычного права (Свод зак. коч. инор. § 125), строят на общественных пастбищах, известных под названием „летников”, отдельные загороди или поскотины для собственного пользования, уменьшая, таким образом, площадь необходимого для выпуска скота выгона, в ущерб остальным жителям;

    3), часто даже покосные места выделяются под выгон для самых богатых и влиятельных родовичей;

    4), приписывая в свои семьи беднейших родовичей и содержа их в качестве своих работников, богатые люди получают на их имя лучшие участки земли для собственного пользования, уплачивая, конечно, за них подати;

    5), пользуясь своим влиянием, они же настаивают на отводе лучших участков тем из своих сородовичей, которые состоят у них в неоплатном долгу и вынуждены сдавать им свои покосы в аренду почти за бесценок; наконец,

    6), они же приписывают на имя своих малолетних сыновей или племянников земельные наделы ушедших в отхожие промысла, находящихся в безвестной отлучке, отказавшихся от надела или умерших без наследников родовичей.

    Найдутся, вероятно, и еще разные способы (напр., постройка зданий, прочной городьбы, хотя бы незначительная расчистка, проведение канав, и т. д.), [* Особенно осушка озер (спуск). (Ред.)] при помощи которых богачи успевают прибирать к своим рукам и закреплять за собою лучшие земли».

    Здесь нам особенно следует остановиться на «характере самого общества, распределяющего земли».

    На общественных сходах вся сила, вся власть находится в руках тойонов; «маленькие люди», «плохие (бедные) люди» выступают на сцену только в случае борьбы тойонов между собою за власть, за влияние, принимая сторону того или другого из них и добиваясь в этом случае кое чего для себя. Но тойоны редко доводят дело до открытой борьбы, предпочитая кончать дело взаимными уступками, а в случае невозможности соглашения, добиваются разграничения сферы влияния путем разделения улуса, наслега, рода. Администрация всегда всеми силами содействовала такому делению, крайне не выгодному для обездоленной бедноты, и тем самым становилась на сторону тойонов. Тойоны решают все дела, все поземельные споры, они же определяют сумму необходимых расходов (внутренние повинности), они же производят раскладку. Рядовой инородец сплошь и рядом не знает даже суммы всяких платежей, которая падает на него, не говоря ужо об основаниях этих сборов и раскладки. Последнего он может не узнать никогда, а о первой, может быть, и узнает от тойона, внесшего за него подати и повинности, если последнему заблагорассудится познакомить его с долговым расчетом.

    Такова картина единения, на которое мы так дерзко подняли руку.

    Мы можем сослаться на ряд статей и в «Як. Крае» и в «Як. Жизни» в которых доказывались и бессилие и неспособность администрации сделать что либо полезное для населения области; еще менее, конечно, способен на то тойонат, как правящий и эксплуатирующий остальное население класс. Как целое, имеющее свои собственные интересы, противоположные интересам массы, тойонат становился в оппозицию администрации каждый раз, когда последняя накладывала руку на то, что он считал своим исконным достоянием, и в этих случаях он проявлял необыкновенную энергию, выдержку и настойчивость.

    Не то мы видим в тех случаях, когда дело касается общих интересов всего якутского народа, как напр., права якутов на землю, представительства в Гос. Думе, введения земства. Правда, по последним двум вопросам были выступления, но это было делом не тойоната, как класса, а наиболее просвещенных, обладающих более широким кругозором его представителей. По самому же главному вопросу — по вопросу о закрепление прав якутов на землю — даже и эти отдельные представители не сделали ничего. И понятно. Земля, кто бы ни считался ее собственником, не уйдет из рук тойоната, как не уйдет из его рук и закабаленное им население. Кабала — вот основа того «единения», разрушение которого считается преступлением.

    Расслоение якутского племени — факт исторический, оно началось и завершилось давно. Вот, что говорит Э. Пекарский в. начале своей статьи по поводу устава об инородцах 1822 г.:

    «Что касается якутов, то, в сущности, права их, как личные, так и имущественные, остались прежние. Но — как ранее, так и теперь — можно говорить лишь о правах родоначальников, почетных и богатых рядовичей, масса же оставалась и остается до сих пор почти бесправною и в полной зависимости от своих влиятельных тойонов, исключительно пользующихся всеми законом предоставленными инородцам льготами. Санкционированное законом «звание почетных инородцев», к числу которых ныне относятся все разбогатевшие инородцы, невзирая на их происхождение, служит лишь к увеличению их влияния, и без того очень сильного, далеко за пределами их рода или наслега».

    Да, «как ранее, так и теперь», это расслоение существовало и существует, и раз вопрос о нем поставлен самой жизнью, мы не только имеем право, но и нравственно обязаны установить к нему свое определенное отношение — с единственно правильной точки зрения — с точки зрения интересов трудящегося класса.

    /Якутская жизнь. Якутскъ. № 65. 5 октября 1908. С. 1-2./

 

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.

   Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава