ЎЎЎ Эдуард Пякарскі. Прыгода з апошнімі №№ "Якутской Жизни". Койданава. "Кальвіна". 2022.

 

                               СЛУЧАЙ С ПОСЛЕДНИМИ №№ «ЯКУТСКОЙ ЖИЗНИ»

    Полученные 30-го июля сего года последние два номера «Якутской Жизни» — № 37 от 26 июня и № 38 от 29 июня — обращают на себя внимание, прежде всего, напечатанным на видном месте заявлением «от редакции», что газета с этого номера выходит без всякого участия В. М. Ионова, С. Ф. Михалевича и Г. А. Цыпина — и только, без всякого объяснения причин устранения от сотрудничества в газете названных лиц. Кто знает, какое горячее в ней участие принимали эти лица, особенно г.г. Ионов и Михалевич, тот поймет, что устранение их, вольное или невольное, не может не отразиться на газете самым нежелательным образом. Уже в № 37 мы находим такого рода дефекты, которые были бы немыслимы при упомянутых участниках. Передовая статья, носящая громкий заголовок: „Крепостнические отношения в капиталистическом предприятии», — поражает убогостью содержания, необоснованностью исходных посылок, нелогичностью заключения и даже безграмотностью. Рассказан конфликт между местным торговым домом и его служащими, начавшейся якобы на почве личного оскорбления и закончившийся увольнением последних, — и вот это обстоятельство, само по себе, конечно, очень печальное, и подало повод привесить заманчивый и многообещающий заголовок к бледному рассуждению на тему о «природе капиталиста», для которого-де «высшая мораль заключается в наживе» и который даже к вопросу о личном оскорблении обязательно пристегнет экономическую подкладку. Следующая статья: «Памятник казаку Дежневу», составленная по Энциклопедическому Словарю Брокгауза, без указания источника, заключает в себе такие перлы, которые являются совершенно неожиданными на столбцах «Якутской Жизни». Например, известный «казацкий мореход», как его называет в своей книге (Остатки якутского острога) Султанов, превращается под пером автора статьи в «европейского мореплавателя», деятельность коего, при этом, была «всецело посвящена Якутской области». Произошло это оттого, что автор не потрудился вдуматься в те строки, которые он выписал буквально из Словаря Брокгауза, где находим следующее: «Дежнев (Семен) — якутский казак, первый из европейских мореплавателей, за 80 лет до Беринга прошедший через пролив, отделяющий Азию от Америки» (т. X, стр. 279). Автор статьи совершенно упустил из вида или просто игнорировал то обстоятельство, что Дежнев, отплывши в 1648 г. из устья Колымы, обещал не возвращаться до тех пор, пока не привезет «семь сороков» соболей (Шкловский, Очерки крайнего северо-востока, стр. 100), т.-е. преследовал ту же цель, что и другие прославившиеся своею удалью казаки, но отличную от целей европейских мореплавателей, — сбор дорогой пушнины. Затем в статье сообщается, по Брокгаузу, что Дежнев «в 1639-40 г.г. привел в покорность туземного князя Сахея», по имени которого — прибавляет автор — якуты называют себя саха. В этих словах — целое лингвистическое открытие, и даже два: 1) прозвище князя звучит Сахея вопреки известным нам законам якутской фонетики и 2) найдено, наконец, происхождение слова «саха», над которым тщетно ломали головы ученые лингвисты (Банзаров, Бётлинг и др.)! Нечего и говорить, что при г. Ионове эти лингвистические перлы ни за что не попали бы на столбцы газеты и наука лишилась бы столь ценных открытий. Автор, не задумываясь, позаимствовал из Брокгауза и такие неудобные для русского уха выражения, как «стал заворачивать на юг» и др., которые, впрочем, вполне гармонируют с общею безграмотностью как этой, так и остальных статей в обоих номерах. В № 38 читаем сообщение, что в Намском улусе (Якутского округа) в непродолжительном времени будет «исэх» (народное гулянье). Здесь опять вносится существенная поправка в якутскую фонетику и орфографию, ибо до сих пор лингвисты, а за ними и газета, писали «ысыах». Неужели они ошибались?

    Место и время не позволяют нам коснуться других дефектов, но и сказанного достаточно, чтобы убедиться, что стоит выпустить еще два-три таких номера — и газета может лишиться читателей. И мы от души желаем редакции не губить газету, уже успевшую завоевать симпатии своих читателей, и постараться привлечь вновь к участию в газете бывших своих сотрудников, благодаря работе которых она, при более чем скудных средствах, стала действительно местным органом в лучшем значении этого слова*).

    В заключение, нельзя не пожалеть, что в газете давно уже не появляется почему-то статей на якутском языке.

    Э. П.

    * В № 30-40 «Якутской Жизни», от 6-го июля, полученном уже после того, как настоящая заметка была набрана, помещено заявление «от редакции», что с этого номера «газета выходит при новой редакции, в состав которой вошли недавно выбывшие сотрудники». Ред.

    /Сибирскiе Вопросы. №№ 17-18. С.-Петербург. 1908. С. 69-71./

 

 

    Эдуард Карлович Пекарский род. 13 (25) октября 1858 г. на мызе Петровичи Игуменского уезда Минской губернии Российской империи. Обучался в Мозырской гимназии, в 1874 г. переехал учиться в Таганрог, где примкнул к революционному движению. В 1877 г. поступил в Харьковский ветеринарный институт, который не окончил. 12 января 1881 года Московский военно-окружной суд приговорил Пекарского к пятнадцати годам каторжных работ. По распоряжению Московского губернатора «принимая во внимание молодость, легкомыслие и болезненное состояние» Пекарского, каторгу заменили ссылкой на поселение «в отдалённые места Сибири с лишением всех прав и состояния». 2 ноября 1881 г. Пекарский был доставлен в Якутск и был поселен в 1-м Игидейском наслеге Батурусского улуса, где прожил около 20 лет. В ссылке начал заниматься изучением якутского языка. Умер 29 июня 1934 г. в Ленинграде.

   Кэскилена Байтунова-Игидэй,

    Койданава.

 

 

                                                  ЯКУТСКАЯ ПЕЧАТЬ И ЕЕ НЕДРУГИ

     Общественный подъем последних лет сказался, между прочим, в увеличении числа периодических изданий. Сибирь в этом отношении не отстала от Европейской России. Не было в ней сколько-нибудь значительного города, в котором бы не возникло периодического печатного органа (иногда издававшегося на гектографе) или выпуска агентских телеграмм частными лицами и кружками. Своевременное освещение и оглашение условий, при которых приходилось и приходится вести дело работникам сибирской печати, может дать много любопытного материала для ее будущей истории,

    Якутск, занимающий по географическим, бытовым и экономическим условиям исключительное положение, заслуживает, быть может, в этом отношении особого внимания.

    Лучшая часть якутской служилой и неслужилой интеллигенции уже давно стремилась создать в крае печатный орган, независимый от администрации. Отделенный от ближайшего культурного центра расстоянием около 3.000 в., Якутск, умственный центр огромной области, мог быть осведомлен о важнейших событиях не только мировых, но и своей родины в целом лишь через газеты, приходящие туда из столиц в самое благоприятное время через месяц. Телеграммы стали издаваться там только с 1900 года, и находились они в руках администрации, не допускавшей оглашения таких выдающихся событий, как 9 января 1905 г. Сообщения телеграфных бюллетеней, редактированных невежественными лицами, принимали такой вид, что в них трудно было разобраться. Напр., телеграф сообщал, что в таком-то сражении потерь в людях и судах не было, а якутянам официальные бюллетени преподносили: «Потерь в боях под Людяхах и Судяхах не было».

    Но как ни удален Якутск, а живые люди не могли по воле власти претвориться в простые объекты бюрократических воздействий. Общественное оживление отразилось и в Якутске, и запоздалая осведомленность о делах, творящихся в центрах родины, побудила лучших людей хоть в этой области встать в независимое положение от администрации. В начале 1905 г. организовался кружок с целью выписывать и издавать телеграммы бывшего тогда частным предприятием «С.-Петербургскаго телеграфнаго агентства». Бюллетени печатались на гектографе. Полнота сведений, их своевременность и хорошая редакция сразу завоевали симпатии местной публики, несмотря на несовершенство издания.

    Телеграммы кружка стали выходить в мае, а уже с августа администрация области обратилась къ кружку с предложением совместного издательства телеграмм, что и состоялось при условиях: телеграммы получает агент кружка, деньги за них агентству платит областное правление, редактирует и корректирует лицо, поставленное от кружка за плату от областного правленая, установленную кружком; последнее, в возмещение расходов, получает подписную плату с подписчиков не свыше 1 р. в месяц, как было и в кружке. Так создался этот своеобразный контроль над администрацией, продолжавшийся до 8 января 1906 г. вплоть до дня нарушения условия со стороны администрации.

    Но отсутствие органа, в котором бы обсуждались и освещались местные вопросы и нужды, давало себя чувствовать. Мысль о газете возникала не раз, но отсутствие в городе типографии, кроме казенной областной, которая во всякое время могла отказать в печатании газеты, составляло одно из главных затруднений. Только в 1907 г. сбылась эта мечта: по инициативе В. П. Цветкова, поддержанного В. М. Ионовым, и при содействии П. А. Кушнарева была оборудована типография и основана газета [* Первый номер «Якутскаго Края» вышел 1-го июля.] Теперь для местных интеллигентных сил создалась возможность служить печатным словом родному краю, а равно и для временных, вольных или невольных, обитателей явилась возможность принять участие в духовной жизни населения, содействуя прояснению его сознания в обострившейся борьбе за создание новых форм жизни.

    Как видно из сказанного, история возникновения в Якутске газеты тесно связана с открытием типографии, которая бы служила определенным культурно-просветительным целям, а не коммерческим. Поэтому, поскольку для администрации нежелательно возникновение в крае независимого органа, постольку же для нее является бельмом на глазу и существование частной типографии, созданной именно для независимой печати. Что это так, показывает отношение администрации к владельцу типографии, учителю местной женской гимназии В. В. Жарову. При возвращении его из отпуска в феврале сего года, окружное начальство заявило ему, что он уже не учитель якутской гимназии, так как, по донесению г. губернатора области, пребывание его в том городе признано нежелательным, и исп. обяз. попечителя, иркутским военным генерал-губернатором, 1 декабря минувшего года положена резолюция: «Дать Жарову другое назначение».

    Неприязненное отношение к газете выразилось, между прочим, в желании нанести ей материальный ущерб отвлечением некоторых подписчиков, подписавшихся на нее только ради телеграфных бюллетеней. Как сказано выше, администрация издает с 1900 года агентские телеграммы с подписной платой по 1 р. в месяц. В целях борьбы с газетой цена на них была понижена до 30 коп. в месяц, что было явно убыточно для казенного издания, так как и при рублевой цене типография областного правления работала с убытком.

    Действительно, число подписчиков на газету уменьшилось, что заставило выпускать ее без телеграфных бюллетеней, и тем не менее газета продолжает существовать «на зло надменному соседу». Мало того, за самое последнее время сочувственное отношение к газете со стороны местного населения выразилось присылкой в фонд на ее издание из одного Вилюйского округа свыше двухсот рублей, кроме разобранных (в числе 40) паев на ее издание —всего на 1.000 р.

    С самого начала своего существования покойный теперь «Якутскій Край» встретил во всей сибирской прессе сочувственное отношение; осталось только неизменным отношение администрации и прокуратуры, которая настаивала на закрытии «Якутскаго Края», между прочим, и по такому курьезному основанию, как «безграмотность» статей, выразившаяся в том, что в статьях встречаются ошибки против буквы ѣ: такого рода ошибки могут-де вредно, развращающе подействовать на учащуюся молодежь. Публичное уличение газеты в «безграмотности», сделанное таким «компетентным» лицом, как товарищ прокурора, окрылило врагов ее надеждой на окончательное падение ее тиража, и местный губернатор заявил одному из сотрудников, что он не намерен закрывать газеты («Якутская Жизнь»): она и без его содействия умрет естественной смертью за неимением подписчиков.

    В распоряжении администрации, потерявшей надежду «уморить» газету голодом, найдется другое средство: лишить ее редакторов. За короткий промежуток существования газеты в Якутске сменилось уже 3 редактора. Путем наложения кар, угроз и судебных приговоров можно будет добиться того, что в Якутске не найдется, в конце концов, ни одного полноправного лица, которое согласилось бы быть редактором. Отказ В. И. Попова редактировать «Як. Ж.» был следствием такого воздействия, как нам сообщали.

    Мне кажется, этих небольших указаний достаточно, чтобы судить, что газета отвечает запросам населения. Ограниченное число подписчиков может указывать на нечто другое, а не на ненужность газеты: если даже прокурор якутского окружного суда подписался на «Як. Кр.» не на свои, а на канцелярские средства прокурорского надзора, то что же сказать о других смертных, не менее прокурора жалеющих свою копейку? Сочувствие якутского общества к газете сказалось в сожалении о суровой каре, которая постигла «Як. Край», прекративший свое существование на 7 № за текущий год. Люди самых разнообразных общественных положений желали скорейшего возникновения новой газеты. «Как бы ни относиться к направлению газеты, а все-таки жаль, что она прекратила существование: она была уздой для разного рода «деятелей», — приходилось слышать сотрудникам.

    На радость друзей гласности и на зло врагов, 16 февраля с. г. вышел 1 № «Якутской Жизни». Но у газеты, к сожалению, остались и недоброжелатели, как среди «общества», так и среди желающих ее существования и имеющих возможность сотрудничать в ней или только страдающих писательским зудом. Этого сорта недоброжелатели выходящей газеты недовольны ее серьезностью. Они желали бы видеть в газете орган не столько для служения насущным интересам края, сколько для сведения личных счетов. Такие господа, обиженные отказом помещать их «разносительные» статьи, уклонились от сотрудничества, а некоторые из них с усердием, достойным лучшего применения, старались гласно и негласно всячески вредить делу ведения газеты и повели кампанию против лиц, создавших свободный орган и стремящихся удержать его на высоте литературных и этических приличий. Не ограничиваясь закулисными интригами и личными выходками против представителей редакции, они предприняли целый «литературный» поход.

    Плодом их своеобразного литературного «творчества» явились, так называемые, «Якутскіе этюды» и открытое письмо В. М. Ионову С. В. Пржиборовского, конфискованное еще до выхода из типографии. Внутреннее трение, скрытое от глаз посторонних, выразилось в конце концов в том, что лучшие силы уклонились от участия в редакции газеты, о чем и было объявлено в № 37 «Як. Ж.». О вышедших при новом составе редакции №№ дал уже свой отзыв г. Э. П. в № 17-18 «Сиб. Вопр.». Но, выпустив два таких бесславных №№, новая редакция должна была уступить ведение газеты тем же лицам, о выходе которых объявлено было в № 37. Приблизительно к этому времени относится появление в свет 4-х брошюр вышеназванных «этюдовъ» из-под пера двух анонимных авторов: Кузьки и Макара.

    Вот названия брошюр: вып. I. Кузька — «Ѳома и Ерема въ Якутскѣ»; вып. ІІ. Кузька — «О городскихъ часахъ, купцахъ Обираловыхъ и проч.»; вып. Ш. Макаръ — «Якутская Пошехонія»; вып. IV. Кузька — «Кузькина мать».

    Первые две брошюры, имеющие претензию на сатиру, не что иное, как нелепо-гиперболические сказки, полные самых грубых и плоских острот. Вторые две — полемические, напоминающие ругань о. Илиодора, и направлены против редакции газеты, осмелившейся неодобрительно отозваться о творениях Кузьки.

    Брошюры эти или, вернее, листовки не заслуживали бы того, чтобы обращать на них внимание читателей, если бы не особенные условия, при которых они увидели свет. Условия эти: 1) выход их в Якутске, 2) печатание в типографии В. В. Жарова, — в той самой типографии, в которой печатается и поносимая Кузькой и Макаром «Якутская Жизнь». Действительно, издавать в Якутске брошюры, листовки и книги на русском языке — предприятие довольно рискованное: стоимость печати и бумаги слишком высока, количество экземпляров, могущее разойтись на месте, слишком ограниченно. На месте могут издаваться только непериодические издания на якутском языке, потому что типографии с якутским шрифтом имеются только в трех городах: в Казани, в Петербурге и в Якутске. Следовательно, нужны особенные условия и причины, побудившие предпринять такое явно убыточное дело. Как бы нас ни уверял г. Макар, что он, со времени выхода его произведений, «ѣстъ хлѣбъ съ масломъ», мы не можем поверить, что он покупает хлеб и масло именно на выручку от своих сочинений: мы лучшего мнения об якутских читателях и не думаем, чтобы среди них нашлось много таких недалеких и невзыскательных, которые бы согласились не только покупать, но даже читать эту, с позволения сказать, литературу. Если же мы решились говорить о ней, то только ради выяснения тех условий, при которых приходится работать местным общественным деятелям и, в частности, сотрудникам местного органа. К сожалению, девятитысячное расстояние, отделяющее нас от Якутска, не позволяет нам быть настолько осведомленными, чтобы судить, насколько осуществила свою мечту вторая ипостась Кузьки, Макар, — «напечатать о том, как «Якутское Пошехонье» (читай: „Як. Ж.» В. П.) газета политическая, общественная и литературная занялась писанием пасквилей на своих конкурентов» (т. е. на Макар-Кузьку. В. П.)■

    Но Кузька-Макар и его издатель не одни. Из фельетона в № 41 «Якутской Жизни» видно, что на ряду с «литературным походом» Кузьки велись против газеты мины и подкопы не литературного свойства. Появление этого фельетона вызвало выступление Кузьки-Макара со статейками самого низкого разбора, стремящимися всячески оскорбить тех, кто всецело посвятил себя местной газете. Это выпуски III и IV «Якутскихъ этюдовъ». Почтенного педагога, известного исследователя быта и языка якутов, человека с безукоризненным прошлым и настоящим, бескорыстно служащего интересам местного населения, В. М. Ионова, которому отдают должное даже его политические противники, — автор «Якутск. этюдовъ» осмеливается поносить в выражениях, которыми мы не решаемся осквернять страницы «Сибирскихъ Вопросовъ». Этот действительно «гнуснейший пасквиль и образец литературного невежества и нечистоплотности» (слова Кузьки, не по адресу им направленные) не заслуживал бы внимания, если бы автор его, помимо прочего, не прикрывался шумихой фраз о трудовом народе и не выставлял себя его защитником и борцом за его интересы.

    Печально, что на молодом теле местной печати уже появились гнойники, и еще печальнее участь тех, кто вынужден вскрывать эти гнойники... Впрочем, от подобной необходимости не были избавлены и корифеи русской журналистики: Н. К. Михайловский на страницах «Отечественныхъ Записокъ» потратил не мало труда на борьбу со своим Кузькой — Бурениным, поведшим кампанию против журнала после отказа поместить его роман...

    В. Пылов.

    [С. 21-28.]